Белеет парус одинокий

Так, за разговорами, Пирогов и Краббе дошли до дома Главного командира Кронштадтского порта, который находился на Княжеской улице. Игорь хорошо знал этот дом. Но выглядел он в XXI веке не совсем так, как в веке XIX — м. На нижнем этаже этого здания сейчас находилась канцелярия, хозяйственные отделы, второй этаж был отведен под квартиру Главного командира, а на третьем этаже — царская квартира, где останавливались члены царской семьи, когда посещали Кронштадт.

Николай Карлович, видимо, получив соответствующее поручение и все необходимые полномочия от императора, смело вошел в дом Главного командира Кронштадтского порта, коим в это время был проставленный русский мореплаватель, вице — адмирал Фаддей Фаддевич Беллинсгаузен.

Переступая порог этого дома, Пирогов почувствовал невольное волнение. — Еще бы — он сейчас увидит человека, который открыл целый континент. Возможно, что Антон когда-нибудь усовершенствует свою машину времени, и можно будет увидеть и потолковать с самим Христофором Колумбом. Но будет ли это — неизвестно. А вот первооткрыватель Антарктиды — перед ним, приветливо здоровается с человеком из будущего, и гостеприимно приглашает присесть к столу, и отведать холодного хлебного кваса — только что из ледника.

— Спасибо, Фаддей Фадеевич, за честь, — поблагодарил его Пирогов, прихлебывая кисловато терпкий квас из глиняной кружки, и с любопытством разглядывая мужественное лицо просоленного морскими ветрами адмирала, — я счастлив видеть человека, открывшего целый континент, и тем прославившим себя и наше любимое Отечество.

— Благодарю вас, Игорь Сергеевич, — кивнул головой с высокими лобными залысинами Беллинсгаузен, — а вы, как я посмотрю, тоже имеете отношение к морю. Я не ошибся?

— Нет, Фаддей Фадеевич, — ответил Пирогов, не ошиблись. Буквально накануне моей поездки в Кронштадт, я вернулся из дальнего плаванья.

— И где же вы, Игорь Сергеевич, были — если не секрет? — спросил заинтригованный адмирал.

— На Тихом океане, — ответил Пирогов, — на Курилах, потом заходил в Петропавловск на Камчатке, а затем в порт Корсаков на острове Сахалин.

— То есть, вы были на Курильских островах, потом в Петропавловской гавани, а далее… — тут Беллинсгаузен подозрительно посмотрел на своего гостя, — как вы сказали, порт Корсаков? На острове Сахалин? Так вы, милостивый государь, полагаете, что Сахалин не полуостров, как считал знаменитый Лаперуз, а остров? Между прочим, я сам в свое время пытался решить этот вопрос, да так и не сумел из-за скверной погоды найти фарватер в Амурском заливе.

— Вот так и палятся разведчики, — с грустью подумал про себя Пирогов, — башка дурная — и как я позабыл, что здесь еще считают, что Сахалин — полуостров, а порт Корсаков японцы начали строить только в 1907 году. Надо как-то выкручиваться…

А Беллинсгаузен тем временем с любопытством смотрел на своего странного гостя.

— А на каком корабле вы, Игорь Сергеевич, совершили свое дальнее путешествие? — спросил он, — и в качестве кого? Я сразу понял, что вы моряк, но какой у вас чин мне неизвестно?

— Во, влип, — подумал Пирогов, — как ему соврать поправдоподобнее? Ведь не скажешь же адмиралу о том, что он в качестве стармеха на сухогрузе побывал на Камчатке, Курилах и на Сахалине.

Он почесал затылок, и бросил умоляющий взгляд на Краббе. Тот покачал головой, и пожал плечами — дескать, выбирайся, как сможешь из западни, в которую сам и забрался. Ведь за язык тебя никто не тянул.

— А, ладно, — подумал Игорь, — будь что будет. Не съест его ведь Фаддей Фадеевич. Он, хоть и побывал на островах в Океании, где живут людоеды, но привычек употреблять в пищу ближних своих не замечен. Да, к тому же, по отзывам людей, его знающих, Беллинсгаузен был человеком порядочным, добрым.

— В общем, так, Фаддей Фадеевич, — сказал он, — я расскажу вам о своем плаванье, только попрошу все услышанное здесь от меня сохранить в секрете. Вы потом сами поймете — почему. Кстати, Николай Карлович, — Пирогов обратился к Краббе, который с любопытством прислушивался к их диалогу, — я вас тоже попрошу об этом.

— Игорь Сергеевич, — немного подумав, сказал адмирал, — я согласен сохранить в секрете наш разговор. Но, при одном условии — если все, что вы мне расскажите, будет не во вред Государю и России.

— Я тоже обещаю молчать, — добавил Краббе, — Его величество, отправляя меня с вами, тоже предупреждал меня держать язык за зубами. "Запомни, лейтенант, — сказал он, — человек, которого ты будешь сопровождать, непростой. Кто он и откуда — тебе знать не положено. А буде сам захочет что-то сказать — ничему не удивляйся. И знай — все, что он не скажет — все чистая правда".

— Тогда, господа, — начал Пирогов, — слушайте. В общем, я прибыл в Санкт — Петербург из Санкт — ПетербургаXXI века…

— Не может быть! — хором, не сговариваясь, воскликнули Краббе и Беллисгаузен.

— …Хотя, — задумчиво сказал адмирал, — в таком случае, из ранее вами сказанного, Игорь Сергеевич, многое становится понятным.

Так значит, Сахалин — все-таки остров? И принадлежит он России?.. А как часто в вашем времени корабли ходят в кругосветные плаванья?

— Эх, Фаддей Фадеевич, — со вздохом сказал Пирогов, — специально вокруг света корабли давно уже не ходят. Да и ни к чему теперь это. Неоткрытых земель в мире уже не осталось. Хотя, есть корабли гидрографические и научно исследовательские. И ходят они в самые дальние точки земного шара, в том числе и в Антарктиду. А там, кстати, уже много лет находятся российские научно — исследовательские станции, одна из которых носит имя ваше, Фаддей Фадеевич — станция "Беллинсгаузен"…

— А как называются другие станции, — с волнением в голосе спросил Игоря адмирал.

— Две из них названы в честь кораблей вашей экспедиции — "Восток" и "Мирный", а еще одна — в честь вашего спутника и нынешнего командующего Черноморским флотом — "Новолазаревская". Почему "Новолазаревская"? — Потому, что она была открыта взамен станции "Лазаревская".

— Игорь Сергеевич, — буквально подпрыгивая от нетерпения, сказал Краббе, — а что будет со мной? Или это секрет?

— Если я вам, Николай Карлович, скажу, что вы станете управляющим Морским министерством, то вы мне, наверняка не поверите? — с усмешкой сказал Пирогов.

— Довольно, лейтенант, — повелительный голос адмирала вернул разговор в деловое русло, — о нас грешных еще будет время поговорить. Что произойдет с нашей Россией? С нашим флотом? Вы можете сказать об этом?

— Извините, Фаддей Фаддевич, — вот это самое я не имею права вам рассказать без разрешения государя, — с сожалением развел руками Пирогов. — Но, как мне кажется, таковое разрешение будет дано. Ведь с кем-то мне надо будет поговорить о том, что надо будет сделать для того, чтобы наш Российский флот стал самым сильным в мире. Для того есть и возможности, и необходимость. Чего — чего, а врагов у России всегда хватало…