Книга: Летящий вдаль
Назад: Глава 5 Смена власти
Дальше: Вместо эпилога

Глава 6
Встреча

На улицах Москвы

 

Наверху моросит дождь. Вестибюль станции Печатники остался позади, медленно передвигаюсь по блестящему от влаги неровному асфальту, стараясь обходить лужи, сипло дышу через респиратор. Хватит с меня приключений! Прочь из Москвы! Пока не знаю, куда, но надо отсюда сваливать. Вот только доберусь до своего байка и рвану подальше из мертвой столицы. А разборки за власть меня уже достали. Что в Волгодонске, что в Калуге, что здесь, в Московском метро – одно и то же. Сферы влияния, захват власти, интриги – тьфу! В печенках уже сидит.
Улица Гурьянова утопает в зелени, она повсюду: в скверах и на бывших газонах, пробивается из выбитых окон гниющих машин, опутывает покосившиеся фонарные столбы, лезет из трещин на асфальте. Сейчас все это многообразие имеет самые различные оттенки: от светло-зеленого или желтого до почти черного. Некоторых растений стоит опасаться, это я давно уяснил. Вот, например, прямо по курсу остов просевшего мятого «Икаруса» обвил ядовитый плющ. Я знаю, что он способен плеваться шипами из своих распустившихся цветков черного цвета. Эти шипы очень тонкие, но легко протыкают ОЗК и парализуют человека почти моментально. А вон там, вдали, притаился одуванчик. Он как раз цветет по осени и не имеет ничего общего с теми безобидными цветочками в прошлом. Его споры проникают даже сквозь респиратор, забираются в дыхательные пути и там прорастают. Если вдохнул – уже ходячий труп.
Я огибаю хоккейную коробку, обнесенную дырявой металлической сеткой, сворачиваю за накренившуюся девятиэтажку со стенами, покрытыми трещинами. Здесь, на Шоссейной улице, ведущей прямиком к наземному вестибюлю станции метро Печатники, прячется «ракушка» с моим байком внутри. Вот и она, с виду нетронута. И растяжка на месте. Аккуратно снимаю ее, ползет вверх ржавая жестяная дверь. Привет, мой стальной друг! Кажется, прошла вечность. Да и вообще в последнее время мы стали реже видеться. Ну да ничего, наверстаем!
Заправляю бак – топливом меня заботливо снабдил Данилов, прячу канистру с остатками в багажник, и тут за спиной звучит:
– Тебя несложно найти, ты оставляешь слишком много следов!
Резко разворачиваюсь, глаза скользят по останкам авто, сваленному в кучу строительному мусору, густым кронам деревьев. Что за наваждение? И тут я замечаю его – от бугристого ствола в два человеческих обхвата отделяется тень и материализуется в моего старого знакомого. Змей! Он вразвалочку приближается ко мне и застывает, не дойдя трех шагов. Готов поклясться, что под маской шпион нагло ухмыляется. Взгляд – злобный, торжествующий.
На крыше двухэтажного торгового центра через дорогу понемногу собираются зрители. Пернатые друзья внимательно смотрят на двуногих, прикидывают, по клювам ли им добыча. Хорошо, что не птеры, эти птички поменьше размерами будут. Под проливным дождем крылатые создания нахохлились и выглядят недовольными.
– Надо же, – я стараюсь говорить спокойно, – сколько лет, сколько зим! Здравствуй, Змей!
– И тебе не хворать, – мой противник хмурится, между его бровей пролегает глубокая морщинка. – Долго же ты бегал!
– Было бы от кого. Как там твой хозяин поживает?
Формулировка вопроса Змею явно не нравится.
– Слышь, у меня нет хозяев. Только работодатели, которые мне платят.
– От того, что ты называешь это иначе, суть не изменится. Чего тебе нужно?
Змей нетерпеливо переминается с ноги на ногу, словно чего-то ждет.
– Ты слишком много задолжал Сычу, а долги нужно возвращать.
Фраза откровенно меня веселит.
– Уж не ты ли собрался выбивать из меня долги?
В тот же миг в руке Змея появляется пистолет, черное дуло смотрит мне в грудь.
– А ты считаешь я не смогу?
– Если бы ты хотел меня убить, то не тянул бы время. А то я тебя не знаю, Змей! Мы с тобой какое-то время были по одну сторону баррикад.
– Только кто-то стал предателем, – перебивает меня он.
– Ты знаешь только одну сторону медали! Уйди с дороги, по-хорошему прошу!
– Знаешь, пожалуй, я подожду, пока ты попросишь по-плохому, – хмыкает в ответ Змей.
Я знаю, что мой противник никогда не слыл трусом, да и убивать он умеет. Правда, чаще всего нападая из засады на ничего не подозревающих людей. На его совести трупов, наверное, не намного меньше, чем на моей. Тут не классическая борьба добра со злом, не деление на черное и белое. Наши души давно заблудились в сумраке, и в этом соперничестве выживет сильнейший или хитрейший.
Внезапно с улицы доносится грохот. Он нарастает, источник шума быстро приближается. Я готов поклясться, что Змей улыбается, слыша этот шум. И мне становится ясно, чего он так тянул. А скоро я вижу и источник этой какофонии. Изумлению моему нет предела: по улице, сметая ржавые автомобили, несется огромный рыжий зверь. Ба, да это же Пушистик! Такую тварь нельзя спутать ни с чем другим! А за ним… Мутант впряжен в нечто вроде колесницы – крохотную легковушку-кабриолет «Смарт», в которой сидит Сыч собственной персоной. Держа в руках вожжи, он подгоняет своего питомца.
Надо действовать. Я вижу, что Змей, впечатленный увиденным, также отвлекся, дуло пистолета смотрит немного в сторону. Этого оказывается достаточно – прыжок, и я рядом со шпионом. «Смит-энд-Вессон» входит Змею прямо в глаз, я выдергиваю нож, влетаю в «ракушку» и завожу байк. Счет идет на секунды: импровизированная колесница, запряженная Пушистиком и управляемая Сычом, уже совсем рядом.
Напуганные птички на крыше разлетаются в разные стороны. Ланфрен-ланфра… лети, моя голубка… Куда же вы, дети неба?
Вывожу байк на улицу. Двигатель ревет, когда я, выкручивая руль, объезжаю лежащий на боку и разорванный почти пополам джип. Слышно, как сопит Пушистик, что-то кричит мне в спину Сыч, затем раздается грохот, и джип, который я только что объехал, отлетает в сторону, сносит останки автобусной остановки и врезается в дерево. От удара сыпется влажная пожелтевшая листва, разбегаются прочь, попискивая, маленькие зверьки, скрывавшиеся в ней до поры. Бросаю стального товарища в вираж, визжат шины, я едва-едва избегаю столкновения со смятой машиной, «поцеловавшей» фонарный столб.
Стучат пули, прошивают ржавое железо вокруг, вгрызаются в асфальт, выбивают щепки. Нелепая и счастливая случайность, что я еще жив. Клацают зубы Пушистика, зверь рычит и не отстает. Что для него все эти преграды на пути? Картонки, поставленные на пути у самосвала. Под его напором все гнется, ломается, разлетается в стороны. Если эта тварь меня догонит, то просто расплющит об асфальт, вдавит и не заметит. Или разом проглотит, выплюнув изжеванную одежду.
Сыч азартно гикает, выкрикивает проклятия. Главарь рейдеров испытывает азарт погони, адреналин толкает его вперед, рука без устали хлещет кнутом, подгоняя Пушистика. Я не вижу его лица, но легко могу представить, как горят его глаза. Для Сыча весь мир сузился до одного меня: нужно поймать, растерзать, уничтожить ненавистного байкера на «Ямахе».
Несусь почти на пределе скорости, каждую секунду рискуя не вписаться в поворот или врезаться во что-нибудь, но Сыч с Пушистиком и не думают отставать. Если бы не запруженные улицы, если бы мне не надо было то и дело лавировать между препятствиями! А для этого рыжего танка все нипочем.
Шоссейная улица виляет, причудливо выгибаясь. Мимо проносятся склады и гаражи, из которых местные сталкеры уже давно вынесли все полезное. Может, нырнуть в спасительную густоту сквера слева? Но кто скажет, что я не застряну в близко поросших друг к другу деревьях.
Заболоченная местность и остатки железной дороги тянутся вдоль улицы – туда тоже не свернуть, не проскочить – велик риск увязнуть. На путях навсегда застыл покореженный тепловоз, его облюбовали какие-то мохнатые существа, которые сейчас скачут по крыше, выпрыгивают из окон, носятся по небольшой насыпи, ныряют под вагоны, наполненные щебнем.
«Ямаха» рычит, не сдается. Стекло над рулем заляпано мелкими брызгами, летящими из-под переднего колеса – червоточины грязи немного ухудшают видимость и не сразу смываются моросящим дождем, поэтому приходится слегка поднимать голову, чтобы внимательнее следить за дорогой. Шоссейная улица – практически бездорожье: вся в выбоинах, ухабах. Байк скачет по ним, трясется, не дай бог угодить в глубокую ямку – они все сейчас заполнены водой, и не поймешь сразу, насколько опасны. Движок пока не подводит, мчит меня вперед, толкает с бешеной скоростью, не жалуется на резких поворотах. Но надолго ли хватит его и меня?
Покинутые супермаркеты, разворованные рынки, торговые ряды и автосервисы – все сливается в сплошное серое полотно. Все новые и новые пули высекают искры совсем рядом, в опасной близости, рикошетят от фонарного столба, который я только что объезжал. Хорошо, что я постоянно маневрирую, да и Сыч в движении и вряд ли способен стрелять точно. Но шальная пуля может и зацепить, угодить в неприкрытую спину и оборвать мою жизнь вместе с этой сумасшедшей гонкой. Или попасть в байк, а это равносильно попаданию в меня.
Хорошо натренированные рефлексы надежнее, чем удача, это я давно уяснил, но и без везения сейчас не обойтись. Может, я подзадержался на этом свете, и настала пора платить по счетам?
Шина грузовика вырастает на пути незаметно, когда я огибаю очередную застывшую машину. Приходится резко тормозить и уводить байк в сторону, хоть и не без труда, но я все-таки удерживаюсь в седле, хотя драгоценные секунды потеряны. Пушистик моментально настигает меня, я слышу злобные выкрики Сыча, подавшегося вперед в своем чудном транспортном средстве.
Оглядываюсь через плечо, и в этот момент рыжий зверь пригибает голову к земле и бодает меня твердокаменным лбом под заднее колесо байка.
Падают в этой жизни все, просто потом кто-то встает, а кто-то уже не может. Всего два колеса отделяют байкера от неба.
Мой байк заносит, он отрывается от земли и врезается в стоящую поодаль маршрутку. Я едва успеваю убрать ногу, иначе перелома бы не избежать. Но все равно больно шлепаюсь на асфальт рядом с рухнувшим стальным конем. Моя гонка подошла к концу. В двух метрах встает на дыбы Пушистик. Сыч, как может, сдерживает его, орет «Назад!», но мутант, разгоряченный долгим преследованием, впервые не слушает приказов хозяина. Мутант делает рывок, его огромная лапа приземляется на мокрый асфальт там, где я был мгновение назад. Едва успеваю откатиться в сторону. Рыжий зверь недовольно ревет, клацает зубами. Он еще не остыл от этой сумасшедшей погони, и его злобе надо найти выход. И все же очередной окрик Сыча над самым ухом побеждает жажду крови. Пушистик застывает на месте, низко рыча и пожирая меня налитыми кровью глазами. Я не обольщаюсь, зная: шевельни Сыч пальцем, и его питомец порвет меня на части.
Глава клана Теней спрыгивает со своей колесницы и медленно идет ко мне. Не отводя взора от Пушистика, пытаюсь нащупать за поясом «макаров».
– Не это ищешь? – рейдер ногой пододвигает ближе к себе пистолет, валяющийся на асфальте. Значит, вылетел при падении. Зрачок дульного среза укороченного «калаша» Сыча, который тот держит одной рукой, заглядывает прямо мне в глаза. – Привет, мой дорогой! Давно не виделись!
– Пошел ты!
– Что такое? Не настроен разговаривать? Куда-то торопишься? – продолжает рейдер. – Обещаю, что не отниму у тебя много времени. Ты ведь знаешь, дружок, что по долгам надо платить? – палец на спусковом крючке опасно подрагивает.
– Жаль, не дотянулись руки до тебя тогда, – сокрушенно вздыхаю я. – Слишком много людей было между нами. А то на твоем горле появилась бы вторая улыбка от уха до уха.
– Да, Ямаха, ты не меняешься, – качает головой Сыч. – И потому твой путь сегодня прервется, а твой байк я заберу себе, в назидание всем остальным. Ты проиграл, Ямаха!
Пушистик ревет за его спиной, словно подтверждая слова хозяина. Дождь усиливается. Мне хочется закрыть глаза и расслабиться. Я знаю, что чудеса закончились. Сейчас в тело войдет раскаленный свинец и отправит мою душу навсегда бродить по царству мертвых. Когда-то это должно было случиться, и лучше умереть в расцвете сил, а не немощным стариком, покрытым язвами, медленно отравляющим себе сознание, ворчащим, недовольным и сожалеющим о прошлом… Черт, что за мысли?! Я ведь практически смирился с поражением! Нет уж, если мне и суждено умереть сегодня, то я встречу смерть, глядя ей в лицо!
Но что это? Черная точка в небе, стремительно растущая в размерах. Из-за льющего дождя плохо видно нового гостя. А гость-то не один! Вичухи! В количестве двух штук! Стремительно снижаются, заходят в пике, как штурмовики времен Второй мировой. Я срываю респиратор. Плевать на то, выстрелит ли Сыч сейчас, испугавшись моих резких движений, или чуть позже. Конец, похоже, у нас с ним будет один.
Но рейдер не стреляет, он удивленно смотрит на меня и не понимает причины моей улыбки.
– Я проиграл, – соглашаюсь я с ним, – но и ты не победил!
Сыч не понимает, прокручивает в голове мои слова, еще и еще раз. Кривится. Глаза его становятся похожими на узкие щелки. А вичухи уже совсем низко. Кого они изберут своей первой целью?
Сыч видит мой взгляд, направленный ему за спину, мои округлившиеся глаза, и усмехается:
– О, нет, Ямаха, этим ты меня не обманешь! На такой трюк может попасться только зеленый пацан!
И в этот момент он слышит хлопанье крыльев за спиной. Вичуха проносится в метре над ним, но своей целью она выбрала не человека. Когти впиваются в холку прижавшегося к земле, вздыбленного Пушистика, а вторая вичуха когтит рыжего зверя в бок. На пару у них вполне достало бы сил унести даже эту тушу, если бы не «колесница». И все равно твари приподнимают Пушистика над землей. Тот рычит и визжит, дергается изо всех сил, и ему почти удается вырваться.
Сыч грязно ругается и отпрыгивает в сторону, чтобы и твари, и я одновременно находились в поле его видимости. Выпускает короткую очередь по ближайшей вичухе и, кажется, задевает своего питомца.
Вичухи на миг выпускают рыжего зверя из своих когтей, но не дают ему упасть – снова подхватывают, рвут на части прямо в воздухе. Пушистик скулит, орошая все вокруг темной кровью. Он не может извернуться и достать лапами до атакующих, а шея его слишком коротка для того, чтобы пустить в ход клыки, и они лишь бессильно клацают в воздухе.
Взбешенный Сыч разворачивается ко мне, но я, по-прежнему лежа на земле, умудряюсь выбить ногой «калаш» из его рук. Автомат плюхается в лужу, поднимая грязные брызги, но Сыч уже нависает надо мной с длинным охотничьим ножом в руке.
– Сдохни, Ямаха!
– Только после тебя!
Мое плечо пронзает боль, рука сразу же немеет и безвольно падает. Я с удивлением смотрю на торчащий из меня нож, пытаюсь отползти чуть дальше, но нога в пыльном ботинке припечатывает меня к асфальту. Я вижу подошву с налипшей грязью практически у своего носа, Сыч наклоняется, и я заглядываю в его наполненные злобой глаза.
– Тебе конец! – он пытается выдернуть нож, чтобы покончить со мной – вспороть мне брюхо или перерезать горло. Из раны в плече течет кровь, силы стремительно покидают меня. Сыч наклоняется ниже и наотмашь бьет меня по лицу, а затем еще раз. Снова дергает за рукоять, высвобождает нож и заносит его для последнего удара, который оборвет мою жизнь.
В этот момент из моего рукава с тихим щелчком выскакивает лезвие. Спасибо неведомому умельцу с Кожуховской, механизм срабатывает четко. Из последних сил я погружаю нож в ничем не прикрытую шею противника. Острое лезвие вспарывает яремную вену, и на меня льется кровь, смешиваясь с моей собственной. А затем наступает тьма.
* * *
Небо затянуто серыми тучами. На дальнем плане, у самой линии горизонта, проступают невысокие холмы, словно обведенные темным контуром. Будто художник послюнявил карандаш и прочертил четкие границы. Впереди, насколько хватает глаз, тянется пшеничное поле, колосья слегка покачиваются от душного степного ветерка. Идти вперед легко и приятно, босые ступни проминают мягкую землю, в душе царит умиротворение. Я медленно бреду, раздвигая руками пшеницу – та щекочет мои ладони, покалывает и поглаживает. Бескрайнее желтое море вокруг. На западе тучи чернеют, собирается дождь. В этой духоте он бы явно не помешал. Снимаю потертую косуху и закидываю ее на плечо.
– Как думаешь, долго нам еще идти? – приятный женский голос льется словно музыка.
Я поворачиваюсь влево и улыбаюсь. Кристина ступает мягко, по-кошачьи, не шуршит, как я, старается не приминать колосья пшеницы. Черные волосы перетянуты ярко-синей лентой, она смотрит вперед, сосредоточенно и внимательно, вглядывается в горизонт. Я любуюсь ее выступающими скулами, слегка раскосыми янтарными глазами.
– Вот бы идти так целую вечность!
Кристина кивает.
– Да, но скоро пойдет дождь.
– Пусть, пусть прольется вода! Пусть вымочит нас до нитки!
– Ты чего такой?
– Какой?
Она пытается подобрать слово и не может, в итоге машет рукой, сдавшись.
Мы идем, взявшись за руки, два корабля в желтом море, нашедшие друг друга и больше не желающие расставаться ни на секунду. Два островка счастья и надежды.
– Мы ведь больше никогда не потеряем друг друга? – Кристина с надеждой заглядывает в мои глаза.
Крепче стискиваю ее ладонь.
– Я бы этого не хотел.
Немного помолчав, спрашиваю:
– Помнишь, я как-то рассказывал тебе одну теорию?
– Какую именно?
– Про информационное поле. Будто люди – это что-то вроде компьютеров, а наше сознание – это бессмертная программа, часть этого поля. Если следовать этой теории, то мы никогда и не расставались.
– Не умничай, ты знаешь, о чем я.
Я улыбаюсь. На небритую щеку падает первая тяжелая капля.
– Красиво здесь, – я в очередной раз оглядываю пейзаж.
– И на душе спокойно, – добавляет она.
Мы бредем долго. Дождь все никак не начнется, лишь редкие прохладные капли падают на плечи и макушку. Холмы остались позади, их пологие склоны, покрытые редкой травой, не стали препятствием на нашем пути. За ними взгляду открывается извилистая река, петляющая в степи, словно змейка, спасающаяся бегством от птиц. Ноги – все в пыли, но это не та пыль, которой нужно опасаться. В ней не таится ничего дурного, ею можно дышать без риска для жизни. Здесь все по-другому, все не так, как было раньше.
Память воскрешает образы. Серьезный Мишка, потерявший практически все, но не опустивший руки, спасающий абсолютно незнакомых ему людей; школьный товарищ Антон с растерянным лицом; честный мужик Лёша, предводитель Сынов Сопротивления; многочисленные бойцы Республики, «Атоммаша», калужцы и прочие. Они все должны быть где-то здесь, по другую сторону. Как я и Кристина. Успокоившиеся, наслаждающиеся безмятежностью, никуда не спешащие, ни от кого не убегающие. Так и должно быть.
Мы спускаемся к реке, идем вдоль ее русла. В мутно-зеленой воде плавают водоросли, расходятся круги от взмахнувших хвостом рыб, кое-где из воды торчит редкий камыш. По песчаному берегу идти легко, а сзади, на влажном песке, тянется цепочка наших следов.
На берегу, среди длинных острых стеблей осоки, прячется Аксинья. Притаилась на одиноком камне, застыла в ожидании. Она провожает нас долгим томительным взглядом, пряча за спину букет уже увядших багряно-черных тюльпанов. Улыбается, только вот глаза у нее недобрые, ледяные. Но у ведьмы уже нет былой власти, и я буквально чувствую ее злобу, не нашедшую выхода. Она бессильно следит за нами, пока мы не скрываемся за поворотом резко вильнувшей в сторону реки.
А мы идем и идем все дальше. Туда, где солнце выглянет из-за туч и подарит нам свое тепло, где нас встретит пламенеющий закат. По воспоминаниям – навстречу покою.
Назад: Глава 5 Смена власти
Дальше: Вместо эпилога