Глава 9
Водку нужно пить в компании, а еще лучше, когда есть веселый, бурлящий радостями жизни посредник, а именно, ресторан, где играет музыка и танцуют девушки. Где жизнь бьет ключом.
– Захожу, значит, в приемную, а там такая телочка! – рассказывал Вензель. – Ну, я к ней потом подъехал – трали-вали, не пора ли!.. Рано, говорит…
– А ты что? – спросил Емеля.
Нет между ними никаких трений, в лад пацаны работают. Доморощенные бизнесмены попадают под них только в путь. Вензель помог Емеле взять нефтеперегонный завод со всеми его «левыми» фирмами, а тот ему – сталепрокатный комбинат.
В Красносибирске есть и другие заводы, с которых можно было бы поднимать серьезные деньги. Металлургия здесь развита, машиностроение, химическая промышленность, и на всех производствах крутятся свои «серые» схемы. Матвей уже работал в этом направлении. Интересно ему заниматься этим делом, и ничего он не мог с собой поделать. Каждое удачное дело – это как выигрыш в карточной игре. В карты он больше не игрок – зарекся, но у него теперь есть не менее азартное желание поставить под свой контроль крупную промышленность города. А потом и за не очень крупную дичь взяться… Люди у него для этого имеются, Емеля и Вензель со своими бойцами на подхвате, и еще третья бригада на подходе. Яша старается, вербует бойцов за милую душу, а Емеля с Вензелем здесь, в Красносибирске, работу ведут, за счет местных свои бригады расширяют… Большие планы у Матвея, и пока все получается.
– А что я, беспредельщик какой-то? Не хочет – не надо! Ну, пока не хочет! – поправился Вензель.
– Захочет, – улыбнулся Матвей.
– Сначала поматросит она тебя, брат, а потом бросит! – засмеялся Емеля, по-дружески хлопнув Вензеля по плечу. – Ты там смотри, поосторожней с ней.
– Ты сам будь осторожней, – глядя на Емелю, совершенно серьезно сказал Матвей.
– Это ты о чем, брат? – насторожился тот. Видимо, решил, что Матвей завел речь о Юле.
Емеля уже третий месяц с ней, он такой, что и женится. Но ему известно, чем Юля занималась в прошлом и с кем жила до него. Он ревновал ее, и небезосновательно. Юля ушла к Емеле назло Матвею. Она потом одумалась, пришла к нему с повинной, хотела вернуться, но получила от ворот поворот.
– Вы, пацаны, к своим «терпилам» несерьезно относитесь, – ответил Матвей. – А там деньги серьезные крутятся, а за деньги все можно купить, даже киллера.
– Ну, зубов бояться, по бабам не ходить, – засмеялся Вензель.
– Тем более зубы выломать можно, – подхватил Емеля.
– Это само собой. Если с кем-то из вас вдруг что-то, тьфу-тьфу… Своими руками, любую падлу!.. – заверил Матвей.
Сам он старался не «светиться», дела вел через своих бригадиров, но, если вдруг дело дойдет до крайности, он лично возьмется за нож. И пацаны должны это понимать.
– И мы за тебя, брат, любого порвем! – кивнул Емеля.
– Любого! Без вариантов, – подтвердил Вензель.
– Надеюсь, до этого не дойдет. Но если вдруг, я на вас надеюсь, – сказал Матвей.
– А как мы без тебя? – сразу стал серьезным Емеля. – Без тебя мы никто. И никак…
Он достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся, с блаженным видом выпустил дым в потолок.
Они сидели в дальнем конце ресторана, у входа в подсобное помещение. Можно было взять отдельный кабинет, но Матвей отказался от такого варианта. Если бы в кабинете был черный выход, тогда другое дело, а там даже окна не было. И Емеля с Вензелем хорошо знали, что такое отдельный кабинет. В свое время в такой западне оказался Бешняк со своей сворой, они сами его там и уложили…
Сразу за дверью находилась кухня, в которой имелся свой собственный выход на задний двор. Матвей уже был там, если вдруг что, он не заблудится… В бегах он, а менты до сих пор практикуют облавы, и об этом нельзя забывать. Впереди за соседним столиком отдыхали бойцы Емели, а справа – Вензеля. Если что, эти ребята сдержат ментов…
– Я тут подумал, может, нам не только с заводов кормиться, – выкурив сигарету, сказал Емеля. – Тут барахольный рынок на Ленина есть, там такие бабки крутятся…
– А кто рынок держит? – спросил Матвей.
– Да шпана какая-то. Какие-то Семафор и Бобыль. Они за эту барахолку бьются, сегодня одна власть, завтра другая. Один бардак с этого дела…
– А ты хочешь порядок навести?
– Да не проблема. Забьем «стрелку», поставим вопрос, решим проблему. Стволы у нас есть, пацаны реально ко всему готовы…
– Уверен?
– Уверен.
– А почему ты думаешь, что Семафор за своих не уверен? Его пацаны сейчас реально в деле, война у них… А твои пацаны в каких реальных делах побывали? За тобой дела есть, не вопрос. За тобой, за Селезнем, за Никитичем… Но это старая гвардия, а молодые где обкатку проходили?
– Вот и пройдут!
– Ну, хорошо, а как ты потом с Вензелем рынок делить будешь? Или ты сам там хочешь?
– Ну, порешаем… Там же не один рынок, есть еще и на Дзержинского барахолка.
– Это Восточный район. Себе ты центр хочешь, а Вензелю окраину предлагаешь?
– Да не предлагаю… – нахмурился Емеля. – Предлагаю собраться, поговорить. Поделим город пополам, будем работать.
– Как? С кооператоров пенки снимать? С каждой мартышки по банану?
– Ну, а в Барсане разве не так?
– Так же, – кивнул Матвей. – С каждого «несуна» по нитке – братве на рубашку. Но там золотые нитки, и рубашка золотая. И Семафоров там с Бобылями нет… Там золото, по ниточке. А Бессонов медь вагонами вывозит. Яша с этого больше, чем с «рыжья», имеет. Или нет?
– Ну, и с бензина хорошо сливают, – кивнул Емеля.
Он взял под контроль все фирмы, которые кормились с завода, дело налажено, деньги в карман текут рекой. И Вензель не жалуется, хотя дела у него не так хорошо идут. Матвей нацелил его на завод химических удобрений, пацаны уже пробивают ситуацию…
– И Семафор под ногами не путается, – заметил Матвей.
– Так он про эти дела и не знает.
– Не знает. И никогда не узнает. Потому что его уровень – это барыги с рынка. Наехать, набить, отобрать… А мы сразу быка за рога, и нормально все, деньги лопатой… Только лопата крепкой должна быть, чтобы не сломалась… А деньги в бизнес надо вкладывать. Хочешь, этот ресторан купи!
– Ресторан? Я?! – Яша заинтригованно посмотрел на Матвея.
– Ты… Хочешь, за «лавэ» со своего «общака», для братвы, или чисто за свои. У нас капитализм. И приватизация.
– Ну вообще-то я уже думал.
– Вот и думай. А рынок и все такое оставь для шакалов, пусть они друг друга за эту кость грызут… А пацанами заняться надо, сырые дрова горят плохо…
Была у Матвея мысль организовать в тайге учебный лагерь. Нанять инструкторов по боевой подготовке, пусть гоняют пацанов, учат их стрелять, убивать, вести боевые действия в городских условиях. Деньги на это выделят бригадиры, а Матвей свой «общак» под это трогать не станет.
А «общак» у него был. Как же без этого?
И Шалут его на воровской ход ставил, и Боярчик за своего признал. Шалут преследовал одну цель – хотел ему меньше платить за угнанный товар. Боярчик хотел запудрить ему мозги, чтобы он сам, по своей воле, как тот баран, шел под нож – на жертвенный алтарь. Но, как бы то ни было, в «черную» масть его вписали.
Матвей не был поклонником блатной романтики, машины он угонял чисто из-за денег, но сейчас у него не было другого хода, кроме воровского. Рано или поздно его возьмут, вернут в зону, а там спросят, чем он занимался на воле. И он должен будет дать достойный ответ.
К тому же под воровским флагом удобно было брать под себя город. Кто такой Матвей? Вор! Тогда какие вопросы? Вопросы могли возникнуть у коронованных бродяг. Но где они? Раджин зачистил город, и сам сгинул вместе с Барамом и Атариком. Все, больше никого не осталось, ну, если не считать всякую шушеру, от которой одна только пыль…
Говорят, какой-то Евстигней объявился, в родные края из мест не столь отдаленных вернулся, блатных вокруг себя собирает. Но все это на уровне слухов. Где он, этот Евстигней? Может, и нет его вовсе. Блатные умеют создавать мифы…
Но вопросов Матвей не боялся. Он себя на положение не ставил, за городом «смотреть» не собирался. У него здесь свои дела, возможно, когда-нибудь Красносибирск будет принадлежать ему просто по праву сильного.
Он не строил иллюзий насчет своей безопасности. Капитан Булавин вроде бы утратил к нему интерес, не бьет копытом в своем стойле. Но, вне всяких сомнений, злобу затаил.
В Барсане Матвея вроде бы не искали, но это не факт, что там все спокойно. Может, и местные менты уже рыщут по городу в поисках гражданина Молотова. Скорее всего, и в лагере о нем знают… Именно поэтому он заслал в свою зону серьезную сумму – чисто на лагерный «общак». Не от своего имени заслал, но тем не менее прогон сделан. А как там распорядятся его деньгами, его это пока не волнует. Вот когда вернется, тогда и спросит… Не хотелось бы возвращаться, но все возможно…
Что будет, то будет, а пока все пучком. Братва потихоньку прибирает к рукам город, на подходе новая бригада, которая составит Емеле и Вензелю здоровую, как хочется надеяться, конкуренцию. И еще есть желание замутить свой собственный коммерческий проект. Матвей думал о собственном, подконтрольном только ему банке, через который он пустит все финансовые потоки, хаотично циркулирующие через город. Те же братья Вагины могли бы стать клиентами этого банка. И если захотят, то станут, а не захотят – заставят… Сколько таких Вагиных в масштабах делового и промышленного Красносибирска!..
Много разных планов у него в голове, и все они осуществимы. Было бы время. Да и удача – немаловажный фактор. Но ни делом единым жив Матвей. Он человек, но животные инстинкты дают о себе знать. И сейчас ему нужна была женщина. Хотя бы на час…
Черные как смоль волосы, белая как молоко кожа – такие вот контрасты в отдельно взятой красотке. Но Матвею все равно. Главное, что зажигала девочка на уровне заправской проститутки. А вроде бы скромная на вид, в обычной обстановке даже стеснительная. Матвей познакомился с ней на улице. Он ехал на машине, она стояла на остановке…
Яна не хотела садиться в машину, даже пришлось уговаривать ее. И в постель она легла без всякой охоты, зато сейчас не остановишь…
Да Матвей и сам не хотел останавливаться. Он уже заходил на второй круг, как вдруг сильный удар в дверь заставил его почувствовать себя сбитым летчиком. Толкнув девушку, он сунул руку под подушку, схватил пистолет. Но слишком стремительно развивались события.
В комнату ворвались какие-то люди, они надвигались очень быстро, стесненность пространства играла им на руку. Матвей не успел вывести ствол на цель, как что-то сильное обрушилось ему на голову, и он потерял сознание…
В себя он пришел в каком-то тесном замкнутом пространстве. И руки у него связаны, и ноги, а вокруг трясущаяся темнота. Голова раскалывается от боли, перед глазами все плывет; прошло время, пока он сообразил, где находится.
Его везли в багажнике машины. Кто набросился на него, кто похитил – темный лес. А ведь он дома не один был, Емеля уговорил его взять человека в охрану. Не так давно Матвей снял дом на окраине города, а зима уже во весь рост заявила о себе. Должен же кто-то снег во дворе убирать. Да и ночью охрана не помешала бы…
Может, потому и прозевал он момент, что кому-то доверил свою безопасность. Самому надо было себя охранять, тогда бы и чуйка сработала… Сторожа, видимо, вырубили, а может, он сам был среди нападавших. Хотя вряд ли, Емеля еще не скурвился, не мог он поднять руку на своего босса.
Мороз на улице, в багажнике дубарь, а Матвей с голым торсом. Спортивные брюки на нем: кто-то пожалел и прикрыл его. Что, если Яна постаралась, чтобы хоть как-то загладить свою вину. Но Яна не могла навести бандитов… Или могла?.. Только эта мысль пришла в голову, как машина остановилась. Открылся багажник, какой-то мордоворот с покатым как у неандертальца лбом сам, в одиночку, вытащил его из машины и бросил прямо на снег.
Машина стояла на лесной дороге – сосны, ели с двух сторон. Столб деревянный неподалеку, провода. Место не совсем глухое, но безлюдное. Только похитители здесь и Матвей.
Один из похитителей – рослый, суровый, плешивый и очень чем-то недовольный. Внушительный тип, взгляд острый, пронзительный и немолодой, лет сорок, ему. Матвей сразу признал в нем старшего.
Не успел он опомниться, как на него посыпался град ударов. В живот, в грудь, потом чей-то тяжелый кулак опустился на почку. От болевого шока Матвей потерял сознание.
В себя он пришел после крепкой пощечины. Он сидел на снегу, спиной прижимаясь к ледяному бамперу. Разбитое лицо горело и пульсировало, челюстные мышцы, казалось, онемели от холода, но слова его прозвучали внятно.
– Ты Евстигней? – глядя на плешивого, спросил Матвей.
– Он самый.
– И чего ты хочешь, Евстигней?
– Узнать хочу, кто ты такой?
– Вор я.
– Выкидыш ты, а не вор.
Матвей пожал плечами. Ему-то какое дело, что думает о нем какой-то ненормальный? В законе он, Евстигней, или нет, это уже не имеет значения. Начиная с сегодняшнего дня, этот человек будет считаться его заклятым врагом. И Матвей убьет его, если вдруг получит такую возможность.
Но, скорее всего, такой возможности у него не будет. Если судить по ситуации, отношения сегодня же и закончатся. Евстигней настроен весьма решительно, и компромисса, видно, не получился.
– Если ты с вором «на лыжи встал», этого еще ничего не значит, – сказал Евстигней.
Матвей с досадой посмотрел на него. Ну, сколько можно говорить? Если приговор вынесен, зачем тянуть время? Холодно же. Лучше сразу пулю получить, чем терпеть издевательство над организмом.
– А я Боярчика хорошо знал, – продолжал Евстигней. – Где Боярчик, куда он делся?
– Не знаю. Он в одну сторону пошел, я в другую. – Матвея хватил озноб, и каждое слово давалось ему с трудом. – Он сожрать меня хотел.
– Так ты для него и был кабанчиком, – ухмыльнулся Евстигней. – Свинья ты, а не вор… Зачем Раджина закончил?
– Ты же с Пиночетом кентовался, какое тебе дело до Раджина?
– Раджин в законе. И Раджин в законе, и Атарик – вор… И Шалут вором был… И Боярчик… Много на тебе воровской крови, пацан!
– Раджин Пиночета задвинул, Чалика «зажмурил», Конопатого сдал.
– Это не имеет значения.
Матвей усмехнулся. Да, конечно, это не имело сейчас никакого значения. Скорее всего, Евстигней считал Раджина своим врагом, но это не помешает ему спросить с Матвея. И он убьет его, чтобы безраздельно держать «мазу» над городом. Под благовидным предлогом убьет.
Евстигней уже все для себя решил, и Матвей понимал, что уже ничего не изменить. А ведь можно было заключить с Евстигнеем союз, отдать ему город под присмотр… Но Матвей не мог на это пойти. Да и не поверит ему вор.
– Да, это не имеет значения, – сказал Матвей. – Неважно, в какие цвета рядился Раджин… Все это чешуя. Главное, что ты, Евстигней, уже все решил. Как ты решил, так и должно быть. Ты спросил, я ответил. Что дальше?
– А дальше – смерть, – усмехнулся Евстигней.
Он кивнул, глянув на мордоворота, и тот достал из кармана «финку».
– Так тому и быть, – кивнул Матвей, закрывая глаза.
Если Евстигней хочет, чтобы он ползал перед ним на коленях и умолял о пощаде, то не будет у него такого удовольствия.
– Что перед смертью сказать хочешь? – спросил Евстигней.
– Да пошел ты!
– Ну, смотри…
Матвей не видел громилу, но почувствовал его движение. Еще чуть-чуть, и нож войдет в тело по самую рукоять. И хорошо, если это будет быстрая смерть…
Но тот не успел ударить. Где-то за спиной у него прозвучал выстрел, и он безжизненно завалился набок. Это Селезень с ходу выстрелил в него из ружья. А Емеля дал автоматную очередь, срезав «неандертальца». Селезень снова приготовился стрелять, и Матвей мог бы его остановить, но делать этого не стал. Не о чем разговаривать с Евстигнеем, пусть с ним заканчивают сразу.
Селезень, как обычно, не промазал…
Чай с малиной, горячее молоко с медом, травы, растирания, все такое. Но, главное, баня. Оксана знала, выгонять хворь из мужского тела.
Матвей чувствовал себя так, как будто домой вернулся, к родной жене. Не любил он Оксану, но был очень рад ей. И не раздражала она его… Но ведь это не надолго. Хворь пройдет, отлежится он в берлоге, и снова его потянет в город. Дела там у него… Не получается у него с долгой зимней спячкой, будят его грандиозные планы на будущее и не дают покоя.
– Я знаю, ты скоро уедешь, – вздохнула Оксана.
– А если дела?
Уедет он. Поговорит с Яшей и уедет. Если отпустят…
– Да слышала я… Деловой… Жил бы как нормальный человек, я бы прятала тебя, пылинки с тебя сдувала.
– А кто сказал, что я нормальный? – усмехнулся Матвей. – Был бы нормальный, в зону бы не попал…
– Ненормальный. Но самый лучший… Ты почаще приезжай, а то совсем запропал.
– Приеду, – кивнул он.
– И пообещай, что здесь, в Барсане, ты будешь только со мной.
– Обещаю.
– А то знаю я, как ты там в Красносибирске… Небось нашел себе кого-то? – ревниво спросила она, вымучивая из себя улыбку.
– Никого не нашел. Нет у меня там никого.
– Правда?
Матвей согласно кивнул.
Но с Оксаной у них будущего нет. Не любит он ее, не вдохновляет она его. Зато Рита зовет его на подвиг. Все последние ночи, проведенные в горячечном бреду, она снилась ему, звала к себе. И, наверное, он поедет к ней. Наверное…
Документы у него есть – несколько бланков настоящих типографских паспортов. У Емели эти «корки», он их у Сидорки конфисковал – со всеми штампами и печатями…
Не ошибся Матвей, это Сидорка сдал его. Только он один знал, как выглядит Матвей. И фотография у него в негативе осталась, по ней Евстигней и пробил его личность… Нет больше Сидорки, талантливый бирочник ушел в мир иной. Матвею будет его очень не хватать…
Во дворе залаяла овчарка, но Матвей даже не шелохнулся. Здесь, в Барсане, он в полной безопасности. Яша выручит, если вдруг менты рыпнутся. А вот если Яша сам пойдет на него войной, тогда шансов у Матвея нет. Не уйдет он из этого дома, обложат его со всех сторон и затравят… Но это вряд ли.
– Яша пришел! – выглянув в окно, сказала Оксана.
Не мог Рыбаль сорваться с цепи, но Матвей напрягся, и, когда Оксана пошла открывать дверь, нащупал ствол под подушкой – на месте или нет?
Он мог бы переболеть и в городе, но все-таки он приехал в Барсан. И Оксану хотел увидеть, но, главное, должен был переговорить с Рыбалем. Серьезно переговорить. Момент давно уже назрел, и пора было расставить все точки над «i».
– Здорово, брат! – Яша, казалось, излучал радость. – Как здоровье?
Матвей поднялся с кровати, крепко пожал ему руку, показал на стул. Не нравилось ему настроение Рыбаля, радиоактивная у него радость, как урановый камень за пазухой.
– Да нормально уже.
– Да уж… Если б ни Емеля… – Яша посмотрел куда-то в сторону.
– Все мы друг от друга зависим, – заметил Матвей. – И пока мы друг за друга держимся, все будет в цвет.
– Да держимся… – нахмурился вдруг Яша и усилием воли заставил себя взглянуть прямо в глаза Матвею. – Я с Бурятом говорил…
– И?
Бурят возглавил третью бригаду, которую Рыбаль заслал в Красносибирск. Матвей подготовил для него почву, отдал ему химический завод. Он сейчас порядки там наводит, и все у него тип-топ. Емеля и Вензель ему помогают, а они знают, как делать дела, и сила за ним реальная.
Только вот Емеля и Вензель помогают Буряту без особой охоты. Пацаны уже мысленно поделили город пополам, а тут вдруг еще одна серьезная заява на участие. И с Емелей у Матвея был серьезный разговор, и с Вензелем. Он объяснил им, что жадность ни к чему хорошему не приводит. И объяснил, и убедил… И ничего, после этого разговора Емеля спас его от смерти. Хоть и случайно, но сел на «хвост» Евстигнею, выследил его, принял меры. А ведь мог и забить на него… Емеля не дурак, он понимает, что в одиночку огромный кусок не проглотить, подавиться можно.
– Какая-то фигня в городе происходит.
– Почему фигня? Мы, считай, весь город под себя взяли.
– А деньги?
– У каждой бригады свой «общак». Часть братва оставляет себе, часть отдает на «общак».
– А мне? – полыхнул взглядом Яша.
– А кто вор на положении? Кто за городом «смотрит»? – Матвей смотрел на него пристально и жестко.
– Ты на положении?
– А почему Евстигней хотел меня задвинуть? Он признавал мой авторитет, он боялся меня. Теперь я и сам себя боюсь, – одной половиной рта усмехнулся Матвей.
– И я должен бояться?
– Ты должен меня уважать, брат. И принять мою волю.
– Твою волю? – Яша дернулся как мустанг, на шею которого вдруг набросили аркан.
Он сильный конь, свободолюбивый, но веревка у Матвея крепкая, и петлю он затягивал сильной, уверенной рукой.
– Да, мою волю.
На самом деле Яша давно все понял, иначе бы давно уже предъявил и Матвею, и Емеле, и Вензелю за деньги, которые они снимали с города. Яша получал с них, но далеко не в полной мере. И то на восполнение тех трат, которые ушли на оснащение бригад. Машины покупали, ставили на них «фордовские» движки, куртки брали, костюмы. Немало денег ушло на стволы… Бригадиры уже почти расплатились с Рыбалем и скоро совсем перестанут ему отстегивать. Все к этому идет…
– Ты основной? – с обидой в голосе спросил Яша.
– Да, я основной, – Матвей смотрел на него, не моргая.
– Это, по-твоему, честно?
– Честно. И по-моему, честно, и по-твоему, тоже… Иначе бы ты пришел не один.
– Я понял, о чем ты… – смутился Яша.
– И я все понимаю, но знаю, что ты не сможешь меня убить. И дело не в том, что ты боишься, и не в том, что я заговоренный, а в том, что ты не сможешь без меня.
– А ты заговоренный?
Матвей покачал головой. Это не важно, заговоренный он или нет. Главное, Яша должен понять, что им друг без друга не обойтись. Пока они вместе, их никакая зараза не возьмет, а если начнется раздрай, то все, тот же Бессонов их сожрет. А он мужик серьезный, не трус, у него связи в Москве. И стоит ему почувствовать слабину, как он сразу начнет бить хвостом. Только страх за свою жизнь может удержать его на крючке… А Яша мог его наказать. И его, и кого угодно. Но только не Матвея. Он все понимает, поэтому их отношения продолжаются. И с Емелей все будет на мази, и с Вензелем, и с Бурятом. Проблемы могут возникнуть с подшефным бизнесом, с ворами, бандитами, ну, и ментов ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов…
И еще могут быть проблемы в отношениях между самими бригадирами. Аппетиты у пацанов уже более чем, поэтому между ними начинают возникать непонятки, трения. А если эти аппетиты будут расти – дело может дойти до настоящих разборок со стрельбой и кровью. И дойдет, стоит только пустить процесс на самотек.
Но не отпустит вожжи Матвей. Не для того он разводил этот огород, чтобы его грядки поросли бузиной.
Он укрепит свою власть над бригадирами, возьмет город под полный контроль. А там и в Москву можно рвануть. Ненадолго – родных повидать… И с Ритой неплохо было бы встретиться.
