Глава 9
17 марта, 20 часов 40 минут
по центральноевропейскому времени
В воздухе над Венецией, Италия
Когда вертолет перемахнул через Адриатическое море, Джордан взглянул на часы. Путь из Рима оказался довольно коротким. Впереди сверкала на фоне черной лагуны Венеция, точно драгоценная корона, брошенная кем-то у италийских вод.
В вертолете, помимо них с Эрин, находились трое сангвинистов. Впереди над пультом управления склонился Христиан, а София и Бернард сидели в задней части кабины. То, что кардинал тоже отправился в эту поездку, удивило Джордана.
«Полагаю, Бернард просто устал сидеть в Риме».
И все же кардинал и остальные сангвинисты были искусными воинами. Джордан уж точно не был против дополнительной военной силы, особенно после нападения в подземном святилище. Даже сейчас его живот пылал огнем, который был порожден неким чудом, дарующим исцеление. Тот же самый жар тек по давнему шраму, ветвящемуся через все плечо и верхнюю часть груди Стоуна: то был след от молнии, которая ударила его в его юные годы.
И сейчас к этому плечу привалилась головой Эрин. Джордан мягко сжимал ее руку в своей ладони. Не раз и не два за время этого полета она бросала на него встревоженный взгляд. Он не мог винить ее за это, ведь даже София и Баако были потрясены тем, что он едва не погиб.
Вертолет сильно тряхнуло, и внимание Джордана вновь обратилось к окну, за которым проплывали огни Венеции. Христиан заложил вираж, наклонив воздушную машину ради лучшего обзора.
— Прямо под нами — площадь Святого Марка, — сообщил Христиан по связи — перед полетом все путешественники надели гарнитуры с микрофонами. — Эта красно-белая башня — Кампанила, а здание, похожее на готический свадебный торт, — Дворец дожей. Рядом с ним — базилика Святого Марка. У ордена есть свои владения под этим святым зданием, как и под базиликой Святого Петра. Там мы заночуем после того, как расспросим графиню Батори об этом странном символе.
Эрин стиснула руку Джордана и перегнулась через его плечо, стараясь рассмотреть все то, о чем говорил Христиан.
— Венеция остается неизменной почти тысячу лет, — произнесла она. — Подумать только...
Стоун улыбнулся ее восторгу, однако его улыбка была слегка вымученной. Он по-прежнему чувствовал себя как-то отстраненно. И это выражалось не только в приглушенных эмоциях по отношению к женщине, которую он любил. Сегодня Джордан пропустил и обед, и ужин, но все еще не чувствовал голода. И даже когда он заставлял себя поесть, еда была для него совершенно безвкусной. Он ел скорее из чувства долга, чем из подлинного желания насытиться.
Сержант потер пальцем шрам на животе.
Что-то определенно изменилось.
Это должно было тревожить его и даже пугать, но вместо этого он ощущал глубокое спокойствие, как будто все шло так, как и должно идти. Он не мог облечь это в слова, и потому по большей части избегал говорить об этом даже с Эрин, но в этом почему-то тоже не было ничего неправильного.
У него было чувство, что он становится сильнее и чище.
Пока Джордан размышлял над этой загадкой, Христиан повел вертолет прочь от площади Святого Марка и посадил на крыше роскошного отеля поблизости. Когда винты замедлили вращение, Стоун быстро проверил свое оружие: пистолет, пистолет-пулемет и кинжал. Потом оглянулся на остальных, ожидая, пока Христиан даст им сигнал, что можно выходить наружу.
Эрин выглядела бодро, но Джордан заметил тени у нее под глазами. Для обычной женщины гражданской профессии она слишком многое испытала за такое короткое время. У нее не было времени отдохнуть и прийти в себя по-настоящему, осознать все, что она узнала за прошедший год.
Христиан, сидящий в пилотском кресле, махнул рукой — мол, можно выходить. Но София задержала их, явно желая идти первой. Во время полета невысокая индианка сидела, полуприкрыв глаза, и от нее исходило ощущение покоя. Было ли это чувство порождением ее веры или неестественной способности сохранять неподвижность, Джордан не знал. Теперь же она открыла дверцу вертолета и спрыгнула на посадочную площадку с удивительным изяществом.
Бернард последовал за ней, явив не меньшую ловкость. Когда кардинал оказался на открытом воздухе, порыв ветра взметнул полы его темного плаща, явив миру алое облачение, — знак сана. Хотя всю дорогу Бернард провел в молитвах, набожно сложив перед собой обтянутые перчатками руки, похоже, это не помогло ему обрести спокойствие.
Та, ради которой они предприняли это путешествие через всю страну, Элисабета Батори, скорее всего бросит им всем нелегкий вызов. Особенно кардиналу — между ним и этой женщиной лежала долгая и кровавая история. Они враждовали между собой не одно столетие.
Христиан, поднырнув под все еще медленно крутящиеся лопасти вертолета, подошел к дверце и предложил руку Эрин, чтобы помочь ей выйти из машины. Поднятый винтами ветер разметал светлые волосы Грейнджер, образовав вокруг ее головы призрачный нимб — как раз в тот момент, когда она оглянулась на Джордана. Ее янтарные глаза мерцали в звездном свете, щеки горели, а губы были чуть приоткрыты, словно в ожидании поцелуя.
На миг ее красота, словно стрела, пробилась сквозь горячий туман, наполнявший душу Джордана.
«Эрин, я люблю тебя».
Он мысленно поклялся, что это чувство не исчезнет никогда, — но втайне гадал, сможет ли сдержать этот обет.
20 часов 54 минуты
Элизабет, полностью одетая, лежала на жесткой кровати
в своей монастырской келье и следила за игрой бликов — городские огни отражались от вод канала и бросали причудливые отсветы на потолок. Ее мысли были за пол мира отсюда, там, где находился сейчас Томми.
Графиня дотронулась до телефона, спрятанного в кармане ее юбки. Как только окажется на свободе, она придумает, как помочь мальчику. Ее дети были отняты у нее. Она не позволит, чтобы такое случилось с Томми. Никто не отнимет то, что принадлежит ей.
Элизабет повернула голову к окну, туда, где в маленьком отверстии под куском отбитой штукатурки она спрятала украденный ключ от лодки Берндта. Сейчас ей оставалось только ждать, пытаться дышать спокойно, заставлять сердце биться ровно. Она не могла позволить, чтобы немногочисленные сангвинистки, живущие здесь, в монастыре, наравне со смертными монахинями, ощутили ее тревогу и раскрыли ее план: ведь в эту самую ночь она намеревалась тайно покинуть эти стены.
Гостям было положено возвращаться в монастырь вплоть до полуночи, и как обычно, Эбигейл будет дежурить в приемной до тех пор, пока двери монастыря не запрут на ночь. После этого монахиня уйдет в свою келью в дальней части здания. Но Элизабет не могла рассчитывать на крепкий сон Эбигейл. Графиня помнила, как в бытность ее стригоем ночь всегда наполняла силами ее тело, требуя выйти под открытое небо и наслаждаться прикосновением лунного и звездного света к коже. Сангвинисты, должно быть, подвержены тем же соблазнам, пусть и пытаются усмирить их при помощи молитвы.
Немного дальше по коридору захлопнулась дверь.
Еще один турист вернулся и намеревается лечь спать.
Как обычно весной, гостевые покои монастыря были полны, и это было хорошо. Когда в здании так много живых, бьющихся сердец, Эбигейл будет сложно вычленить из этого множества пульс Элизабет. Этого нестройного ритма чужих сердец может оказаться достаточно, чтобы обеспечить графине условия для побега.
«А я должна сбежать».
Она мысленно пробежала по пунктам своего плана: забрать ключ от лодки из тайника у окна, прокрасться по застланному ковром коридору, держа в руках туфли, открыть засов на железной калитке в боковой стене монастыря и обогнуть здание, дойдя до лодки Берндта. Сев в лодку, она должна будет отвязать причальные канаты, позволить течению отнести ее на некоторое расстояние, потом заведет мотор лодки и отправится навстречу свободе.
Дальнейшие ее планы были тревожаще неопределенными.
Прежде чем оказаться среди сангвинистов минувшей зимой, Элизабет закопала изрядное количество денег и золота вблизи от Рима. Эти сокровища она похитила с тел и из домов тех, кого убила после того, как пробудилась в эту эпоху, проспав столетия в саркофаге, заполненном освященным вином.
Рун запер ее в том каменном гробу так же надежно, как заключил здесь, в монастыре.
Элизабет подняла руку и коснулась стены кельи. Женщина была полна решимости никому и ничему не позволить преградить ей путь к Томми — пока еще для мальчика не стало слишком поздно. Оказавшись на свободе, она найдет стригоя и убедит его обратить ее — а потом принесет этот дар к больничной койке Томми.
«Тогда ты будешь жить... и навсегда останешься со мной».
До слуха ее донесся шум шагов по коридору. Приближалась большая группа — слишком большая, чтобы это могло оказаться семейство туристов.
Неужели монахини каким-то образом проникли в ее замыслы?
Она села в кровати, когда чья-то сильная рука уверенно постучала в дверь ее кельи.
— Графиня! — позвал мужской голос с итальянским акцентом.
Элизабет сразу же опознала почти неприкрытую властность в этом голосе и стиснула зубы так, что заныли челюсти. «Кардинал Бернард».
— Вы не спите? — спросил он через плотную дверь.
Элизабет поразмыслила, не притвориться ли ей и впрямь спящей, но не увидела в этом смысла — к тому же неожиданный визит дразнил ее любопытство.
— Не сплю, — прошептала она, зная, что его острый слух уловит эти слова. Потом встала, чтобы впустить посетителей. Ее юбка шелестела по холодному полу, когда она шла к двери, чтобы отпереть ее. Как обычно, кардинал был в своем алом облачении — его тщеславие всегда забавляло Элизабет. Бернард не мог допустить, чтобы кто-то хоть на миг оставался в неведении касательно его высокого сана.
Из-за его плеча на графиню хмуро смотрела Эбигейл. Элизабет проигнорировала монахиню и кивком поприветствовала других спутников Бернарда, большинство из которых она хорошо знала: то были Эрин Грейнджер, Джордан Стоун и молодой сангвинист по имени Христиан. Однако она отметила, что в этой группе, как ни странно, кое-кто отсутствует.
Руна среди гостей не было.
Неужто он так пристыжен, что не смеет показаться ей на глаза?
Гнев вспыхнул в ее душе, но она лишь крепче сжала губы, не смея открыто проявлять раздражение.
— Весьма позднее время для визитов.
— Прошу прощения за то, что побеспокоили вас в столь неурочный час, графиня. — Кардинал вещал с вкрадчивой дипломатической вежливостью. — Но у нас возник вопрос, который мы желали бы обсудить с вами.
Элизабет сохраняла невозмутимый вид, понимая, что дело, которое привело эту компанию к ее дверям, должно быть чрезвычайно срочным. К тому же она чувствовала, что ее шансы сбежать из монастыря в эту ночь стремительно исчезают.
— Я с радостью побеседую с вами утром, — ответила она. — Я уже готовилась отойти ко сну.
Сестра Эбигейл протянула руку и грубо вытащила Элизабет в коридор, даже не пытаясь скрыть свою сверхъестественную силу.
— Если они говорят «сейчас», значит, сейчас.
Джордан предостерегающе положил ладонь на плечо монахини.
— Думаю, мы можем обойтись без насилия.
— И это вопрос свободы выбора, — подтвердил Бернард, взмахом руки приказывая Эбигейл отойти.
Под глазом у монахини задергалась жилка.
— Как пожелаете. У меня есть другие дела, требующие моего внимания, так что оставляю леди Элизабет на ваше попечение.
Эбигейл выпустила руку Батори, развернулась на пятках и зашагала прочь. Та смотрела ей вслед, пряча довольную улыбку.
— Не желаете ли побеседовать в моей скромной обители? — Графиня указала на свою келью, позволив себе проявить намек на недовольство. — Хотя здесь довольно тесно.
Бернард шагнул ближе, окидывая взглядом коридор.— Мы отведем вас в нашу часовню под базиликой Святого Марка, там никто не помешает нашей беседе.
— Понимаю, — ответила Элизабет.
Кардинал протянул ей руку, словно намереваясь предложить графине опереться на нее, но вместо этого замкнул на запястье Элизабет холодный металлический браслет — а второй защелкнул на собственном предплечье.
— Наручники? — спросила графиня. — Неужели кто-то, наделенный вашей силой, не сможет иным способом удержать слабую, беспомощную смертную женщину, каковой я сейчас являюсь?
Джордан усмехнулся.
— Смертны вы или нет, но я полагаю, вы ни в коей мере не беспомощны.
— Возможно, вы правы. — Она чуть склонила голову набок и улыбнулась ему.
Стоун был красивым мужчиной — с крепким подбородком, широким лицом, на котором уже пробивалась чуть заметная щетина пшеничного цвета. От него исходил жар — полыхание внутреннего огня, возле которого она с наслаждением погрелась бы.
Эрин взяла Джордана за руку, словно утверждая свои права на этого мужчину. Некоторые вещи не меняются, сколько бы столетий ни прошло.
— Ведите меня навстречу моей участи, сержант Стоун, — произнесла Элизабет.
Тесной группой они прошли через территорию монастыря и вышли за главные ворота. Краем глаза Батори заметила у причала лодку Берндта и ощутила укол негодования, однако он быстро угас.
Быть может, ей не придется сегодня ночью отплыть на этой лодке навстречу свободе, однако не исключено, что ей представится куда более интересная возможность.
21 час 02 минуты
Эрин шла следом за сангвинистами через переулки и горбатые мостики Венеции. Она держала за руку Джордана, чувствуя, какая горячая у него ладонь. Женщина пыталась унять в своей душе страх за него. Пусть даже извне создается впечатление, что у него высокая температура, но выглядит он здоровым и готовым сразиться с целой армией.
Когда они останутся наедине, она расспросит его о подробностях того, что произошло в той пещере, и о том, почему в последнее время он словно бы отдаляется от нее. Эрин подозревала, что эти перемены берут начало в той ангельской сущности, которую Томми вложил в Джордана, спасая его жизнь. Но хотя ее разум взвешивал эту возможность, сердце Эрин неизменно тревожили куда более приземленные варианты.
«Что, если он просто больше не любит меня?»
Как будто подслушав, о чем она думает, Джордан сжал ее руку.
— Ты когда-нибудь прежде бывала в Венеции? — тихо спросил он.
— Я только читала о ней. Но она именно такая, какой я ее себе представляла.
Радуясь, что может отвлечься от беспокойных дум, Эрин огляделась по сторонам. Переулки островного города были такими узкими, что кое-где идти по ним бок о бок можно было лишь по двое. В маленьких витринах были выставлены старинные книги, искусно сделанные из стекла перья, кожаные маски, шелковые и бархатные шарфы. Венеция всегда была крупным центром торговли. Сотни лет назад те же самые витрины манили небывалыми товарами других прохожих. И хотелось надеяться, что сто лет спустя все будет обстоять так же.
Эрин сделала глубокий вдох, чувствуя запах моря от каналов, запах чеснока и томатов от расположенного поблизости ресторана. Фасады окружающих домов были окрашены в различные оттенки охристого цвета, а также в желтый и светло-голубой, стекла в их окнах были настолько старыми, что уже пошли рябью от возраста.
Было нетрудно представить, что она на машине времени перенеслась на сто лет в прошлое — или даже на тысячу. Эрин росла в сельской местности, в замкнутой общине, и повседневная жизнь ее родителей была даже более примитивной, чем у людей, которые жили в этом городе столетия назад. Вера ее отца заставила его отвергнуть весь современный мир, и Эрин иногда с тревогой думала, что ее выбор профессии, ее любопытство к древней истории по-прежнему мешают ей идти в ногу со временем.
«Неужели я все-таки истинная дочь своего отца?»
Наконец их группа прошла темный тоннель, проложенный сквозь древнюю стену. Перед ними открылась площадь Святого Марка, и Эрин воочию узрела знаменитую базилику.
Золотистый свет озарял это здание, выстроенное в византийском стиле, его причудливый фасад с арочными проемами, мраморными колоннами и изящными мозаиками. Эрин вытянула шею, чтобы получше рассмотреть это великолепие. По центру фасада, на самом верху, стояло изваяние самого святого Марка, а под ним — его символ, золотой крылатый лев. По сторонам от святого-воителя размещались шесть ангелов.
Все здание было подлинным воплощением роскоши и величия.
У Джордана, как всегда, было свое мнение.
— Выглядит малость аляповат.
Эрин рассмеялась, не в силах удержаться. Он говорил сейчас совсем как тот Джордан, которого она когда-то встретила в Израиле.
— Подожди, пока не увидишь базилику изнутри, — предупредила Грейнджер. — Ее не зря называют Золотой Церковью.
Джордан пожал плечами.
— Во всем хорошем можно и переусердствовать, как мне кажется.
Эрин улыбнулась ему. Они шли через площадь Святого Марка, которая в дневные часы была полна голубей и туристов, но сейчас, поздним вечером, практически опустела.
Впереди рядом с кардиналом Бернардом гордо шествовала графиня, высоко держа голову и неотрывно глядя куда-то в одну точку, далеко перед собой. Даже в современном платье она выглядела словно принцесса, сошедшая со страниц какой-нибудь древней книги. Хотя в ее случае это должен был быть сборник страшных средневековых сказок.
Когда они подходили к базилике, Эрин указала на мозаику над входом:
— Она была выполнена в тринадцатом веке. Здесь изображены сцены из Книги Бытия.
Ей вспомнилась история, записанная на глиняной табличке из библиотеки сангвинистов — и как эта история была изменена. Эрин поискала глазами мозаику с изображением змея в райском саду. В древнем тексте на табличке говорилось о договоре, который Ева заключила со змеем: разделить с ним плод с Древа Познания.
Прежде чем Эрин успела присмотреться к мозаике, из темного арочного проема вышел на свет пожилой священник. Его седые волосы были непричесаны, а сутана криво застегнута. На поясе у него висела связка ключей.
Священник встретил Бернарда на самом пороге базилики.
— Это нечто из ряда вон выходящее. За все свои годы я никогда...
Кардинал оборвал его, подняв руку.
— Да, это весьма необычное требование. Я признателен, что вы смогли удовлетворить его за столь короткое время. Если бы наше дело не было столь спешным, мы ни за что не решились бы побеспокоить вас.
— Я всегда счастлив оказать услугу. — Тон старого священника несколько смягчился.
— Как и все мы, — дополнил кардинал.
Священник-итальянец повернулся, подвел их к главному входу и отпер его. Отойдя в сторону, он предупредил Бернарда:
— Я отключил сигнализацию. Поэтому вы должны уведомить меня после того, как закончите.
Кардинал поблагодарил его и поспешил внутрь, увлекая всю группу за собой.
Эрин шла за ним, дивясь на золотую мозаику, которая, казалось, покрывала все поверхности: стены, арки проемов, сводчатые потолки.
Джордан, в свою очередь, при виде этого коротко присвистнул.
— Со мной играет шутки зрение, или оно все действительно так светится?
— Так сделаны плитки мозаики, — объяснила Эрин, усмехнувшись его изумлению. — Под стеклянные пластины подкладывали золотую фольгу. Так они лучше отражали свет, чем обычное золото.
Элизабет, вероятно, привлеченная восторгами Джордана, обратила на него взор своих серебристых глаз.
— Они прекрасны, не так ли, сержант Стоун? Некоторые из этих мозаик сделаны по заказу моих предков из богемской ветви.
— Правда? — отозвался Джордан. — Работа впечатляющая.
От его внимания улыбка Элизабет стала шире, и это не понравилось Эрин. Возможно, ощутив ее раздражение, графиня повернулась к кардиналу Бернарду.
— Полагаю, вы привели меня сюда не для того, чтобы полюбоваться на труд, оплаченный моими предками. Что случилось, если вам столь срочно потребовалось поговорить со мной на ночь глядя? Что вам нужно?
— Знание, — коротко ответил тот.
Они уже дошли до середины церкви. Бернард явно не хотел, чтобы кто-то подслушал их беседу. Христиан и София держались по бокам, медленно обходя группу по кругу, как будто охраняя остальных и не давая подойти слишком близко никому постороннему — скажем, священнику, который в столь поздний час мог случайно оказаться в базилике.
— Что вы желаете знать? — вопросила Элизабет.
— Это касается символа, который мы обнаружили в вашем дневнике.
Бернард сунул руку в карман плаща и достал книжицу в потертом кожаном переплете.
Элизабет протянула свободную руку ладонью вверх.
— Можно взглянуть?
Эрин подошла и взяла у кардинала дневник. Открыв записки графини на последней странице, она указала на символ, напоминающий изображение чаши.
— Что вы можете рассказать нам об этом?
На губах графини заиграла улыбка неподдельного довольства.
— Если вы решили расспросить меня об этом, значит, как я полагаю, вы обнаружили тот же символ где-то еще.
— Может быть, — скупо отозвалась Эрин. — Почему вы так считаете?
Графиня потянулась за книжицей, но Эрин быстро убрала дневник подальше. На краткий миг раздражение исказило черты лица Элизабет.
— Позвольте догадаться, — промолвила женщина. — Вы нашли этот символ на камне.
— О чем вы говорите? — спросил кардинал.
— Вы талантливый лжец, ваше высокопреосвященство. Но ответ на мой вопрос написан на лице этой женщины.
Эрин покраснела. Она ненавидела свое неумение скрывать что-либо, особенно сейчас, когда она понятия не имела, что замыслила графиня.
Элизабет объяснила:
— Я имею в виду зеленый алмаз, размером приблизительно с мой кулак. На этом алмазе была такая же отметина.
— Что вы об этом знаете? — спросил Джордан.
Графиня вскинула голову и рассмеялась. Ее смех эхом раскатился под сводами базилики.
— Я не отдам вам то знание, которого вы взыскуете.
Кардинал угрожающе навис над нею.
— Мы можем заставить вас рассказать.
— Успокойтесь, Бернард. — То, что она назвала его по имени, казалось, лишь сильнее разгневало кардинала. Похоже, графиня забавлялась, тыкая в его уязвимые точки. — Я сказала, что не отдам вам это знание, но это не значит, что я не поделюсь им с вами.
Эрин нахмурилась.
— Что вы имеете в виду?
— Все просто, — объяснила та. — Я продам вам это знание.
— Вы не в том положении, чтобы торговаться, — прорычал кардинал.
— А я считаю, что я в весьма выгодном положении, — возразила графиня, с незыблемым спокойствием глядя, как, подобно буре, нарастает гнев Бернарда. — Вас пугает этот символ, этот камень и те события, которые даже сию секунду воздвигаются против вас и вашего драгоценного ордена. Вы заплатите мне ту цену, которую я назову.
— Вы пленница, — начал было кардинал. — И вы...
— Бернард, это совсем невысокая цена. Я уверена, что вы сможете заплатить ее.
Эрин еще крепче стиснула дневник, не отрывая взгляда от лица графини, исполненного торжества, и боясь того, что произойдет дальше.
Кардинал ровным тоном поинтересовался:
— И чего же вы хотите?
— Кое-чего, стоящего весьма недорого, — ответила она. — Всего лишь вашу бессмертную душу.
Джордан, стоящий рядом с Эрин, замер, словно в ожидании нападения.
— Что это значит, можно уточнить?
Графиня склонилась поближе к кардиналу, локоны ее черных волос скользнули по его алой сутане. Бернард сделал шаг назад, но она последовала за ним.
— Верни мне мое былое величие, — прошептала она голосом скорее соблазнительным, нежели требовательным.
Кардинал покачал головой.
— Если вы говорите о своем бывшем замке и землях, то это не в моей власти.
— Не о землях. — Она лучезарно улыбнулась. — Если б они мне понадобились, я сама могла бы заполучить их обратно. То, чего я испрашиваю у тебя, намного проще.
Кардинал смотрел на нее, и лицо его выражало отвращение. Он знал, о чем она намерена просить.
Даже Эрин уже поняла это.
Элизабет протянула руку к губам кардинала, к его сокрытым клыкам.
— Сделай меня стригоем снова.
