Глава 11
Полтора часа спустя состоялся совместный с гостьей завтрак. Я потратила это время на то, чтобы с грехом пополам привести себя в порядок после ночи, проведенной не слишком спокойно и не слишком комфортно. Кажется, мне это удалось весьма относительно; возможно, сказывалось подавленное душевное состояние. А вот вошедший в гостиную Данте выглядел безупречно, так, словно вчерашним вечером не произошло ровным счетом ничего необычного. И даже гостеприимно улыбнулся Айгуль-ханум. Гостеприимно и, как мне показалось, проникновенно. Это заставило почувствовать неладное меня, но не гостью.
Вскоре к нам присоединился Ренцо, и мы приступили к завтраку. Сначала ничто не прерывало тишину, кроме стандартного в таких случаях звона посуды.
— Мои девушки ходили сегодня в южное крыло, — заметила как бы между делом Айгуль. — И не обнаружили там никаких следов пожара.
Она устремила на Данте недовольный взгляд, требуя объяснений.
Данте и бровью не повел.
— Да, мои люди умеют быстро ликвидировать следы подобных происшествий, — сказал он. — И, между прочим, — он холодно улыбнулся, — у меня для вас подарок.
Губы Айгуль, несомненно решивший, что Данте избрал такой способ извиниться, тронула улыбка.
— Благодарю вас, дон Данте, — чинно произнесла она. — Это было совершенно необязательно.
— Ну почему же, я думаю, это совсем не лишнее, — возразил Данте, вручая ей коробочку.
Девушка поспешила откинуть крышку.
— Что это? — нахмурилась она.
— Коллекция заколок, — с небрежным видом произнес Данте. — Обратите внимание: все они довольно острые. Вы ведь именно такие предпочитаете?
Теперь настала его очередь устремить на гостью весьма тяжелый взгляд. Девушка закусила губу и промолчала.
— Погода сегодня чудесная, самая что ни на есть подходящая для дороги, — небрежно откинувшись на спинку стула, продолжил между тем Данте. — Солнечно и не слишком жарко. Надеюсь, ваш путь будет приятным.
Следующие две недели я провела в угрызениях совести. Периодически мне удавалось, путем приведения различных логических доводов, убедить себя в том, что ничего такого уж ужасного не произошло. Ненадолго это помогало, но вскоре совесть начинала давить с новой силой. Я даже стала подумывать о том, чтобы признаться Данте в случившемся — и будь что будет, но стыд в сочетании с инстинктом самосохранения не позволяли так поступить. Однако однажды я, не выдержав, пошла окольным путем.
В то утро мы снова завтракали втроем с Данте и Ренцо.
— Сандра, ты как-то подавленно выглядишь в последнее время, — заметил Ренцо. — У тебя ничего не случилось?
— Да нет. — Я небрежно покачала головой и отправила в рот очередную порцию салата. — Ренцо, — я специально обращалась к кастеляну и говорила таким тоном, будто кардинально меняю тему, — можно кое о чем тебя спросить как мужчину?
— Если как мужчину, то не можно, а нужно, — усмехнулся тот.
— Почему именно Ренцо, а не меня? — осведомился Данте.
— Ну, ладно, пусть будет обоих, — пожала плечами я. — Хочу разобраться в разнице между мужской и женской психологией. Кстати твой камердинер не так давно тоже интересовался этой темой…Так вот, представь себе такую ситуацию. — Я снова смотрела на Ренцо, якобы обращаясь в первую очередь к нему. — Допустим, ты проводил время в трактире или где-нибудь еще и много выпил.
— Бывает, — хмыкнул Ренцо.
— И дальше какая-то женщина провела с тобой ночь.
— Еще лучше! — обрадовался кастелян.
— Ты не понял, — помотала головой я. — Допустим, что это не та женщина, с которой бы ты стал проводить время, если бы был трезвым.
— Что, страшненькая? — предположил Ренцо.
— Да нет, — возразила я. — Ну… просто не такая. Допустим, не в твоем вкусе. Как бы ты отреагировал на эту ситуацию? Рассердился бы на эту женщину? Возненавидел ее?
Я затаила дыхание, словно готовилась услышать приговор.
— Я бы страшно отомстил, — зловещим голосом сказа Ренцо.
— Как? — нахмурилась я.
— Напоил бы ее и тоже затащил в постель!
Негромкий смех Данте вывел меня из состояния оцепенения.
— Ренцо, я серьезно! — обиделась я.
У меня решается такой важный вопрос, а он тут шутки шутит!
— А она что, потребовала после этого, чтобы я на нее женился? — уточнил кастелян.
— Нет, — покачала головой я. — Ничего подобного. Допустим, она вообще ушла, пока ты спал. И больше никак о себе не напоминала.
— То есть она полностью вычистила содержимое моих карманов, пока я спал?
— Да нет же!
Я притопнула ногой от возмущения.
— То есть ситуация такая, — решил уточнить Ренцо. — Женщина, нестарая, нестрашная, но не в моем вкусе, совершенно бескорыстно поделилась со мной своей лаской, когда я был пьян и, следовательно, меня особенно сильно потянуло на любовь. А потом исчезла, чтобы ни в коем случае меня не потревожить, никак не пыталась портить мне жизнь и не потребовала ничего взамен. Так?
— Ну, в принципе, можно сказать и так, — признала я.
— Сандра, да ты описала идеальную женщину! — воскликнул Ренцо. — С какой стати ты решила, что я должен был бы ее возненавидеть?
— Ну как ты не понимаешь? — Я всплеснула руками; раздражение боролось с чувством облегчения. — Она же воспользовалась тем фактом, что ты был пьян и плохо соображал, что к чему.
— Главное, чтобы удачно воспользовалась! — хихикнул Ренцо. — Нет, Сандра, я серьезно, — продолжил он, видя, что шутливый ответ меня не устраивает. — Если в итоге ей хорошо, и мне тоже, то в чем тогда проблема?
— Данте, а ты меня понимаешь? — спросила я, снова напрягаясь.
— Кажется, да. — Голос Данте прозвучал предельно серьезно, а взгляд был мрачным, даже злым. Он подсел ко мне поближе и, взяв за плечи, развернул к себе. — Сандра, признайся, ты ведь не случайно затеяла этот разговор. — Сердце замерло, не решаясь напомнить о себе при помощи удара. — Кто-то опоил тебя и воспользовался ситуацией, так?
Сердце, поняв, что можно продолжать биться, принялось делать это с удвоенной силой. Я облегченно рассмеялась.
— Нет, Данте. Честное слово, нет. — Я приложила руку к груди. — Ты же знаешь, я почти не пью. Так что это было бы затруднительно. Просто…мне действительно интересно знать, как на такое реагируют мужчины.
Данте с явным облегчением отпустил мои плечи и снова сел чуть дальше.
— Так что ты скажешь? — напомнила о своем вопросе я.
Он пожал плечами.
— Я тоже редко пью настолько много. Но в целом… не вижу причин не согласиться с Ренцо. Не знаю, как ваши северные мужчины, Сандра, а мы с Ренцо не монахи. Хотя не думаю, что разница между севером и югом в этом вопросе так уж принципиальна. Так что если все произошло к взаимному удовольствию, я действительно не вижу здесь проблемы.
— Спасибо, — сказала я, вкладывая в это слово больше, чем мог бы подумать Данте.
Да, это было не совсем прощение. И, конечно, он не знал, что речь идет о нем самом. И, тем не менее, это было настолько близко к исповеди и отпущению грехов, насколько я могла себе позволить подойти. С тех пор я перестала так сильно переживать из-за нечистоплотности своего поступка.
Зато другой повод для переживаний остался неизменным. После случившегося две недели назад долее невозможно было скрывать от себя простую истину: я неравнодушна к Данте. И мне становится все труднее и труднее поддерживать с ним прежние дружески-деловые отношения. Держаться на расстоянии. Распространять вокруг себя легкий холодок и чувствовать такой же холод в ответ. Пора положить всему этому конец. События двухнедельной давности лишь показали, насколько это необходимо.
— Сандра!
Погруженная в раздумья, я не заметила приблизившегося Ренцо.
— Да?
— Хочешь пойти на цирковое представление?
— Куда? — удивилась я.
— На цирковое представление, — повторил кастелян. — В город приехал бродячий цирк. Данте такие развлечения не любит, а я собрался идти и подумал, может быть, ты захочешь тоже пойти…со мной?
Я собиралась отказаться. Мысль о том, чтобы выйти за пределы территории армона, пугала. С другой стороны, можно ли всю жизнь сидеть в клетке? К тому же во взгляде Ренцо было сейчас нечто уязвимое, словно он побаивался моего отказа. И я подумала, почему бы нет? Я только что решила, что чувства к Данте пора обрывать на корню. Ренцо за мной ухаживает, это становилось все более очевидно. Он хороший друг, у него отличное чувство юмора, он довольно привлекательный мужчина. Прямой, жизнерадостный, легкий. И он, в отличие от Данте, не является моим хозяином, а, значит, между нами не будет стоять этот барьер. С ним у нас могло бы что-то получиться.
И я пошла. И не пожалела. Не могу сказать, чтобы я так уж безумно любила цирк, но такая «вылазка» безусловно пошла мне на пользу. Я развеялась, отвлеклась от тяжелых мыслей, просто прикоснулась к новому для себя пласту жизни в этом городе. А на следующий день Ренцо пригласил меня в местную чайную.
Вот тут я разволновалась и даже попыталась отказаться.
— Почему нет? — нахмурился Ренцо. — Мне показалось, что вчера вылазка в город тебе понравилась.
— Понравилась, — подтвердила я. — Но это другое. Пойми, дело не в тебе. Я просто не хочу, чтобы на меня пялились все, кому не лень.
— С чего ты взяла, что все станут на тебя пялиться?
Я закатила глаза.
— Ренцо, не надо отрицать очевидное. Мои волосы и мой дракон. И то, и другое будет привлекать всеобщее внимание. Я совершенно к этому не готова.
— Но в цирке ведь не пялились, — напомнил он.
— Вообще-то пялились, — возразила я, — но не слишком сильно. Поскольку люди пришли туда, чтобы смотреть представление. Но чайная и тому подобные заведения — это совсем другое дело. Туда люди, в сущности, для того и приходят, чтобы поглазеть на окружающих.
— Сандра, не переживай, — шепнул мне Ренцо. — На меня тоже постоянно пялятся девушки. Куда бы я ни пошел. Честное слово! — воскликнул он, отвечая на мой смех. — Но я же не расстраиваюсь. Не опускаю руки. И продолжаю ходить и по чайным, и по тавернам, и по борде… в смысле, кабакам — и ничего! Пускай смотрят, я не гордый!
— С тобой вообще можно о чем-нибудь поговорить серьезно? — осведомилась я.
— Нельзя, — невозмутимо сообщил он. — За серьезностью обращайся к Данте.
Навряд ли Ренцо мог полноценно понять значение брошенного на него взгляда.
В конечном итоге я сдалась. И не пожалела. Да, на меня посматривали, но ничего совсем уж вопиющего не происходило. Особенно учитывая, что к определенной доле нездорового внимания я успела привыкнуть в армоне Данте. Зато мне по-настоящему понравилась атмосфера галлиндийских чайных, которые разительно отличались от арканзийских. Здешние заведения были значительно более похожи на северные, но с приятной местной спецификой. Просторные помещения с порядочным расстоянием между круглыми столиками оберегают личное пространство посетителей. Огромные окна, почти во всю стену, в изобилии пропускают внутрь солнечный свет. Столики нередко сервируют так, чтобы посетители сидели к окну лицом и могли наблюдать за происходящим на оживленной городской улице.
А еще мне понравился тот факт, что здесь было принято приходить в чайную в одиночку. И спокойно сидеть, глядя на прогуливающихся за окном горожан, или читать прихваченную с собой книгу. И постепенно я тоже стала приходить сюда одна. Решиться в первый раз было тяжело, но я переборола себя и не пожалела. Да, на меня косились, но никто не подходил, громких замечаний не делал, да и вообще особой враждебности в атмосфере я не почувствовала. А вскоре привыкла. Приходила с книгой и сидела, время от времени поглядывая в окно. Впитывая городскую атмосферу, которая, сколь ни удивительно (а может быть, и вполне закономерно), начинала мне нравиться. Работники и завсегдатаи чайной быстро стали воспринимать меня как «свою».
— Да, я хочу говорить с хозяином армона.
Довольно потрепанная на вид девица, обладавшая явно не самым высоким статусом, но зато незаурядным самомнением с легкостью выдержала тяжелый взгляд привратника. Маленький ребенок, которого она держала на руках, тихонько пискнул, но пока решил не плакать.
Привратник многозначительно оглядел девицу, пройдясь глазами сверху вниз, по распущенным волосам до плеч, блузе из дешевой ткани, вызывающе приоткрывающей плечо, длинной расширяющейся книзу юбке и явно неновым башмакам.
— И как прикажете назвать вас дону Эльванди? — осведомился он, даже не стараясь скрыть сквозящую в голосе насмешку.
«Кто ты такая, чтобы с тобой согласился встретиться сам хозяин армона?» — говорил его взгляд.
— Передайте дону Эльванди, что к нему пришла Анита Ворно. — Слово «донья» предсказуемо не прозвучало, но если привратник и порадовался этому факту, то слишком поторопился. — Мать его ребенка.
И гостья демонстративно приподняла повыше младенца, который пригрелся у нее на руках.
— Я провожу вас в комнату, где вы сможете подождать.
Теперь голос привратника звучал растерянно.
Я же поспешила прямиком в кабинет Данте.
— Как дела? — осведомилась я, входя в комнату и небрежно оглядывая книжные полки.
— Все в порядке. — Данте нахмурился, почувствовав в моем голосе жесткие интонации. — Что-то случилось?
— У меня — нет, — заверила я. — Скорее у тебя. Помнится, не так давно ты говорил, что вы с Ренцо не монахи?
— Наверное, говорил, — все еще хмурясь, отозвался Данте. — Если нужно, могу повторить. И что же? Тебя в этом что-то не устраивает?
— Меня?! — изобразила удивление я. — Ну что ты, меня решительно все устраивает. Проблемы возникли не у меня, а у тебя.
— Это какие же проблемы?
— Проблемы в лице одной юной и предприимчивой дамы, которую твой лакей в данный момент провожает в приемную и которая утверждает, что она — мать твоего ребенка, — с непонятным мне самой злым удовольствием сообщила я.
— Что? — фыркнул Данте. — Ерунда. У меня нет детей.
— Неужели? И откуда, интересно знать, ты так в этом уверен? Учитывая, что, как сам говоришь, не являешься монахом?
Данте планировал что-то ответить, но в этот момент в комнату постучали. Лакей вошел, прикрыл за собой дверь (чего обычно в таких случаях не делал) и тихо произнес:
— Дон Эльванди, там к вам прибыла посетительница. Молодая женщина с ребенком. Ее зовут Анита Ворно, и она утверждает, что этот ребенок — ваш сын.
Я внимательно наблюдала за Данте и видела, как по его лицу пробежала волна удивления, быстро сменившаяся привычным непроницаемым выражением.
— Анита Ворно… — медленно повторил он. — Что ж, зови ее сюда.
Лакей с поклоном удалился. Я решила последовать его примеру, правда, без поклона.
— Ты куда? — осведомился Данте.
— К портнихе, — бодро заявила я. — Пойду закажу себе новое платье. У нас ведь скоро ожидается свадебное торжество?
— Стоять! — рявкнул Данте.
Я послушалась. Могла бы, конечно, рассердиться или обидеться на повелительный тон. Но я и без того была слишком сердита, и потом этот нюанс оставила практически без внимания. На кото именно я злилась и с какой стати? Отличный вопрос, и вразумительно на него ответить я бы не смогла. Что совершенно не мешало мне испытывать упомянутые чувства.
Вскоре лакей объявил:
— Анита Ворно.
Девушка вошла, по-прежнему держа на руках младенца.
— Здравствуй, Данте, — сказала она. — Очень рада тебя видеть после всех этих месяцев.
— Я слушаю тебя. — Из слов Данте можно было заключить две вещи: с Анитой он действительно знаком, но встрече, в отличие от нее, не рад. — Присаживайся.
Правила гостеприимства — прежде всего.
Сам Данте тоже сел, и я последовала их примеру, главным образом под давлением его тяжелого взгляда.
— Вот, — девушка на миг скромно опустила глаза, — я пришла, чтобы познакомить тебя с твоим сыном. Правда, он замечательный?
Данте бросил довольно короткий взгляд на ребенка и снова пристально уставился на гостью. Та сидела, перекинув ногу на ногу, и всем своим видом демонстрировала, что чувствует себя, как дома. И намерена продолжить чувствовать себя так в этом армоне на протяжении последующих лет шестидесяти.
— Замечательный, — подтвердил Данте, главным образом из вежливости. И, холодно сверкнув глазами, поинтересовался: — Сколько ему?
— Два месяца, — ответила Анита.
Данте задумался, явно погрузившись в вычисления. Судя по тому, как он помрачнел, расчеты сходились.
— Позвольте я угадаю? — расплылась в неискренней улыбке я. — Вы двое… — я щелкнула пальцами, подбирая подходящее слово, — …подружились ровно одиннадцать месяцев назад?
— Ровно-неровно, но приблизительно одиннадцать месяцев, — пробурчал в ответ Данте.
— Прекрасно.
Я снова подарила ему неискреннюю улыбку.
— Данте, неужели ты сомневаешься в том, что это действительно твой ребенок? — «изумилась» Анита. — Да ты только взгляни, как сильно он на тебя похож! Не правда ли? — обратилась ко мне она.
— О да, несомненно, сходства просто масса! — поспешила воодушевленно заверить я. — Данте, ну, сам посуди, — обратилась я к по-прежнему скептически настроенному мужчине. — Две руки, две ноги! Голова одна, и мозгов в ней пока так же мало, как и в твоей. И действует на одних инстинктах. Право слово, твоя точная копия!
Последние слова я произнесла достаточно тихо, но Аните и первых хватило, чтобы больше не искать поддержки с моей стороны.
— Значит, ребенок мой? — изобразил любопытство Данте, проигнорировав мою реплику. — Хм. Очень интересно. И почему ты сообщаешь мне об этом только сейчас?
— Не решалась, — опустила глазки Анита.
Выглядело это донельзя ненатурально. Скромность не шла ей вовсе.
— Значит, не решалась, — кивнул Данте. — А как насчет этого?
И он извлек из ящика стола небольшой перстень с круглым коричневым камнем. Я одобрительно хмыкнула: мои слова насчет нехватки мозгов можно было взять обратно. Есть камни созидательные; их, например, используют для повышения урожая, а также и в медицине, с целью ускорения регенерации. А есть, напротив, камни с противосозидательным эффектом, как раз такие, как этот коричневый. Как раз на одно из применений таких камней намекал сейчас Данте. Зачать ребенка, когда на палец одного из партнеров надето такое кольцо, совершенно нереально.
Однако у Аниты готов был ответ.
— Я просто сняла его тогда с твоего пальца, — повинилась она. — Видишь ли, ты был пьян и не заметил. А я подумала… В общем, ты мне так понравился, что я решила: если вдруг бог будет милостив и подарит мне ребенка, то пусть он будет похож на тебя.
«Угу, с двумя руками, двумя ногами и пьяный», — подумала я.
— А потом я снова надела кольцо на твой мизинец, — с самым что ни на есть невинным видом сообщила Анита.
Вся эта история прозвучала так неискренне, что я уверилась в одном: шансов сделать актерскую карьеру у Аниты не было. Но, впрочем, она, кажется, нацелилась на карьеру совсем другого рода.
— Подержи-ка пока ребенка, милая.
Не дожидаясь моего ответа, девушка всунула младенца мне в руки. Сказанное сверху вниз «милая» вполне однозначно демонстрировало: «дракона» у меня на руке она хорошо разглядела.
— Донья Эстоуни — архивариус, а не нянька, — отрезал Данте.
— Ну и что? — Анита невинно похлопала глазками. — Она ведь здесь для того, чтобы выполнять твои распоряжения? Вот пусть немного погуляет с ребенком, пока мы с тобой обсудим наши дела.
Кажется, Данте собирался поставить ее на место, но я встала и со словами «И правда, пожалуй, мне стоит прогуляться» направилась к выходу.
Однако шла я достаточно медленно, что услышать продолжение разговора.
— Давай начистоту, Анита. Чего ты хочешь?
Голос Данте звучал настороженно и, по-моему, устало.
— Ну, мне казалось… — в словах Аниты, напротив, было полно кокетства, — …что ты как порядочный человек решишь узаконить наши отношения и дать ребенку свое имя.
Ясное дело, ни больше, ни меньше. Я вышла из кабинета. С меня было довольно.
Я прижимала к груди крошечного младенца, и по моему сердцу разливалось щемящее чувство счастья. Материнский инстинкт, до сих пор дремавший в глубине моего сознания, внезапно пробудился и нашел путь наружу, накрыв меня с головой. Ребенок был настолько очаровательным, настолько хорошеньким, настолько совершенным. И, что немаловажно, это был ребенок Данте. Пусть не от меня, пусть от другой, даже случайной, женщины. Все равно это — его ребенок. В его жилах течет кровь Данте. И от этой мысли чувство нежности, которое я испытывала к этому крохотному созданию, перехлестывало через край…
Черта с два. Возможно, правильная женщина на моем месте испытывала бы именно такие чувства. Мое же состояние было несколько иным. Я держала ЭТО в вытянутых руках и не знала, как с ним обращаться и что делать. Ребенок плакал. Вопил на высокой ноте, и я понятия не имела ни по какой причине это происходит, ни как его успокоить.
— Бьянка! — радостно воскликнула я, увидев подоспевшую, наконец-то, горничную. — Какое счастье, что ты пришла! Помоги мне скорее! Как ты думаешь, чего он от меня хочет?
Бьянка осторожно приблизилась, обошла кругом, посмотрела на мальчика.
— Даже не знаю, — задумчиво проговорила она. — Может быть, он голодный?
— Чудесно! — процедила я. — Только, вот беда, у меня сегодня, как назло, с молоком перебои. Что будем делать, если он голодный?
— Так пусть мамаша его покормит, — рассудительно сказала Бьянка.
— Пусть, — согласилась я. — Но беда в том, что у мамаши в данный момент совсем другие дела. Надо искать кормилицу. Ты не знаешь, здесь в армоне у кого-нибудь есть грудные дети?
Должны же быть, по логике вещей. Слуг здесь проживает немало, многие из них семейные.
— А знаете, он не есть хочет, — заметила Бьянка. — Он же весь мокренький! Потому и плачет. Ему пеленки надо поменять.
— Пеленки. Поменять, — «глубокомысленно» повторила я. Все бы хорошо, но я с трудом могла себе представить, как меняют пеленки. Впрочем, начинать следовало с другого вопроса. — А где мы возьмем сухие пеленки?
Ребенок кричал все громче, и от этого искать решение проблемы становилось еще труднее.
— Дайте мне минут двадцать, я их у кого-нибудь найду, — оптимистично вызвалась Бьянка.
Мысль о том, чтобы еще двадцать минут держать чадо на вытянутых (уж теперь-то точно вытянутых!) руках, в том время как оно продолжит вот так вот вопить на одной ноте, привела в ужас.
— А побыстрее решить проблему нельзя? — взмолилась я.
Бьянка оказалась человеком понимающим.
— Я сейчас что-нибудь приспособлю вместо пеленок, — кивнула она и полезла в шкаф, где хранилось постельное белье. — Сможете его пока распеленать?
— Попробую.
Распеленать ребенка все-таки должно быть легче, чем запеленать.
Я положила младенца на торопливо расчищенный Бьянкой столик. Освободить его от пеленок действительно оказалось не так уж сложно. Оставшись голым и сухим, ребенок действительно успокоился. Даже улыбнулся мне, и было что-то такое в этой детской улыбке, от чего сердце действительно чуть-чуть защемило.
Но ненадолго. Потому что дальше ребенок занялся делом.
Видимо, пеленкам досталось не все. Вполне внушительная струя ударила мне в левый глаз, пробежала по волосам, описала дугу, забрызгав ковер и, наконец, в качестве апогея, попала на голову самому ребенку. Признаюсь откровенно, прежде я никогда не думала, что в этом процессе возможно намочить свои же собственные волосы. Как оказалось, возможно.
— Меткий мальчик, — произнесла я вслух после того, как все нецензурные мысли миновали, оставшись не озвученными.
— Да, они такие! — со знанием дела заверила Бьянка, передавая мне кусок чистой тряпки.
Я поспешила утереть глаз и щеку.
— Вы только не отходите от него, чтобы не упал! — распорядилась горничная, заканчивая разрезать белую простыню.
Я сглотнула. Инстинкт самосохранения как раз-таки требовал отойти подальше. Лучше всего — выбежать из комнаты и закрыть за собой дверь. Практика показала, что в противном случае трудно оказаться вне зоны обстрела. Но я мужественно сдержалась. Ребенок снова улыбнулся.
— Как дела?
Я осторожно заглянула к Данте полтора часа спустя. Обнаружив, что он один, зашла в кабинет. Остановилась у стола, за которым он сидел.
— Ты в порядке?
За это время я успела подрастерять ту злость, что охватила меня в самом начале, когда появление Аниты застало меня врасплох.
— Да.
Данте устало улыбнулся.
— Чем закончилось общение с Анитой?
— Она пока останется здесь в качестве гостьи.
Я молча кивнула, принимая это как данность. Опустила руки на спинку стоявшего рядом стула.
— Ты ей веришь?
Данте криво усмехнулся.
— Смотря в чем. В трогательную историю о том, как она воспылала ко мне страстью с первого взгляда, не веришь ни на грош.
Я тоже ухмыльнулась, не менее криво. Отчего-то такое недоверие нисколько меня не удивляло.
— А ребенок? — спросила я. — Думаешь, это действительно твой сын?
Данте вздохнул.
— Не знаю. — Немного подумал и, покачав головой, повторил: — Понятия не имею. Никаких доказательств того, что это действительно мой ребенок, она не представила, но и быть уверенным в том, что это не так, я тоже не могу. Поэтому пока и оставил ее здесь. Хотя поводов для сомнения предостаточно. Обрати внимание, насколько вовремя она появилась.
— Именно тогда, когда ты стал хозяином месторождения камней, и эта информация успела сделаться достоянием гласности, — озвучила его мысль я.
— Именно. И это наводит на подозрения. Но и не гарантирует, что она лжет.
— Ты женишься на ней, если выяснится, что ребенок действительно твой?
Я постаралась подготовить себя к тому, что ответ окажется положительным.
— Нет, — ответил Данте. — Это исключено. Но я, конечно же, не брошу своего ребенка. Признаю его и обеспечу всем необходимым.
— А… как отнесется к такому решению общество? — проговорила я, стараясь скрыть за этим вопросом собственное чувство облегчения. — К тому, что ты не женишься на матери своего ребенка?
Данте безразлично, мне показалось, что даже брезгливо, пожал плечами.
— Общество такое решение не одобрит, — ответил он. — Но неравный брак оно не одобрит тем более, а брак с Анитой, сама понимаешь, был бы мягко говоря неравным. Так что оглядываться на общество в таких вопросах не имеет смысла. В сущности, мне от их одобрения ни холодно, ни жарко.
Он встал из-за стола, прошел совсем близко от меня и подхватил висевший на спинке стула камзол. Действительно становилось зябко. Причем снаружи в дневное время по-прежнему было жарко, а вот стены армона уже успели впитать и источать вокруг себя ночной холод.
— Совсем забыл, — нахмурился он. — Эта история, когда Анита передала ребенка тебе. Надеюсь, это не доставило тебе слишком много хлопот?
— Нет. — Я инстинктивно поднесла руку к левой щеке, хоть и успела основательно умыться. — Зато теперь я точно знаю, что хочу девочку. Ну, если у меня вообще когда-нибудь будет ребенок.
— Почему именно девочку? — полюбопытствовал Данте.
— Э…по чисто техническим причинам.
— Сандра!
Ренцо окликнул меня, когда я направлялась в свои покои. Я остановилась, поджидая кастеляна.
— Я слышал, тебе сегодня досталось от новой визитерши?
— Да нет, — поморщилась я. — Так, ерунда.
— Жаль, что меня не было, когда она приехала. Что она вообще из себя представляет?
— Ты до сих пор ее не видел?
— Увы. Меня не было довольно долго. Но то, что я слышал, мне не понравилось.
— Не думаю, что смогу сообщить тебе что-нибудь более приятное, — пожала плечами я. — Она — довольно-таки хваткая особа, из тех, которые своего не упустят.
— М-да, единственное, чего нам не хватает, — это такой особы в качестве хозяйки армона, — пробормотал Ренцо.
— Не думаю, что до этого дойдет, — возразила я.
— Полагаешь, удастся вывести ее на чистую воду? — обнадеженно спросил Ренцо.
— Честно говоря, плохо представляю себе, каким образом, — призналась я. — Но Данте в любом случае не настроен столь глобально идти ей навстречу.
— Но, полагаю, вариант признать ребенка он обдумывает всерьез?
Я молча кивнула. Ренцо знал своего друга достаточно хорошо.
— Ты выглядишь усталой, Сандра, — мягко сказал он. — Кажется, тебе все-таки досталось сегодня.
Я покачала головой.
— Все в порядке.
Ренцо нежно провел подушечкой большого пальца по моей щеке. Потом наклонился и коснулся губами моих губ. Его прикосновения были очень осторожными, мягкими, будто он боялся меня спугнуть и ожидал, что я могу в любую секунду его оттолкнуть. Но я не стала этого делать.
Тем не менее, долго искушать судьбу Ренцо не стал. Отстранившись, он легонько провел пальцем по моей нижней губе и заглянул в глаза.
— Только не торопись, хорошо? — тихо попросила я.
Он все понял. Кивнул, прикрыл глаза в знак согласия.
— Спокойной ночи! — сказал он затем, улыбнувшись.
— Спокойной ночи! — Я ответила ему тем же.
Он все-таки поцеловал меня еще раз на прощанье, очень коротко и целомудренно.
И я отправилась в свои покои.
— Ну, как вам вчера понравилось нянчиться с ребенком? — не без усмешки осведомилась Бьянка, причесывавшая с утра мои волосы.
Я принужденно рассмеялась.
— Лучше не напоминай. — Я вздохнула. — Похоже, я просто не создана для этого.
— Многие так думают, — отмахнулась Бьянка. — Пока не заведут своих.
— Ну, до этого мне точно далеко, — хмыкнула я. — Сначала желательно по меньшей мере обзавестись мужем, а об этом речи пока не идет.
Сказать по правде, я старалась как можно меньше задумываться на эту тему. Не думаю, что с моим «драконом» у меня вообще были перспективы выйти замуж. Но, впрочем, я не считала это самой насущной из своих проблем.
— Знаете, как в таких вещах бывает? — беззаботно улыбнулась Бьянка. — Сегодня кажется, что далеко, а завтра раз — и уже совсем близко. Между прочим, — она интимно понизила голос, — дон Ренцо очень обаятельный молодой человек.
Я подняла брови, изображая удивление.
— Я видела вас вчера вечером здесь, в коридоре, — ответила на невысказанный вопрос Бьянка, явно не считавшая такое наблюдение поводом для неловкости. — Дон Ренцо действительно очень хорош. Многие здесь, в армоне, обзавидуются. Но дона Данте жалко.
— Что ты имеешь в виду?
Нахмурившись, я обернулась, чем помешала Бянке дальше работать над прической. Но девушка была не в обиде.
— Ну как же? — изобразила удивление она, а глаза светились радостью: все-таки пообсуждать подобные темы — излюбленное занятие многих девушек. — Дон Данте к вам неровно дышит. Ему не слишком приятно будет увидеть, что вы предпочли другого, да к тому же его подчиненного.
Упрека в ее словах не было; Бьянка просто рассуждала на интересную ей тему.
— Брось! — фыркнула я. — С чего ты решила, будто дон Данте испытывает ко мне что-то подобное? Я тоже его подчиненная, как и дон Ренцо. Просто отношения у нас дружеские, только и всего.
— Дружеские, ага. — Горничная даже не считала нужным скрывать сарказм. — Если хотите знать мое мнение, то от такой дружбы дети рождаются, — заявила она.
— Глупости какие! — вспыхнула я.
От того, что я один-единственный раз ворвалась к нему в баню, никаких детей появиться не может.
— С вашей стороны, может, и глупости, — согласилась Бьянка. — Но точно не с его. Неужели вы сами не видите, донья Сандра?
— Да что я, по-твоему, должна видеть, Бьянка?! — спросила я с большим раздражением, чем следовало. — Что? Цветы он мне дарит, комплименты говорит, сладостями угощает, руки целует? С какой стати ты сделала такой странный вывод?
— А вы не заметили, как он меняется в вашем присутствии? — ответила вопросом на вопрос Бьянка. — Впрочем, как вам заметить? Вы же его в другое время не видите.
— И как же, интересно знать, он меняется?
Я добавила в голос побольше сомнения. Но ни за что бы не пропустила ответ.
Бьянка неопределенно качнула головой.
— Мягче становится. Нежнее. Более…теплым, что ли? Как будто обидеть боится.
— Просто он знает, какой реакции от меня можно ожидать, — улыбнулась я, припомнив наш с Данте первый разговор, состоявшийся на вершине башни.
Бьянку такой ответ явно не убедил, но она решила немного сменить тему.
— А вы сами совсем никаких чувств к нему не испытываете?
— К дону Данте?
— Да.
— Бьянка, не смеши меня. — Лгать в лицо не хотелось, говорить правду — тем более. — Где он, и где я.
— Не так уж и далеко, — возразила девушка. — Вы сделаны из одного теста. Я просто подумала, — она лукаво ухмыльнулась, — может быть, вам поэтому было в тягость вчера с младенцем нянчиться? Это ведь, как говорят, его ребенок?
— Да в сущности не так уж это было и в тягость, — пожала плечами я. — Симпатичный, на самом деле, ребенок. Он мне даже улыбнулся два раза.
— Так ему же два месяца? — удивилась Бьянка.
— Ну да, — подтвердила я. — А что?
— В два месяца дети обычно еще не умеют улыбаться, — пояснила она. — Только в три начинают.
— Ну, а этот, стало быть, раньше начал, — пожала плечами я, и тут смысл сказанных Бьянкой слов полноценно достиг моего сознания. — Бьянка, ты молодец! — воскликнула я и выскочила из комнаты, так и не дав горничной закончить прическу.
Далеко бежать было не нужно. С трудом успев затормозить, я постучала в одну из соседних дверей.
— Донья Сандра? Очень рад вас видеть!
Лекарь говорил совершенно искренне. В подтверждение своих слов он широко распахнул дверь, приглашая меня войти. Я благодарно приняла приглашение.
Внутри меня ожидал сюрприз: мне навстречу со стула поднялся Терро. По-видимому, до моего прихода два лекаря — человеческий и звериный — пили чай.
— Донья Сандра, как это замечательно, что вы зашли! — воскликнул Терро, пододвигая мне третий стул. — Присаживайтесь, устраивайтесь поудобнее, не дожидайтесь, пока этот склеротик вспомнит о правилах гостеприимства.
— Кто склеротик? Я склеротик? — возмутился Росси. — Да я как раз собирался пригласить донью выпить с нами арканзийского чаю.
— Ты собирался, а я пригласил. — Терро лукаво мне подмигнул.
— Зато чаю нашей гостье смогу налить только я! — торжественно объявил Росси, незамедлительно приступая к делу.
Он подошел к буфету с прозрачными дверцами и извлек оттуда чашку и блюдце из того же сервиза, что и уже стоявшая на столе посуда. Светло-зеленые, с причудливым золотистым рисунком.
— Дон Росси, у меня к вам возникла одна просьба, — сказала я, прижимая руки к груди.
— К нему? А почему не ко мне? — обиделся Терро.
— Ну…Речь ведь идет о человеческом организме, — извиняющимся тоном объяснила я.
— Ты все понял? — торжественно обратился к коллеге Росси. — Тараканы у доньи Сандры пока не разболелись, так что ты не у дел.
Я кашлянула. С чистотой в армоне у Данте все было в порядке. Так что тараканы у меня в покоях не водились, только в голове. Последние были здоровы, бодры и веселы, и в лечении явно не нуждались.
— Я отлично могу помочь и с человеческим организмом, — заверил меня Терро, игнорируя слова приятеля. — В свое время я даже был лучшим студентом на соответствующем курсе.
— Сколько десятилетий назад это было? — замахал на него руками лекарь. — Ты давным-давно все позабыл, старый склеротик! И потом, ты ведь ушел с факультета после того, как провалил экзамен!
— Когда это такое было? — возмутился Терро.
— Вот! Я же говорил — склеротик! — победоносно объявил Росси.
— Господин Росси, — несмотря на то удовольствие, которое оба без сомнения получали от распри, я была вынуждена вклиниться в дискуссию, — скажите, вы можете определить возраст грудного ребенка?
— Если получу возможность его осмотреть? — деловито уточнил лекарь.
— Разумеется, — подтвердила я.
— Конечно, — ответил Росси. — Дату рождения, конечно, не назову, но смогу назвать возраст с возможной погрешностью до двух недель.
— Я думаю, это подойдет, — кивнула я. И я сразу же вскочила на ноги. — Мне надо срочно переговорить с доном Данте. Простите, дон Росси, если не возражаете, я допью свой чай немного позже.
— Он же остынет! — крикнул мне вслед лекарь. — Я приготовлю вам новый!
Терро тем временем заявил, что может определить возраст ребенка ничуть не хуже, чем Росси.
Ребенка осмотрели. Вывод был сделан однозначный: мальчику около четырех месяцев. «Никак не меньше трех с половиной», по словам Росси. При разбирательстве с Анитой я не присутствовала, но в тот же день горе-невеста уехала из армона. Правда, не без увесистого кошелька, который Данте все-таки выдал ей на содержание ребенка.
Назавтра Данте пришел ко мне в библиотеку.
— Вчера я так толком и не успел сказать тебе спасибо, — заметил он, остановившись у моего стола. — И тем не менее я чрезвычайно тебе благодарен. Похоже, ты как-то незаметно превратилась в моего ангела-хранителя.
— Я тут ни при чем, — замотала головой я, стараясь унять ускоренно заколотившееся сердце. Так всегда бывало, если я встречала Данте неожиданно, не успев психологически к этому подготовиться. — Это Бьянка заметила нестыковку.
— Значит, перед Бьянкой я тоже в долгу, — согласился Данте. — И все-таки сопоставила факты именно ты.
Он опустил руку на спинку стула для посетителей, собираясь отодвинуть его, чтобы усесться. Я поспешно поднялась с собственного места. Стул архивариуса был намного дороже и удобнее, чем стул для посетителей, и я чувствовала, что из нас двоих лучшее место должен занять именно Данте.
— Сиди. — Он откровенно поморщился, разгадав причину моего смятения. Кажется, мое поведение было ему по-настоящему неприятно. А я ведь пыталась поступить так, как было бы правильно. — Это твое рабочее место, а я здесь своего рода гость.
— Вообще-то это твой армон.
— Спасибо за напоминание. Полагаешь, сидя на более скромном стуле, я моментально об этом забуду?
Я пожала плечами. Спорить на данную тему уж точно не имело смысла.
— Я говорил вчера с Анитой, — сообщил Данте, перекидывая ногу на ногу. Будто хотел наглядно продемонстрировать, что ему и на этом стуле вполне удобно. — Оказавшись прижатой к стенке — в фигуральном смысле, — она призналась. Ребенок действительно был зачат за пару месяцев до нашего с ней знакомства. Видишь ли, меня с самого начала несколько удивил тот факт, что Анита заявилась сюда только сейчас, когда стало известно про найденное месторождение. Да, это событие сделало меня существенно богаче, вернее в скором времени сделает. Но я и прежде не бедствовал. И раз уж эта женщина была заинтересована в подобном браке, непонятно, почему она не обратилась ко мне еще во время беременности. Или хотя бы сразу после того, как ребенок родился. Теперь же все встало на свои места. Настоящий отец мальчика — человек весьма состоятельный. И сначала Анита пыталась добиться брака с ним. Но из этого ничего не вышло. А вскоре после того, как он окончательно отрекся и от нее, и от ребенка, ушей Аниты достигла история о залежах магических камней, найденных на моей земле. Тогда-то ей и пришла в голову эта затея. Она решила, что у нее появился шанс устроить свою судьбу еще лучше, чем при настоящем отце.
— Понимаю, — вздохнула я. — Что ж, к счастью, из этого плана ничего не вышло.
— С твоей помощью, — подчеркнул он.
— Данте… — Я поджала губы, опасаясь задавать следующий вопрос. Данте мог рассердиться, и имел бы на то все основания. И все-таки мне слишком сильно хотелось понять. — Прости меня, я знаю, что это не мое дело, но… как случилось, что ты связался с такой женщиной, как Анита? Нет, я не имею в виду ее социальное положение, — поспешила добавить я, — но просто… как сказать… характер?
Все-таки я совсем неспособна предсказать реакцию Данте на то или иное действие со своей стороны. Такое, казалось бы, невинный поступок, как попытка уступит ему стул, привел его чуть ли не в бешенство. А вот весьма наглый, в сущности, вопрос, который я решилась задать лишь в силу слишком острого интереса, Данте воспринял совершенно спокойно. И не замедлил с ответом.
— Это было случайный и одноразовый эпизод. Я был тогда… скажем так, сильно расстроен. И, думаю, общение с Анитой — далеко не самое худшее, что я тогда сделал.
Расспрашивать о причинах я не решилась, а сам Данте рассказывать не стал.
