В тот же вечер Гуров и Крячко встретились в том же месте, где договаривались – в стороне от дороги, возле самой реки. Лев рассказал другу о покушении на жениха Дианы Стратоновой, о том, как гнался за киллером, но так и не смог догнать.

– Резво, гад, бегает, – посетовал он. – Ну и опять же машина…

– А в полицию они, значит, не стали сообщать? – уточнил Крячко.

– Не хотят, – подтвердил Гуров. – И, как я понял, жертва покушения тоже решила не поднимать шума. Ты меня из своей засады-то видел?

– А как же! – усмехнулся Стас. – Как на ладони. Вообще место там, чтобы открыть стрельбу по гуляющим, просто идеальное.

– А снайпер, значит, не пришел?

– Нет. Иначе чего бы я с тобой здесь сидел? Я бы сейчас волок этого снайпера в ближайший участок для выяснения личности.

– Понятно… Теперь послушай, что было дальше, – сказал Гуров.

И пересказал Крячко свой разговор с секретарем олигарха Верховским, а также все, что случилось до прогулки и во время прогулки.

– Мне непонятно поведение Верховского, – заключил он свой рассказ. – С одной стороны, он дрожит за жизнь шефа, готов пылинки с него сдувать, что, в общем, понятно, а с другой – он чуть не толкал Стратонова на прогулку и почему-то был твердо уверен, что сегодня покушения не будет.

– Может, у него с этими стрелками прямая и обратная связь налажена? – предположил Крячко.

– Ну, если бы было так, думаю, Стратонова давно уже убили бы, – заметил на это Гуров. – Ведь к Верховскому стекается вся информация о жизни шефа. Нет, это предположение нельзя принять как рабочее. Тут что-то другое. А еще неясная история с этим охранником. Я совершенно убежден, что он мне врал и в парке его не было, когда я его звал. Не мог он меня не слышать! Иначе что же это за охранник, до которого не докричишься. Такое впечатление, что он был где-то в другом месте. А управляющий это отлично знал и скрывал от меня.

– Может, у этого Алексея шуры-муры в деревне, – предположил Стас, – и он бегал на свиданку? А управляющий его покрывал из простой мужской солидарности. Если хочешь, я проверю эту версию, поспрошаю в деревне, не ходит ли кто сюда, нет ли «союза двух сердец».

– Ты, конечно, поспрашивай, – согласился Гуров. – Деревенские, со стороны, могут кое-что видеть и знать, что мы не видим, находясь здесь. Но что-то мне не верится в эту твою версию. Не похож Федор Кузьмич на мужика, который будет покрывать подчиненного, рисковать местом из одной лишь мужской солидарности.

– Ну, может, там не одна мужская солидарность, может, и сам Федор Кузьмич замешан, – защищал свою версию Крячко. – Или у них бизнес какой.

– Ну да, миноискателями торгуют… – усмехнулся Лев.

– Не знаю, не знаю… Ладно, ты мне другое скажи: в засаду завтра садиться надо или ну ее?

– Как же не надо? Обязательно надо! Засаду будем повторять каждый день, пока мы здесь. Пока не поймаем киллера или пока не покинем эти края.

– Ладно, тогда, если не будет других указаний, можем попрощаться до завтра, – сказал Крячко. – Завтра с утра ложусь на ту же подстилку, что и сегодня, и нацеливаю один глаз на заветную березку, а другой – на тропу, по которой будет гулять мой друг Лев.

– Правильное решение, – одобрил Гуров.

На этом они расстались. Крячко направился к себе в деревню, а Гуров пошел в поместье, размышляя о событиях сегодняшнего дня.

Первым человеком, которого он увидел, войдя в ворота поместья, был Никита Клочков. Жених Дианы Стратоновой, одетый в спортивный костюм (другой, не тот, что был на нем утром), с забинтованной рукой, делал зарядку недалеко от ворот – приседал, размахивал ногами, делал прыжки через скамейку.

– О, я вижу, вы уже поправляетесь! – приветствовал его Гуров. – Не поспешили вернуться к тренировкам? Рана не будет беспокоить?

Биатлонист мельком взглянул на Гурова, но тренировку прекращать не стал и вообще не проявил особой склонности к разговору. В ответ на вопрос сыщика он заявил:

– А хрен с ней, с раной! Если ждать, пока заживет, всю подготовку к соревнованиям пропущу! – За этим последовала короткая, но выразительная непечатная тирада, после которой Никита счел нужным добавить: – Что ж вы, эту суку так и не догнали? Бегает он не больно быстро. Я бы догнал. Стрелять в него надо было, валить гада на месте!

– Ну, я же не биатлонист, чтобы на бегу стрелять, – ответил на это Гуров и пошел дальше. Разговаривать с таким приятным молодым человеком, как будущий зять Стратонова, у него желания не было. Он решил перед сном прогуляться по парку. «Заодно, может, встречу этого Алексея, поговорю с ним, попробую выспросить, где он все-таки был», – решил сыщик.

Он обогнул дом и на площадке возле гаража увидел человека, которого до этого видел лишь мельком. Человек этот мыл машину, причем мыл из специального шланга под давлением. «Мерседес», весь покрытый пеной, уже и так сверкал, но мойщик не успокаивался и продолжал наводить блеск. Это мог быть только личный водитель Стратонова Александр Бурилкин, о котором Гуров слышал от Верховского. «Надо бы мне с ним побеседовать, – подумал Лев. – Порасспросить о жизни, о прошлогоднем покушении. Минут через пятнадцать он закончит, вот тогда подойду и поговорю».

Следуя этому плану, Гуров сделал круг по парку и через пятнадцать минут вновь подошел к площадке, где водитель обихаживал машину. Шел он не спеша, и еще из-за кустов жимолости, окружавших площадку, услышал голоса. Один голос явно принадлежал Никите Клочкову, а второй, видимо, Бурилкину. Содержание их разговора так заинтересовало и поразило сыщика, что он не стал выходить из-за кустов, а замер на месте и стал слушать.

– Ну что, мразь уральская, не вышло? – глумливо говорил биатлонист. – Прицел сбился, что ли?

– Не пойму, о чем это ты, – отвечал водитель. – Какой прицел? И хватит тут ругаться, не на базаре.

– Ой, скажите, какой воспитанный! – произнес Клочков, издеваясь. – Ах, ты…

Последовала еще одна порция отборного мата, на который жених Дианы, видимо, был большой охотник.

– Ну, смотри, Сашок! – произнес Клочков, отматерившись. – Теперь моя очередь нанести удар. И уж я не промахнусь, будь уверен!

– Нечего мне тут угрожать! – уверенно ответил водитель. – Тоже мне, стрелок! По мне с Аркадием Семенычем вон в прошлом году шмаляли, а ничего не вышло. Часом, не ты в той машине сидел?

– Ты думай, что говоришь, козел! – возмутился Клочков. – А какой я стрелок, ты увидишь!

Беседа явно подошла к концу. Гуров поспешно шагнул в глубь кустов – и вовремя, будущий зять Стратонова быстро прошел мимо него по направлению к дому.

Вставал вопрос: надо ли в таких условиях выходить на площадку и заводить разговор с водителем или следовало отказаться от этого плана? После такой беседы на повышенных тонах Александр Бурилкин вряд ли будет склонен вести неспешную беседу «за жизнь». Но, с другой стороны, теперь, когда водитель был возбужден и наверняка хотел выговориться, может, стоило попробовать и сыграть в открытую?

Лев вышел из-за кустов и направился к водителю. Тот занимался тем, что убирал поливальный шланг.

– Здравствуйте, Бурилкин, – поздоровался сыщик. – Мы незнакомы, но, думаю, вы знаете, кто я. Меня зовут Лев Гуров.

– Да, слышал, конечно, – кивнул водитель, настороженно глядя на него.

– Я должен обеспечить безопасность вашего шефа Аркадия Семеновича, – продолжал Гуров. – В связи с этим меня интересуют подробности прошлогоднего покушения на него. Мне говорил Верховский, что в тот день Стратонова спасла только ваша находчивость – вы не потеряли голову и смогли быстро вывести машину с линии огня. Это так?

– Конечно, лестно слышать такие слова, – сказал водитель, – но Владимир Игоревич преувеличивает. Я просто рулил как положено, а что повернул в нужную сторону – так это просто везение.

Бурилкин проявлял скромность, однако было заметно, что похвала ему приятна. Его настороженность исчезла, теперь он держался раскованно. А это и было главной целью Гурова на начальном этапе беседы.

– Скажите, а вы запомнили кого-то из нападавших? – спросил он.

– Вот и следователи мне этот вопрос задавали, – ответил водитель. – Как же я мог их запомнить, если они все были в масках? Так сказать, на одно лицо…

– Но человека можно узнать не только по лицу, – заметил Лев. – Еще по фигуре, по манере двигаться. Может, были какие-то характерные черточки?

– Нет, ничего такого определенного не было, – покачал головой Бурилкин.

– Хорошо, оставим это. Теперь я хочу обратиться к вам не как к свидетелю, а просто как к опытному человеку, который давно работает с Аркадием Семеновичем. Скажите, здесь, в окружении Стратонова, нет людей, которые могут представлять для него опасность?

Александр Бурилкин бросил на сыщика быстрый взгляд. Гуров истолковал его таким образом: «Что ты за человек? Можно ли тебе доверять?» Видимо, ответ на последний вопрос был отрицательным, потому что водитель произнес:

– Откуда же я знаю? Тут вон Владимир Игоревич голову каждый день ломает, отгадать не может, а я что? Мое дело баранку крутить да за машиной следить.

– Но по некоторым деталям я понял, что кто-то поставляет информацию недругам Стратонова, – продолжал Гуров. – Значит, здесь, в поместье, есть «крот». Я пытаюсь понять, кто это. Вы ничем не можете мне помочь?

Водитель вновь быстро взглянул на него. Теперь его взгляд, казалось, говорил о сочувствии и поддержке. Однако ответить Бурилкин не спешил. Видно было, что он колеблется, боится сказать лишнее.

– Конечно, здесь таких людей быть не должно, – наконец произнес он, – все вроде проверенные, Федор Кузьмич и Владимир Игоревич очень за этим следят. Но ведь знаете, чужая душа потемки. Иной выглядит как овечка, а в душе волк лютый. Так что все может быть.

– Давайте попробуем выразиться конкретней, – настаивал Гуров. – Вы ведь лучше меня знаете людей, которые здесь живут. Где следует искать «крота»: среди охраны и обслуги или среди гостей Стратонова?

– Конкретней… – медленно произнес Бурилкин. – Что же тут можно конкретней? Я бы на вашем месте и тут, и там искал.

– То есть среди гостей тоже?

– Необязательно среди гостей. Я бы сказал, среди тех, кто сидит с Аркадием Семеновичем за одним столом.

– Неужели среди родных?

– Что ж, иногда родные опаснее чужих бывают, – философски заметил водитель.

Было понятно, что больше ничего определенного он не скажет, и Гуров решил перейти к наиболее интересовавшей его теме.

– Я тут, когда подходил, заметил, что от вас отошел наш дорогой спортсмен, жених Дианы Аркадьевны, – начал он. – Что, советы какие автомобильные спрашивал?

– Да вроде того… – уклончиво ответил Бурилкин.

– Я краем уха слышал кусочек вашего разговора, – признался Гуров, – и мне показалось, что речь шла вовсе не об автомобилях. Показалось, что Клочков вам угрожал и даже обвинял в чем-то. Разъясните мне эту загадку? В чем вы так провинились перед нашим уважаемым биатлонистом?

– Провинился! – скривился Бурилкин. – Да он сам… Хотя что ж, человек вон пострадал, стреляли в него. График тренировок у него срывается… Вот он и злится. Понять можно.

– Не хотите рассказать? Напрасно. Я чувствую, тут кроется что-то очень важное. Причем это имеет прямое отношение к моим обязанностям: обеспечению безопасности вашего шефа. Ведь имеет, верно?

– Может, и имеет, – неохотно ответил водитель. – Только и вы меня поймите, мы тут все связаны, все имеем старые счеты. Кое-что друг про друга знаем, кое о чем догадываемся. А вы человек новый, со стороны. И я не знаю, что вам можно говорить, а что нельзя.

– И кто это определяет, что можно чужому говорить, а что нет? – спросил Гуров. – Владимир Игоревич?

– Может, и он. Так что вы ваши вопросы лучше ему задайте.

– Хорошо, я так и сделаю, – кивнул Лев.