Глава 2
Дверь отворилась, на пороге появилась ослепительно красивая девушка с подносом в обеих руках. Как только шагнула в комнату, гвардейцы захлопнули за нею двери, а она пошла, приятно улыбаясь, к столу, где я сижу в горестном раздумье.
На подносе широкое блюдо с жареным мясом, ломтями сыра, чем–то вроде яичницы, малость зелени.
Я вскочил, при даме сидеть неприлично, хоть и хочется, не сразу узнал Кареллу Задумчивую, фрейлину королевы, только сейчас в другом платье, а волосы не распушены, а убраны в затейливую прическу, перевитую голубыми лентами.
— Давайте помогу, — сказал я и протянул руки к подносу. — Что это вас так…
Она засмеялась тоненьким девичьим голоском.
— Ой, спасибо! А то я еле донесла.
Я помог ей перегрузить еду на стол, спросил:
— А почему не служанка?
Она ответила тем же тоненьким голоском:
— Ее величество велели!.. Улучшателю в гостях королевы должна прислуживать фрейлина ее величества…
— Тогда, — сказал я, — разделите этот обед со мной.
Она заколебалась, судя по ее лицу, наконец сказала
тихонько:
— Прямого запрета общаться с вами не было, а вы ведь человек, надеюсь, благородный?
— Это в каком смысле? — спросил я опасливо. — Знаете ли, меня такие вопросы, откровенно говоря, пугают. И как бы заранее к чему–то обязывают, а я человек свободный, демократичный, ветреный, дурной, свободо- и свободномыслящий…
Она вздохнула с некоторой опаской:
— Уж и не знаю… Но минуту с вами побуду, это так интересно, вы же тот самый, а мы, женщины, любопытный народ… Меня зовут Карелла Задумчивая. Вы мне зеркало… улучшали.
— А меня Юджин, — сказал я. — Совсем незадумчивый, к своему большому сожалению. Задумывался бы чаще, не так постоянно бы влипал во всякие, так сказать, радости бытия. Ну, вы понимаете…
Она наконец села с другой стороны стола, смотрела, как я беру мясо руками, вилки появятся еще очень нескоро, робко взяла ломтик сыра и, застенчиво улыбнувшись, прикусила ровными блестящими зубками.
— Нет, — сообщила мягким щебечущим голоском, — не понимаю, извините, глерд.
— Как хорошо, — ответил я с облегчением. — А то я думал, что только я один себя не понимаю. Будем не понимать вдвоем. Вы как на это смотрите?
Она сказала опасливо:
— Лучше давайте не понимать порознь.
— Благоразумно, — согласился я. — У ее величества и фрейлины ей под стать… думающие, имею в виду. Осторожные. Вы ведь осторожная?
Она как бы сделала попытку чуть отодвинуться от стола.
— Девушки и должны быть осторожными, — сообщила она благовоспитанным тоном. — И беречь свою репутацию!
— Наверное, это здорово, — согласился я. — Или не здорово, зато правильно?.. А мясо вы не едите?
Она кокетливо улыбнулась.
— Когда вы так смотрите, я просто… не могу. Глерд, что там случилось? Весь дворец наводнен людьми с оружием!
Я подумал, отвечать, не отвечать, но лучше объяснить сразу самим, чем кто–то это сделает за нас, передернув факты, сказал страшным шепотом:
— Произошел государственный переворот!.. Самый бескровный, как я понимаю, в мире. Неудачный, правда. Был убит на месте глава заговорщиков Роднер Дейнджерфилд и еще два–три человека. Всегда бы так! Королева действовала молниеносно. Если бы промедлила, могло бы вылиться в гражданскую войну.
Она смотрела на меня широко распахнутыми кукольными глазами.
— Правда? Сам командующий?.. И какже его удалось остановить?
Я лихо подкрутил несуществующий ус.
— Лехко!.. Ваш покорный слуга!.. А также немножко и ее величество. Это все случилось настолько быстро, что как бы и не было. Но, думаю, тюрьмы пополнятся, а то и палачу работы прибавится. Вас, как, такие освежающие перемены радуют?.. Хорошее мясо, кстати. Сами готовили?
Она обиженно надула губки.
— Как можно?.. Я фрейлина, а не повариха.
— Да, — согласился я, — это заметно. Поварихи по- мясистее.
Она сказала еще обиженнее:
— Я не худая.
— А даже и не подумал, — сообщил я, — только заметил, что у поварих больше мяса в определенных местах. И не всегда там, где нам больше всего нравится. Так что налегайте на сыр тоже, он помогает набирать массу. Как вам Виллис Форнсайн?
Она посмотрела с недоумением.
— Как?.. Да просто старший охранник. Нам запрещено сдруживаться с охраной, это чем–то опасно, как сказали ее величество, а королева всегда все знает.
— А с глердами?
— Только с высшими, — сообщила она. — Они нашего круга. Им от нас обычно ничего не надо… кроме, вы сами понимаете, потому они угрозы не представляют…
— Королева везде видит угрозу?
Она ответила осторожненько:
— Ее величество предусмотрительны.
Я вышел проводить ее до двери, открыл с учтивым поклоном, а когда она легко перепорхнула в коридор, некоторое время тупо смотрел вслед, осмысливая, что теперь делать и как постараться вернуться как можно быстрее.
Карелла на повороте оглянулась, улыбка кокетливая, как же, я и должен смотреть вслед с вожделением, она ж такая, прям вся такая, что.
Когда она наконец скрылась, я почесал в затылке и развернулся в сторону своей двери, но в дальнем конце коридора появилась трепетно светлая и нежная принцесса Андрианна, за нею двое гвардейцев настолько угрюмого вида, что мое сердце дрогнуло.
Внешность многое может сказать о человеке, и хотя вроде бы по внешности судить нельзя и даже нехорошо, однако же все мы судим по ней, и встречая девушку с румяной мордочкой и задорно вздернутым носиком, ожидаем встретить веселую хохотушку, не очень обремененную интеллектом и раздумьями о судьбе вселенной.
Точно так же по внешности оцениваем девушку со строгими глазами, хотя глаза уж точно не могут быть строгими, разве только взгляд, но мы и глаза считаем строгими, если они голубые или вообще светлые, а не коричневые, те, как считаем, теплые и ласковые, каре- глазку можно сразу или почти сразу хватать за сиськи.
Почему такой разительный контраст между родными сестрами, не понимаю, как будто от разных отцов, хотя можно предположить, что в колыбели были почти одинаковыми, а различия начались потом, когда старшую в глубоком детстве начали готовить к нелегкой роли королевы, а младшая так и осталась милым беспечным ребенком, честным и открытым.
Она подняла на меня взгляд робких невинных глаз, застенчиво улыбнулась, моя душа ликующе затрепыхала крылышками, я замер, а когда принцесса подошла ближе, сказала чистым музыкальным голосом:
— Глерд, я наслышана, вы спасли жизнь моей сестре!.. Не знаю, как вас и благодарить!..
Я указал взглядом на угрюмо остановившихся за ее спиной огромных стражей:
— А вы как… в безопасности?
Она сказала серебряным голоском:
— Да, спасибо, все в порядке! Это сестра приставила ко мне, чтобы охраняли. Все в порядке, правда!
Я удержал на языке готовое сорваться «Если что, только свистните», не мое это дело дворцовые интриги, пусть разбираются сами, учтиво поклонился, а когда прошли мимо, некоторое время смотрел вслед. Почему именуют принцессой, если сестра королеве и должна была унаследовать трон?
Хотя, напомнил себе тут же, это не мое собачье дело. Пусть здесь хоть поудавливают друг друга, мне нужно ломать голову вовсе не над установлением справедливости в этом королевстве.
В комнате пробыл еще около двух часов, пока в дверь не стукнули. Я не успел открыть рот, как вошел Картер.
— Еще не заснул?.. Пойдем, у королевы будет минутка, чтобы поговорить с тобой.
Я поднялся, чувство тревоги спит, Картер ко мне даже вроде бы расположен, судя по ощущениям, я поинтересовался:
— А не слишком велика честь посылать за простолюдином самого начальника охраны дворца?
Он ухмыльнулся.
— Ты не простолюдин, а Улучшатель!
— А это выше или ниже? — спросил я.
— Это вне, — заверил он. — Вне рангов. Я бы сказал, где–то между глердом и высоким глердом. Хотя это дело наших знатоков. Я слышал, тебя называют даже Посланником, а некоторые вообще величают Пророком…
— Только не пророком, — сказал я поспешно, — а то я вам такого напророчу!.. Свою жизнь никак не выстрою, а ваши так и вовсе под откос с веселым свистом…
Он засмеялся, чистый и открытый служака, целиком преданный своему делу охранять дворец и королеву, для него мир прост и ясен: все, кто за королеву, — друзья, кто против — враги, потому я, сыгравший важную роль в пресечении переворота, должен быть под его защитой.
Впереди двери королевского кабинета распахнулись, вышел мужчина в костюме высшего глерда. Фигура так себе, но лицо волевое, сильное, даже жестокое, таким должно быть у полководца, отправляющего на смерть сотни людей, чтобы спасти тысячи. Кафтан темно–бирюзового цвета, принадлежность к высшему кругу знати, золотая нить по воротнику, вроде бы нечто типа высокого воинского ранга, точно не помню…
Он метнул на меня острый взгляд, я ощутил в нем силу, однако он сразу же повернулся и двинулся в сторону лестницы, а я с застучавшим сердцем подошел к двери королевского кабинета.
Похоже, как подсказывает чутье, это новый главнокомандующий, такой пост нельзя долго держать вакантным, дабы не было грызни, королева это понимает, а для каждого из высших чиновников у нее наверняка припасена замена, о чем, понятно, помалкивает во избежание.
— Новый командующий? — спросил я шепотом.
Картер ответил тихо и с одобрением:
— Быстро схватываешь. Герцог Утрехт Нортумберленд. Совсем не придворный, что и хорошо.
Я пытался вспомнить, где слышал это имя, но Картер уже толкнул двери, из кабинета хлынул яркий свет, за время моего отсутствия здесь зажгли все люстры и подсвечники, что понятно, так поступают, когда тревожно и настроение совсем паршивое.
— Ваше величество, — сказал Картер почтительно. — Арестованный доставлен.
Она неодобрительно поморщилась.
— Оставьте свои шуточки, Руперт. А то наш Улучша- тель еще и поверит, он такой… доверчивый.
Руперт весело хмыкнул, закрыл за моей спиной дверь, а я деревянными шагами прошел по золотой дорожке в сторону королевского стола, перед королевой куча бумаг, в руке длинное перо, выглядит усталой, но встретила меня ясным взглядом и величавым жестом указала на кресло слева от стола.
— Садитесь, глерд Юджин.
— Спасибо, ваше величество, — поблагодарил я, — что не вдарили.
Она вскинула брови, посмотрела, как я сел, свободно, не как слуга, но и не как глерд, что каждым движением что–то да демонстрируют, просто сел и все.
— С чего, — спросила она медленно, — так вот… вдруг?
— Вы же королева, — напомнил я. — Все в вашей власти. Особенно сейчас, когда обезглавили оппозицию. Уверен, что с блеском. Быстро и решительно.
Она кивнула, держится все так же, просто железная женщина, взгляд холоден и тверд, признаки усталости замечаю в лице, но не в голосе или в жестах.
— Да, — согласилась она, — контрмеры продумывала давно, так что оставалось только действовать… А вот с вами, глерд Юджин, решила… пока только в общих контурах. Что–то могу, что–то зависит и от вас.
Раньше, отметил я про себя, была на «ты», сейчас уже на «вы», вроде бы ухудшение, но если «ты» не дружественное, а служебное, дескать, слуга, то это «вы» хоть и холоднее, но указывает на статусность…
— Ваше величество, — поинтересовался я, — вы мою судьбу решали еще там?.. В том месте, где мы как бы не побывали?
Она повела глазами по сторонам, никого вблизи, снова обратила на меня взгляд холодных внимательных глаз препаратора.
— Я королева, — напомнила она. — Мне отдыхать некогда. От меня слишком многое зависит.
Я сказал зло, но уже с любопытством:
— И что теперь? Что–то новое?
Она откинулась на спинку кресла, мне показалось, что снова чуть–чуть повела глазами по сторонам.
— Я королева, — повторила она тем же усталым и почти безучастным голосом. — Я обязана делать все для своей страны. Тебя нельзя было оставлять в своем мире, ты слишком опасен для нас. А здесь, глерд Юджин, вы можете принести огромную пользу.
— Ого, — сказал я саркастически. — Помнится, вы угрожали мне, что если попадусь вам в вашем королевстве…
— Это было от бессилия, — сообщила она. — Но сейчас я снова на троне. Здесь должна делать все, смирив гордость и обиды, для королевства и только для королевства.
Я сказал все еще зло:
— И какую же пользу? Прялки усовершенствовать?
Она прямо взглянула мне в глаза.
— Не знаю. Я никогда не произношу этих слов в присутствии своих подданных, но ты… в самом деле не мой подданный.
— А как еще объясните своим людям? — спросил я с сарказмом.
Она чуть поморщилась.
— Для них можно что–то придумать. Короли редко говорят правду. На нас лежит тяжелая и важная обязанность поддерживать мир в королевстве, а это с правдой никак не связано. Даже к справедливости имеет отношение только чуть–чуть. Я не считаю тебя опасным для меня лично. Ты мог бы избавиться от меня в любую минуту в своем мире, но, несмотря на свои заверения в своей подлости и коварстве, ты заботился обо мне и спасал много раз. И даже сумел вернуть сюда в мой мир.
— За что вы мне так щедро отплатили, — заметил я с прежним сарказмом.
Ее лицо затвердело, во взгляде вроде бы промелькнуло нечто человеческое, но голос прозвучал государственно:
— Я спасала королевство… от возможной угрозы. Жизни людей, даже близких, ничто в сравнении с жизнью страны. Я поступила по отношению к тебе несправедливо и жестоко, признаю. Потому и предлагаю тебе здесь все, что могу предложить.
— Да? — спросил я. — Ну, например, я привык, что меня будила утром Аня Межелайтис…