Глава 7
Провожал он меня через весь склад и долго на выходе жал руку, уверял в высокой надежности как трансформатора, так и его фирмы, и просил рекомендовать их продукцию таким же крупным игрокам, каким без всякого сомнения являюсь я.
Заказанный трансформатор намного мощнее, один только минус, привезут и установят только завтра. Сейчас он еще на заводе за тысячи километров, потом его отправят сюда на склад, там занесут во все каталоги, а потом уже ко мне по указанному мной адресу.
Я шел к своему скромно блистающему мощью и роскошью «Стронгхольду» с растущей уверенностью, что все получится, не может такого быть, чтобы мощь хайте- ковского мира не справилась с задачами древней магии…
Моя рука уже коснулась дверцы, когда по спине пробежал холодок, там чувствовал угрозу, но не думал, что такое проявится и в моем мире.
Торопливо оглянулся, ко мне направляется массивный мужик с длинными волосами, падающими на плечи, с густой бородой от самых глаз, крепкий такой бычара, широкая морда и прищуренный взгляд, в руке сигарет
ная пачка. Такими часто становятся профессиональные боксеры, не сумевшие сколотить миллионы на ринге.
Я не успел слова сказать, как он пробасил сильным и настоящим мужским голосом:
— Эй, парень…
Сердце мое часто–часто забилось, чувствуя приближение неприятностей.
Я спросил торопливо:
— Что… что вы хотите?
Мужик прищурился, окинул меня взглядом с головы до ног, получилось это нарочито подчеркнуто, понятно же, что уже рассмотрел меня со спины и какое–то представление составил, оценил, а сейчас просто давит, нагнетает.
Он проговорил медленно, продолжая давить меня взглядом:
— Закурить не найдется?
Я ответил нервно:
— Не курю.
— Хорошее дело, — сказал мужик одобрительно. — А я вот все никак не могу бросить… Погоди, есть дело.
Я мотнул головой.
— Не могу, спешу.
— Да знаю, — ответил он скучающим голосом. — Хорошо камешек продал?
Я дернулся, очень уж вопрос прозвучал неожиданно и в лоб, а мужик, разминая в пальцах сигарету, смотрит в упор, мелкие глазки сощурились еще больше.
— К–к–какой камешек? — спросил я.
— В ювелирном, — пояснил он. — Очень уж редкая вещица. Мы таких берем на учет. Да не боись, мы не кусаемся. Меня зовут Выдиратель, уж и не знаю, почему. Раньше были имена, а теперь все друг друга только по никам…
Его глаза, почти скрытые под навесом неопрятных волос, буравят меня так, что почти чувствую боль, я понял вдруг, зачем эти длинные волосы и эта бородища, на голове явно парик, а борода накладная, так защищаются от наблюдения со спутников, а те камеры, что натыканы в стены склада, можно и отключить, они принадлежат частным компаниям, в то время как наблюдающие за порядком спутники — сплошь правительственные…
— Кто это «мы»? — спросил я, входя под навес. — Полиция?
Он ухмыльнулся.
— Молодец, сразу схватываешь. Добровольная организация сознательных граждан. Ты же слыхал про частные армии? Ну вот, есть даже они самые, а про отдельные отряды энтузиастов и говорить нечего… Правда, нас почему–то называют бандами, но люди вообще–то такие грубые даже в нашем толерантном мире. Тебе толерантность нравится?
— Конечно, — ответил я поспешно.
Он ухмыльнулся.
— И мне. Очень.
Я проговорил сдавленно:
— И чего вы хотите? Отобрать деньги?
Он покачал головой.
— Парень, за кого ты нас имеешь? Мы не грабители. Нас больше интересует место, где такие камешки водятся. Нам либо источник, либо твоя жизнь… а деньгами не интересуемся, мы одухотворенные, мы Кафку читаем…
Он уже издевался, пародируя кого–то грамотного из своей банды, но взгляд оставался злым и цепким.
— Если деньгами не интересуетесь, — начал я.
Он отмахнулся.
— Разве то деньги? Ерунда, риски не оправдывает. При этой слежке отбирать трудновато, а затевать что- то хитрое… овчинка выделки не стоит, слышал? Я тоже слышал, хотя кто такой овчинка, так и не врубился. Проклятый тоталитарный режим лишает людёв приватности, лезет в мою частную жизнь! Я вот не хочу, чтобы за мной следили, где мои права человека? Следят, сволочи! И сейчас нас видят, гады правительственные… Хорошо не слышат, я места выбирать умею. А то вообще бы конец предпринимательству и частной деятельности… В общем, парниша, ты в таких делах новичок, вижу. Даже продать не сумел… там еще много?
Я вздрогнул.
— Откуда я знаю? Подошел один и сказал, чтобы я приценился в ювелирных, сколько дадут за такой камешек!
Он хмыкнул.
— А почему именно к тебе? Ты что, дилер?
— Нет, — сказал я испуганно, — ни за что! Просто у меня затруднения…
— Серьезные?
— Да ничё, — пробормотал я, — привык уже…
— Понятно, — произнес он, — тогда нам нужен этот дилер. Когда должны были встретиться?
— Вчера, — ответил я быстро, — но он не пришел почему–то. Это не вы его спугнули?
Он подумал, подвигал бровями, выказывая интенсивную работу мозга.
— Вряд ли. Он что, сам должен был подойти?
— Ну да, — сказал я. — А разве не так всегда делают?
Он подумал еще, пробормотал:
— Он не может такое оставить так… В общем, ждем до завтра, а если не появится, то… мы умеем сдирать шкуры. Ты нам расскажешь все, начиная с момента, почему оказался самым шустрым сперматозоидом и как обогнал на пути к яйцеклетке тех, кто умнее тебя… Да, вот еще: тебе что–то отстегнул на мозолистую лапу?
— Отстегнул, — ответил я с неохотой. — Немного, но много. Даже страшно. Я не хочу иметь дело с такими суммами.
— Не боись, — сказал он почти благодушно. — Дашь наводку на гнездо, тебе перепадет даже больше. У нас все по–честному. А ты хоть и дурак, но уже понял, что камешек был очень ценным?
— Бриллиант же, — согласился я.
Он поморщился.
— Тот бриллиант в десять раз ценнее любого такого же бриллианта. По размеру. Если не в сто… В общем, как я понял, что–то в нем такое не совсем такое. Остальные бриллианты, как бриллианты, а этот бриллиант не как бриллиант, хоть и бриллиант.
— Все понял, — сказал я. — Сам так объясняю.
Он зыркнул злобно.
— Поговори еще, поговори. В общем, нашего чифа интересует, откуда такая штука.
Я сказал настороженно:
— А если она, как это говорят умные, уникальна?
— Это чё?
— Где–то в гробнице вытатунхомонили, — объяснил я. — Мало ли какие в древности камешки были! Тогда мир был другим… Динозавры еще ходили! На задних лапах.
— Чё, и в гробницу динозавры положили?
— В царские гробницы, — пояснил я, — складывали всю царскую казну, всех его жен, штук сто наложниц и даже любимых коней!
Он крякнул:
— Коней–то за что?.. Женщин не жалко, но коней… Вот сволочи! Чё–то слышал раньше, не верил. В той гробнице наверняка были и другие камешки…
— Я не грабил гробницу, — заверил я. — Вообще из города никуда! Мне на диван и к жвачнику!.. У меня стерео с тактильностью, как–то Гэгало зафигачил мимо ворот, мяч мне прямо в морду, неделю с фингалом ходил!
Он чуть хохотнул, но сразу стал серьезным.
— Парень, скажу по–пацански, ты влип. Еще больше влипнешь, если не дашь концы моему чифу. Очень уж его заинтересовал этот камешек… Понял?
Я пробормотал испуганно:
— Как не понять…
Он сказал доброжелательно:
— Советую чисто по–свойски… Скажи все, что знаешь. У нас крутой чиф. Если рассердится, и на морском дне достанет! Да и связи у него в самых… Ну ты понял. Правильные пацаны везде есть. Так что да, достанет…
Я спросил тупенько:
— Как вы меня нашли?
Он ухмыльнулся.
— Да ты и не скрывался. Хотя все равно бы нашли. Сейчас вообще никого нельзя потерять. Или потеряться самому. Раньше было проще… В общем, ты попал, хлопец. В общем и короче говоря, сейчас ищи твоего поставщика и передай нам… Иначе достанем и в твоем охраняемом — ха–ха! — поселке. Теперь езжай, да не попади в аварию. А то эти автомобили тоже… могут.
Я открыл дверцу, всего трясет, опустился на сиденье, не чувствуя своего тела, он наблюдает за мной с ухмылкой, я спросил, подражая увиденному в старых фильмах:
— А как я сообщу?
— Мы сами с тобой свяжемся, — ответил он точно так же, как ответили те киношные гангстеры.
— А мой мобильник…
Он ответил с ухмылкой:
— Уже в нашей базе. Ты что, не сечешь в технике? Я же постоял с тобой! Все твои контакты сейчас перебирают наши ребята, смотрят фотки, с кем ты и как бесстыдничал. Так что давай, мы свяжемся, не волнуйся за нас, ха–ха.
Он сам толкнул дверцу, она должна бы захлопнуться с такой силой, чтобы я в испуге отшатнулся, но сервомоторы замедлили на последних сантиметрах.
Правда, я все равно дернулся с таким видом, словно увидел перед глазами лезвие остро отточенного топора.
Он довольно улыбался, а мой «Стронгхольд» прокатил два десятка метров, экономя топливо, и поднялся по длинной дуге над верхушками деревьев.
Сердце колотится и сжимается в страхе. Трансформатор, который не модернизированный, доставили бы через пару часов, но энергии может и не хватить, чтобы подпитать установку Рундельштотта, а заказанный в последнюю минуту доставят только завтра, все–таки бюрократия в отличие от мафии в самом деле бессмертна, привезли бы с завода прямо ко мне, всем было бы легче…
Ладно, мне бы только королеву отправить обратно, а там сумею выкрутиться, а эти сволочи, если явятся что- то спрашивать, вызову взвод ОМОНа.
Повеселев, я посмотрел на карту, вон там почти по дороге четыре здания филиала института по каким–то отделам нейроники или как ее там, там Профессор, дружбан, столько с ним пива выпили, еще больше дров наломали, но сейчас все больше отходит от нашей тусовки, дескать, смотреть в микроскоп дает больше кайфа, чем тусить с доступными девочками…
Мой «Стронгхольд» гордо опустился на парковочной площадке перед левым корпусом, где трудится Профессор, я вышел и с удовольствием убедился, что он среди остальных автомобилей даже не лебедь среди гусей, а лебедь среди серых уток. Небогато живут ученые, странная у них жизнь: платим мало, кормим плохо, всегда ими недовольны, то природу нам портят, то еще в чем–то виноваты, но сами не спешим занять их места и показать всем, как надо спасать мир…
