Хмель.
4 января, утро
Коля вернулся только после обеда, когда меня уже конкретно потряхивало от нехороших предчувствий. Платона — похитили, Гордеев — пропал, дальше что? Дальше как-то совсем просвета не виднелось. Если за всем стоит Жилин, то он своего добьется. Сам точно не остановится. Не в его привычках отступать.
И от осознания этого к горлу подкатывал кислый комок.
Именно поэтому я весь вчерашний вечер посвятил домашним заботам. Просто хотел хоть немного отвлечься. Да и запустил дела, если честно. Сначала праздники, потом по Форту с выпученными глазами бегал. А работать кто будет? Это волка ноги кормят, у меня источник доходов совсем другой.
К концу дня, оставив бар на попечение тети Маши и парочки смешливых гимназисток, мы с Иваном разлили по кегам созревшее пиво и до позднего вечера отмывали и дезинфицировали бродильные баки, готовясь к новой варке. Потом я отпустил помощника и запер заведение немного раньше обычного, но спать не лег и вновь вернулся в подвал.
Включил на полную мощность вытяжку, нацепил респиратор и принялся перерабатывать последнюю партию полученных от Клима радиодеталей. Дело это было на редкость муторным, приходилось работать с кислотами, но зато когда закончил возиться с химическими реактивами и остудил тигли, на руках у меня оказались два слитка — серебряный и золотой. Неплохой приработок, жаль только поставки из Туманного подошли к концу. А будет ли дальше таскать сплав Платон…
Я мотнул головой, прогоняя неприятные мысли, вернул на место закрывавший проход в потайную комнатушку стеллаж и покинул заполненный едкой вонью подвал. Не было никакого резона переживать об упущенной выгоде. Отыщем Платона — наверстаем все с лихвой, тем более что штампы скоро восстановят. А не отыскать — нельзя. Никак нельзя…
Утром я быстро и без обычного отвращения запихал в себя разноцветные пилюли, дождался прихода Ивана и попросил Дмитрия отвезти меня в штаб-квартиру Торгового Союза.
— Вступить решил? — удивился телохранитель кондуктора.
— Нет, дела, — усмехнулся я в ответ.
В вотчине торгашей мы надолго не задержались, я просто сдал на монетный двор слитки драгоценных металлов, не желая дольше необходимого держать их при себе, и отправился в обратный путь.
— Подстраховать тебя? — спросил Дмитрий, остановив пикап перед особняком.
— Нет, лучше к Сане загляни, — посоветовал я.
В баре оказалось немноголюдно. И время раннее, и народ от праздников понемногу отходит, восстанавливая здоровье перед православным Рождеством. По крайней мере, приличные люди слегка с алкоголем притормозили, а у меня завсегдатаи все больше из приличных. Поэтому я со спокойной совестью оставил торговлю на подружек Ивана, а сам с помощником отправился варить пиво. Постоянного присутствия двух человек внизу технологический процесс не требовал, Грачев вскоре вернулся наверх и спустился уже помочь с выгрузкой солода после затирания.
— УАЗ в хлам, — озадачился он. — Как дробнину вывозить?
— Что-нибудь придумаем, — вздохнул я, решив вновь попросить о помощи Дмитрия.
Черт, без машины как без рук!
Когда сусло закипело, я забросил первую партию хмеля и тоже поднялся в бар. С записной книжкой устроился за стойкой, позвонил в «Западный полюс», попросил заехать за пивом, после сделал аналогичный звонок в «Ширли-Муры», заодно озвучил новые отпускные цены уже с учетом обещанных скидок. Жлобиться не стал — и тем и другим сбросил по десять процентов. Не в убыток себе продаю, в конце концов, а так хоть никто в обиде не будет.
Потом сходил на задний двор, осмотрел при свете дня расстрелянный УАЗ, обреченно покачал головой. Но раньше времени решил не горевать, вернулся в бар и позвонил в автосервис Семена Беленького, одного из своих завсегдатаев. Тот оказался на месте; ко мне все же приличные люди наведываются, они если в запой и уходят, то исключительно по зову души, а не по календарю. Разговор много времени не занял, Семен пообещал забрать «буханку» и осмотреть на предмет восстановления, а если не получится — разобрать на запчасти.
Хлопнула входная дверь, в бар прошел незнакомый парень, и было в нем нечто такое, что обе гимназистки разом смерили его напряженными взглядами. Тот на них даже не взглянул. Подошел к стойке и протянул запечатанный конверт.
— От Яна Карловича. Посмотрите сразу, — попросил он.
Я вытащил из кармана выкидной нож, выщелкнул клинок, вспорол клапан. В конверте обнаружились два чека за поставленный металл: один за серебро, второй за золото, как я и просил.
— Порядок, — отпустил я курьера, и тогда через плечо мне заглянул Иван.
— Надеюсь, это не черная метка от Торгового Союза? — пошутил помощник.
— Наоборот, — усмехнулся я, убирая чеки в карман. — Немного денег привалило.
— Мы настолько круты, что это они платят нам дань, а не наоборот?
Я задумался, не ввести ли Грачева в курс дела, но тут вновь распахнулась входная дверь, и в бар вошел Коля Гордеев.
— Ну наконец-то! — обрадовался я, достал из-под стойки двустволку и позвал соседа за собой: — Идем!
В подвале было тепло и влажно, вытяжка с усиленной нагрузкой не справлялась, сильно пахло замоченным солодом, запах этот чем-то напоминал хлебный. Кипевшее сусло тихонько булькало в варочном котле.
Сунув обрез в крепление под столом, я открыл литровую бутылку темного, налил себе и соседу, попутно ввел его в курс дела.
— Так думаешь, Жилина рук дело? — спросил он в итоге.
— Одно к одному, — пожал я плечами. — Митя рвался того Симакова в оборот взять, еле отговорил тебя подождать. В Лисьих Выселках свои порядки, там у меня связей нет. Ты что скажешь? Стоит Симакова дергать? Или сразу на Жилина выходы искать будем?
— Симакова уже дернули, — хмыкнул Николай.
Он рассказал о перестрелке; мы посидели за столом, обдумывая полученную друг от друга информацию.
— Вот что, Слава, — решительно поднялся на ноги Клондайк, — поеду к Лихачеву, с ним поговорю. Мы же теперь не сами по себе, надо дело по инстанциям пустить.
Я скептически поморщился, но отговаривать Николая не стал. Тот был, в общем-то, совершенно прав: одиночка против системы не выстоит, как бы крут он ни был. Да только Жилин не был одиночкой; он прочно врос во все властные структуры Форта. Пусть врос не официально, зато негласных связей у него хватало с избытком. Впрочем, главной проблемой было даже не это — чем выше человек забирается, тем больше недоброжелателей начинает точить зубы на его бизнес, — подводило нас полное отсутствие доказательств. Пару косвенных улик и уликами-то считать было нельзя. ЧОП «Жилин-Сопровождение» — это не банда, работодатель за персонал не отвечает. У нас каждый вертится как может. Самого Жилина с преступлением не связать, Симаков убит — значит, и концы в воду.
— Ты куда сорвался-то второго, не сказал никому? — спросил я, откидываясь на спинку стула.
— Да так, потом расскажу.
Коля ушел, я допил пиво, забросил последнюю порцию хмеля и почти сразу начал перекачивать сусло через охладительную систему в баки для брожения. После отправил помощника отдраивать котлы, сам сменил его в баре. Заодно сходил на кухню и собрал себе обед.
Гимназистки меня почему-то откровенно робели, что было только кстати: навязывать им свое общество я в любом случае не собирался, а так никто не стал отвлекать от еды. Еще позвонил в госпиталь, но поскольку там я вчера так и не появился, Ирина со мной разговаривать не пожелала. Извинения ничего особо не изменили, пришлось пообещать заглянуть завтра или послезавтра. Тоже не слишком помогло, но хотя бы немного оттаяла.
Придется и в самом деле заглянуть. Если еще буду в состоянии…
