Хмель.
12 января
Все хорошо, что хорошо кончается.
И с этим не поспоришь. Сгоревший автомобиль? Да и черт с ним, новый пригонят. Не проблема. Главное, что от Жилина раз и навсегда избавились. Больше доставать не будет.
Он — не будет. А другие? Ну как тут не вспомнить народную мудрость!
Да, главное теперь — чтобы все кончилось хорошо. Чтобы поискали-поискали пропавшего да и забыли. Чтобы на нас не вышли, а сразу занялись разделом наследства. Шум выйдет изрядный: слишком много всего на Жилина завязано, слишком влиятельные люди с ним дела вели.
Будут искать.
И не найдут.
Выпили вчера мы, по крайней мере, именно за это.
С утра голова шла кругом не столько с похмелья — алкоголем особо не увлекались, — сколько из-за переизбытка информации. Очень уж много всего сразу навалилось. Мало одного Жилина, так еще Мила изрядно озадачила.
Так нам бы сегодня затаиться и без лишней спешки все обдумать да по полочкам разложить, но некогда. Дела, заботы, и как на грех — ничего на завтра не отложить, при всем желании. Закрутила суета.
Будильник задребезжал ни свет ни заря, заставил вздрогнуть от неожиданности и обреченно выругаться. Вставать не хотелось. Не хотелось выбираться из-под теплого одеяла и натягивать холодную одежду, а сверху еще и бронежилет, потом глотать таблетки и выходить на холод. Прогревать промороженный за ночь автомобиль не хотелось тоже.
Не хотелось, но пришлось. Первым делом завел пикап. Оставил его с включенным двигателем, заодно попрощался с Николаем и Саней, которые собирались ехать в Лудино за Платоном. Мила тоже была с ними, но если честно — я просто не знал, как себя с ней теперь вести. Впрочем, меня это особо не напрягало, пусть Клондайк сам со своей пассией разбирается. А я нос по ветру держать буду.
Компания укатила на новом фордовском внедорожнике, во дворе остался стоять привезенный на продажу фордовский же F-150 с гусеницами вместо колес. Я выгнал из каретного сарая прогревшийся пикап, поставил его рядом и ушел в дом. Там умылся, выпил неизменные пилюли и собрал вещи, готовясь к поездке на Северную окраину.
Да, требовалось разобраться с Фоминым. Дальше держать взаперти кондуктора уже не было никакого смысла. Стоило выпнуть его еще вчера, но если честно, поздним вечером ехать на Северную окраину я просто не рискнул. Ну и визит начальника особого отдела промзоны свою роль сыграл. Ведь как получилось бы: он ко мне пришел — и сразу пропавший логист объявился. Подозрительно? Подозрительно. Оно мне надо? Нет. Поэтому и решил выждать до утра. Ничего с ним в подвале не случится.
Поправив ремни бронежилета — хрен без должной защиты из дома сунусь, пока все не устаканится, — я застегнул куртку и вышел на улицу. Привычным движением активировал магическую защиту, потом достал чарофон и убедился, что тот установил связь с сигнальным заклинанием. И только после этого принялся отскребать иней с лобового стекла.
Когда закончил с этим и забрался в кабину «форда», та успела изрядно прогреться, поэтому разместился с комфортом. Вообще по части комфорта пикап оставил далеко позади мою старенькую «буханку», но я всерьез решил восстановить УАЗ и даже намеревался потрясти Артема Гельмана на предмет запасных частей. Не в том дело, что к автомобилю привык, просто на него никто внимания не обращал никогда. «Буханка» и «буханка». А вот «форд», пусть и неброской серой расцветки, просто притягивал взгляды окружающих. Пикапов в Форте хватает, да только на таких машинах все больше серьезные люди ездят. За такими пригляд нужен, вот и приглядывают.
Другое дело — УАЗ без номеров. Едет себе и едет; либо Дружина, либо Патруль, либо гарнизон амуницию развозит. К «буханкам» у нас не то что привыкли — они неизменной частью пейзажа давно стали. Как, впрочем, и «газели», но «газель» не хочу. Хочу движок для «буханки».
На Северную окраину заезжать не стал по причине все той же броскости. На «буханке» бы еще рискнул, а так пришлось оставлять автомобиль на парковке перед «Берлогой». Дальше отправился пешком, прихватив с собой «Шершень». Пусть жезл «свинцовых ос» и смотрелся несколько вызывающе, зато всем сразу ясно и понятно, что со мной лучше не связываться. Человек с ружьем — это человек с ружьем, а не хрен с горы.
А так темень, пустынные улочки, неблагополучный район — мало ли что выйдет? Нет, револьвер я всегда достать успею, но если человек ввязался в драку, если его понесло и он уже на кураже, то может и не остановиться. А мне ни привлекать к себе лишнего внимания, ни тратиться на патроны не нужно.
Иван открыл дверь даже прежде, чем я успел постучать. Видно, перед окном сидел.
Выглядел мой помощник усталым и осунувшимся, поэтому я с порога его успокоил:
— Все, сейчас освободимся уже.
— У вас все нормально? — спросил Иван, запирая дверь.
— Да, отлично просто, — уверил я его и протянул руку: — Ключ от наручников.
Грачев отдал ключ, отодвинул закрывавший дыру в полу лист и взял отложенное на стол ружье. Не думаю, что кондуктор выкинет какой-нибудь фокус, но подстраховаться и в самом деле не помешает.
Я включил фонарь, спустился в подвал и осветил загородившегося свободной рукой Игоря.
— Сам откроешь? — спросил, не желая приближаться к заполненному нечистотами ведру в его углу.
— Да! — с надеждой выдохнул Фомин.
Я кинул ключ, убедился, что кондуктор поймал его, и приказал:
— Поднимайся!
Сам взобрался по лесенке первым, вырвал из лежавшей на столе записной книжки кондуктора чистый лист, придавил его алхимической ручкой. Когда в комнату поднялся пленник, указал на стол и потребовал:
— Садись и пиши.
— Что писать? — пробурчал Игорь и принялся, настороженно косясь на меня, потирать поцарапанное браслетом наручника запястье.
— Адреса, явки, пароли.
— А Жилин?
— Жилин договариваться не пожелал, но и черт с ним — товар ему брать теперь негде. На контакт с ним не выходи, пока все не уляжется, сиди на промзоне. Твою долю обговорим по итогам первого месяца продаж.
— Не кинете? — спросил Игорь и с нескрываемым сомнением взял ручку.
— Кинем — ты же настучишь, так? Значит, не кинем. Но учти — Семена тебе никто не простил, о шантаже даже не думай. Живым зароем.
Фомин передернул плечами и принялся что-то писать.
— Это все по памяти, — предупредил он. — За последние два года что-то могло измениться.
— Разберемся.
Когда Игорь передвинул мне листок и начал разбирать изъятую у него мелочевку, я убрал записи в карман и предупредил Ивана:
— Сейчас закинем его к промзоне, потом тебя домой отвезу. Выходи послезавтра.
— Хорошо, — сдержанно кивнул помощник, но на его осунувшейся физиономии проскользнула счастливая улыбка.
Ну еще бы! Без малого трое суток человека караулить — это и само по себе немало, а уж когда речь о похищении идет, так и вовсе. Заметут — и здравствуй, штрафной отряд на Северной промзоне.
Игорь наконец собрался и поспешил на выход, я придержал его и первым вышел в коридор. Никого. И это просто здорово — не хватало еще в самый последний момент засыпаться. Черт его знает, как кондуктор тогда себя поведет.
Мы быстро спустились с крыльца и зашагали через двор, у соседнего дома столкнулись с парочкой аборигенов, но те испугались куда больше нашего и быстро затерялись в полумраке раннего утра.
— Свежий воздух! — хрипло выдохнул Фомин, сделал несколько глубоких вдохов и с ненавистью глянул на меня: — Вас бы так…
— Психовать будешь или купоны стричь? — поинтересовался я. — Пользы нам теперь от тебя никакой, если что. Подумай об этом.
— Проехали! — буркнул Игорь.
Вскоре мы добрались до «Берлоги», погрузились в пикап и по Кривой покатили в сторону промзоны. Дорога много времени не заняла, а когда кондуктор выбрался из автомобиля у проходной, я предупредил его:
— Тебя все потеряли. Придумай что-нибудь, хорошо? И без фокусов. Главное — без фокусов, понял?
— Разберусь, — угрюмо пообещал Фомин и скрылся на пропускном пункте.
Я без промедления тронулся с места и повез Ивана домой.
— Не сдаст он нас? — оглянулся Грачев.
— Он думает, на нем труп висит, — усмехнулся я. — Да и смысл? Мы ему деньги обещаем, а так еще и по голове получит, что без ведома начальства таблетки через Границу толкал.
— А Жилин?
— Нормально все с Жилиным. Разобрались.
Жил Иван неподалеку от пересечения Красного проспекта и Тополиной аллеи, в потрепанной пятиэтажке. Въезд во двор расчищен не был, я высадил помощника у петлявшей меж сугробов тропинки, сам поехал в бар.
Пикап загнал на задний двор и прошел в дом, привычно уже сняв охранные заклинания через чарофон. Просто вслепую ткнул в нужную кнопку. Очень удобно Саня все организовал. Давно бы так.
«Прогресс — это хорошо», — думал я, когда из подсобки выскользнул некто в черной маске с двумя прорезями для глаз.
Я успел лишь развернуться. Не самый медлительный человек, при необходимости так и вовсе могу быть очень быстрым, но нападавший превзошел меня по всем статьям. Я только развернулся и сразу схлопотал правой в челюсть — даже моргнуть не успел.
Удар в подбородок вышел сильным и акцентированным, очнулся я через миг уже на полу. И на этом все могло бы и закончиться, но учили выпутываться и не из таких ситуаций. Лежащий на спине человек далеко не так беззащитен, как это кажется со стороны.
Тип в маске шагнул ко мне, намереваясь пнуть, тогда я носком левого ботинка подцепил его опорную ногу и сразу ткнул подошвой правого в колено. Стукнуло-хрустнуло негромко и совсем не страшно, но нападавший всплеснул руками и начал заваливаться на спину. Падая, он попытался ухватиться за дверную ручку, не удержался и растянулся на полу.
Я перекатился через голову и потянулся за сумочкой, и тут по лестнице прогрохотали быстрые шаги. Развернулся — ко мне во весь опор несся второй взломщик. Достать револьвер я просто не успевал и потому ухватил оброненные при падении ключи. Указательный палец скользнул в кольцо, кисть заученным движением дернулась, активируя залитый в медную проволоку «Щелчок», и в тот же миг мне прилетело с ноги.
Амулет не сработал, как не предупредил о проникновении чарофон.
«Мы слишком сильно полагаемся на науку и магию», — ослепительной вспышкой света взорвалось в голове запоздалое прозрение, и тотчас навалилась беспроглядная темнота. Подставился…
Очнулся на столе. Очнулся — это просто замечательно, но вот место пробуждения наводило на весьма и весьма недобрые предчувствия. На стол выкладывают еду и продукты, прежде чем начать их готовить. Мне вовсе не хотелось, чтобы меня выпотрошили, да только все к тому и шло.
Уволокли в подвал, чтобы никто не услышал криков, распластали на столе, приковали правое запястье к уходящей на улицу трубе охладительной системы. Правда, что странно — приковали моими собственными наручниками и только одну руку. Странно, неужели так плохо подготовились? Или не собирались брать живым?
Но все эти мысли начали крутиться в голове уже позже, а в первый момент я дернулся, попытался сползти со стола на пол, зазвенел сковавшей стальные браслеты цепью… и немедленно заработал болезненный шлепок по уху.
— Не дергайся, — прошепелявил один из нападавших.
Было непонятно, виной тому какой-то врожденный дефект речи или закрывавшая лицо маска, но дергаться я в любом случае перестал. Вместо этого приподнял голову и окинул быстрым взглядом подвал.
Всюду царил беспорядок, словно что-то усиленно искали. Закрывавший проход в потайную комнату стеллаж был сдвинут, но второй нападавший обнаружился не там, а рядом с сейфом. Только интересовали его вовсе не деньги.
— Где карта? — развернулся он, раздраженно отбросив в сторону мой гроссбух. — Где записи? Где они?!
Я ответил нецензурно, зато в рифму. Просто вырвалось, прежде чем успел придержать язык. Зря…
Впрочем, ударили меня не так уж и сильно. Карауливший меня урод берег травмированную ногу и старался избегать резких движений. Но висок все равно заломило, из глаз потекли слезы.
— Где карта? — прошепелявил хромоногий и обнажил длинный узкий нож. — Говори!
На пробу он ткнул меня в бок. И хоть острие впустую скользнуло по пластине бронежилета, сам факт укола напугал до полусмерти.
Я решил проявить готовность к сотрудничеству и поспешно спросил:
— Какая карта?
Второй взломщик, который выглядел покрепче и массивней первого, приблизился, больно ухватил за волосы и развернул меня к дальней стене, где висела карта, изъятая у соседей Панфилова.
— Вот какая карта!
— Ваша? Забирайте!
Налетчик резко дернул рукой, впечатывая меня головой в каменную кладку стены, и на какое-то время стало не до расспросов. Во рту появился железный привкус, по щеке потекла струйка чего-то липкого и теплого.
Чего-то? Это кровь. И это только начало.
— Где карта? — заладил второй.
— Какая карта? — простонал я, нисколько не играя на публику.
Мне и в самом деле было очень больно и еще больше страшно.
Нового удара не последовало, но никакого облегчения я от этого не испытал.
— Должно быть три слоя копировальной бумаги, — заявил плечистый. — И знаешь, что мы с тобой сделаем, если не отдашь их?
Это вот «знаешь, что мы с тобой сделаем» ввинтилось в меня леденящим страхом. Я знал. Действительно знал: дознаватель подробно перечислил предсмертные травмы Панфилова. Ему еще повезло — спасло больное сердце; у меня с сердцем был полный порядок. Да и учатся люди обычно на таких проколах…
— Подождите! — сипло выдохнул я. — Я просто искал пропавшую девушку! Вообще не в курсе, что это за карта, и понятия не имею, зачем она вам пона…
Резанули меня не слишком сильно, но штаны на бедре моментально промокли от крови. Я дернулся, вырываясь, да только помешала прикованная к трубе рука, и нападавшие легко придавили меня обратно к столешнице.
— Говори! Хуже будет! — прорычал плечистый. Пахло у него изо рта просто ужасно.
Он и одет был на редкость неряшливо; его напарник смотрелся куда опрятней.
— Освежить память? — вновь отвел для удара руку с ножом коротышка.
— Нет! — взмолился я, нисколько не сомневаясь, что меня без всяких колебаний порежут на лоскуты, если не начну говорить. Эти не побоятся замарать руки кровью; они и так в ней по уши замазаны…
— Говори!
— Сейчас, сейчас! — часто задышал я, собираясь с мыслями.
Почему незваные гости пожаловали только сейчас? Караулили Милу, но увидели меня с картой? Или кого-то встревожили мои расспросы в библиотеке? Черт! Им даже из Дружины слить информацию могли!
В любом случае они уверены, что копировальная бумага у нас. И это логично — раз уж я не поленился сходить за исходной картой, значит, собираюсь заняться расшифровкой данных. А это записи и копирка, записи и копирка…
— Похоже, ты просто тянешь время, — недобро проговорил плечистый.
— Нет! — решился наконец я. — Записей Панфилова у меня нет, копирка на чердаке.
Солгав, я ничем особо не рисковал: дома меня не было от силы час, за это время просто нереально обыскать весь особняк сверху донизу. Начали они точно с моей комнаты, на чердак если заглянули, то мельком…
— Где именно? — с нескрываемым недоверием уточнил плечистый.
— Над третьей балкой от входа.
— Врешь! — резко подался ко мне взломщик. — Я там все проверил!
Но он не ударил, и я не купился на его блеф.
— Так иди и проверь еще раз! Ты либо просмотрел, либо кто-то побывал здесь раньше вас! Ищите!
Вот тут я нарвался. Шлепок тыльной стороной ладони оказался на редкость хлестким, из разбитого носа потекла кровь.
— Как ты закрепил их? — спросил взломщик, все еще сомневаясь в моих словах.
— Больно же!
— Говори!
— Свернул в рулон, завернул в газету и приклеил скотчем. И сколько там листов, три или меньше, не знаю — не проверял. Мне их отдали на хранение, я спрятал.
— Кто отдал, Красильникова?
— Мила Краснова.
— И они там?
— Да, — выдохнул я, стараясь выглядеть убедительным, как никогда.
Расчет мой был прост: у хлипкого подбита нога, на чердак придется идти плечистому. Мы останемся с хромоножкой наедине, и кто знает тогда, чем все обернется? Пять минут один на один, большего мне не надо.
Но парни оказались не промах. Не знаю, разгадали они мой замысел или просто решили подстраховаться, но разделяться не пожелали. Вдвоем перевернули меня на живот и придавили к столешнице, потом отцепили браслет наручников от трубы и сцепили ими заведенные за спину запястья.
Дерьмо!
— Вставай! — рывком заставил выпрямиться плечистый. — Шагай!
Второй отступил в сторону и покачнулся, припав на ушибленную ногу.
— Болит? — ухмыльнулся я и не прогадал.
Обиженные люди, получив над вами власть, неминуемо становятся жестокими и оттого чрезвычайно предсказуемыми. Скажите им гадость, посмейтесь — немедленно получите по лицу. Так вышло и на этот раз.
Удара я не заметил. Просто вдруг вспыхнуло перед глазами, и ушла земля из-под ног. Миг спустя очнулся на полу.
— Вставай! — потребовал плечистый.
Я потряс головой и выдохнул, собираясь с духом:
— Сейчас…
Скособочился, медленно перевалился набок, неуверенно сел, а потом резко распрямился, протянув ноги в обруч скованных рук. Хлипкий уже потихоньку хромал к двери, и на меня бросился плечистый. Я ногой толкнул ему навстречу массивный табурет, а сам ужом заполз под стол.
Дурацкая затея? Дурацкая — только если под столешницей не висит обрез. Плечистый неосторожно согнулся, хватая меня за щиколотку, тотчас получил в висок прикладом и уселся на задницу. Под столом было тесно, а скованные запястья лишили всякой подвижности, но все же мне удалось развернуть двустволку и спустить курок.
Грохнуло, приклад врезался под ребра, ружье едва не вырвало из рук, но расстояние было невелико, и заряд картечи угодил точно в грудь взломщика. Его откинуло навзничь, он умер еще прежде, чем упал на пол.
Хромой схватился за пистолет.
Раз-два-три! — захлопали выстрелы много тише обычных. Первая пуля расщепила массивную ножку стола и прошла мимо, вторая засела в столешнице, третью принял на себя бронежилет. Толчок сбил прицел — а целиться из ружья со скованными руками нереально сложно! — но хромой испуганно качнулся в сторону, уходя от смотревших на него стволов, оступился и поймал заряд картечи.
Разделяло нас не больше семи-восьми метров, свинцовые шарики не успели разлететься и всем скопом угодили в бедро налетчика. Его развернуло, он крутанулся вполоборота и растянулся на полу. Пистолет отлетел к стене.
Кровь из страшной раны так и хлестала, когда я выбрался из-под стола, коротышка был уже мертв. Слегка припадая на порезанную ногу, я оббежал его и поднял странного вида пистолет Макарова с непривычной на вид насадкой глушителя.
Мог кто-то остаться наверху? Мог. И если он не глухой, то уже понял: что-то пошло не так. Совсем не так.
Заметив брошенную на пол куртку, я сместился к ней и, продолжая удерживать на прицеле дверной проем, перебрал левой рукой свои пожитки. Фонарь, сумочка с «таурусом» и патронами, зажигалка и нож оказались на месте. Отводящего пули амулета видно не было.
Некое наитие заставило вытянуть из-под рубахи цепочку, и на ней закачался аметист «Чешуи дракона». Но удар в грудь мне вовсе не почудился, получается — специальные пули в пистолете? Должно быть, так.
Я переложил пистолет в левую руку, в правую руку взял револьвер и осторожно двинулся к лестнице. Оружие, пробивающее защитные амулеты, и оружие, защищенное от магического воздействия, — неплохой набор, но сейчас этого могло оказаться недостаточно. Если кто-то хитрый и терпеливый затаился и взял на прицел лестницу, мне несдобровать. Поэтому высунулся из-за дверного косяка лишь на миг и сразу качнулся обратно.
На лестнице никого не было. Пусть и заглянул на нее лишь краем глаза, был в этом уверен, укрыться там просто негде. Двинулся дальше.
Поднимался по ступенькам в полуприсядь, дабы не высовываться раньше времени. Втянув голову в плечи, с пистолетами наизготовку привстал, сразу присел, но — тишина. Выбрался в коридор, толкнул дверь черного хода: та оказалась заперта.
Какие предусмотрительные товарищи, за мной запереть не забыли!
Проверив кухню и подсобные помещения, я перешел в бар, но и там надолго задерживаться не стал. Дверь была закрыта на засов, в кабинках никто не прятался.
Второй этаж? Второй этаж.
Пот тек по лицу и смешивался с кровью, на миг я прислонился спиной к стене и рукавом вытер лоб. Столь же осторожно, как и выбирался из подвала, поднялся по лестнице, взял на прицел распахнутую дверь спальни, локтем надавил на ручку гостевой комнаты — заперто. И должно быть заперто, все верно.
А из спальни прибежал плечистый, или там засел кто-то еще?
Стараясь ступать как можно тише, я приблизился ко входу в спальню, заглянул, сразу спрятался обратно, потом встал напротив дверного проема. Из коридора просматривалась лишь часть комнаты — письменный стол, окно и половина кровати. В мертвой зоне оставался угол со шкафом и дверью в ванную комнату. Да еще приходилось краем глаза посматривать на чердачную лестницу.
Впрочем, к этому времени я уже крепко сомневался, что в доме прятался кто-то еще, и страховался больше по инерции, не вполне отойдя от пережитого.
Но опять же — береженого Бог бережет…
Решившись наконец, я мелькнул в двери спальни, шагнул через порог, распахнул шкаф, проверил ванную. Никого.
Накатила тошнота и головокружение. Захотелось упасть на кровать, но пересилил себя, заткнул трофейный пистолет сзади за ремень штанов и с револьвером и запасным фонарем отправился проверять чердак. Отставив руку далеко в сторону, осветил заваленное всяким хламом помещение и вставленную на место выломанных досок дверь. Чисто.
Я вернулся в спальню, закинул в рот пару таблеток с обезболивающим и общеукрепляющим действием, заклеил скотчем порез на ноге, болезненный и длинный, спустился в бар. Там накачал полбокала пива, жадно глотнул, смывая мерзкий привкус, и полегчало окончательно.
Оставив на стойке недопитый бокал, я ушел в подвал и проверил налетчиков. Оба были мертвы. Неудивительно — двенадцатый калибр на короткой дистанции шансов на спасение не оставляет.
Но как они проникли внутрь, и почему не сработала охранная сигнализация?
Я отыскал среди изъятых у меня вещей чарофон, включил — тот засветился пустым экраном. Что за ерунда? Никогда такого не бывало раньше!
Кинув чарофон обратно, я принялся обыскивать мертвецов. С плечистым налетчиком никаких неожиданностей не возникло; у него при себе обнаружился еще один пистолет с глушителем, нож, сигареты, зажигалка, немного денег. Другое дело — худощавый! Мало того, что он оказался китайцем, так еще в планшете отыскалась плоская алюминиевая коробочка с одной кнопкой и мигающим красным диодом.
Глушитель!
Вот дерьмо! Секретом производства этого прибора, создающего помехи для нормального функционирования магических предметов и создания чар колдунами, обладали одни только алхимики Города. Сколько наши чародеи ни бились, пытаясь разобраться в устройстве трофейных «глушилок», ничего у них не вышло. Обычно те просто взрывались.
Я щелкнул тумблером, лампочка погасла, и сразу смолк невнятный шум в голове, стало легче думать. А так и не замечал даже.
Бросив глушилку обратно, я взял чарофон и обнаружил, что он вновь заработал. Ну, теперь, по крайней мере, понятно, как сигнализацию отключили. А ключи, вероятно, заранее подобрали. Да и не такие сложные у меня замки.
Черт! — тут меня словно током ударило.
Это же горожане! Горожане!
А Клондайк с компанией поехал за Платоном в Лудино. А Лудино — это…
Лудино — это сфера влияния Города. Не полностью, они там и с местными считаются, и с Патрулем и пограничниками нашими стараются не ссориться, но «не ссориться» и скрутить кого-нибудь по-тихому — это разные вещи. Подловят и скрутят. Не в самом селе, так на подъездах.
Очень уж одно к другому подбирается — выезд Гордеева в Лудино и нападение на меня. Просто совпадение? Черта с два!
Я вытащил из кармашка кобуры на поясе покойника запасной магазин, верхняя пуля в котором и в самом деле оказалась изготовлена из специального сплава, предназначенного для обхода защитных амулетов, и поднялся в спальню. Достал со шкафа подаренный Клондайком на Новый год рычажный карабин «Росси», вынул его из упаковки, а патроны покидал в сумку прямо в коробках. Туда же положил початую бутылку бурбона и не начатую упаковку экомага.
Это — чтоб доехать.
Прихватив на всякий случай попавшуюся на глаза саблю, я спустился в бар, и там меня как по голове тюкнуло: ну и куда ты, на хрен, собрался?
С кучей незарегистрированных стволов, на машине без документа, с разбитым лицом и явственным запахом алкоголя, — да кто тебя выпустит за ворота такого? А в Патруль обращаться без толку: даже в нормальных условиях радиосвязь только до ближайших опорных пунктов добивает, а у Клондайка фора в час, он их давно миновал. Не остановят, не перехватят.
Надо ехать самому. Самому — да. Но как?
Я взял телефонную трубку и покрутил диск, набирая рабочий номер Гельмана.
— Привет, Артем, — поздоровался, когда меня соединили с заместителем начальника Патруля. — Два вопроса: есть движки для «буханок» на складе?
— Вот ты озадачил, так озадачил! Могу узнать. Надо?
— А я бы звонил, если бы не надо было? — хмыкнул я. — Узнай. Второй момент: мне из Форта надо выехать ненадолго, но машина не оформлена. Организуешь пропуск? Через Восточные ворота?
— Надеюсь, ты не рванешь через канадскую границу?
— Все не так плохо. Просто крайняя необходимость. Должен успеть человека одного перехватить.
— Ладно. Договорюсь.
— С меня причитается!
Бросив трубку, я схватил карабин и сумку, выбежал на задний двор. Там на глаза попался красный F-150 на гусеницах, и как-то неожиданно стало ясно, что на колесах мне Клондайка никак не нагнать.
Опять же — не проблема. Ключи от оружейного магазина у меня были, обереги для снятия охранных чар — тоже, поэтому уже через пару минут я погрузил сумку на пассажирское сиденье пикапа, карабин убрал назад, а сам уселся за руль и завел двигатель.
Но только тронулся с места — накатила дурнота и тошнота. Я не выбрался даже, а вывалился из салона, зажал пальцем одну ноздрю и высморкался. В голове словно бомба взорвалась, под ноги вылетел кровавый сгусток. Кровь потекла вновь, но уже едва-едва. Прочистив аналогичным способом вторую ноздрю, я зачерпнул полную пригоршню снега и прижал его к лицу.
Постоял так, потом отряхнул руки и вновь забрался в пикап. Ну, двинули…
На Восточных воротах обошлось без проволочек. Дольше стоял в очереди позади колонны патрульных из двух КамАЗов с тентами и бензозаправщика. Впрочем, времени зря не терял — поменял магазин в трофейном пистолете с глушителем и спрятал его под сумку, заодно зарядил карабин.
Контролеры на воротах пялились на пикап, словно первый раз видели гусеничные траки, но Гельман не подвел, и единственное, что от меня потребовалось, — это предъявить удостоверение резервиста.
— Проезжайте! — немедленно разрешил старший смены.
Покинув Форт, я сразу повернул на север и прибавил скорость. Дороги были не чищены, а вьюга хоть и утихла, но ветер до сих пор продолжал достаточно сильно мести поземку, и лишь установленные на пикапе гусеницы позволяли выдерживать заданный мной темп.
Когда автомобиль выехал на прямую, как стрела, гать через Ляховскую топь, я зажал меж коленей бутылку виски, выдернул пробку и начал кидать в горлышко одну таблетку экомага за другой. Потом взболтал алкогольный напиток, хлебнул и полузадушенно крякнул. Пойло вышло забористым.
Старую Мельницу я промчал на полной скорости, только мелькнули по правую руку развалины мельзавода. Дальше дорога пошла на Волчий Лог, и сбрасывать скорость не пришлось — машины ездили тут часто и помногу, путь чистили хорошо, а наметенный за ночь снег меня нисколько не задерживал.
Поэтому гнал, гнал и гнал. Выпитый алкоголь притупил опасение налететь на какое-нибудь неожиданное препятствие и разбить автомобиль. К бутылке с бурбоном приходилось и в самом деле прикладываться куда чаще, чем хотелось того мне самому. Но ничего не поделаешь — отголоски вчерашней магической бури ощущались до сих пор, и лишь раствор экомага в сочетании с виски помогали справляться с неприятными ощущениями. А как решу повременить с выпивкой — и будто гитарной струной душу режут…
Скорость пришлось сбросить уже после Волчьего Лога. К этому времени я изрядно опьянел и еще больше устал, а дорога заметно сузилась, и стали попадаться наметенные ветром сугробы. Отвалы по обочинам начали сливаться в единое белое полотнище, и мне в голову пришло слегка приоткрыть окошко, чтобы запустить в кабину свежий воздух. Тут же закрыл, разумеется, но голова немного прочистилась.
Мелькнул заметенный едва ли не полностью поворот на Ключи, и я сообразил, что проезжаю поворот на тот самый хутор, что Николай выкупил на паях с Диего. Чувство времени пропало, а часы на приборной панели еще не успели перевести, но отвлекаться и оттягивать рукав куртки, чтобы взглянуть на «Омегу», я не стал. Поземка усилилась, приходилось до рези в глазах всматриваться в мельтешение снежинок перед лобовым стеклом. К тому же, пусть обочины и старались очищать от деревьев, вдоль дорог частенько попадались вывороченные с корнями сосны. Так повалит ветер ствол поперек проезжей части, зазеваешься — и привет.
Неожиданно снежинки сложились в призрачную фигуру, и я ударил по тормозам, но автомобиль не успел остановиться и промчался через видение, разметав его в клочья.
Я потряс головой, пытаясь побороть сонливость, и увеличивать скорость больше не стал. Пересекшая поле дорога потянулась вдоль опушки леса, а усталость запросто могла помешать вовремя среагировать, попадись вдруг навстречу поваленное дерево.
Усталость? Хм… Скорее слишком сильно по голове приложили. Да и бурбон с экомагом — та еще гадость. Вот и подтормаживаю.
Неожиданно сделалось тихо. В первый момент я не сообразил, что стряслось, а потом с ужасом понял — заглох мотор. Просто взял и заглох мотор, и хоть до Лудина здесь уже рукой подать, но еще остается пересечь лес…
Лес! Деревья! Сугробы! Блеск!
Тело среагировало раньше сознания. Я ухватил с соседнего сиденья карабин, распахнул дверцу и прямо на ходу выпрыгнул в снег из замедлившего бег пикапа. Удар оказался не столь уж силен, меня только несколько раз крутануло да обожгло шершавым холодом открытую кожу, а потом я приподнялся на одном колене и выстрелил по сугробу, за которым секундой раньше почудилось некое движение. Резко отвел рычаг вниз, вернул его обратно, загоняя в ствол новый патрон, выстрелил еще и сразу сместился в сторону. На ногах не удержался, упал и по-пластунски пополз к манившему мнимой безопасностью подлеску.
Часто-часто захлопали ответные выстрелы. Стреляли скорее на подавление, желая прижать к земле и отрезать от леса. Пули проходили высоко над головой, и, полагаясь на «Чешую дракона», я вскочил, выстрелил в мелькнувшее за деревьями белое пятно и метнулся к ближайшей сосне.
Прогрохотала пулеметная очередь, полетела расщепленная кора, я рыбкой нырнул в снег, перевернулся на спину и, отведя рычаг, перезарядил карабин.
Приплыли!
В еловом подлеске, как раз там, где я стремился укрыться от преследователей, мелькнуло смазанное движение. Горожанин в белом маскхалате, заметный на темном фоне елок, перебежал, меняя позицию, и окончательно отрезал мне путь к отступлению.
Пикап замер на обочине. До него не добраться, да и смысла нет. Прорываться в лес? А сколько там человек? И как долго проработает отводящий пули амулет? Прорвусь или расстреляют?
Пока что меня загоняют, желая взять живым, а дальше? Когда сойдемся на короткой дистанции и начну стрелять на поражение?
Пока мысли скакали у меня в голове, пальцы сами собой загнали в магазин три патрона взамен стреляных. К сожалению, это были обычные патроны, всунутые в гнезда натянутого на приклад патронташа. Весь остальной боекомплект остался в машине.
Задница! Это же надо было так вляпаться! И людей не спас, и сам влип!
Герой, блин!
Я выстрелил, заставив горожанина залечь, и быстро сместился, оставляя между ним и собой толстенную, в несколько охватов сосну, но меня неожиданно обстреляли откуда-то сбоку. На голову посыпался сорванный грохотом с сосновой лапы снег. Я вжался в сугроб, развернулся спиной к дереву и пару раз пальнул практически наугад по мелькнувшему в подлеске движению.
Ответные выстрелы легли кучно — чуть выше головы, заставили втянуть шею в плечи и вжаться в сугроб глубже. Миг спустя прилетело уже с другой стороны, и стало ясно, что долго мне здесь не продержаться.
Зажмут.
Идти на прорыв? Я весь подобрался, нервы зазвенели в ожидании дурной развязки, и тут гулко и не слишком громко хлопнул выстрел. И стреляли, без всякого сомнения, из дробовика…
