Глава 13

Когда я проснулась, в распахнутую дверь дул ледяной ветер. Я села. Гэбриела рядом не было. Завернувшись в пуховое одеяло, я подошла к двери и застыла в изумлении. В потоке света, льющегося с горизонта, появился силуэт ангела. От его тела исходило золотистое сияние, словно тысяча звезд мерцала на его коже. Он парил над травой, впитывая пробуждающееся утро. Ночь уступала, солнце поднималось выше, свечение становилось плотнее, пока не появился прежний Гэбриел. Но ко мне он повернулся не сразу.

– Я был создан и рожден из света. На Земле я черпаю энергию из солнечных лучей.

Я получила ответ на вопрос, который не осмелилась бы задать.

Сделав несколько шагов по выложенной плитами дорожке. Гэбриел взял меня пальцами за подбородок и поднял лицо так, что его глаза оказались напротив моих. Нежно коснулся моей брови, и я вздрогнула.

– Все порезы зажили. Остался только один.

Я попыталась пригладить спутанные волосы.

– Ты такая красивая в солнечном свете, – сказал Гэбриел. Зимнее солнце слепило, и мне пришлось прищуриться, чтобы видеть его лицо в круге света, охватывающем и меня.

Гэбриел притянул меня к себе, плотнее закутав в одеяло. Потерся носом о щеку, втянул запах моих волос. Мне было щекотно от его дыхания.

– Цитрус…

– Что? – не расслышала я.

– Твой аромат. Прежний.

Я улыбнулась. Он наверняка говорит о собственном запахе – именно его я и чувствую.

Посерьезнев, я попросила:

– Гэбриел, расскажи мне, откуда ты.

– Хорошо, Лайла, – ответил он после паузы и, взяв за руку, провел в гостиную. Там он усадил меня на пол, отодвинул экран от новенького камина и принялся разводить огонь. Когда поленья разгорелись и в комнате стало теплее, он опустился рядом со мной на колени.

– У нашего мира много названий. Смертные на Земле называют его Раем. Некоторые именуют его Первым измерением, но по-настоящему он зовется Стилларк. – Гэбриел помолчал, чтобы я успела осмыслить сказанное.

Стилларк… Какое странное название.

– Мы появились в гигантском сферическом кристалле, парившем в центре нашего будущего мира.

Я ошарашенно смотрела на Гэбриела.

– Откуда он взялся, мы не знаем, – пояснил он. – По одной из версий, возник из упавшей звезды. Но точно это никому не известно. В свете кристалла рождались и жили прекраснейшие существа, купающиеся в чистом сиянии. По человеческим меркам наш вид появился десятки тысяч лет назад. И вот, на пике расцвета цивилизации моих предков источаемое кристаллом золотое и серебряное сияние начало меркнуть. У кристалла иссякала энергия. – Нахмурившись, Гэбриел продолжал рассказ. – Свет слабел, и те места, в которые он больше не проникал, были обречены на гибель. Ведь наша цивилизация была не только сотворена из света, но и нуждалась в нем, чтобы жить. Нас оставалось совсем мало, когда Великий Орифьель, сам исчезая и теряя силы, заметил серебряную искру на границе, где свет исчезал во тьме.

– И что же он сделал? – спросила я.

– Искра трепетала. Никогда прежде ему не доводилось видеть ничего подобного. Орифьель вырезал маленький кусочек угасающего кристалла и, держа его в руке, как источник силы, отправился к серебряным трещинам, образующимся в пространстве. Говорят, чем ближе он подходил, тем сильнее они манили его. А кристалл на ладони вновь начал излучать свет и тепло. Орифьель ступил в образованный пространством пузырь и оказался в другом измерении: мы называем его Вторым, а вы – Землей.

Я почувствовала гордость: Гэбриел посвящал меня в тайну начала времен.

– А почему раньше никто не замечал этих трещин?

– Как увидеть свет на фоне света? – спросил Гэбриел, явно удивленный моим вопросом. – Лишь в те мгновения, когда тьма наступала, в пустоте появлялась тонкая, мерцающая серебром трещинка. Орифьель отправился исследовать новый мир: там его взору открылись горы и реки. Звери бродили там. Проникающие сквозь толщу воздушного пространства солнечные лучи согревали кожу. Найденный мир подходил для жизни. Человечество в те времена было очень юным и еще не оставило на Земле следов своего существования. Орифьель носился над молодым миром в поисках того, что могло бы сохранить жизнь нашей цивилизации.

– А почему нельзя было перенести других на Землю, спасти их?

– Земля была прекрасна, но ничто не сравнится с великолепием Стилларка. Во Втором измерении Орифьель обнаружил смертных: они рождались, взрослели и рано или поздно умирали. А в Первом измерении смерть была редким исключением. Да, наши предки становились старше, но их жизнь делилась совершенно на иные периоды. Время текло медленнее. Стоило обитателям Второго измерения прожить один день – на земле это почти двадцать лет, – и они прекращали стареть: застывали во времени и больше не менялись. В первый день нашей благословенной жизни каждого из нас приводят к Кристаллу и один-единственный раз позволяют коснуться его. В этот день нам открывается история Стилларка и цель нашего существования. Сменяющие друг друга образы и воспоминания рассказывают нам о начале нашего мира и его истории.

– И ты касался Кристалла?

– Да. И я не в силах описать волшебство, которое творится в этот миг. На тебя снисходит всепоглощающее спокойствие, умиротворение и терпимость.

Как чудесно звучит! Именно так я чувствовала себя в объятиях Гэбриела. Рассказывая о Кристалле, он сам начал источать свет.

– Вскоре Орифьель понял, что обладает исключительными для Второго измерения дарами. Он мог делать то, что смертным неподвластно. Он был сильнее и быстрее, обладал даром внушения, делался невидимым для остальных, если хотел, – и это лишь малая часть. Однажды Орифьель увидел умирающую девушку. Когда она умирала, от нее отделился сгусток чистого белого света, так похожего на свет нашего Кристалла. Сгусток поднялся над телом и парил в воздухе, но никто из смертных, окруживших умершую, не замечал его. Кусочек кристалла на ладони Орифьеля притягивал этот свет: как только сгусток подплыл к нему, тот снова ожил, налился ярким светом, пространство вокруг разошлось тонкими серебряными трещинками – именно через такие Орифьель попал на Землю. Шагнув в них, он вернулся в Первое измерение и принес с собой сущность той девушки.

– Похитил ее душу? – не веря своим ушам, спросила я.

– Не похитил, а сопроводил туда, куда она стремилась. Я видел образы, запечатлевшие возвращение Орифьеля с энергией той девушки. Чем ближе был Орифьель к сфере, тем более радостным становился танец светящегося сгустка. Казалось, он даже поет. И сфера ответила – яркой вспышкой, потоком бело-золотых искр. В тот миг Орифьель осознал, что нашел ключ к сохранению нашей цивилизации. Он привел других во Второе измерение и научил их укрощать энергию, покидающую тела умерших, и переносить ее в наш мир, в Стилларк. Оказалось, при помощи кусочка кристалла можно открывать Врата во Второе измерение. Возвращение Орифьеля стало переломным моментом: жизнь в Стилларке расцвела и стала еще чудеснее, чем прежде. Стала именно такой, какой ей всегда суждено было быть. Свет распространялся, охватывая все новые пространства, сфера нашего мира разрасталась.

Гэбриел ждал вопросов.

– Значит, когда люди на Земле умирают, существа из твоего мира проходят сквозь Врата и забирают их души, чтобы снабжать энергией Стилларк? – уточнила я.

– По сути – да. Но с душами, которые отдают энергию кристаллу, случается чудо: они переходят в иную, прекрасную форму существования. На Земле ничего подобного нет. Такое существование – воплощение света и любви. Люди приблизились к разгадке: их души действительно попадают в Рай, только не в прежней форме, а в качественно иной. Свет меняет их, длит их существование в новой сущности…

Гэбриел снова сделал паузу – убедился, что я его понимаю.

– Летели дни, проходили столетия, мы почувствовали необходимость в более организованном сообществе. Орифьель выбрал тех, кто должен был заботиться о процветании Стилларка. Позже их назвали ангелами.

– Как тебя?

– Я Наследный ангел. Меня не было среди избранных первыми. Я прожил всего двести человеческих лет: по меркам моей цивилизации я слишком молод. Пробыть в Стилларке мне довелось один-единственный день. И мне поручили задание.

Гэбриел напрягся, и я поняла, что ему нелегко говорить об этом.

– Что значит «наследный»?

– Таких, как я, очень мало. Мы больше похожи на людей. После того, как пала Тьма, Наследных оставалось шестнадцать: восемь мужчин и восемь женщин, в том числе и сам Орифьель. Слишком мало, чтобы переносить в наше измерение достаточное количество душ, а ведь только они умели делать это. Тогда Орифьель взял за образец способ продолжения рода, присущий людям. Обмениваясь светом и энергией, ангел и ангелица зачинают ребенка, в это же время еще одна пара ангелов зачинает ребенка, после чего проводится особая церемония, во время которой обоих младенцев еще в материнских утробах осеняет ослепительное сияние Кристалла и наполняет его энергия. И они, две части одного потока света, отныне связаны навечно.

– Пара ангелов? – тихо спросила я.

– Двум ангелам суждено быть половинками друг друга, суждено быть в одном статусе и делать на Земле общее дело, поддерживая друг друга. Им суждено любить друг друга так, как не умеет никто другой.

– Зачем?

Во мне нарастало беспокойство. Если Гэбриел – один из Пары ангелов, то где же его половинка?

– Изначально Наследный ангел рождался без пары. Шло время, и многие Наследные решили остаться на Земле и жить как простые смертные. Они становились Падшими. И умирали.

– Почему?

– Оторванные от Стилларка, они быстро уставали от земных забот. Наша цивилизация лишилась стольких Посланцев, что Орифьель решил создавать их Парами. Наследные ангелы несут особое бремя, выполняют нелегкий долг – создают условия в нашем мире, чтобы его обитатели могли жить как в раю. А за это Орифьель наделил нас тем, чего нет ни у одного Архангела: наша душа изначально связана с душой другого ангела. Связана всепоглощающей любовью, вечной и нерушимой. И теперь неважно, сколько времени мы проводим вдали от дома, ведь у нас есть вторая половинка, а значит, наш свет никогда не меркнет. Орифьель стал поручать таким ангельским парам общие задания, давая им определенный чин.

Я с грустью смотрела на Гэбриела. Выходит, он не может любить меня, потому что принадлежит другой. Спрашивать о ней я не хотела, не могла себя заставить.

– Ты был ангелом Смерти?

– Да. В иерархии ангелов девять чинов, все они собирают энергию чистых душ на Земле, но разными способами. Некоторые ангелы выступают в роли посланников, которые навещают Землю и помогают смертным сделать правильный выбор, обрести прощение, чтобы, когда наступит их час, ангел Смерти мог забрать энергию чистой души и провести ее в первое измерение.

– А если душа у человека не чиста? Если это плохой человек?

– Если душа запятнана, то тело покидает не свет, а сгусток мрака. Стилларк родился из света, именно благодаря ему наша цивилизация живет чистой и прекрасной жизнью. Темные души нам не нужны. Их энергия мечется по Второму измерению, пока Падальщики не заберут ее в Третье. – Гэбриел смотрел на меня, ожидая вопросов.

– В Третье измерение? – удивленно переспросила я.

– Считается, что путешествия Орифьеля между мирами привели к появлению трещин. Чем больше ангелов перемещались из одного измерения в другое, тем больше их появлялось: так и образовался проход между Землей и еще одним измерением. Мы называем его Третьим, а смертные – Адом. Именно из Третьего измерения проникли на Землю Чистокровные.

Я пыталась понять.

– То есть на самом деле они живут… в Аду?

– Неизвестно, откуда они взялись. Меня учили, что темные души, покидая человеческое тело, не знают, где найти пристанище, и рано или поздно устремляются к Вратам. Однажды Орифьель последовал за такой душой: ту буквально затягивала черная трещина в атмосфере. Орифьель решил, что это переход в Третье измерение. Сначала он не придал значения происходившему. Но слишком многие ангелы выбирали участь Падших, след их на Земле терялся, связь со Стилларком прерывалась, они превращались в смертных. И стали поговаривать, будто некоторые из Падших прошли сквозь Врата, но Орифьель не сумел выяснить, правда ли это.

– Но как могут ангелы, сотворенные из Света, существовать во Мраке? Ведь именно Мрак разрушал ваш мир? – недоумевала я.

– Это ведь Падшие ангелы. Они утратили Свет и Дары, лишились бессмертия. Но души их все же имели светлую природу. И кто знает, что произошло, когда они переступили порог Врат. Однако вскоре Орифьелю стало известно о появлении новых существ. Ужасные, темные, злые, они научились пробираться во Второе измерение и жить в нем. За ними приставили следить Архангелов. И вот что те увидели: острыми длинными клыками посланники тьмы впивались в человеческую плоть и высасывали всю кровь, до последней капли. Так они убивали смертных. Но еще удивительнее было то, что от убитых не отделялся ни свет, ни мрак – вместе с кровью чудовища высасывали и душу.

От рассказа Гэбриела пробирала дрожь.

– Сначала они были совершенно дикими. Просто вываливались из своего Измерения на Землю, пили кровь, вели бесцельное существование. Но потом научились порождать на Земле вампиров второго поколения, объединились в группы. Обращенных – людей, отравленных их ядом, они стали собирать в отряды бойцов. Причем Чистокровные выискивали светлые, незапятнанные души. На таких яд действовал лучше, из них получались вампиры не только сильные, бесстрашные и одаренные, но и безупречно красивые. А таким было проще охотиться: находить жертву, чтобы сожрать ее или обратить.

Гэбриел замолчал, переводя дух.

– Выходит, темными душами они насыщаются, а светлые им нужны, чтобы обратить в вампиров?

– Выходит, так. За счет крови и темной энергии запятнанных душ они выживают. А вот создать нового вампира проще из смертного с чистой душой. В миг, когда по венам светлого человека разливается яд, возникает его связь с Гуальтьеро, с Хозяином.

– А Падальщики?

– Похоже, во Второе измерение проникает все больше и больше чужих. Падальщики являются сюда за тем же, что и мы: забирают души умерших – темные души.

Похоже, Гэбриела все это очень расстраивало.

– Итак, обитатели твоего мира стали переправлять к вам человеческие души и жить за счет их энергии. Но в результате возникли трещины между Измерениями, через которые на Землю проникают злые существа и убивают людей. А главное, вы знаете, что при каждом визите на Землю образуются новые трещины, но не прекращаете являться сюда за душами, – подвела я итог, не понимая, почему соплеменники Гэбриела совершенно не думают о последствиях.

– Это получилось не намеренно, Лайла. На Земле и без того жизнь не сахар. Конечно, во Втором измерении много прекрасного, но знала бы ты, сколько здесь мрака. Стилларк – чудо, воплощение чистоты и великолепия, где не знают о боли и страданиях. Я мог бы попытаться описать тебе наш мир, но не сумею сделать этого. Несколько человеческих душ – мизерная плата за множество жизней в нашем мире и за сам наш мир.

Во взгляде Гэбриела сквозила грусть. Как же сильно он тоскует по дому!

– Покажи мне, впусти в свои воспоминания, – попросила я со слезами на глазах.

– Не могу, Лайла. Человеку не пройти сквозь Врата, ведущие в Стилларк. Если смертный коснется Врат, он тут же лишится человеческой оболочки: останется лишь душа. Светлая душа продолжит существовать в виде света. Ты бессмертна, но я не знаю, кто ты на самом деле. И ты пока не сможешь пережить контакт со Стилларком, как его переживаю я. Боюсь, что, попав в мои воспоминания, ты потеряешься там и не сумеешь вернуться. Поэтому я не буду рисковать: я не могу уступить тебя – даже свету.

Должно быть, я выглядела очень расстроенной, раз он бросился утешать меня.

– Представь себе айсберги за Полярным кругом, у подножия которых простирается бескрайний океан.

Безмятежные, неподвижные воды. Совершенные. Но воздух там совсем не арктический – он напоен искристым ароматом свежих фруктов, проникающим в каждую клеточку твоего тела. Над головой нет неба: вместо него полог из лун и звезд и живые миры. Даже если ты сумела представить нечто подобное, ты еще в миллионе лет пути от понимания того, что такое Стилларк.

Я опустила веки и попыталась увидеть то, о чем говорил Гэбриел. Поразительно, но образы пришли легко и естественно, без всяких усилий. Перед мысленным взором появился мир, описанный Гэбриелом, – ни земли под ногами, ни неба над головой. Мир, который, казалось, всегда ждал, когда же я его увижу.

Позже я пойму, на что именно меня обрекли, лишив этого мира. А пока я отогнала от себя великолепные картины и спросила:

– Ты говоришь, что Архангелы считают человеческие души мизерной ценой за процветание Стилларка и его обитателей. Но ведь сами они не жертвуют ничем?