Глава 20
В темноте
Катерине разрешили вернуться в Москву на «Мерседесе» Сапеги.
Она припарковалась у гостиницы, захлопнула дверцу и уже собралась защелкнуть центральный замок, как вдруг услышала свой мобильник.
Звонила Инна Михайловна.
– Здравствуйте Катенька, у меня к вам огромная просьба…
– Слушаю, Инна Михайловна.
– Не могли бы вы приехать?
– Сегодня? – Катерина посмотрела на часы в вестибюле. Они были видны сквозь стекло главного входа.
Старуха словно почувствовала:
– Прошу меня извинить. Знаю, что поздно, но мне больше не к кому обратиться. Вызову «Скорую» – меня увезут.
– Вы заболели?
– Нет, но мне нужна ваша помощь.
– Что случилось?
– Я – гипертоник и каждый день пью лекарства.
– Та-а-ак…
– Сегодня я купила таблетки, мне их посоветовали для чистки сосудов.
– И что?
– Выпила две и только потом прочитала инструкцию.
– Ну кто же так делает?
– Знаете, мелкий текст, а я никак не поменяю очки. Одним словом: кажется, этот препарат не сочетается с моими лекарствами от давления.
– Вы понимаете, насколько это опасно? – Катерина почувствовала, как у нее вспотели ладони. – Немедленно вызывайте врача!
– А если я ошибаюсь, и они сочетаются? – спросила Инна Михайловна.
– Но вы же прочитали инструкцию…
– Там не понятно.
– Хорошо, я приеду, – сдалась Катерина.
– Будьте осторожны! – Инна Михайловна упредила прежде, чем она отключилась. – В доме темно. У нас отключили свет.
– В чем дело?
– Кабель перерезали. Вызвали аварийщиков, они починить не смогли. Завтра приедут ремонтники. До вечера обещали наладить. Как только подойдете к подъезду, звоните, я встречу со свечкой.
Катерина села в машину и поехала на Мясницкую. Дорогой думала о муже и Стерниковой. Как ни старалась, как ни убеждала себя, что для нее самой любовь с Германом в прошлом, без ревности обойтись не смогла.
Во дворе их дома было темно. В окнах – ни огонька. Оставив машину рядом с подъездом, Катерина достала мобильник, чтобы позвонить Инне Михайловне, но, передумав, зашла в темный подъезд. Подсвечивая телефоном, взялась за перила и стала осторожно подниматься по лестнице. Преодолела первые четыре ступени, взошла на площадку первого этажа и вдруг обо что-то споткнулась. Хватаясь за воздух, выронила телефон. Он упал и отлетел к противоположной стене. Стало абсолютно темно.
Сделав шаг, Катерина задела ногой что-то мягкое. Она присела на корточки и вытянула руку, чтобы дотронуться.
– Кис-кис… Кис-кис…
Рука ощутила тонкую ткань, под ней была чья-то плоть. Мысль о том, что на полу лежит человек, заставила ее вскочить и заорать благим матом:
– А-а-а-а!
Спустя пару мгновений на втором этаже хлопнула дверь и на лестнице засеребрился слабенький свет.
– Что случилось? – спросил голос Инны Михайловны.
– Здесь лежит человек! – крикнула Катерина. – Идите сюда!
С каждым шагом Инны Михайловны на лестнице становилось светлее. Наконец Катерина увидела, что на полу у ее ног лежит какой-то мужчина. Она так и подумала: «какой-то мужчина», потому что даже мысленно не хотела назвать его телом и, тем более, трупом.
– Что с вами? – Инна Михайловна ступила на первый этаж. Посветила вниз и в ужасе прошептала: – Что с ним?
Катерина спросила:
– Вы его знаете?
– Это Зоткин, Антон Максимович, сосед с третьего этажа. Он жив?
– Не знаю.
– Нужно проверить.
– Я боюсь его трогать, – Катерина попятилась.
Старуха наклонилась к Зоткину и прикоснулась к его шее.
– Он умер…
– Нужно звонить в полицию! – Катерина подобрала с пола свой телефон.
– И в «Скорую помощь», – подсказала ей Инна Михайловна.
* * *
Когда подъехал полицейский фургон, Катерину попросили отогнать машину на улицу. Она так и сделала. Вернулась во двор, там уже стояли «Скорая помощь» и две легковушки. Из одной вылез следователь Кирпичников, из другой – участковый Рябинин. Оба вошли в подъезд.
Инна Михайловна объясняла какому-то полицейскому:
– В нашем подъезде всего шесть квартир… На первом этаже – две и обе занимает артистка Таланова. Ее сейчас нет. На втором: в девятой идет ремонт, в десятой живу я. На третьем – в одной квартире проживает Антон Максимович Зоткин, другая – пустая. Хозяева все лето на даче.
– Зоткин – это погибший? – уточнил полицейский.
– Погибший, – старуха горестно покачала седой головой.
Из подъезда вышел Яков Иванович. Пожав руку полицейскому, он представился:
– Участковый Рябинин. Я хорошо знал погибшего. Зоткин Антон Максимович – пенсионер с третьего этажа. Жил один. В последнее время сильно болел.
– В доме нет электричества, – сказал полицейский. – Сейчас привезут генератор и все подсветят. На первый взгляд – убийство. У старика пробита голова и переломаны ноги.
Опустив голову, Рябинин исподлобья посмотрел на Инну Михайловну:
– Многострадальный ваш дом. – Потом спросил полицейского: – Криминалисты приехали?
– В фургоне, ждут генератор.
Из подъезда вышел Кирпичников. Заметив Катерину, мимоходом заметил:
– Мы с вами где-то встречались…
– Здравствуйте, Николай Александрович.
– Здравствуйте, Катерина с Мясницкой.
– Что скажете?
– Пока ничего. – Он смерил ее взглядом. – Понимаю, сейчас вы скажете, что смерть старика и гибель рабочих – звенья одной цепи.
– Вы сами считаете так же. – Катерина зябко поежилась.
Заметив это, Рябинин взял Инну Михайловну под руку и повел к подъезду, сказав так, чтобы слышала Катерина:
– Идите лучше домой. Сейчас не до вас.
– Нас будут опрашивать?
Он задал встречный вопрос:
– А вы что-то видели? Будет нужно – пришлют повестку.
В подъезде Рябинин подсветил им фонариком и проводил на второй этаж. Едва они оказались в квартире, старуха замкнулась на все замки, как будто в подъезде и во дворе не было полицейских.
Следующую пару часов Инна Михайловна и Катерина сидели на кухне за столом с горящей свечой. К счастью, в квартире была газовая плита, поэтому без чая они не остались.
– Бедный старик… – проговорила Катерина. – За что же его убили?
– Главное – кто?
– Слышали, что сказал участковый?
– Назвал наш дом многострадальным? – Старуха сварливо поджала губы. – А мне и говорить об этом не надо. Я лучше других знаю. Новые времена – новые жильцы. Раньше в доме жили такие люди, как профессор Белоцерковский, его жена Серафима Васильевна, генерал Еремин, Белая Бабушка. А теперь – певичка Таланова и ее муж-стоматолог.
– Риелтор сказал, что дом построил купец Щетников.
– Прекрасный был человек. Щедрый, порядочный. Меценат и ценитель искусства. До революции на первом этаже располагался его антикварный магазин.
– Риелтор сказал – лавка.
– Да что вы! Это был роскошный, дорогой магазин. Я специально ходила в библиотеку, интересовалась историей дома и самим купцом Щетниковым. Видела фотографии магазина… – она взглянула на Катерину. – Вы знаете, что на первом этаже высота потолков больше четырех метров?
– А я-то думаю, почему на второй этаж ведут три пролета…
– Поэтому Таланова ухватилась за эту квартиру. Купила седьмую, а потом начала войну против восьмой. Соседи отказались ее продавать. Там жили милейшие люди. Консерваторский профессор с женой и двумя сестрами. Дело дошло до того, что его избили в нашем дворе. Хорошо, что из первого подъезда вышел сосед. Он его выручил.
– Продали? – спросил Катерина.
– Куда же им деться? Таланова ни перед чем не остановится. Продали квартиру и съехали.
– Послушайте, а что, если в смерти Зоткина виновата Таланова? Муж у нее мутный, ходит с двумя здоровенными дураками. Может быть, она хотела купить квартиру Зоткина, а он отказал?
– Если хотела купить, зачем убивать? Теперь придется ждать, пока прилетит дочь.
– Вы правы. Таланова могла купить и нашу квартиру. Кстати, вы знакомы с ее предыдущим хозяином?
– Нет. Не знакома. Я говорила: в последнее время туда никто не ходил, дверь все время была заперта.
– Нужно сказать Рябинину про Таланову. Этот шоу-бизнес вообще не вызывает доверия, – Катерина подняла голову и прислушалась. – Кажется, в дверь стучат.
Инна Михайловна взяла свечку и направилась к двери.
– Кто там?
Ей ответили, и она отворила. В прихожую зашел участковый Рябинин.
– Мне бы воды.
Посветив свечкой, старуха схватила его за рукав и потащила в гостиную. По дороге распорядилась:
– Катя, принесите воды!
Когда Катерина зашла в комнату со стаканом воды, Рябинин сидел в кресле.
– Что-то нехорошо мне.
Инна Михайловна протянула ему пилюлю:
– Вот нитроглицерин.
Яков Иванович сунул его под язык.
Минут через пять Рябинин выпил воды и встал с кресла.
– Теперь я в полном порядке.
– Точно? – с подозрением спросила старуха.
– Точнее не бывает, – он улыбнулся.
– Вы закончили?
– Да, все разъехались. Завтра утром приедет следователь. Расскажете, как все было.
– Мне тоже рассказывать? – спросила Катерина.
– У Кирпичникова есть ваш телефон. Он обязательно позвонит.
Яков Иванович направился к двери, но Инна Михайловна преградила ему путь:
– Без чая не отпущу.
– Что ж… Не откажусь.
Все трое отправились в кухню. Старуха поставила свечку и стала хлопотать по хозяйству.
– Жутковато в доме без света, – заговорил Яков Иванович, усевшись за стол.
– Особенно если представить, что за стеной – пустая квартира, где убили трех человек и где труба воет человеческим голосом, – напомнила Катерина.
Взглянув на нее внимательно, он посоветовал:
– Вам нужно продать эту квартиру.
– Не говорите так! – вмешалась Инна Михайловна. – В кои веки хорошие люди приехали, а вы их зачем-то гоните!
Рябинин продолжил:
– Вы уверены в том, что рабочих убили. С такими мыслями вам будет трудно жить в этой квартире. И что же, труба так и воет?
– Воет.
– Говорили с прорабом?
– Говорила. Он пока не знает, что с этим делать. А тут еще одна беда приключилась.
– Что еще? – заинтересовался Рябинин.
– Со стороны черного хода взломали панель и через кладовку влезли в квартиру.
– Кто?
– Откуда мне знать?
– Что-нибудь украли?
Замешкавшись, Катерина решила не говорить про золу. Скажи она подобную глупость, любой нормальный человек счел бы ее сумасшедшей.
– Нет, ничего.
– Непонятно, зачем тогда лезли?
Она развела руками.
– Вам нужно написать заявление, – заметил Рябинин.
– Строители заложили вход кирпичом.
– Что ж, – согласился Яков Иванович. – Неплохое решение.
Инна Михайловна поставила на стол три кружки с чаем, розетки с вареньем и большую тарелку с гренками.
– Милости прошу… – она села сама и зачерпнула ложкой варенье. – Старый дом – много историй. Знаете, а ведь здесь не раз видели привидение.
– Что? Правда? – Катерина удивленно застыла.
– Правда, – кивнула старуха. – Девушку в белом саване.
– И вы ее видели?
– Нет, не пришлось. Может, это и к лучшему. Я мертвецов боюсь. Сегодня в темном подъезде рядом с Зоткиным чуть богу душу не отдала.
Горящая свеча громко затрещала и вдруг погасла. Было слышно, как Рябинин щелкнул зажигалкой. Вспыхнул огонек. Дождавшись, пока свеча разгорится, Катерина вдруг вспомнила:
– Мы же не прочли инструкцию к лекарству!
Инна Михайловна беспечно махнула рукой:
– Жива, слава богу.
– И все-таки я должна посмотреть.
– Завтра посмотрим. – Старуха облокотилась на стол. – А вот у меня был один случай…
И она завела историю, какие обычно рассказывают в детском лагере после отбоя. Выслушав ее с интересом, Рябинин медленно произнес:
– Я тоже верю в привидения. Верю, что стены домов и квартир помнят всех, кто в них жил. Некоторые события не могут пройти бесследно. Что там говорить, даже у вещей память есть. – Он отхлебнул чаю. – Со мной тоже был один случай. Я тогда в милиции не служил. Совсем молодым был. Звонит мне как-то один друг. Он старше меня, но мужик был еще крепкий, подтянутый. Здоровья – вагон. И все потому, что никогда не предавался излишествам. Пил в меру, совсем не курил. Для него не существовало слова «вкусно». Ел только для того, чтобы жить.
И вот звонит он мне и рассказывает такую историю. Во дворе, на Таганке, как раз возле его дома, решили снести старые сараи. Всех жильцов оповестили: если есть что-то ценное – забирайте.
У друга моего тоже был сарай, достался от матери. Пошел он туда, стал разбираться и в дальнем углу откопал наган. Конечно, дело такое, за собой тянет статью. Незаконное хранение оружия. Но был тот наган без патронов.
И вот спрашивает он меня по телефону: «Подскажи. Где взять патроны? Дело – живые деньги». Я ему говорю: «Можно приспособить мелкокалиберные». А сам думаю, хоть говорят, что опасно, но толку от них никакого. Силы убойной – ноль. Тогда я ему снова: «Можно попробовать патроны от строительного пистолета, получится чумовой килоджоуль».
Послушал он меня, сделал сам чертежи, или помог ему кто-то, не знаю. Ну, чтобы ствол переделать. Через месяц снова звонит. А слышу я, голос вроде его, а вроде и не его: «Бу-бу-бу… бу-бу-бу…» Как будто через трубу говорит или в банку.
Я спрашиваю: чего, мол, голос такой?
Отвечает: «Не знаю. Одно скажу, не могу я его сделать».
Это он про наган.
Спрашиваю: «Не получается?»
Отвечает: «Да я и не брался…»
Я – ему: «А говоришь, не выходит».
«Понимаешь, – говорит, – как в руки возьму эту пушку, даже сердце заходится, такой на меня страх нападает, высказать трудно».
Надо сказать, что друг у меня человек тертый. И на Колыме побывал, и в других местах… не столь отдаленных. В общем, и сидел он, и бедовал. А здесь: «Страшно мне… Бу-бу-бу… Приезжай…»
Приехал я. Сидит мой друг на кухне, напротив него – соседка, на вид лет шестьдесят. Старая, а пьет наравне с мужиком. Очень уважали ее на Таганке. Она там вроде колдуньи или гадалки была.
Сел я. На столе – наган. Друг говорит старухе: «Что скажешь?» Она подержала руку над пушкой и говорит: «Выбрось его…» Друг отвечает: «Что ж я дурак, деньги живые выбрасывать? Переделаю, продам, заработаю».
«Если не выбросишь, вся эта чернота, которая за наганом тянется, – на тебя перейдет. А может, и коньки отбросишь, – пообещала старуха. – Чтобы его очистить, нужен поп. Одна я с таким делом не справлюсь».
Я тогда подумал: «С наганом… К попу?..»
Перепугались мы страшно. Что ж с этим наганом было? Может, убийце какому принадлежал, а может, в ЧК в расстрелах участвовал. В общем, отдали мы его в переделку. А потом этот наган уехал в Тамбов.
Мой друг честно сказал покупателю: «Оружие черное, чтобы отмыть – в церковь сходи, пусть поп его очистить попробует».
Только я думаю, к попу тот мужик вряд ли пошел. Потому не для игрушек наган покупал.
Но самое интересное: месяца через три вспомнил я про то, как мой товарищ бубнил. Спрашиваю: «В чем было дело? Я даже перепугался тогда. Думаю, чертовщина какая-то».
Рябинин постучал по столу костяшками пальцев, затем поочередно взглянул на Катерину и Инну Михайловну и продолжил:
– Друг отвечает: «У меня в тот день губа верхняя повисла. Стала длиннее и как будто бы онемела».
Спрашиваю: «Почему?»
«Да, – говорит, – сам дурак… Я наган тот чертов к щеке приложил, чтобы зуб не болел. Случайно конечно. Губа сразу же опустилась».
Он потом долго губой шлепал. Хорошо, жив остался. Вот такая история.
Заговорившись, Рябинин вовсе забыл про чай.
– Горяченького? – спросила Инна Михайловна.
Яков Иванович взглянул на часы, отхлебнул из своей кружки и встал из-за стола.
– Поздно уже. Пойду. Спасибо за чай.
Они пошли провожать его со свечой. Открыв дверь, Инна Михайловна спросила Рябинина:
– Вам посветить на лестнице?
Он показал фонарик.
– Сам посвечу.
В тот момент, когда они собрались попрощаться, раздался истошный крик:
– Помоги-и-ите-е!
Участковый вытянул шею.
– Откуда кричали?!
Катерина сказала:
– С первого этажа!
Все трое кинулись к лестнице. Первым бежал Яков Иванович, потом – Катерина, за ней – Инна Михайловна.
Оказавшись внизу, они услышали звуки возни и сопение. Участковый направил фонарик и стал ощупывать лучом площадку первого этажа. За распахнутой дверью квартиры, на полу барахтались два человека.
– Это что такое! – рявкнул Рябинин и кинулся к ним.
Он схватил за шиворот одного и заставил подняться. Луч света остановился на лице человека. Перед ними стоял жилистый стоматолог с лошадиным лицом.
– Что здесь происходит? – грозно спросил Рябинин.
– Не имеете права врываться! Это частное жилище!
– Поговори еще тут! – не сдержавшись, участковый отвесил ему подзатыльник.
– Вы кто?!
– Представитель закона! Ваш участковый!
– Не имеете права… – стоматолог немного притих.
Луч фонаря съехал – рядом с ним уже стояла пьяная певица Таланова. Сделав усилие, она проговорила слова:
– В чем… собственно… дело?..
– Вы кричали? – спросил Рябинин.
– Кто… кричал? Я?
– Заберите эту потаскуху в полицию! – крикнул стоматолог и схватил жену за волосы. Она снова упала. Катерина и Инна Михайловна подхватили ее, силясь поднять. Повиснув на Катерине, Таланова объясняла:
– Я была… в клубе. В общем… работала… Ну, выпила… Немного! А он… меня бьет.
– Бьете? – спросил Рябинин.
Жилистый стоматолог ответил:
– Ни в коем случае. Я законопослушный гражданин, к тому же американский подданный.
– Мне это без разницы. Бьете жену – ответите по закону.
Лошадиномордый взял жену под руку и завел обратно в квартиру.
– Будем считать, инцидент исчерпан.
– Будете нарушать – посажу на пятнадцать суток.
Таланова подняла голову и выбросила перед собой руку:
– Все нормально, отец!
Рябинин плотно закрыл дверь квартиры.
– Что ж… – Он обратился к Инне Михайловне, затем к Катерине. – Я пошел. До свидания.
Попрощавшись, женщины поднялись на второй этаж. Инна Михайловна предложила:
– Не лучше ли вам переночевать у меня?
Катерина посмотрела на телефон.
– Три часа ночи…
И тут он вдруг зазвонил.
– Кто ж это так поздно? – забеспокоилась Инна Михайловна.
– Муж… – Катерина ответила: – Слушаю, Герман.
– Разбудил?
– Нет. Я не ложилась.
– Где ты?
– На Мясницкой.
После паузы Герман недоуменно спросил:
– Что ты там делаешь?
– Здесь человека убили.
– В нашей квартире?!
– Старика с третьего этажа убили в подъезде. Я его нашла.
– Полицию вызвали?
– Сразу же. Они уже все разъехались.
– Немедленно домой! Я будто чувствовал! Хорошо, позвонил!
– Ты где? – спросила Катерина.
– Я? – Герман замялся. – В Калуге. Только что приехал из офиса, заселился в отель, решил тебе позвонить.
– В Калуге?
– Где же еще?
– Утром ты сказал, едешь в Тулу.
– Что за допрос? – Герман перешел в наступление. – Ну, оговорился, ну, перепутал! Я уже в гостинице. Ты – где?
– Я – на Мясницкой.
– Это я уже слышал и велел тебе немедленно ехать домой.
– Я здесь заночую.
– Издеваешься?
– Нет. Буду ночевать у Инны Михайловны.
– Делай как знаешь!
