11
После завтрака мы запрягли собак и отправились к снежной гряде. Артур не только не разговаривал со мной, но даже не смотрел в мою сторону. Думаю, он сердился из-за моей шутки.
Все меня уже простили, недоумевал я. По-чему он не хочет?
Мы с Николь шли впереди саней рядом с собаками. За спиной у нас деловито щелкала папина камера. Я знал, что это значило. Он нашел что-то интересное для съемок. Я огляделся вокруг.
Большое стадо оленей двигалось в том же направлении, что и мы, в сторону гор. Мы остановились и стали разглядывать оленей.
— Полюбуйтесь на них, — прошептал папа. — Восхитительно!
Он быстро зарядил новую пленку и снова начал снимать.
С высоко поднятыми рогами олени неспешно двигались по снегу. Вот они остановились на поросшем кустиками участке, что-бы подкормиться. Артур натянул поводья, не давая вожаку залаять.
Вдруг один олень поднял голову. Как будто что-то учуял.
Другие олени тоже напряженно застыли. Затем они развернулись и галопом поскакали прочь, вздымая снег на своем пути. Далеко по тундре разнесся стук копыт.
Папа опустил камеру, и она повисла у него на груди.
— Жаль, — сказал он. — Интересно, почему они так стремительно умчались?
— Оленей что-то напугало, — мрачно сказал Артур. — Но это не мы. И не собаки.
Папа вгляделся туда, где паслись олени.
— Но что же тогда?
Мы ждали, что ответит Артур. Но он только сказал:
— Нам нельзя здесь оставаться. Нужно вернуться в город
— Нет, — заявил папа. — Не сейчас, когда мы уже столько прошли.
Артур посмотрел на него.
— Вы собираетесь прислушиваться к моим советам или нет?
— Нет, — ответил папа. — У меня есть задание. Я нанял вас, чтобы его выполнить. Мы не пойдем назад, если на то не будет веской причины.
— У нас есть причина, — настаивал Артур. — Только вы не хотите этого признавать.
— Идем дальше, — приказал папа.
Артур нахмурился и крикнул собакам: «Но!» Сани двинулись по направлению к горной гряде. Мы побрели за ними.
Николь шла на несколько шагов впереди меня. Я зачерпнул пригоршню снега и слепил снежок. Но тотчас решил, что сейчас не время для игр. Кажется, ни у кого не было настроения играть в снежки.
Мы брели еще два часа. Я снял рукавицы и пошевелил пальцами. На морозе от теплого дыхания на верхней губе у меня образовался иней.
Мы достигли подножия гряды. Вокруг росли сосны. Вдруг собаки остановились. Потом начали лаять.
— Но! — крикнул Артур.
Собаки отказывались идти дальше.
Николь подбежала к Ларсу, своей любимой собаке.
— Что случилось, Ларс? В чем дело? Ларс завыл.
— Что с ними? — спросил папа Артура.
Лицо Артура снова побагровело. Его руки тряслись. Щурясь от яркого света, он с тревогой смотрел на деревья.
— Что-то напугало собак, — сказал он. — Посмотрите, как вздыбилась их шерсть.
Я взглянул на Ларса. Так оно и есть. Шерсть у него на спине стояла дыбом. Собака рычала.
— Этих собак трудно чем-нибудь напугать, — сказал Артур. — А раз они остановились, значит, почуяли опасность.
Словно в подтверждение его слов, собаки завыли.
Николь теснее прижалась к папе.
— Впереди, на холме есть что-то опасное — сказал Артур. — Какая-то угроза, и она очень близко.
