Глава 1
Со спортивно-школьных и институтских времен у меня остались две лучшие, закадычные подружки: Вика, рубпольская жена, и Рита Кулемина. Обе чуть старше меня, обе жутко деятельные, обеих я обожаю, но дело не в этом.
Год назад девчонки поссорились, так как представляли собой полное подобие противоположностей. Обе – болтушки. Но на разные темы. Обе – любительницы повеселиться. Но Вика в дорогих ресторанах и на дорогих курортах, Кулемина – на берегу реки в палатке, полной комаров и бородатых мужиков с гитарами.
Обе жутко щедрые и добрые, но Вика за счет банковских пополнений мужа, а Ритка за свой собственный, кропотливо собранный.
Непонимание подобий копилось и разрасталось, обиды множились по чайной ложке и однажды выплеснулись… мне на голову.
Началось все еще в команде. Викусю принялся встречать после тренировок могучий престарелый качок на джипе. Ритусю катал на папиных «жигулях» парнишка – запасной баскетболист. Викуся пошутила:
– И как вы оба в «жигулях» помещаетесь, длинноногие мои?!
Баскетболист и волейболистка в «жигулях» помещались плохо. И Ритка вредно напророчила:
– Зато я не буду на джипе передачки в СИЗО возить!
Примерно через месяц Викуся начала-таки возить передачки. Правда, на трамвае и недолго. Сережу выпустили за какой-то недостаточностью (то ли судебной, то ли медицинско-сердечной). В награду за доброту и преданность Сережа на Викусе женился.
В тот раз девчонки помирились быстро.
Примерно год назад я и Ритуся пришли к Вике в гости. Рубпольская тогда только второго ребенка родила и, как хорошая мама, сидела дома. Сидела и болтала. О родах, токсикозе, о беспутном Рубпольском и каких-то нам неизвестных людях… Причем говорила это быстро, не давая словечка вставить, и на заданные вопросы отвечала сама себе.
У Вики вообще такая манера: быстрая четкая речь, мгновенная реакция и пулеметная очередь слов, ставящая порой собеседника в тупик: мне отвечать или сама все дальше придумаешь?
Ритуся слушала долго. Почти три часа терпела. Потом не выдержала и спросила:
– Ты с кем сейчас разговариваешь? С нами или с собой?
– А я не виновата, что быстро соображаю, – отмахнулась Викуся. – Быстро соображаю, быстро говорю.
– А мы, значит, тупим? – набычилась Кулемина. – Не догоняем?
– Угу, – простодушно согласилась застрявшая в пеленках мать. – Я ж не виновата…
Это она сказала зря. Ритуся завелась с полоборота и вмазала:
– Рубпольская, ты жуткая эгоистка! Твоя манера речи говорит не о быстроте рефлексов, а о полнейшем невнимании к собеседнику! Тебе плевать, что думаю я или Сашка, ты разговариваешь с собой! Нет в тебе интереса к чужим словам, к чужому мнению, тебе интересна только ты сама! И зачем мы только пришли – монолог матери Гамлета слушать?!
– Да ты и в Гамлета не врубишься! – огрызнулась Вика.
– Что?! – подавилась Ритка. – Я – не врублюсь?! Да ты… да ты – сама его прослушаешь! Не вникнешь! Эгоистка самовлюбленная!
Короче – разругались. И даже пришедший на выкрики Рубпольский не помог. Поскольку в чем-то с Риткой оказался согласен. Наш тандем – меня и Вику – Сережа давно обзывал «Дана Борисова с Тиной Канделаки». Жену припечатывал «Канделаки» за скорострельность речи, меня «Борисовой» за редкостное умение притворяться исключительной дурой.
Хотя дурой, надо сказать, не считал. Через три месяца после гибели Димы даже попытался личную судьбу устроить: познакомил с приятелем.
Викуся тогда мне шепнула: «Прости, что ничего лучшего не подобрали. Все деловые партнеры заняты, а ты вторым номером не играешь. Так что присмотрись к Игнату, он хоть и из братков вышел, но парень в целом неплохой. Свой бизнес, денег куча…»
Игнат, по совести сказать, вначале мне понравился. Немногословный, с хорошей фактурой, на вид надежный, как британский флот. Только бровью дерни – Игнатик, обижают – вмиг расчехлит орудия и вдарит изо всех стволов.
Я обнадежилась. Начала ходить на свидания и привыкать – что после очаровашки Димы было трудно – к своеобразной манере изъясняться: без мата, но с многоточиями в ключевых местах.
Ухаживал Игнат богато. Без выкрутасов и изысков, с бронебойной последовательностью: ужин при свечах в проверенном ресторане – цветы, поход в кино на проверенный боевик – цветы, прогулка по заснеженной Москве – огромные перчатки на моих озябших в лайке пальцах. В конце романа – тусовка в спортивном баре на показе решающего матча мужской сборной по волейболу. (Тоже хотел, надо думать, приятное сделать.)
Нас усадили на центральную подкову перед огромным монитором. Снабдили пивом, орешками и чипсами – какая трансляция без пива-орешков-чипсов?! – и оставили наслаждаться матчем в окружении охрипших фанатов.
Игнат жевал орехи и исподлобья смотрел на монитор. За нашими спинами какой-то пустобрех обсуждал ход матча и делал нелицеприятные замечания в сторону известнейшего тренера.
– Какой болван, – тихонько вздохнула я. —
Здесь замена совершенно необходима. Видишь, по дающий…
Договорить я не успела. Игнат, протягивая руку за горстью орехов, не поворачивая ко мне лица, бросил:
– Форточку захлопни.
Лениво обронил, привычно.
А я окаменела. И сразу представила, как предложение «захлопнуть форточку» услышит моя мама. И папа. И добродушные толстухи-тетки.
А я к тому времени уже привыкну «захлопываться». Как быстро привыкла к лукавому ловеласу Диме, к приказаниям фотографов, ко всему в жизни.
Я приспособлюсь.
Но только не к этому!
Сначала он «захлопнет» меня, потом детей, потом прихлопнет всю совместную жизнь. Лениво жуя орехи, походя.
Ритусик выслушала рассказ о причинах разрыва с Игнатом. Долго фыркала и выражала поддержку словами «А чего ты хотела от Рубпольских?. Неужели профессора экономики?!» Из ее намеков следовало, что путного жениха в той среде ни в жизнь не найти.
Кипятилась Ритуся не просто так. За пару недель до моего разрыва с Игнатом одна из общих подруг донесла: Виктория кастрировала кота. У самой Кулеминой жили целых два кота-производителя, гуляющие на свободе, и природных потребностей хозяйка лишать их не собиралась.
Вот так и получилось, что две подруги, две страстные кошатницы и такие же спортсменки-волейболистки, вдруг стали едва ли не врагами. Случись все по-другому, пара и нынче была бы неразлейвода. Они через своих котов даже породнились. Вику-ся подарила Рите британца от своей кошки.
Ритуся же начала и породистого кота выпускать на улицу, дабы не лишать животное прелестей свободы. Викуся на это обиделась и через общих знакомых объявила: зачем дарить поросенку апельсины, если он в них ни черта не смыслит?
Вот так, слово за слово, кот за кота, обида за обидой и разошлись подруги «неразлейвода». Я каталась между ними, как бильярдный шар между битком и бортом. Сердце со всех сторон отбито. Я понимаю и Викусю – кота было необходимо кастрировать, он начал прицельно метить детскую кроватку… Но и Риткину всепоглощающую любовь к животным одобряю.
К дому Кулеминой мы подъехали только в половине шестого. По дороге Антон рассказал мне, как едва-едва успел сбежать из моего дома. Как чудом не столкнулся со здоровенным типом в пиджаке, что пошел обходить участок с тыла. Как вовремя спрятался вначале за угол, а потом за сараем и через его крышу вскарабкался на забор и дальше через поле к автобусной остановке.
Как умолял контролера не выгонять его без билета, как ловко просочился в метро…
Мальчишка старался, догадываясь, что натворил много глупостей, и ждал одобрения.
Я ожиданий не обманула. Одобрила и похвалила:
– Молодец. И ловкий парень. Хоккеист и будущая звезда.
В последнем определении Антон совершенно не нуждался, так как и без моих восхвалений был уверен – он уже звезда. Пусть и детского хоккея.
Ритусик открыла дверь в майчонке и трусах. Увидела меня с кавалером и извинилась так:
– Ой! Я думала, ты с шампанским, а ты… В общем, извиняйте, братцы, я мигом. – Накинула ха латик, вопя из спальни: – Такая жара, просто задохнуться можно! – И вернулась в прихожую:
– Маргарита, – протянула гостю раскрытую ладонь.
Мой кавалер ладонь с достоинством пожал:
– Антон Сиротин.
На светлой футболке моего центрфорварда чернели полосы, оставленные моим забором. Колени на черных спортивных штанах, наоборот, были белесо-пегими; как ни старались мы их оттереть, следы все равно остались.
– Рит, у тебя здесь какая-то Андрюшина одежда есть?
– Есть, – кивнула Кулемина и критически осмотрела центрфорварда. Ритусин племянник Андрей был на целую голову выше Антона.
– Переодеться дай. Мы у тебя пару дней поживем.
– Да ради бога, – обалдело сказала Ритка. – Мама на даче. Андрюшу пасет…
В десять лет племянник Андрюша был пойман с сигаретой. В одиннадцать с клеем «Момент» и измазанным пакетом. В двенадцать с бутылкой портвейна «Три семерки».
Родители Андрюши пропадали на работе, и тетя Света, Ритина мама, пасла внука денно и нощно с переменным успехом. В следующем году его собирались по блату запихнуть в Суворовское училище, а пока – бдели.
Оболтус тот еще. Пить, курить и нюхать клей он в принципе не затянулся, но попытки устроить какую-то каверзу изобретал постоянно. С Ритусей его мирило одно – Андрюша обожал котов и прочую живность. (Хотя поил эту живность валерьянкой и строил закрытые со всех сторон «домики», откуда звери истошно вопили.)
Мы отправили Антона в ванную, мыться и переодеваться. Бедный ребенок наверняка решил, что Саша ненормальная чистюля, все его помыть старается! Сами пошли на кухню и плотно прикрыли дверь. Хотя, по большому счету, закрывать ее было абсолютно бессмысленно. Квартирка у Риты с мамой небольшая, с крохотной кухней и тремя малюсенькими комнатами, из ванной в кухню выходило небольшое прямоугольное окошко под потолком. А слух у нашего мальчика, как я успела убедиться, был отменно чутким.
В крошечной шестиметровой кухне стояла несусветная жара. На плите шкварчали две сковороды с картошкой и курицей, на подоконнике кипел и булькал электрический чайник со сломанным автостопом.
Ритуся выругалась, выключила чайник и, обернувшись ко мне, повторила:
– Я думала, ты с шампанским придешь…
– По какому поводу?
– Так Мишина твоего повязали! Я сегодня утром повтор криминала видела. Ты позвонила – я думала, есть повод отметить.
– Отметим позже, – пообещала я и грузно осела на табурет.
Как и перед сегодняшним дядей Димой, в гостях у Риты не надо притворяться. Мальчик, перед которым я старалась выглядеть стойкой и взрослой, шумел душем в ванной. Я сгорбила спину, опустила плечи, скукожилась вся, как древняя старуха, и, распустив лицевые мышцы, почувствовала себя лет на тридцать старше. Я показалась себе смертельно усталой бабой, уставшей жить и бороться.
– У тебя что-то случилось? – тихо спросила Рита.
– Да. Помешай картошку, горелым пахнет.
– Ой! Это курица!
Пока хозяйка колдовала над едва не пригоревшим ужином, я сидела на табурете и, глядя в одну точку, не двигаясь, думала. Привычная, почти родная обстановка прожаренной зноем Риткиной кухни, казалось, остужала перекаленные испугом нервы. Внутри меня бушевали совсем другие, не кухонные температуры. Как после ядерного взрыва. Сегодня днем ко мне домой влетела атомная бомба…
Заставив почувствовать себя тренером в призовом матче, я взяла тайм-аут, остановила ядерный матч и вознамерилась внести корректировку в игру. Нельзя весь день носиться по полю, ловчить и нападать, брать мяч у пола и совершенно не успевать обдумать расстановку сил даже на одну подачу… Сейчас же, вот прямо сейчас, до разговора с Риткой, мне необходимо решить наиглавнейший вопрос: бороться дальше за победу, принять поражение как факт или согласиться на ничью?
И получалось так, что позвонить Коновалову, отдать флешку и отмазать мальчика – возможно.
Но как сказать Антону: мы проиграли? Осудить Анатолия Андреевича за убийство твоей тети если и получится, то только путем многих тревог, трудов, опасностей. Согласится ли мальчик с этой дилеммой?
Не потухнет ли огонь в его глазах – все люди гады, нет в жизни справедливости?.. Ведь он такой хороший, чистый мальчик!
А если еще приплести в размышления российский спорт? Что, если решением не биться до конца за справедливость я уничтожу в маленьком форварде необходимые бойцовские качества?..
Ну как тут быть?!
Представив, что две головы всегда лучше одной, я рассказала Маргарите все с самого начала, практически без прикрас и утайки, и спросила:
– Что делать, Рита? Куда мне идти?!
Остывший ужин так и остался на плите. Ритка сидела, упираясь горячей спиной в прохладную стену, и смотрела то ли на меня, то ли на верхушки лысеющих тополей за окном.
– Не ожидала от тебя такого, – сказала наконец.
Я сложила брови домиком, изображая непонимание, и подруга внесла определенность:
– От тебя теперешней не ожидала. Моя прежняя, знакомая Сашка поступила бы именно так, но ты… Не ожидала.
Мои брови совсем уползли под влажную челку, Кулемина усмехнулась:
– Ты подруга совсем в амебу превратилась, жир ком обросла… А ведь какой ты, Сашка, была? Как Ирина Игоревна говорила, а? «Если Санька у сетки, я спокойна. Санька – боец!» Помнишь?! Помнишь, как блок со сломанными пальцами держала?! – наседала Ритка. – А, Санька?! Ну, вспомни!
Я опустила выщипанные подкрашенные бровки и, как китайский болванчик-собака, помотала-покрутила головой. Тут в самом деле было что вспомнить.
Наш звездный год. Финал. Четвертая партия – 24:23, по сетам ведем 2:1.
Ирина Игоревна подводила нас максимум к полуфиналу. Пик формы прошел в одной четвертой, одну вторую выиграли только на кураже и адреналине…
Финал играли на морально-волевых. Первые два сета держались сцепив зубы, третий профукали по глупости, в четвертом – почти легли.
Соперники, бесспорные лидеры, двигались как черти. Их подводили к финалу, в том, что они до него пройдут, никто не сомневался, мы были теми самыми темными лошадками, на которых никто не ставил. Противопоставить свежим, словно не игравшим полуфинал противникам могли только стиснутые зубы и спортивную злость… поскольку мастерства, по совести говоря, на противоположной стороне поля было больше.
И вот каким-то чудом, везением, добытым потом и чуть ли не слезами, на табло 24:23. И пропускать нельзя. Забить, казалось, невозможно, соперники «непробиваемы», но знаем – в пятом сете нас порвут. Мы – «сели».
Девчонки в мыле; хлесткий удар по мячу, и он летит на нашу половину в пустой угол, куда еще не встала Ритка, вытянувшая рикошет едва ли не с трибун. Я неловко падаю, беру мяч почти с паркета. В руке что-то хрустит и стреляет, но через мгновение я уже у сетки, взлетаю и ставлю блок. Корявый, спонтанный, злой.
Мяч падает на сторону противника, скользнув между локтей высокорослой девчонки напротив.
Девчонка пучит глаза, оборачивается сначала на мяч – он катится по их полю, потом на судью, – мол, я коснулась сетки…
Но на табло 25:23.
Поздним вечером, когда после рентгена и составления пазла из сломанных костей мизинца и безымянного пальца усталый врач спросил:
– Вы что, сломанной рукой еще и бельишко застирывали?
Я, почти теряя сознание от запредельной боли, помотала головой:
– Нет… блок держала…
Сезон закончился на золотом пьедестале, восстановительные сборы я провела с героически загипсованной рукой, потом ее ломали вновь…
– Ну, помнишь, Сашка?! Какая ты была! Огонь, боец! А сейчас… ты даже улыбаться естественно разучилась, модель сраная! Лыбишься, как перед камерой… А чуть что, к Рубпольскому бежишь. – Ритка скроила гримаску обиженной девочки и проскулила: – Спасите, помогите, ах, деньги отымают…
Я резко положила руки на стол: если Ритуся сейчас оседлает любимого конька – семью Рубпольских, – ее фиг остановишь. Припомнит и бандита Игнатика, и кастрированных котов, и поросенка в апельсинах.
– Так, Рита. Что конкретно ты предлагаешь?
– Как что?! Сажать этого мерзавца надо! Идти в милицию, отдавать флешку, пусть берут за шкварник и волокут в СИЗО!
– На флешке доказательства каких-то махинаций, – уныло высказалась я. – Коновалов обвинит в воровстве или нечистоплотности своего бухгалтера, и был таков. Через сутки его адвокат из любого СИЗО вытащит…
– И что?! – возмутилась Ритка. – Оставить все как есть?!
– Но у нас же нет доказательств! – взвинтилась я. – Слова, точнее, предположения мальчишки, часы с отпечатками пальцев, поддельное алиби – только с моих слов, так как отпечатки – туфта. Его слово против моего…
– Как это? – перебила Кулемина.
– Да просто! Он скажет: да. Часы трогал. Антиквариатом интересуюсь. Но времени не переставлял. И доказательство этому есть. Его звонок автомеханику прошел конкретно в половине восьмого. Где доказательства, что это не так?! Я ничего не слышала, все только в моих предположениях!
– Да ну, Санька, ты гонишь, – отмахнулась Кулемина и развалилась на табурете, изображая крайнюю степень недоверия. – Он что – такой ловкий, что зацепить нельзя? Ведь столько всего наворотил!
– Он не ловкий, Рита. Он богатый. И купит себе любого ловкого адвоката, – понуро высказалась я. – Все улики косвенные.
– А «мерседес», которым он Лизу задавил?..
– А у «мерседеса» небось уже весь передок спилили. Колеса поменяли, днище химикалиями обработали.
Ритуся прищурилась:
– Понятно. Скользкий тип. Что делать будешь?
– Честное слово, не знаю, – вздохнула я. – Пока тяну время. Мне кажется, оно работает на нашей стороне.
Кулемина потерла щеку, печально посмотрела на остывшие сковородки и предложила:
– Ладно, тащи свою флешку, я принесу ноутбук, посмотрим, что там за документы пропавший Вадик приволок. Чего нарыл…
Ритуся с трудом выползла из щели между столом и холодильником, я осталась сидеть и жалобно смотреть на подругу снизу вверх:
– А может, не надо, Рита, а?
– Чего «не надо»? – сурово спросила Ритусик.
– Ну-у-у… мне кажется, мы уже решили в милицию идти? Зачем тебе лишними проблемами голову забивать? Меньше знаешь, лучше спишь… Тут, видишь ли, свидетелей убивают…
Пока я трусливо взывала к разуму подруги, лицо ее приобретало выражение ребенка, которому показали конфету, но не дали попробовать. Даже понюхать не предложили, повертели перед носом и зловредно спрятали в карман.
– Ты что, Круглова, издеваешься?! – взревела Ритка, принципиально презирающая новую фамилию Пряхина и оставляющая мне девичий статус. —
Ты что – дразнить меня пришла?!
Нет. Я пришла как раз затем, чтобы Кулемина помогла мне разобраться с документами. Но сейчас, после Риткиных же выпадов – сажать таких мерзавцев надо! – внезапно струсила. Поняла, что втягиваю ее в неприятности, и пошла на попятный.
Эх, прав был Дима! Я – «Саша семь пятниц на неделе». Сначала что-то решаю, потом хочу, чтобы поуговаривали.
Ответственность, что ли, с себя снимаю?..
– Давай тащи флешку! – напирала Ритка. – Шурупить будем!
Спорить с разбушевавшейся, впавшей в искус любопытства женщиной бесполезно в принципе. Спорить с женщиной, считающей себя кошачьей мамой, бесполезно вдвойне. Любознательность у кошек в крови и передается их хозяевам воздушно-капельным путем, как аллергия.
Я встала с табурета и пошла к Антону. Флешка все еще была у него, я побоялась отбирать ее у мальчика, так ловко удравшего от бандитов, поскольку сама так ловко удирать – в случае чего – не надеялась: я старая, обросшая жирком кляча с больным коленом.
Антоша спал. Свернулся уютным клубком на диване перед включенным телевизором, у попы мальчика пристроился подремать худой, как велосипед, кот Боря. Рыжая морда кота была грязная, уши бойцовские – драные, глаза – презрительные. Борис сонно щурился на Сашу и как бы спрашивал: ну, что явилась? Чего мешаешь? Мы тут спим спокойненько, а разные тут ходят…
Я осторожно прикрыла дверь в гостиную и на цыпочках прошла в ванную, куда, пробегая из спальни с ноутбуком под мышкой, сунула нос и Ритуся.
– Какой аккуратный мальчик, – сказала с толикой одобрительной зависти. – После Андрюши надо всю одежду с пола поднимать и ванну заново драить.
Я загордилась так, словно растила приличного ребенка с самых пеленок и лично прививала ему исключительные качества. Нашла в кармане спортивных штанов карту памяти и пошла за Риткой на кухню.
…Минут десять Кулемина листала электронные страницы, шевелила губами, считывая английский текст, хмурилась и в конце даже присвистнула:
– Ни фига себе!
– Что, Рита? – Вытягивая шею, я заглянула через ее плечо. – Ты что-то поняла?
Кулемина посмотрела на меня слегка расфокусированным взглядом, собрала брови домиком и выдала:
– Кажись, ты, Саша, влипла.
– Куда?! – отпрянула я.
– Не куда, а как, – совершенно серьезно поправила Ритка. – Ты влипла в кучу дерьма размером с Останкинскую башню.
Как обычно, Кулемина мыслила грандиозными масштабами, но в этот раз я ей почему-то поверила сразу.
– Все так серьезно? – плаксиво протянула я.
– Даже слишком. – Не глядя на меня, Маргарита хмурила лоб и покусывала губы, легко порхая пальцами по клавишам ноутбука. – Я не совсем уверена… – пробормотала подруга, – я бухгалтер, а не банкир… – Потом вдруг резко отпрянула от стола и сказала: – Так, Саша. Сиди здесь, я на пару минут кое-куда сбегаю.
– Зачем, Ритуся?! – Я попыталась удержать деятельную подругу за край майки. – Куда ты собралась?!
– К соседу, – отрезала Кулемина. – Он в банке сетевым администратором служит, авось больше моего в этих делах понимает.
– Сетевой администратор?! – провыла я, взывая к разуму.
– Да. И у Толика невеста есть. Та в кредитном отделе того же банка трудится.
– Маргарита?! – еще пуще завыла я. – Ты что – ополоумела?! Куда ты собираешься эти документы относить?!
Вздыбившаяся над столом Кулемина посмотрела снисходительно, сверху вниз, и, пожалев мои нервы, внесла корректировку:
– Не дрейфь, Сашок. Я только пару листочков им покажу. Первый и любой из середины. Сейчас схожу в свою комнату, распечатаю их на принтере и… Слушай, да ты совсем меня, что ли, за идиотку держишь?!
Я горестно икнула, выражая согласие.
– Да поменяю я пару цифер на этих листках! После этого любой документ письмом на деревню к дедушке становится! Догоняешь?!
– Ну-у-у…
– Так, сиди здесь и не возникай, – строго приказала Кулемина, вынула из гнезда ноутбука Лизину флешку и понеслась в свою комнату к рабочему компьютеру, снабженному всяческой приставной оргтехникой.
Я догадалась, что остановить решительный настрой Ритусика может только взвод спецназа, и положила себе остывшей картошки.
Есть не хотелось совершенно.
Мне оставалось только надеяться, что компьютерный Толик и его кредитная невеста не сидят в субботний вечер дома в раскаленной квартире, а жарят на даче шашлыки или пьют холодное пиво в скверике напротив.
Но мне не повезло. Ритка не вернулась через две минуты, поцеловав запертую соседскую дверь, а застряла у Толика на пятнадцать минут. И пришла оттуда в непонятном настроении: слегка опешившая, мрачно-раздумчивая и загадочная донельзя.
Села на табурет, вытянула ноги вдоль подоконника и молчала до тех пор, пока я не подтолкнула ее вопросом:
– Ну, что узнала?
Незряче разглядывая стену напротив, подруга ответила:
– Я, Саша, ходила узнавать: достаточно ли информации на этих листках для получения денег в заморском банке? – Кулемина развернулась к столу, поставила на него локти и, выдержав театральную паузу, выговорила: – Достаточно. Предъявив номера счетов и пароль, ты можешь получить в банке на Каймановых островах полмиллиарда долларов. Деньги разбиты на части. Каждый из восемнадцати листов дает право доступа к одной из частей.
Пауза была достойна продолжения. Я разинула рот и какое-то время изучала серьезное кулеминское лицо. Потом опомнилась и пробормотала:
– Коновалов небось давно их куда-то еще переправил…
– Тогда зачем он эту флешку ищет? – резонно заметила Ритуся.
Вопрос бил в цель. Я покрутилась на табурете, прижала похолодевшую вдруг ладонь к горячему лбу и беспомощно посмотрела на Ритку:
– А может, все же Вадик деньги украл и Анатолий Андреевич ищет номера счетов?
– Ага. Ищет. И зачем-то убивает Лизу, единственную женщину, способную его к этим деньгам привести.
Маргарита проходила всю прежнюю цепочку моих размышлений тем же маршем. И спорить с самой собой становилось все труднее, поскольку доводы получали новую, озвученную поддержку.
– А что ты еще узнала? По первому, «русскому» листку…
– А вот тут, подруга, и начинается самое интересное, – усмехнулась Кулемина. – Тебе как вещать – в подробностях или в сжатом варианте? Для чайников.
– Для чайников. Но в подробностях, – сурово и хмуро отозвалась я.
– Тогда так. Первый лист не имеет никакого отношения к последующим. Обыкновенное платежное поручение. Одна фирма переводит деньги другой, и никакого криминала.
– Но зачем-то Вадим и Лиза его сюда впихнули…
– Да. Зачем-то, – мрачно согласилась Кулемина. – Если бы два бухгалтера собирались отследить весь путь банковских отправлений, операций, то это было бы понятно. Но здесь мы этого не видим. Понимаешь?
– Нет.
– Вот слушай, Саша. Первый лист – рублевое платежное поручение. И если предположить, что дальше деньги утекали за рубеж со счетов «Фокус ЛТД», то где заявление на перевод? Где просьба о конвертации?
– Рита, – взмолилась я. – Говори по-русски!
– А я и говорю, – обиделась Кулемина. – Между двумя частями документации существует огромная дыра. Деньги, которые никто не конвертировал в России, просто возникают в долларах в банке на Каймановых островах.
– И что это значит?!
– А то, что первый лист и последующие не имеют никакой связи, если только Вадим и Лиза не оставили его как зацепку. Указали на первоначальный источник капиталов.
– Уверена?
– Иначе все это не имеет смысла, – серьезно кивнула Кулемина. – На первом листе – адрес этого источника.
– Для кого? Кому он нужен?!
– Не знаю, – пожала плечами Ритка.
– Господи, Твоя воля! – простонала я. – А ты ничего не путаешь?
Кулемина фыркнула.
– И что теперь нам с этими бумажками делать?!
Ритуся продолжала молчать, и я внесла предложение:
– Может, сразу в милицию пойдем, а? Принесем государству прибыль в пятьсот лимонов, авось отблагодарят, защитят…
– Ага, – кивнула подруга и протянула руку к чайнику. Налила в чашку остывшего кипятка и, выпив, произнесла: – Защитят тебя обязательно. И если бы не два мертвых бухгалтера и оглушительная сумма – полмиллиарда долларов, – я бы так тебе и посоветовала сделать.
Я попыталась уловить в словах Маргариты намек на сарказм, но, ничего так и не выловив, спросила с настороженной, зябкой опаской:
– А с чего ты так уверена, что Вадик тоже труп?
– А умные, Саша, в таких делах долго не живут, – серьезно сказала Ритка. – Я бы на его месте тоже за свою жизнь опасаться начала…
– Почему? – перебила я.
Маргарита неопределенно повела плечами:
– Потому что для любого бухгалтера становится странным, когда на счета его организации мелкими порциями вдруг начинают приходить огромные де нежные средства. Ни с того ни с сего, как будто его работодатель собрался сталелитейный заводик на Западе прикупить… Тут любой насторожится.
– Что в этом странного?
– Да в принципе ничего, – неожиданно согласилась Кулемина. – Но почему-то ведь Вадик насторожился?
– Может быть, подслушал что-нибудь?
– Может быть. Может, подслушал, может, своим умом дошел, но в том, что его нет в живых, ты и сама была почти уверена. Так?
– Так, – уныло согласилась я. – Идеи есть?
– Есть. Но прозвучат они бездоказательно.
– В смысле?..
Маргарита добавила в чашку кипятку, заварки и три ложки сахара, размешала все это неторопливо и, поглядывая на меня с сомнением, сказала:
– Я, знаешь, о чем, Саша, думаю… – отхлебнула чайку и продолжила: – Я думаю вот о чем – даже полмиллиарда, которые отмыл для кого-то Коновалов, не стоят жизни двух бухгалтеров. Практика, увы, достаточно обычная…
– Подожди, – перебила я. – Почему ты думаешь, что Коновалов отмыл деньги для кого-то?
– А у него есть такие средства? – поморщилась Кулемина. – Он выглядит человеком, способным переправить на Запад пятьсот лимонов?
– Ну-у-у…
– Не выглядит, – жестко подвела черту Ритуся. – И вот что получается. Нешуточное беспокойство Вадика, убийство Лизы, последующие события складываются в картинку – в этой операции Коновалов кого-то крупно кинул. И теперь боится, что его махинации выплывут наружу.
– Почему ты так дума…
– Я почти уверена, – перебила Ритка. – Вадик уже давно сам запачкан, раз переводы через него шли. У Лизы небось тоже рыльце в пушку было. То есть сидели ребята спокойно, сидели, деньги «мыли» и «мыли» – и вдруг совесть проснулась? Так, что ли? Ни с того ни сего решили информацию припрятать и шефа шантажировать?
– Ну-у-у, а почему бы и нет?
– Нет, Сашка. Бухгалтер Вадик не зря переживал и к Лизе помчался. Он вычислил – готовится крупный кидок, и он в нем будет крайним. Что-то в действиях его работодателя изменилось, что-то пошло не так, как всегда. Понимаешь? – И не дождавшись моего согласного кивка, взвилась: – И вообще, что я тут перед тобой распинаюсь?! Кто у нас бухгалтер, а кто модель?! Сиди и соображай, кого боится твой сосед – милиции, ФСБ или серьезных людей, которых на бабки развел?!
Я оторопело посмотрела на подругу. Ее последний выкрик действительно расставил все по полочкам.
Все выходило именно так: Анатолий Андреевич боялся не милиции, не капитана Стрельцова с лейтенантом Мухиным, а людей серьезных и опасных, чьи деньги он украл. Оперируя такими деньгами, как полмиллиарда долларов, он мог купить с потрохами все поселковое отделение милиции и лейтенанта Мухина в придачу. (Не их, так судейских или генеральских.) Но Анатолий Андреевич искал свидетеля. Маленького мальчика с флеш-картой, где отображено окончание схемы банковских переводов. Место, где спрятаны деньги или откуда до них можно добраться. Вся операция с подставленным под удар бухгалтером летела псу под хвост. Вадик, судя по всему – и об этом Коновалову наверняка сказала Лиза, – оставил в карте памяти все адреса: начальный на первом листе и конечный на последующих.
Скорее всего, две последние недели (именно тогда Вадим приходил к Лизе) на него свалили все дела. И Вадик понял – его готовят на убой.
Иначе зачем бы ему приходить к бывшей начальнице?..
Я поделилась своими соображениями с Ритой и в принципе была одобрена:
– Теперь ты понимаешь, почему Коновалов жену за границу от греха подальше убрал?
Да, кивнула я. Картина складывалась в полном объеме. Каждый кусок мозаики занял свое место: и резкие, неоправданно жестокие действия Анатолия Андреевича, и его страх, что флешка попадет не в те руки, и братки, которых он подтянул к моему дому. На флеш-карте, что спрятала Лиза, – приговор господина Коновалова. Доказательство его нечестной игры.
А на капитана Стрельцова мой сосед плевать хотел. Максимум – предъявят обвинения, потреплют нервы, но к стенке не поставят. Улик не хватит. Улик, влияния и денег. «Мерседес» распилен, два свидетеля обвинения вконец заврались – я показания меняю, а мальчик вовсе от стыда краснеет…
Я помассировала разболевшийся вдруг затылок, посмотрела на Ритку и решила: пусть мы такие умные, но сомнения остаются. Ведь в первый раз я все же ошиблась, когда решила, что сосед химичит с налогами…
На разгоряченном лице Ритусика сомнений не отпечатывалось совершенно. Помимо котов, туризма и волейбола, Ритуся увлекалась детективами в любом исполнении: в книгах, фильмах, сериалах, театральных постановках. Кулемина смотрела и читала все подряд, где встречался мордобой и смертоубийства. Вся ее спальня заставлена шкафами с разноцветными, читаными-перечитаными книжками в ярких обложках; сейчас Ритуся переживала волнующий момент: кроваво-динамичная история подбиралась к кульминации непосредственно на ее пережаренной кухне.
Меня же бил озноб. Фантастическая сумма в полмиллиарда долларов, которую, оказывается, можно получить с помощью этих документов, совсем лишала сил. Мысли путались, и желание бежать в милицию попеременно отдавало место решению повременить, дождаться Рубпольского и действовать под его прикрытием.
Я совершенно растерялась.
Куда идти?! В милицию?! В ФСБ, в налоговую полицию, в Администрацию Президента или сразу в газеты?!
А если некий генерал или главный газетный редактор договорится с Коноваловым за часть из этой суммы и меня пристукнут, как ненужного свидетеля?! Соблазн – велик. Полная корзина миллионов…
– Что делать, Рита?! – тихонько, с надрывом проскулила я.
Подруга пытливо прищурилась:
– А что ты раньше делать собиралась?
– Раньше?.. – Я опустила голову и вздохнула. – Раньше, Рита, я боялась. Как только увидела, сколько ноликов на этих бумажках, так и перепугалась. Поняла – без сильного покровителя здесь не выпутаться. Ну вот представь, – я вскинула глаза на задумчивую Ритусика, – что будет, принеси я документы в милицию? Соседу легче поделиться, чем биться за каждый ноль! Он даст какому-нибудь генералу на лапу, и я тут же превращаюсь в опасного свидетеля.
– Разумно, – «ободрила» меня Кулемина. – Уберут и глазом не моргнут.
– Вот то-то и оно! Они – поделятся, а меня в отходы! Меня, Антошу, его маму… Кто устоит перед куском, предположим, в десяток миллионов?! У нас свидетелей и за меньшие суммы убирают! – И горестно вздохнула: – Куда ни кинь, везде клин. Буду ждать Рубпольского, авось чего умного присоветует.
Массивная и, к счастью, пустая чайная чашка отлетела от кулеминского локтя до стены и чудом не разбилась.
Ритуся нависла над столом, как прокурор, разъяренный тупостью обвиняемого.
– Ты что, Круглова, совсем сбрендила?! – С Ритусиных губ аж капельки слюны брызнули. – Ка кой Рубпольский?! Кого ты ждать собралась?!Сережу, – оторопело отпрянула я. – Без него меня точно замочат…
– Да тебя с ним скорее замочат! С какой стати ты собралась ему чужие деньги отдавать?!
– Да ничего я отдавать не собираюсь! – в ответ заорала я.
– А зачем тогда Рубпольский тебя прикрывать будет! За красивые глаза?! Да?!
– Ой, – придушенно пискнула я, и Ритка села обратно на табурет.
– То-то же, – произнесла примирительно. – Сережа, как только эти бумажки увидит, всеми зубами вцепится. Что ты будешь делать, если к тебе хозяева этих денег явятся и спросят с пристрастием: а где, Сашенька, наши миллионы?
– Прибьют, – тихо, разглядывая скатерть, выговорила я. – Я стану крайней…
– Будешь, – жестко произнесла Ритуся. – Обязательно. Как только на сцену выйдет Рубпольский, этих денег уже никто не увидит. Из спасения для тебя и Антона они обернутся удавкой. Ты потеряешь возможность для торга и выставления условий.
Торговаться с мошенниками, отмылившими из России пятьсот миллионов? Мысль хоть и спасительная, но гадкая.
– Может быть, все-таки прорваться к какому-нибудь генералу на прием? Полазить в Интернете, найти самого неподкупного…
– Тогда лучше сразу к президенту, – ввернула Ритка.
Стараясь не заметить сарказма, я гнула свое:
– Ведь деньги же украдены, уведены из России…
– И ты надеешься, что их вернут из офшора? – перебила подруга. – Даже не думай! Такие куски режутся на части в высоких кабинетах! России тут ни кусочка не обломится.
– Но что же делать?! Оставить все как есть – моя хата с краю?! Жива, и слава богу? Рита, ведь люди погибли! Лиза, бухгалтер Вадик где-то в подмосковном омуте плавает…
– И ты – следующая на заплыв, – мрачно оборвала мои речи Кулемина.
– Получается так, – безропотно согласилась я. – Как только передам какому-то чиновнику с погонами документы, могу поплыть. Соблазн велик. – И посмотрела прямо Рите в глаза: – Рискнуть?
– В принципе, – с растяжкой начала Кулемина, – можешь. Не все так безнадежно в нашем государстве. Но выигрыш, как я уже говорила, Саша, сомнителен. Ты поступишь честно, а вот те, кому достанутся эти документы… не уверена. Ведь ты пойми, – налегая грудью на стол, произнесла подруга, – что сейчас для тебя главное? Рискнуть и отнести документы в милицию или стопроцентно наказать Коновалова? Что главное? В чем приоритет?
Я честно задумалась.
– Главное – остаться в живых. Мне и Антону.
– А про больную маму ты забыла? Разозленному Коновалову и месть изобретать не понадобится. Один звонок маме в Ярославль, и женщина из реанимации переезжает в морг.
– Да не пугай ты меня!
– А я и не пугаю. Я говорю так, как есть. А вот маму Антона достаточно немного припугнуть, и она на небесах.
– А выход есть?
– Есть. Если ты откажешься от бредовой идеи подключать «защитника» Рубпольского.
– Да отказалась я уже!
– Тогда поступим так. Сейчас я позвоню своему однокласснику – Денис в налоговой работает, – договорюсь на завтра о встрече и поеду к нему. Денис пробьет мне адресочек холдинга с первого листа, узнаем телефон начальника и попробуем договориться с ним.
– О чем?!
– Обо всем, – пожала плечами Ритка, словно речь шла о приобретении у нее как у электробытового менеджера новой стиральной машины.
– Рит, а этого твоего Дениса к делу подключить нельзя? – с надеждой проскулила я. – Пусть даст телефон какого-нибудь сверхнеподкупного генерала, и мы передадим ему флешку!
– Сань, – ласково сказала Кулемина, – ты уж давай решай: доверяем мы генералитету или нет?
– А твой Денис надежный?
– Надежный. Но лейтенант. Хоть и старший, – раздельно втолковала Ритуся. – И генерал у него, конечно, есть. Но вот насколько неподкупный…
– Понятно, – понуро кивнула я.
– Ты, Санька, не кисни, – приободрила подруга. – Все будет окейно. Созвонимся с ребятами из первого листочка, настучим на твоего соседа, они его по уши в землю вобьют.
– Хотелось бы, – с недоверием пробормотала я.
– Не дрейфь. Умная тетя Рита все продумала. Время у нас есть, за воскресенье все еще раз на свежую голову обмозгуем, прикинем обстановочку по свежим фактам и тогда уж все решим. Не дрейфь, Сашка!
Я посмотрела на самодовольную Ритусика, вздохнула всей грудью и почему-то поверила, что так оно и будет. Маргарита девушка расчетливая, осторожная и в пасть льва точно не сунется.
Я подошла к плите, включила огонь под сковородкой с курицей…
В воскресенье вечером Маргарите сорвало крышу.
А я этот момент близоруко прошляпила.
Кулемина съездила в гости к однокласснику, пробыла там несколько часов и вернулась таинственная донельзя и очень довольная.
– Все в цвет, Сашка, – сказала, плюхаясь в кресло перед телевизором. – Пробили мы фирмочки с первого листка. «Фокус ЛТД» фирма однодневка. Основана не так давно, явно для отмывки денег. Холдинг же, напротив, предприятие крупное, славное и чистое, как снег с вершины Эльбруса. Имеет практически одного владельца. Интересует, кто таков?
– Конечно, – произнесла я и поудобнее устроилась на диване, подогнув под себя ноги.
Антоша зарубался на компьютере с какими-то монстрами и нам не мешал.
– Кравцов Дмитрий Павлович, – начала Ритуся. – Брюнет приятной наружности сорока двух лет. Мы полазили немного по Интернету, и вот что о нем там говорят: Кравцов бизнесмен с честным, незапятнанным именем. Сечешь?
– Не очень, – засомневалась я. – Деньги-то этот честный бизнесмен мешками моет…
– Согласна, – кивнула Ритка. – Но в остальном – хоть на Доску почета в Кремле вешай. Филантроп до мозга костей, председатель какого-то благотворительного фонда…
– Вот это-то и подозрительно, – вздохнула я. – Слишком уж чистый бизнесмен у нас получается…
– Завтра пойду к нему, гляну на месте, – решительно проговорила Ритка.
– Зачем?! – перепугалась я. – Мы ж по телефону хотели на Коновалова стучать! А документы по мылу отправить!
– Саша, – с подозрительной нежностью сказала Ритка, – документы лучше передать с рук на руки, чтоб недоразумений не вышло.
– Рит, – прищурилась я, – ты что-то задумала.
– Задумала, – созналась Кулемина. – Точнее, не успела всего тебе рассказать. «Фокус ЛТД», Саша, продолжает существовать. И не исключено, что зацепка, оставленная бухгалтерами, касается именно этого предприятия. Так? Так. Достоверно мы ничего не знаем. И вот что я думаю: а вдруг мы свяжемся не с тем человеком и влипнем еще чище? Вдруг мы ошиблись, и холдинг как раз и есть основной мошенник, а «Фокус ЛТД» пострадавшая сторона?
– Но ведь мы думали…
– Да! – оборвала Ритка. – Думали! Но вдруг – ошиблись?
– И что ты предлагаешь?
– Я предлагаю пойти напрямую к Кравцову и поговорить с ним на месте.
– С ума сошла, – сипло выдавила я. – Куда ты собираешься?!
– Свалиться как снег на голову, чтоб не успел подготовиться.
– Рита, – простонала я. – Зачем?!
– Разведка боем, – сурово выговорила Ритка. – Приду, покручу носом и попробую догадаться – по правильному адресу мы обратились, прикроют нас или нет.
– А если тебя прямо там…
– Что – там? – перебила Ритка. – Схватят, скрутят и в подвал запрут?
– Ну да…
– Саш, ты считаешь меня идиоткой? Зачем я собираюсь как снег на голову валиться?! Чтоб подготовиться не успели! И вообще, – сменила тон Кулемина, – никаких документов я собой не возьму, хватать и связывать меня будет без толку. Я, Саня, все продумала.
