Глава 3, в которой сходят с ума уже вампиры. От злости
– Уууууууу! УУУУУУ! УУУУУУУУУ-УУУУУУ!
Что это?! Паровоз?! Пароход? Я с трудом выплывала из сна. Я лежала на ковре, с головой завернувшись в одеяло. Камин давно потух, и последние угольки покрылись серым пеплом. Катя вертелась на кресле и мычала. Ее мычание я и приняла за паровоз. А почему она на кресле? И где мы? Что вообще происходит?.. События этой ночи медленно всплывали в голове. Я застонала и попыталась встать на ноги. Получилось. Я подошла к окну и отдернула шторы. За окном пробивался серый рассвет. Отлично. Я с трудом пробралась к креслу и отодрала пластырь. Катя взвыла.
– Юлька! Черт бы тебя побрал!
– Обязательно, – согласилась я. – К нему мы сегодня и идем.
Это мгновенно сбило с подруги все бешенство. В голубых глазах заплескался ужас.
– Юля, ты всерьез?
– Да.
– Юля, я не пойду!
Я молча продолжала распутывать узлы. Пальцы плохо слушались, но веревка поддавалась. Катя продолжала качать права. Да, раньше я думала, что она умнее.
– Юля, ты не можешь говорить этого всерьез! Я не смогу встретиться с ним! Это слишком ужасно!
Нашла время устраивать консилиум, эгоистка! Неужели она не видит, что я едва на ногах стою? Нет. Не видит. Сейчас она замечает только себя. Может быть, поэтому мы и не по-настоящему близкие подруги? Но я не стала развивать тему.
– Попробуй размять руки и ноги. Поговорим потом.
Я вышла в коридор и опустилась на четвереньки. Не упала. Не рухнула. Хотя и очень хотелось. А именно опустилась и принялась оглядывать пол по сторонам. Ну давай, девочка, держись! На четвереньках мне стало гораздо лучше. Может, так и остаться? И давай попробуем найти ключ. В конце концов все получится.
Все и получилось. Только не сразу. Катька продолжала завывать в комнате, как будто ее утвердили на роль пылесоса, а я оглядывала пол. Ключ нашелся там, где не ждали, – за вешалкой с дачными шмотками – всякими старыми джинсами и майками, в которых можно хоть по канализации лазить – хуже уже не будет. Я кое-как открыла дверь – и вышла наружу. Посмотрела на следы. Действительно, следы были. Но были они как-то странно. На дорожке шли наши следы. Рядом с домом я нашла следы мужских ботинок размера так сорок пять – сорок шесть – то есть Андре точно был. Но был только перед дверью. Словно по воздуху прилетел.
Я на всякий случай обследовала всю территорию участка. Но нет. Больше нигде по участку не было ни следов от мужских ботинок, ни веника, чтобы их заметать, ни следов от машины.
И как этот клыкозавр сюда добрался? Прилетел? Вариант с обычными маньяками у меня отпал. Летающих убивцев у нас пока не появилось. В смысле – летающих самостоятельно, без дополнительных приспособлений. Вертолет я пока не видела, дельтаплан тоже. Фиг бы я такое пропустила. Да и до них надо как-то добраться. А если нет следов на снегу, то что? Пра-авильно… Значитца, этот человек (вампир?) действительно обладает сверхъестественными способностями. Левитация точно, а судя по тому, что со мной творилось этой ночью, – еще и гипноз в активе? Похоже на то. Я отлично помнила, как растеклась здесь соплями по коридору. Не хуже, чем фанатки на концерте какого-нибудь Децла. Гипноз на расстоянии, одним голосом, даже не глядя в глаза. Он ведь и потом пытался что-то применить, когда я тут Джерома вспоминала. Чудом не вышло. Но чудеса два раза не повторяются. Поэтому – абзац. Нет никаких гарантий, что при следующей личной встрече многонеуважаемый г-н Андре (а чего это у нас в средней полосе России французы завелись? Мало им при Наполеоне напинали?) не размажет меня по полу. В виртуальном смысле. Хотя может и в материальном. Если правда то, что я читала про Дракулу, вампир может спокойно оторвать мне голову и повесить сушиться за уши на телевышке. Нас с подругой спасла только основательность моего деда. Как строил он крепость, так и вышло. Стены в три кирпича, окна в две рамы, не считая чугунных кованых решеток, дверь… Про дверь я уже говорила. Трубы – и те зарешечены. Сразу бы и боевой слон к нам не вломился, а у нас было бы время вызвать сюда всех – от милиции до желтой прессы. Так что теперь господин Андре решил, что больше за рыбкой не пойдет. Пусть рыбка сама к нему чешет. Ох-ох-ох, что ж он маленьким не сдох?
И что теперь делать мне?
Самой его угробить, что ли?
Или попытаться договориться?
Вот только что я могу ему предложить? Конспект о размножении кольчатых червей? Метаболизм простейших? Подробное исследование физиологии вампиров?
Ага, серебряным скальпелем с осиновыми зажимами.
Разговор о вампирах мы возобновили только за завтраком. Я вывалила на тарелку еще одну банку шпрот и нарезала хлеб. Насыпала себе три ложки кофе и залила крутым кипятком. Сегодня я согласилась бы даже на сигарету. А вечером выпью немного водки. Совсем чуть-чуть. Чтобы управлять собой, но не так бояться. Я ведь и правда боюсь. Но страх надо преодолевать. И я справлюсь! Я всегда справляюсь!
– Что мы будем делать? – наконец спросила Катя.
Она так же жевала хлеб с чаем. Наверное, поняла, что раздражать меня сейчас не стоит. Я молча прожевала и хмуро поглядела на нее.
– То самое. Сперва – по библиотекам, потом по церквям, потом ко мне домой, потом к тебе домой, а потом – в клуб. Поможешь мне одеться получше? Хотя за этим не к тебе обращаться.
– Почему? – невольно удивилась подруга. Ну да. Из нас двоих я вечно одевалась как лахудра, а Катька выглядела картинкой из журнала мод. Мы забавно смотрелись рядом. Я в растянутом свитере и старых джинсах и Катька в какой-нибудь мини-юбке и блузке.
– Потому что мне надо одеться так, чтобы ничто не стесняло движений. А ты мне навяжешь что-нибудь очаровательное, но жутко неудобное. Типа платья в обтяжку.
– Юлька!
– Катя.
Подруга умолкла, но ненадолго.
– Юль, а что будет в клубе?
Я на несколько секунд заколебалась, но потом ответила честно.
– Мы будем пытаться выжить. Хотя я не знаю, удастся нам это или нет.
Катя посмотрела мне в глаза. Не знаю уж, что она там увидела, но примолкла и отступила. И правильно. Я попытаюсь сделать все возможное. Но не надо – во имя всех святых и грешных! – не надо усложнять мне мою задачу!
И, бога ради, не надо меня считать этакой помесью ниндзя с терминатором. Хотите честно? Да я бы рванула сейчас из города быстрее таракана от тапки. Только кто ж мне это даст? И если даст…
Предположим!
Вариант намба ванн!
Я сейчас мчусь в кассу и беру билет куда подальше отсюда. Из этого «куда подальше» звоню матери и деду и рассказываю, что со мной случилось. И заодно – звоню в психушку. Почему? А потому.
Кто бы мне поверил про вампиров в двадцать первом веке?!
Сама Катьке не верила, пока лично не встретилась.
А может, он все-таки не вампир? Ну, там мутация, люди «Хэ», спайдермены и все такое?
А мне от этого легче?
Если Катька не врет, он был тогда в клубе не один, а с компанией в четыре человека. То есть коллеги и приятели у него всяко есть. А если они были такие же бледные, как и Андрюсик, то не исключено, что страдают тем же самым. Серьезно страдают. И могут помочь товарищу по несчастью.
В общем, я имею дело не с единичной мутацией, а с большой и жирной проблемой. И вампир он или нет – даже не так важно. От огнемета, в конце концов, еще никто не уходил.
А где бы мне разжиться огнеметом?
Не смешно.
Вариант намба ту!
Я делаю то же самое, что и в первом варианте, но предки даже не запихивают меня подтянуть винтики, а верят на слово.
А ДАЛЬШЕ-ТО ЧТО?
Предки наймут мне охрану? Дед, конечно, может это сделать, вот только поможет ли?
Читала я как-то книгу о покушениях. И там один умный товарищ сказал, что по статистике – если кого хотят убить, то точно прибьют. Хоть ты его со всех сторон терминаторами облепи. Почему так? Да по теории вероятности. Просто врагам надо в тебя попасть ОДИН раз, а тебе надо выжить КАЖДЫЙ раз. И кому тут проще допустить ошибку? Ой, явно не киллерам.
Вариант намба фри.
Вот уж действительно… намба…
Даже если дед и мать мне поверят… Если, если, если…
Мы можем переехать в другой город и другую страну. Денег хватит. Только вот мои родные на это не согласятся. Особенно мать. Здесь она родилась и выросла, здесь у нее могилы родных и близких, в этот город может вернуться мой братик (паразит ты пластилиновый!). Да и что нам там делать – в загранице? С ума сходить?
И еще одно соображение. Я ведь даже не представляю, с кем связалась. Я ни-че-го не знаю о силе Андре. (Как-то оно не так звучит. Андрей, Андрюша, Дрюша, Дюша… О! Дюшка! Так его и буду именовать про себя, а то уже французить надоело.)
Я ничего не знаю. Один он – или у него своя организация (фирма, банда, мафия, дружина…), насколько он влиятелен (в переводе – есть ли у него мохнатая лапа), какими ресурсами располагает (может ли дотянуться до нас в другом городе)…
Я просто НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ. Поэтому не могу впутывать родных в эту проблему. Мать и дед – единственное, что у меня есть. Единственные мои близкие люди. Поэтому вопрос ставится так. Имею ли я право их подставлять за свою глупость (я ж не знала, что подруга мне такого хряка подложит)?
Ответ однозначный. Нет у меня такого права. Сама кашу заварила, сама и ядом приправлять буду.
И какие у меня есть варианты?
Первый – простой, как мычание. Мы никуда не едем. С наступлением ночи баррикадируемся на даче – и ждем у моря погоды. Вот только не поможет. Почему? Да потому что Дюшка не дурней меня. Я бы спокойно выкурила любого из этой дачки. Если бы имела время, желание и ресурсы. А у него, похоже, все это есть. Парочку дымовых шашек в трубу – сами вылезем. А то еще есть усыпляющий газ. Или слабительный… Короче, если надо будет – он нас запросто вытащит. Это вчера он ничего не знал, а сегодня наверняка навел справки.
Можно, конечно, спрятаться где-нибудь еще. Но долго-то так не пробегаешь. Особенно если Катька будет ему все рассказывать в красках. Ночь, две, три… а потом за нами на танке приедут. Им же и переедут. Нет, бегать – это не выход. И вообще, не показывай врагу спину – там ни когтей, ни зубов, ни даже хвоста не выросло. Такое вот уязвимое место. И отбиваться нечем. Кстати, а чем там можно отбиться от вампира? Ну, это я узнаю в библиотеке.
И второй вариант. Ввязаться в драку. Попробовать договориться, а потом уж драться. Сразу нас точно не убьют. Может, и навешаем лапшу? А если нет…
Спаси меня высшая сила, если она есть, от смерти длительной и мучительной. А моих родных – от расплаты по моим счетам.
Я дожевала последнюю шпротину, вытерла куском хлеба масло из банки – пусть неэстетично, зато вкусно. А эстетов – Дюшке на раздачу, чтоб ему тоже икалось и чесалось. Катька посмотрела на меня взглядом утопающего. Я на нее – взглядом доброго инквизитора.
– Ты готова?
– Юль, а может… – начала подруга, но я ее перебила.
– Катя, выбора у нас нет. У меня точно. Поэтому я сегодня иду в клуб. А ты можешь решить сама, хочешь ты умереть сразу или сперва помучаешься.
– А разве нас при любом раскладе не грохнут? – жалобно спросила Катька.
– Пятьдесят на пятьдесят, – пожала я плечами. – Может, твоему клыкастику экзотики не хватает.
– И его на нас потянуло?
Это уже звучало бодрее. Тем лучше. Неохота идти на дело с депрессивным партнером. Водки ей, что ли, купить? Литра три, меньше не поможет. Надо бы сказать подруге что-то доброе, хорошее, жизнеутверждающее… Надо бы. Только вот язык не поворачивается. И достаточно удачную ложь я не придумаю. А врать неудачно – фи. Да и подруга тоже не дура. Отлично может сложить два и три. Ох, Катька-Катька, куда ж мы вляпались…
– Остается надеяться на лучшее, – сухо сказала я и пошла в коридор. Одеваться, обуваться, закрывать и замораживать дом… Дел было много.
Катька какое-то время сидела на кухне, а потом что-то решила для себя и тоже вышла ко мне.
– Юля, ты хоть в осях знаешь, что будешь делать?
– Нет, – честно ответила я. – Но наше преимущество в том, что Дюшка этого тоже не знает. И если мы сами, первые, не придем сегодня – потеряем инициативу, а это наказуемо.
Подруга глубоко и печально вздохнула и тоже начала собираться.
* * *
В библиотеке мы оказались только около десяти часов утра. И провели все время до четырнадцати часов, сидя в углу и листая различные книги о вампирах. С каждым часом я мрачнела все больше и больше. Если свести все воедино, получалось очень грустно. Кажется, мы попали. По самое дальше некуда и во что-то ну очень неаппетитное. В итоге список выглядел так:
Вампиры в плане борьбы:
Их недостатки:
– Считаются несуществующими (лучше б они и дальше считались, я бы точно не возражала).
– Питаются кровью людей, причем жертва может как превратиться в вампира, так и не превратиться. Происходит это после ее смерти. Согласие самой жертвы не требуется (судя по Катькиному рассказу, им не то что согласие, им даже приглашение не требуется. Увы мне, увы…).
– Не отбрасывают тени (жаль, я ночью не обратила внимания).
– Не отражаются в зеркале.
– Очень сильны и быстры (судя по тому, как двигался Дюшка, очень даже может быть. Хотя и не так важно. Сами представьте: с одной стороны девятнадцатилетняя студентка, которая даже пинка никому дать не сможет – промахнется, а с другой – здоровый молодой мужик, даже не обязательно вампир. Все равно счеты будут не в мою пользу).
– Очень живучи, даже слишком, попробуй убей. (Очень, ОЧЕНЬ жаль.)
– Способны управлять погодой (???).
– Способны перекидываться в животных (?????).
– Отлично видят в темноте (Точно. Хоть луна и светила, но Дюшка явно видел все, что происходит).
– Владеют левитацией (Наверное… Другого вывода у меня нет).
– Способны карабкаться по стенке, как спайдермен (???????).
– Владеют гипнозом (О горе нам, о горе…).
– При необходимости могут расплыться туманом, пролезть куда не пускали и собраться опять (непонятно только, чего ж Дюшка не пролез? Не приглашали? Кто знает…).
– Что ещё???
Их достоинства:
– Должны спать днем и в гробах. (Только где те гробы? На кладбище, что ли, съездить, спросить, у вас тут вампиры не окопались? А что, хорошая идея, вряд ли Дюшка полезет за нами в психушку, в одну комнату к Наполеону, Ельцину и Ленину.)
– Не могут жить без крови. (Похоже на то. А иначе – на кой бы им кусаться? Просто потому что зубы есть?)
– Не любят чеснок (???).
– Не любят распятие, святую воду и осиновый кол (?????).
– Их можно убить серебром, как всю остальную нечисть (???????).
– Что ещё???????????
На мой взгляд, этого было слишком мало для успешной партизанской борьбы! Перспективы были такие, что проще сразу удавиться. Я собираюсь потягаться с неизвестным науке и партии существом, которое всяко быстрее, сильнее и круче меня? Одна надежда – что он (оно?) глупее. Но и та – хлипкая. С другой стороны – одно рисовое зерно склоняет чашу весов. Один человек может стать залогом победы или поражения. Узнаете? Ага, Му Лань. Хотя ей было проще. Подумаешь там, мужиком немного попритворяться. Это б и с меня не отвалилось, все равно я из джинсов вылезаю только на большие праздники, чтобы тут же влезть в парадные джинсы со стразами. А я… Ни команды, ни оружия, ни просто засадного отряда, который, если что, прикроет спину или зверски отомстит… Просто – ничего. В активе – одна Катька, а та трусиха почище меня. Андре ее так запугал, по морде видно, что у нее от одного его имени чуть медвежья болезнь не случается.
Но выбора-то особо не было. Либо так, либо сложи лапки и не фыркай. Это мой случай? Это не мой случай! Я не какой-нибудь христианин, который на кресте молится за своих мучителей! Я буду бороться до конца! И даже при смерти перегрызу кому-нибудь глотку! Меня не учили сдаваться! Меня учили жить и драться за свое до конца, отступить и даже затаиться, но никогда не складывать оружия! Хотя что толку говорить о моих принципах? Так или иначе, я уже ввязалась в эту игру и пойду до конца. А для начала – заглянем в церковь, в хозяйственный магазин, в аптеку и в косметику.
В восемь вечера мы начали собираться. И к девяти выглядели так:
Я – черные джинсы, свободный темно-лиловый свитер, ботинки на самых низких каблуках, которые только нашлись. Всего-то пять сантиметров. Бегать можно. Из украшений – браслеты с крестами на обоих запястьях, крест на шее и крест на щиколотке. Джинсы у меня клеш, так что вытащить его я смогу. В ботинке под стелькой спрятана бритва. Не знаю, пригодится ли она, но лучше что-то, чем вообще ничего. В шов джинсов я зашила проволоку. Тонкую, но достаточно прочную и гибкую. Кто знает, что получится из нашего похода. Добавила серебряных колец на руки и на пальцы ног. Может, хоть ногой кому по фейсу съезжу? В одном кармане флакон для духов, только со святой водой. Я отлила половину духов в другой флакон, а в этот налила святой воды и тщательно опрыскала и себя и подругу. Особенно шею. Потом опять долила святой водой доверху и сунула в карман. Катьку я в это даже не посвящала. Просто сказала, чтобы она выбрала в косметическом салоне самый противный запах. Эх, жаль у нас здесь скунсы не водятся. В другой карман я положила спрей от астмы. Небольшой такой флакончик, с ладошку. А в него налила симпатичное такое вещество, продающееся в хозяйственных магазинах для борьбы с вредителями. Название не указываю в мирных целях. Но если этой растворенной дрянью в глаза брызнуть, потом никакой окулист не откачает. А в рот – ожог слизистой и отравление будут обеспечены. И вот только не надо мне тут ужасаться. Почему у нас это так спокойно продают, если этим средством можно убить человека?! Да потому что! У вас вообще неправильный подход к проблемам! Если хочешь снизить преступность – сделай так, чтобы все знали – за преступление последует наказание. А то спер сникерс с лотка – вор, сиди в тюрьме. Разворовал страну – молодец, иди в политики. Сталина на них нет, как говорит дед, глядя иногда в телевизор. Кстати, как целый день боевики со стрельбой показывать – так это ничего, а потом ужасаться – ах, какая у нас молодежь агрессивная пошла! Так воспитывать надо, ёлки! У меня вот после просмотра «Дома-2» было только одно желание – перестрелять их там всех к чертовой матери. Я понимаю, люди деньги зарабатывают, но это ж полный отстой! Тут и у ангела агрессивность попрет.
Кстати говоря, чем отменять смертную казнь, лучше б вернули в законы физическое наказание. Допустим, плюнул ты на улице, верблюд этакий, – тут же подходит наряд милиции, вытряхивает тебя из костюма и вытирает этот плевок твоим пиджаком. Плеваться расхотелось? То-то же!
Выругался матом при свидетелях? Отловить и выпороть на центральной площади. Пять ударов за матерщину, десять – за приставание к посторонним с просьбой «Дай на выпивку», пятнадцать – за пьянство… Ну это надо считать…
Но если кто думает не головой, а противоположным концом – очень доходчиво получится. Так сказать – обращение от правительства к думающему месту.
А если нахулиганил или что-нибудь спер – экскурсию на пятнадцать суток на зону к уголовникам, с показом всех прелестей жизни за решеткой. А то развели тут блатной романтики…
Ах, он ее любил, ах, он ее прибил…
Девчонки, а вам-то хочется оказаться на месте этой «ее прибитой»?
Нет? Ну я так и думала почему-то. Мне вот тоже чего-то жить охота…
Но это я тут мысленно отвлеклась, а руки действовали. И почти самостоятельно набивали плечики свитера мелкими металлическими детальками, обнаруженными в хозяйственном магазине. Если что – оторвать, зажать в руке и врезать… если попадешь. Но это ж не повод не вооружаться. Я вообще сперва хотела набить их песком, но потом передумала. С моим природным везением этот песок посыплется из меня в самый интересный момент, а вампир сдохнет со смеху. Нет уж, я не хочу, чтобы обо мне осталась «такая» память…
Ну вроде все. Приготовления закончены. Эх, мне бы спецназовские ботинки. Говорят, туда металлические вставки вшивают – в нос и в каблук. Как дашь пинка, так размножаться противник сможет только в следующей жизни. Пусть тяжеловато и неизящно, я бы потерпела. Но чего нет – того нет.
Катька оделась почти так же. Различия были в цветах и обуви – у нее нашлись сапожки без каблука. Все остальное – так же, только цвета другие. Голубой и синий. Крестики в ассортименте. Я посоветовала один крест даже в трусы запихнуть. Если до трусов не дойдет – хорошо, а если дойдет – авось противника обожжем. Я-то, кстати, запихнула. Катька подумала – и последовала моему примеру. Но проволоки ей не досталось. И лезвия тоже. И говорить про них я ничего не стала. Это я могу пустить в ход то и другое. А Катька – нет. Ей Дюшка скажет «лежать и бежать» – она и это выполнит. О сопротивлении тут речь не пойдет. Потом я подумала – и взяла с собой нож-выкидушку. Очень удобный. Нажал на кнопочку – выскочило лезвие. Вот только удастся ли мне пустить его в ход? И поможет ли оно мне? Это же не серебро. Это всего лишь сталь. Кстати – холодное оружие. А что у нас там светит за его ношение? А черт его знает! Какая мне разница? В живых бы остаться!
Пора вызывать такси.
В клуб мы вошли к одиннадцати вечера. Я лишний раз полюбовалась на волков. Катька вся дрожала, и мне пришлось ее чем-то отвлекать.
– Кать, а где надпись?
– Какая?
– Ну та, «Войди и насладись», ты говорила…
– А-а… Вон, над дверью.
Я пригляделась. Буквы готического шрифта образовывали арку. Эстетично, ничего не скажешь. Кто ж это писал? Или на компе состряпали? Тоже вариант.
– Ладно, пошли.
– Юля, а может, не надо… может, мы как-нибудь…
Я решительно вцепилась в рукав подруги. Сбежит еще – лови потом дурочку. И ведь не объяснишь, что убегать от опасности – самый плохой вариант. Она никуда не денется, а догонит и еще под копчик отоварит. Запросто. А вот если пойти ей навстречу – есть реальный шанс выкрутиться. Если уж я теорию вероятности сдала, зная, что вероятность конца света – пятьдесят процентов…
Анекдот. У мужчины спрашивают – какова вероятность конца света? Тот делает умное лицо и начинает подсчитывать. Вот, если у нас есть ядерное оружие, если в Америке есть ядерное оружие, если в Китае есть ядерное оружие. Если мы сцепимся с Америкой или с Китаем, если кто-то фуганет ракетами, если ракеты окажутся не китайского, а хотя бы японского производства… В общем, учтя дней за двадцать все факторы, мужчина получает пятьдесят процентов.
У женщины спрашивают – какова вероятность конца света? И та, ни минуты не думая, отвечает – 50 %. Ученые удивляются – откуда вы все так точно знаете? Женщина удивляется не меньше их и объясняет для самых гениальных: либо будет, с вероятностью ровно половина – 50 %, либо не будет – 50 %.
М-да. На входе в клуб стояла такая помесь Годзиллы с гориллой, что я поняла – динозавры не вымерли. Во всяком случае, не сразу. Они успели пережениться на обезьянах, а это – их дальний потомок. Этакая гора мышц размером с двух терминаторов и взглядом бабуина, страдающего зубной болью. Лоб низкий, глаза сразу и не разглядишь, потому как глубоко закопаны, челюсть такая, что хоть проволоку перекусывай. Идеальный вышибала. Такому и вышибать не надо, только кулак сжать и показать. Така-ая дыня… Интересно, кто его рожал и от кого? Посмотреть бы на его семейку…
– Привет, – радостно сказала я.
– Приглашения, – прогудел человекоподобный.
Я воззрилась на подругу.
– Кать, а сюда что – только по приглашениям?
– В пятницу, субботу и воскресенье – нет, но сегодня – вторник.
Проблемка. Хотя…
– Любезнейший, – завела я самым сахарным тоном, а вам знаком такой типчик? Высокий, блондинчик, голубоглазый, зовут Дюшка… э-э-э-э… то есть господин Андре, хамло редкостное… Он нас оченно приглашал. Но если вы его не знаете, то мы пошли…
– Нет!
Я с интересом изучала привратника. Точно у него в роду были хамелеоны. Или хамлооны. Вон как цвет меняет. С бурого на зеленый.
– Что – нет? Вам это незнакомо?
– Мне знаком господин Андре. Проходите.
– Скажите, а давно он вам знаком? – уточнила я. – И почему вдруг Андре? Знаете ли, в сочетании с голубыми цветами в одежде это наводит на размышления… Скажите, а он точно не того? Не страстный, – это слово я выделила голосом, – поклонник Бори Моисеева?
Охранник опять побурел. Но сдержался.
– Проходите, пожалуйста, – еще более вежливо пригласил он.
Я вздохнула – и зашла. Катька нервничала и цеплялась за мою руку. Я тоже нервничала, как перед вступительными экзаменами. Но я ж даже на вступительных этого не показывала, а тут-то… Ха!
– Где здесь можно оставить вещи?
– Вот там раздевалка, – показала Катька.
Вежливая тетка забрала шубы и вручила нам два изящных стеклянных жетона с номерами.
– Прошу вас, – пропела она.
– Скажите, а где здесь туалет, – спросила я. И моя врожденная вредность тут не при чем. Просто перед уходом из дома я сделала пару глотков святой воды. Вот она и прошла сквозь организм.
– Там, – указала гардеробщица. – С розовой дверью – дамский.
Я кивнула и затопала в указанном направлении.
Туалет поражал. Наш ректор за такой туалет весь деканат бы продал. Все было нежно-розовым и золотым. Розовая плитка, розовые двери, розовые раковины и сушилки для рук, полотенца и унитазы, мыло и туалетная бумага, причем все в тон. Золотыми были металлические части. Чистота – стерильная. Хоть с пола ешь. Но как мне хотелось здесь на стене написать «Андре – масдай, Линукс – форева», причем вульгарно-зеленой краской, – словами не передать.
Катька все это время стояла в углу с выражением Джульетты на лице. В той части, где она зарезалась добровольно. Я подошла и покачала пальцем у нее перед носом.
– Ты готова?
– А? Что?
– Тогда пошли в зал. Веди давай. Сама знаешь, я в этой психушке не ориентируюсь. НУ!
Катька кивнула и, выйдя из туалета, свернула направо. За первым же поворотом открылся большой зал со столиками и танцполом в центре. Гибрид диско и ресторана. Я огляделась – и решительно потянула подругу к столику в углу. Во-первых, незаметно, во-вторых, можно сесть спиной к стене, в-третьих, от входа недалеко, удерем, если что… Если сможем.
– Меню, карта вин, сладкое, – пропела, появляясь рядом с нами, официантка. Катька встрепенулась и потянулась за красивыми кожаными папками.
Я пнула ее ногой под столом.
– Березовый сок и неочищенные поджаренные фисташки, – заказала я тоном гламурной барышни, которая за ночь посещает по пять таких третьесортных забегаловок.
Официантка замялась.
– В чем дело?! – высокомерно-истерично вопросила я.
– Простите, но у нас нет березового сока.
– Как – нет березового сока?! – возмутилась я. – А что у вас тогда есть?
– Меню перед вами, – напомнила официантка. Я даже и не подумала его открыть.
– Катрин, у них даже березового сока нет, – простонала я. – Девушка, это просто возмутительно! Пошлите за ним немедленно!
Отдаю должное героизму официантки. Она не треснула меня тяжеленькой папкой с меню. И даже не объяснила, что березового сока зимой не бывает. И даже не прошлась по моей родословной, заметив, что не все то дерево, что береза, но все то дуб, что клиент. Вместо этого она тоном вышколенного робота повторила:
– Разрешите предложить вам какой-нибудь другой сок, апельсиновый например…
– Он у вас наверняка из банок и пакетов, – уперлась я. – Или, что еще страшнее, из марокканских апельсинов! – Чем это страшнее, я бы и под расстрелом не придумала. – Несите сюда минеральную воду! Ессентуки номер семнадцать, из горячей скважины и обязательно без газа! Учтите, у меня от газированной воды метеоризм, так что если принесете что-нибудь с пузырями, я вам тут моментально атмосферу испорчу! Да так, что с общественным туалетом перепутают! Я долго тут повторять буду?!
Девушку как ветром сдуло. Катька смотрела на меня со священным ужасом.
– Юлька, ты чего, сдурела?!
– Молчи, несчастная, – прошипела я в ответ. – И не мешай мне спасать наш филей!
Официантка принесла две бутылки с минералкой – действительно ессентуки номер 17 и два высоких стакана. Ловко открыла бутылочки прямо при нас и вылила содержимое. Поставила вазочку с фисташками. Я взяла стакан, поболтала на свет и скривилась.
– Дрянь. Наверняка из пятнадцатой скважины нацедили. Но ладно уж, раз меня сюда пригласили, придется терпеть… Свободны, девушка!
Официантку опять как ветром сдуло. Видимо, побоялась, что я сейчас буду заказывать на закуску каких-нибудь маринованных тараканов. Мне того и надо было.
Содержимое стакана тут же отправилось под стол. Катька уже даже вопросов не задавала. А в стакан я набулькала святой водички из фляжки. Потом повторила то же с Катькиной посудой.
– И не вздумай здесь ни пить, ни есть. Увижу – сама урою. Еще ЛСД подмешают – тащи тебя потом, как радистка Кэт…
– Хорошо, – покладисто кивнула Катька. – Если ты этого опасаешься…
Не то чтобы я всерьез опасалась наркотиков, но чем черт не шутит… Я бы на месте Андре просто траванула нас ЛСД или нозепамом – и употребила тепленькими.
Поэтому я просто сидела, болтала святую водичку в бокале, время от времени поднося его к губам – типа пью, и разглядывала зал. И потихоньку теряла всякое чувство времени и реальности. Не из глупости или беспечности. Просто я слишком ошалела. От чего? Вы не представляете, КАК там было! Если и существовало преддверие Дантова ада – то это было оно! Большой зал подсвечивался не полностью и терялся углами во мраке, создавая впечатление простора. Сцена – танцпол – была ярко освещена, а по стенам виднелась роспись. Но ничего похожего на современное граффити. Никакого модерна и кубизма. Никакого авангарда. Это были люди. Перед нами проходила история человечества. Вот двое неандертальцев гвоздят друг друга дубинами по голове. Из ран течет кровь, невероятно алая на фоне зеленой травы. Эти двое юношей рядом с двумя жертвенниками – определенно Каин и Авель. Авель лежит мертвым, и из-под его головы течет лужа крови. Вот арена римского цирка – и на ней сошлись двое гладиаторов. Один из них с коротким мечом, второй – с сетью. Проходят мимо рыцари в тяжелых доспехах, лучники, викинги, мушкетеры и гвардейцы, горят на кострах еретики, а рядом жирный монах самодовольно поглаживает огромное брюхо. На его лице удовольствие. На лице толпы, которая смотрит на костер, – жажда смерти. Вот казаки и турки, испанцы и англичане, индейцы – и колонисты, фараон – и рабы на строительстве пирамид. И только пространство потолка над сценой оставалось нежно-голубым. Как небо. И на небесном фоне сошлись в бешеной схватке два волка – черный и белый. Даже со своего места в углу я видела тяжелое, жаркое бешенство в глазах зверей. Они хотели убить – и тянулись к глоткам друг друга в вечной схватке. Я с интересом разглядывала все вокруг.
– Катя, почему ты не рассказала мне, как здесь красиво?!
Подруга передернула плечами.
– Юль, как ты можешь думать о каких-то дурацких фресках? В такой момент?
– О фресках?
Я присмотрелась повнимательнее. Рядом с нами как раз были фараон и евреи на строительстве пирамид. Потом протянула руку и дотронулась до стены. Точно. Это были именно фрески! А потом для сохранности их покрыли чем-то вроде лака. Как красиво! И какой гениальный художник!
– Хотелось бы мне знать, кто это сделал!
– Юля!
Катя смотрела на меня с упреком. А мне было наплевать! Даже в такой момент, когда наша жизнь, казалось, висит на волоске, я не могла не любоваться прекрасными творениями рук человеческих.
Время шло так медленно, словно ему оторвали ноги и держали за хвост. Катька вся изнервничалась. Я рассматривала картины и в очередной, две тысячи восьмой раз, удивлялась их не то что красоте, но жизненности! Они не были красивы, большинство их героев были откровенно уродливы, а остальные обладали характерными для своих народов и времен лицами, но какие же они были живые! Каждая поза, каждый жест были выверены до последней секунды. И мне казалось, что сейчас они сойдут с картин и продолжат движение.
Когда прогремел колокол, Катька подскочила и взвизгнула. Я, честно говоря, почти его не заметила. Непростительная слабость! За то время, пока я балдела, глядя на рисунки, нас могли шесть раз покусать. Если не шестьдесят шесть. Да и в реальность я вернулась из-за Катьки. И посмотрела на нее с укоризной. Ну да, я тоже нервничаю, я тоже вся на иголках, но вряд ли кто от меня дождется признания в моих страхах! Сцена быстро очистилась от обжимавшихся парочек, и громкий голос произнес:
– А теперь, дамы и господа…
Дальше я уже не слушала, потому что за наш столик уселся третий человек. То есть вампир. Такой же очаровательный, как и вчера ночью. Светлые волосы свободно рассыпаются по плечам, обтянутым блестящей голубой тканью пиджака. Чем-то похоже на змеиную кожу. Блестящая и чешуйчатая. И рубашка более светлого оттенка. От этого глаза вампира казались гораздо ярче. На этот раз клыки не выпирали из-под губ. Он был похож на обыкновенного человека. Но что-то такое было вокруг него… Я не знаю, как это определить, но за человека я бы его никогда не приняла. Интересно, а других вампиров я отличить смогу? Ладно, это потом. Если я хотя бы немного знаю Андре, мне еще представится чертова прорва случаев поговорить с другими клыкастиками.
– Здравствуйте, Юля, Катя.
– Не могу пожелать вам того же, – мгновенно ляпнула я. – Здоровье вроде как для живых. Или вам оно тоже нужно? – И тут же выругала себя. Блин! Надо было в детстве сходить к врачу и попросить укоротить мне язык метра на три. Оставшихся шести было более чем достаточно.
– Я вижу, вы все так же нахальны, – заметил господин Андре.
– Да что вы, вот увиделись бы мы на вступительных, – пропела я.
Ну да, тогда я вообще с цепи сорвалась. Ох, что я тогда несла…
– Юля, посмотрите на меня, – приказал клыкастик.
Я внутренне расслабилась. И подчинилась. Странным образом исчезли все звуки из зала. Я слышала только вампира. И тонула в его глазах. Таких голубых-голубых. Как персидская бирюза. Ну что такого, если я буду ему повиноваться? Все равно нас правительство… хм, использует. Будет просто еще один хозяин…
– Что?! – дурниной взревело в голове. – Какой ХОЗЯИН?! Ты кто тут вообще?! Леоверенская – или тварь бродячая?! Да твой дед до Берлина дошел, твой прадед японцев на Сахалине в салат крошил, а ты?! А ну собраться – подтянуться – встать – послать!
И в следующий миг меня отпустило. Без всякой боли. Без иголок, как прошлой ночью. Безо всего. Просто я вдруг поняла, что могу быть свободна вне зависимости от желания нашего клыкастого гипнотизера. И посмотрела на Катю. Подруга была готова. Расширенные голубые глаза смотрели на вампира. И в них не было ни единой искорки мысли.
– Что, просто так, без гипноза, никто уже и не дает?! – звонко, на весь зал спросила я.
Дюшка так отвесил челюсть, что стали видны кончики клыков. И я этим тут же воспользовалась.
– Так, резцы на месте, нижние клыки увеличены, но не сильно, а вот прикус неправильный. А коренные зубы странной формы. Больной, вы в курсе, что у вас косые коренные зубы? Эй, ты, не закрывай пасть, я еще верхнюю челюсть не осмотрела!
Андре так резко захлопнул рот, что чуть сам себя не покусал, и воззрился на меня.
– Ты можешь не подчиняться моей воле?
– Могу. Я все могу, просто пока не хочу. А Катьку отпусти.
– Странно. Очень странно. – Дюшка даже и не подумал послушаться, а я решила пока не повторять. Хоть какую-нибудь бы мне инфу про этого вампира!
– А что – это первый случай?
– За всю мою жизнь, – рассеянно подтвердил вампир.
– Да ну! И сколько же вам лет?
Дюшка уже опомнился и расплылся в паскудной такой улыбочке.
– Столько, на сколько я себя чувствую.
– И на сколько же лет себя чувствует ходячий труп, – не отставала я.
– А вы бы сказали…
– Семьсот! – выпалила я. – Плюс-минус сорок лет!
С чего я так сказала – черт меня знает. Просто от фонаря. Как всегда. Иногда я ляпала такое, что самой было стыдно, но это оказывалось чистой правдой. Кажется, вампир тоже был удивлен.
– Семьсот тридцать два года, – сознался он.
– Почти, – обрадовалась я неизвестно чему. – Скажите, а Ивана Грозного вы не знали? А Петра Первого? Людовика Четырнадцатого?
Улыбка стала еще шире. Клыки сверкнули в полумраке.
– Вас так интересуют исторические личности?
– Я люблю интересные истории.
– А НАША история вас не интересует? Или вы живете прошлыми днями?
– За неимением лучшего, – передернула я плечами.
– Уверяю вас, скоро вам будет чем заняться и без истории.
– Это что – наезд? – окрысилась я.
– Даже если и так! И что ты мне сделаешь?
Дюшка развалился на стуле, нагло и по-хамски глядя мне в лицо. А я вдруг поняла, что миром договориться не удастся. А раз так…
Эх, сгорел сарай, гори и хата! Не уважаете? Так я вас напугаю до заикания – и научу уважать молодежь! Вы у меня навек заречетесь цапаться с Леоверенскими!
Я подняла бокал с водой и принялась разглядывать его на свет.
– А что вы вообще хотите от нас получить? Почему именно Катька? Мало ли других? Сами предложат – сами дадут, еще и отбиваться замучаетесь… Почему вдруг Катька? Хотите выпить кровь или сделать ее вампиром?
– Вампиршей. И очень красивой. У меня, знаете ли, слабость к блондинкам. А ваша подруга очень хороша собой. И очень глупа. Идеальный вариант.
– Почему?
– Она красива и приятна, но она никогда не будет бунтовать.
Я кивнула. Да, на это у Катьки ума не хватит.
– Ее согласия вы не спрашивали.
– Зачем?
– Действительно, зачем бы? Укусить – и вся недолга. Так вот! Она не желает быть вампиром. И я не желаю ей такой судьбы!
– От вас здесь ничего не зависит.
– Наверное. Но не проще ли купить в аптеке пергидроль и перекрасить своих кукол?
– Разумеется, проще. Но это будет подделка-а-а-а!
Пра-авильно. Стоило Андре чуть-чуть отвлечься – и я тут же швырнула в него весь стакан со святой водой. Ну и попала, как ни странно. Пострадали грудь, лицо и немного рука. Но рука больше от стекла. А вот все остальное…
У меня было такое впечатление, что Дюшка просто течет в тех местах, куда попала святая вода. Как воск с горящей свечки. Я схватила второй стакан – и выплеснула его в лицо Катьке.
– Господи Боже мой, иже еси на небеси, да сбудется слово Твое, да будет воля Твоя, да приидет царствие Твое…
Я не зря заходила в церковь, я ведь там еще и книжку с молитвами купила. Вот только запомнила, наверное, не так. Но Дюшку и так скрючило. А Катька захлопала глазами. Я со всей дури отвесила ей затрещину.
– Очнись, ты, мученица пресвятая! Бежим!
Но сбежать мне не удалось. Рядом со скорчившимся Дюшкой материализовались еще трое. Девчонка и двое парней. Такие же бледные, плавно двигающиеся и клыкастые. Только темноволосые. Ой, твою зоологию… С тремя я одна точно не справлюсь, нашли терминатора! Но пытаться буду.
Не убью, так покалечу!
– Господин, что с вами, господин, – все трое захлопотали над Дюшкой.
Я сунула руку под свитер, достала флягу и отвинтила колпачок.
– Взять их, – прохрипел вампир.
И троица бросилась на нас.
Я неприцельно плеснула святой водой из фляги, но двое увернулись, а один смёл в сторону Катьку и, кажется, треснул ее по голове. Кажется – потому что я просто не разглядывала. Девчонка бросилась ко мне и схватила за левую руку.
Какая ж она была сильная…
Она бы мне кисть напрочь вырвала, но я треснула ее по лбу другой рукой.
А на руке-то браслет с крестами.
Теперь уже заорали мы обе. Причем она просто визжала, а я…
А у меня вырвалось внезапно прочитанное сегодня в какой-то книге:
– Господи, дай покоя неспящим в ночи…
Пусть позабудут голод, золото и мечи…
Дай наконец им смерти, дай им дорогу в рай…
Детям твоим заблудшим дай упокоиться, дай…
Я бы под расстрелом не вспомнила – что и откуда взялось. Кресты на руке полыхнули маленьким солнышком. А вампирша завизжала еще громче – и вдруг осыпалась на пол серым пеплом.
И тут мое везение кончилось. Третий гад просто снес меня в угол и приложил затылком об стену. Сознание помутилось, я поплыла куда-то в голубоватый туман, и последней связной мыслью стало: «Чтобы вы мной все отравились, паразиты!»
* * *
– Юля! Проснись!
К моему лицу поднесли что-то крайне отвратительное. Воняло так, что у меня челюсти сводило. Нашатырь? Или что-то более едкое? Носки они, что ли, с Дюшки сняли, после столетней носки, простите за тавтологию? Дрянь! Я расчихалась – и открыла глаза. И побольше втянула в себя мерзкого аромата. От него меня начинало мутить, но сознание прояснилось. Где я? Что со мной? Все, что произошло, я вспомнила на удивление быстро. Точно! Я была в клубе. И там сильно подралась с вампирами. Как последний отморозок. Хотя дед был бы мной доволен.
Я ведь не терминатор. И не стала бы рисковать своей жизнью. Просто никто бы нас оттуда не отпустил – живыми и невредимыми. Мне оставалось только подороже продать свою жизнь. И еще – вспомнить дедушкины рассказы.
А дед всегда говорил мне, что если драться – то насмерть. Либо ты победишь, либо тебя убьют. Либо… Есть еще и третий вариант. И дед рассказывал мне о каких-то старых народах. Кочевниках, что ли? А у них с чужаками все решалось так. Поединком.
Если чужак был сильнее воина племени, ему не просто оставляли жизнь и свободу, но его уже считали своим. Таким же полноправным кочевником, как и родившихся в степи. Да и у наших предков – славян – были похожие обычаи.
Поэтому дралась я насмерть, но с трезвым расчетом. Если сразу не убьют – может, перевербовать попробуют. А что не смерть – то шанс.
Если бы дед в свое время морально не поиздевался над фашистами (они узнали мно-о-го нового о происхождении арийского народа), его бы просто расстреляли. С пулями не подергаешься и не побегаешь. Но его фашисты решили помучить. И спустили в прорубь. И дед выжил.
И именно этот вариант я просчитывала для себя. Жестоко? Зато я останусь жива. И моих родных, возможно, не тронут. Могут и тронуть, но в любом случае у меня будет больше шансов изменить положение вещей.
Даже если вас скушали – у вас всегда есть два выхода, не считая язвы с прободением.
Мне на голову обрушилось ведро с водой.
– Очнулась?..
Это уже Андре. Какие нехорошие слова! И это в присутствии нежной, хрупкой, чувствительной женщины, девушки… Хам трамвайный, даром что вампир. Что ж, дальше притворяться не имеет смысла. А вот открыть глаза и осмотреться – более чем. Еще одно ведро воды заставило меня тряхнуть головой (гудела она, как целая пасека шершней) и оглядеться вокруг.
Я сидела в большом кресле, в полностью пустой комнате. Ну не совсем пустой. Это у меня еще снотворное не выветрилось. Мозги постепенно приходили в норму, и я воспринимала все больше деталей. Самым значимым предметом обстановки в комнате была кровать. Огромная и роскошная. Этакий сексодром. Темно-синее белье, прорва белых подушечек в форме разных зверей. И ковры на полу и на стенах в голубых и синих тонах. Зеркало на стенном шкафе-купе. Рядом с кроватью – небольшие тумбочки. У шкафа – столик, на котором – ура! ура! ура! – сложено мое добро. Ну и мое насквозь промокшее кресло. А под ним расплывалась большая грязная лужа.
Я осмотрела себя. Руки были крепко примотаны к подлокотникам толстой веревкой. А вот ноги оказались свободны. Это хорошо. И ботинки с меня не сняли. Как приятно, когда тебя недооценивают! А вот браслетов я лишилась. Как и крестика. Как и запасов святой воды. Интересно, а проволоку они нашли? Будем надеяться, что нет. Не хотелось бы.
Из-за кресла вышли двое. Дюшка. И Катя. Подруга шла как марионетка на ниточках. Резкие, дерганые движения, неестественная улыбка, широко, по-кукольному, раскрытые глаза, растрепанные волосы, которые она даже не поправила. Дюшка тоже был потрепан и поглодан. Моими, моими стараниями! Я ощутила искреннюю гордость за себя. Не каждому удается ТАК потрепать здорового мужика, а уж если он еще и вампир…
Дюшка выглядел так, словно я его царской водкой полила. Полморды, плечо и часть груди просто изъедены, как картофелина колорадским жуком. (Вот уж где натуральная американская диверсия из штата Колорадо! А мы все: шпиёны, разведчики, холодная война, экономические санкции! За всю страну не скажу, а только моим соседям по даче от колорадского жука в сто раз больше проблем, чем от всего НАТО вместе взятого.) И смотрит на меня Дюшка как на врага народа. Ну да мне не привыкать! А вот я его сейчас еще удивлю!
– Что, доволен, козел? – Грубо, но зато полностью отвечает моим чувствам. – Справился с сопливой девчонкой и решил повесить себе медаль за боевые заслуги? Чтоб ты сдох! Скотина!
Вампир оскалился как мечта стоматолога, зубы мудрости – и те показал.
– Я пока недоволен. Пока… Но к концу этой ночи у меня будет намного больше причин для радости!
– Что, пластику сделаешь?
Ой, а это я зря. Или нет? Но Дюшке мои слова были хуже салата из редьки, хрена и черного перца.
– Сделаю, – прошипел он. – Знаешь, вампирам не надо долго заживлять раны. Я могу это сделать очень быстро. С помощью человеческой крови. Твоей крови. И крови твоей подруги. Ты уничтожила одну из моих служанок – и займешь ее место.
– Размечтался, – прошипела я. – Если я стану вампиром, то меньше чем на твое место я не соглашусь, понял, сырок плавленый?
Я бы и еще добавила, но зачем? Он и так все понял!
– Увы… – Дюшка ухватил меня за свитер и приподнял вверх. Вместе с креслом. Так, чтобы мы были глаза в глаза. Свитер затрещал, но выдержал. Качество, однако! – Ты у меня, сучка, сто раз о смерти попросишь…
Может, он и хотел что-то еще сказать, но не успел.
Не поднимайте никого за грудки, если у этого кого-то не привязаны ноги. Мне даже сильно замахиваться не потребовалось. Шлепок получился смачный. Аккурат носком ботинка по чему-то мягкому. И я убедилась, что чувствительность у вампиров не пониженная.
Не льщу себе – целься я туда специально – не попала бы и через год. Я целилась в колено и надеялась выбить сустав. А вместо сустава взбила омлет. Гм…
Вампир уронил меня с креслом на пол, и я чуть не взвизгнула от радости – одна из ножек явно треснула. Хотя и завизжала бы – с его воплем это и рядом не стояло. Вампир согнулся в три погибели и так, поскуливая уже тише, стек на ковер. Аккурат у моих ботинок.
И я не удержалась. Язык мой – враг мой. Был бы он короче – была бы жизнь длиннее.
– А теперь поцелуй мне туфельку, заинька… А то опять по попке нашлепаю… если попаду!
Дюшка подхватился и взлетел с ковра как ужаленный. И почему он меня срезу не убил?
И я знала ответ. Если убить сразу – никакого удовольствия он бы не получил. Это как с теми немцами. Дед тогда сказал, что им не просто смерть была нужна, они еще и помучить хотели. Вот и Дюшка так же. В животе стало холодно и мерзко от этой мысли. И кресло я не испортила только потому, что нечем было. Но – умри, гусар, но чести не утрать.
Дюшка предусмотрительно не стал меня больше трогать руками. Вместо этого прошептал где-то над моим плечом. И голос был сладким-сладким, как мед с ядом.
– Ты будешь преклоняться передо мной и полностью подчиняться моим словам! Меня это очень развлечет. А потом, когда ты смиришься…
Слово «смирение» подействовало на меня не хуже хлыста. Даже страх куда-то убрался. Я – Леоверенская! Я тебе не какая-то дурочка с переулочка! Я – русская баба! Ну я тебе покажу смирение! Я извернулась и попыталась цапнуть его за нос. Вампир увернулся – только зубы лязгнули. А жаль! Я бы сейчас с удовольствием проверила – прирастет у него нос обратно или нет. Но и так было неплохо.
– Облезешь, гнида! – Силы воли хватало только на короткие реплики.
Голубые глаза вспыхнули настоящим бешенством.
– Ну все, девчонка, прощайся с жизнью…
– Господин, прошу вас, господин, – запричитал испуганный мужской голос из-за моего плеча.
– Что?! – рявкнул Андре. Хорошо так рявкнул, душевно, я чуть не описалась.
– Не убивайте ее сейчас, господин! Нам же надо узнать, как она убила Мишель!
Дюшка оскалился еще сильнее и сделал резкий жест рукой. Откуда-то сзади послышался стон боли.
– Ты слишком много себе позволяешь, тварь!
– Накажите меня, господин, но ее все равно надо сначала расспросить! Вы сами потом себе не простите!
А уж как я-то не прощу, если меня убьют! Интересно, если есть вампиры – есть ли призраки? А то у меня есть ощутимый шанс испохабить Дюшке всю жизнь. Каждую ночь являться и выть буду!
– Хорош-ш-ш-шо, – прошипел Дюшка, отходя от меня. – Только расспрашивай ее сам, а то я ей шею сверну.
– Как прикажете, господин.
Неизвестный голос вышел из-за спины Дюши и оказался симпатичным молодым парнем лет двадцати на вид. Этакий «лапочка» и «душечка». Вроде бы ничего особенного: растрепанные темные волосы цвета спелого каштана, голубые глаза, курносый нос, чуть оттопыренные уши, смешная щербинка между зубами – наверное, он когда-то любил грызть семечки. Этакий плюшевый мишка. Обычно такие лица производят сногсшибательное впечатление на всех женщин. И даже мне пришлось вспомнить, что у этого мишки – клыки в два пальца. И вообще, биологи знают, что самые опасные животные часто выглядят наиболее безобидно – нельзя же жертву отпугивать…
– Меня зовут Алекс, – представился вампир. – А вы – Юля, да?
– Сами знаете, – пожала я плечами.
– А как вас зовут полностью?
Скрывать я смысла не видела.
– Леоверенская Юлия Евгеньевна.
– Леоверенская? Константин Сергеевич Леоверенский – ваш дед?
– Савельевич, – поправила я. – А вы откуда его знаете?
– Юля, здесь мы задаем вопросы.
Наивняк. Я тоже оскалилась.
– Саша, а вы уверены, что я буду на них отвечать?
– А куда вы денетесь, Юля? Мой господин… – вампир оглянулся на Дюшку, но «господин» не проявлял к нам никакого интереса. Он стоял у зеркала и сосредоточенно разглядывал себя и свои ожоги. – И так с трудом сдерживается. Не будете отвечать – вас потащат в камеру пыток. Вам это нужно? И даже если вы не боитесь боли, ваша подруга ее боится. Вы вытерпите, если невинного человека, ради которого вы ввязались в эту авантюру, порежут полосочками у вас на глазах?
Сволочь. Но ответ я продумала заранее. Я не исключала, что вопрос появится даже в ходе мирных переговоров, а сейчас-то… Сейчас это было мое единственное спасение.
– Саша, вы совершенно неправильно ставите вопрос. Я очень боюсь боли. До истерики.
– Тогда тем более…
– Позвольте мне закончить мысль. Если вы начнете мучить меня – или мучить Катьку у меня на глазах – я впаду в истерику. И скажу вам все, что угодно. Но я постараюсь так перемешать правду с ложью, что вы никогда не поймете, что и где. Рано или поздно вы меня расколете, но, увы, даже не поймете, что это случилось. Потому что я вам навешаю лапши гораздо раньше. Я ничего не выиграю, но ничего и не проиграю. Думаете, я не догадываюсь, что со мной будет?
– Вы не изложите ваши догадки?
Я бы пожала плечами, да плечи привязаны.
– В лучшем случае меня сразу убьют. Случай похуже – меня убьют медленно и мучительно. Самый худший – из меня сделают вампира и будут издеваться, пока я тут всем шеи не посворачиваю или сама не удавлюсь. Я ничего не упустила?
Дюшка аж повернулся от зеркала.
– И, думая так, ты все равно пришла?
– И я даже могу объяснить – почему я так сделала. Но для начала поговорим о деле. Где моя подруга?
– В соседней комнате.
– Я хочу, чтобы вы ее отпустили и никогда больше не трогали. Тогда я буду говорить с вами добровольно и честно, – поставила я условие. И добавила сладкую конфетку. – Та вампирша и правда померла? Я и не рассчитывала, что мне это удастся!
– Но вы хотели ее убить?
– А вы хотите отпустить мою подругу?
Дюшка стремительно пересек комнату и встал рядом со мной. Сбоку, чтоб я точно ничем не дотянулась.
– Я с тебя сейчас собью спесь, тварь такая… Сейчас мы с твоей подругой займемся любовью. Подходящая ночь для появления на свет новой вампирши, не так ли? Ты будешь смотреть на это. А потом сама займешь ее место. Утром ты будешь мертва. А через три дня восстанешь из мертвых, чтобы верно и вечно служить мне. И ничего даже говорить не надо. Через три дня ты будешь за мной бегать и упрашивать, чтобы я тебя выслушал.
У меня по коже побежали мурашки. Кажется, это гейм овер! Но жаловаться не на кого. Сама напросилась! И все равно – извращенец! Интересно, а что он сам думает по этому поводу? Здесь мы с ним не совпадаем. Это точно. А как хорошо было бы вообще нигде не совпадать! По жизни. Только теперь уже не получится. А что может получиться? Нет, ну должен же быть хоть какой-то способ ему напакостить! Надо было маринованного чеснока наесться, что ли! Или свежего? Но не хотелось ведь! Более того, я и сама чеснок не люблю. Первой стало бы плохо мне. И святую воду с духами с меня уже смыли. Ох, черт его дери за хвост! Мне стало по-настоящему страшно. Так страшно, как в детстве, когда я увидела бешеную собаку. Она не могла до меня дотянуться, я была далеко от нее, но в глазах у нее было такое… Безумие, обреченность и смертная тоска. Я представила себе, что могу смотреть такими же глазами, – и поневоле задрожала. И вампир почувствовал мой страх. Он опять засмеялся, потом наклонился ко мне и лизнул меня в шею. Меня замутило. Нет, не все еще потеряно! Может, меня вывернет прямо на него? И меня придется вымыть перед сексом? Вообще, этот вариант стоит рассмотреть! Не будут же меня мыть вместе с креслом!
– Что, без принуждения никто не дает? – кое-как выдавила я. – И правильно! Мне бы тоже со слизняками было не в кайф.
Слова едва выдавливались из меня. Было отвратительно чувствовать себя жертвой. Теперь я понимала деда, который прорвался на фронт вопреки всем и вся. И убивал. И никогда не мучился угрызениями совести. Просто потому что фашисты первые начали эту игру. Они решили сделать русских жертвами, а жертвами-то мы никогда и не были. Кем угодно, но не жертвами и не рабами. Нас много раз пытались подчинить, но стоило нам понять, что происходит, – и Россия вставала на дыбы, да так, что цари летели в кусты, теряя по дороге хвост и голову! И вампир ничем не лучше Гитлера! Бешенство нарастало, заменяя страх. Но что от этого было толку? В связи с историческим экскурсом у меня был только один вопрос. Как встать на дыбы лично мне? Если кресло тяжелое, а я даже гантели никогда не тягала.
– Приведи вторую, – бросил Дюшка Алексу и опять наклонился к моему уху. – Это – задаток.
И провел ногтем у меня по шее. Я взвизгнула. Громко. От души. Больно вообще-то. И струйку крови на коже я тоже почувствовала. Дюшка опустил голову и слизнул ее. Сволочь. Ну погоди ж ты…
– Надеюсь, ты зубы чистишь регулярно? Не хотелось бы подцепить заражение крови.
Чего мне только стоило спокойствие в голосе… И Дюшке оно не понравилось. Он перестал слизывать с меня кровь и прошипел:
– Игры кончились, девочка. Пора платить по счетам…
– И ты здорово задолжал богу, – бросила я. Все равно убьют – так хоть поругаться напоследок.
Позади что-то скрипнуло – и Алекс ввел мою подругу. Катька была вся мокрая, с ног до головы – видимо, духи со святой водой кровососам резко не понравились. Свежих укусов вроде не было, но глаза – как две стеклянные пуговицы. Пустые и ничего не выражающие.
– Интересно, а как же я этому не поддаюсь?
– Не волнуйся, – прошипел над моим ухом Дюшка. – У нас будет вечность, чтобы выяснить твои способности.
Андре повернулся к Кате и прищелкнул пальцами. Что-то изменилось в голубых глазах. Теперь они уже не напоминали тупую куклу Барби. В них была жизнь, был разум, была подавленная и намертво связанная воля. И был смертельный страх.
– Юля? Что происходит? Как мы…
Взгляд ее упал на вампира. Она вскрикнула и отшатнулась. Кажется, Андре это доставило немалое удовольствие. Садист проклятый! Урою! Лично! Лопатой!
– Ты совершенно права. Вы обе у меня в гостях. А еще через несколько дней вы обе будете молить меня о гостеприимстве.
– Облезешь, гнида, – отозвалась я. Бешенство хорошо влияло на мои голосовые связки. Теперь я была твердо уверена, что это овечье блеяние – мой голос. И попробовала ободрить подругу: – Катька, пока мы не вампиры, мы не побеждены!
Тут Андре резко, всем телом повернулся к Кате.
– Раздевайся!
Катя дернулась как от удара плетью. Руки ее сами по себе рванули ремень джинсов. И тут мне пришла в голову еще одна мысль.
– Ты ей еще стриптиз прикажи станцевать. Так не встает, что ли?
– Стриптиз? Что ж, хорошая идея. Танцуй!
Катька задрожала. Я подмигнула ей. «Сделай что-нибудь!» – умоляли меня голубые глаза. «Если бы я могла…» – отвечали мои. Веревки попались на редкость паскудные. Тонкие, крепкие и очень туго затянутые. Шипи не шипи – хрен вырвешься! А будешь вертеться – сосуды перетянутся еще сильнее. Профессионал завязывал, чтоб ему икать по жизни!..
Действие тем временем разворачивалось полным ходом. Сашка вышел, и в комнате остался один Андре. Вампир уже избавился от пиджака и рубашки, оставшись в одних брюках. Его грудь была густо покрыта золотыми волосками. И – странное дело – на меня накатила волна желания. Да, я ненавидела этого типа, да, я убила бы его за то, что он с нами делает, но мое тело так не думало. Оно хотело оказаться в кольце этих сильных рук, тоже заросших золотистыми волосками, но более тонкими и мягкими, чем на груди. Мне безумно хотелось потереться о его руки, ощутить эти волоски своей обнаженной кожей, посмотреть, как они встанут дыбом, когда мы будем… Нет! Юля, о чем ты думаешь?! Очнись! Это существо – враг! Ни шагу назад, ни капли положительных эмоций к врагу!
– И бельем в него бросить не забудь, чтоб трусы на ушах повисли. Хоть рожу его видеть не будешь, – подсказала я.
И Катька повиновалась. Отлетел в сторону свитер, тоненькая маечка и лифчик были брошены прямиком в Дюшку – и за ними последовали и трусы.
А в трусах-то кармашек. А в кармашке – крестик. Его Дюшка и поймал. Аккурат травмированной частью лица.
Крестик полыхнул огнем. Вампир взвыл и подскочил ко мне.
– Ах ты…
Дальше не цитирую по понятным соображениям. Даже мой дед так не ругался. Я поняла, что сейчас мне свернут шею, – и постаралась оскалиться. Спас робкий стук в дверь и Сашкин голос.
– Господин! Там приехали люди Алексеева. Вы приказали доложить, как только они выйдут из машины.
– Хорошо.
В слове был неутихший гнев. Гнев, которому требовалось выйти наружу. И в следующий миг Андре резко выбросил вперед руку. В этом движении была угроза и жестокость. Из-за двери раздался слабый стон – и я вдруг кожей почувствовала чужую боль. Да что же со мной такое, черт подери?! Сашка зашел в комнату, но близко к своему хозяину не подходил. Боялся, наверное.
– Возьми вот эту, – Андре кивнул на Катю. – Отведи в пятый бокс и присмотри за ней. Можешь немного поиграть, но кусать ее я тебе запрещаю. Пока она принадлежит мне.
Слово «бокс» вдруг развеселило меня. Я отлично знала, что так называются помещения для инфекционных больных. Интересно, а вампиризм – это инфекция или нет? Знать бы! Может, и противоядие откроем? Один укол – и нет вампира. Или оно уже открыто? Один укол осиновым колом в сердце – и точка! Я хихикнула, и Андре повернулся ко мне.
– Ты еще можешь смеяться?
Его взбешенное лицо рассмешило меня еще больше. Раз уж пока не убивают…
– Могу попробовать заплакать. Знаешь, у меня сильная аллергия на чеснок. Глаза жутко слезятся. Не принесешь мне пару головок?
Голубые глаза сверкали от бешенства, но мне уже на все было наплевать. У каждого есть свой предел стойкости, а мой был исчерпан – и я скатывалась в банальную истерику. Потом последовали бы слезы. Катя что-то лепетала, когда вампир схватил ее за руку и потащил из комнаты, не дав даже захватить с собой одежду. По дороге он бросил на меня взгляд, полный ужаса. Он определенно боялся Андре, и то, что я его не боялась, делало меня – какой? Опасной? Сильной? Или просто чокнутой? Что-то мне подсказывало, что третий вариант.
Вампир развернулся к кровати и принялся одеваться. Я фыркнула еще раз.
– А при китайцах нас все-таки не ели.
– Что?
Кажется, вампир не ожидал, что я буду шутить. Я подмигнула ему.
– Вернешься – я тебе этот анекдот расскажу. Если будешь умненьким мальчиком и хорошо попросишь.
Вампир зарычал и вылетел за дверь, чтобы не свернуть мне шею раньше времени. Я откинула голову и расхохоталась. И смеялась еще несколько минут. Бедолага! Нашел с кем спорить. Да, физическое преимущество на его стороне, но скандалю я все равно лучше. Тут на моей стороне генетический опыт всех женщин, начиная с Евы.
Несколько минут я искренне наслаждалась своей маленькой победой. А потом занялась гимнастикой. Вы никогда не пробовали, сидя в кресле, снять с ноги ботинок привязанной рукой? Мне казалось, что нога вывернется из сустава, но я только покрепче стиснула зубы. Но шнурки я распутала. И медленно стянула ботинок с ноги. Потом положила его на колени. Зажала между подлокотником и бедром. И попыталась вытащить стельку. Сперва она шла неплохо, потом пришлось наклониться и тащить ее зубами. Поддалась! И я перевернула ботинок. Лезвие выскользнуло мне на ладонь. Пальцы вдруг задрожали так, что я испугалась выронить его. Пришлось закрыть глаза и переждать несколько минут. Все. Спокойна, как могильный камень. Теперь можно развернуть его и резать. Так я и сделала. Осторожно зажала лезвие зубами и принялась перерезать веревки. Вот так, медленно и аккуратно. Ай! Лезвие впилось мне в верхнюю губу. Я ахнула. По подбородку потекла кровь. Но я только крепче стиснула зубы. Ни за что не выпущу его! Если уроню лезвие – мне останется только умереть с достоинством. А жить так хочется!
А пока, чтобы не думать о болезненном (бритвой по губе, знаете ли, не мед с сахаром), я принялась размышлять о состоявшемся разговоре. С первого взгляда – странное впечатление. Со второго…
Все становится на свои отведенные природной места.
Ребятам решительно хочется узнать, как я уничтожила ту вампиршу. А как это сделать? И можно ли меня использовать в своих целях? И можно ли будет меня использовать, если я сама стану вампиром? На эти вопросы вампир и хотел получить ответ. Так хотел, что все стерпел. Я бы сама себя прибила за такие выходки, а он – нет. Я жива и даже почти цела. Царапина на шее – единственное повреждение. Но это практически не в счет.
А если проанализировать разговор с самого начала?
Сперва идет прямой наезд на психику. Сломаюсь – не сломаюсь. А отвечаю агрессией на агрессию, Дюшка понимает, что здесь не обломится, и переходит – к чему?
Появляется Сашка.
Тактика «злой следователь – добрый следователь»? Какие у нас детективно продвинутые вампиры пошли, а?
Когда тактика начинает действовать, но плохо, «добрый дядя» уходит, а Дюшка продолжает наезд. Слегка причиняет мне боль, а потом показывает подругу. И начинает мучить уже ее – на моих глазах.
Козел. Три раза.
АЙ!
Чер-р-рт! Обрезалась от силы возмущения. А Дюшка все равно – сволочь, сволочь, сволочь…
Причем Сашка наверняка подслушивает под дверью. Или вы думаете, что я поверю в каких-то братков?
Ага, счаз-з-з-з!
Наверняка это просто отмазка, чтобы Андре, разозлившись, меня насмерть не уходил.
А что было бы дальше? Что бы я сделала для своей обработки?
Да все просто, как пряник из пакетика.
Оставить меня на пару часов или вообще на сутки привязанной к креслу. Помучаюсь – посговорчивее буду.
Второй этап обработки, только и всего. Не взяли с налету – будут бить на время.
Но это – если у них будет время.
А я не собираюсь оставаться здесь надолго. Пилим?
Пилим. Чуть-чуть осталось.
Ох, только бы за мной не наблюдали через камеру.
А что делать? Все равно пилить надо. Да и где тут камеру спрячешь? За ковром?
Пару раз я все равно обрезалась, из губ текла кровь, из руки – тоже. Ну с ними ладно! Мелкие ранения не считаются. Ур-р-р-ра-а-а-а-а! Я наконец-то освободила правую руку! И немного посидела, разминая пальцы. Вот так. Судорога свела плечо, и я повертела им вправо и влево, едва не выламывая из сустава. Судорога прошла. Испугалась, наверное. Теперь я действовала спокойно и уверенно. И откуда что взялось? Я списать-то на контрольной толком не умела! Меня всю жизнь ловили! А теперь что? А вот то самое! Вперед!
Я обулась, положив лезвие в карман джинсов.
Осмотрела комнату. Вредной (камера) или полезной (телефон) техники не обнаружилось.
Моя сумочка лежала на столе. Я схватила ее. Почти все на месте! Только ножа нет и крестов! И флакончиков со святой водой и с ядом! Ну и пусть. Пусть подавятся! Зато остались вещи Кати. Надо взять их с собой. Если я смогу забрать подругу, я это сделаю. Если же нет – значит, будет нет. Ей эти вещи не понадобятся. Тогда я оставлю их в гардеробе. Тем более что номерки на месте. Вот и хорошо, вот и отлично! Вперед? Вперед!
Я медленно повернула ручку на двери. Замок не поддался. Заперто! Чер-р-р-рт! С другой стороны, что я – думала, что меня так просто выпустят отсюда?! Тоже мне суперкино! Я принялась обыскивать комнату. Ничего. Вампирская коробка! Окон – и тех нет. Не выберешься! Значит, надо выходить через дверь. И как? Я вам что, Никита?! Да я даже не блондинка, не говоря уже о фигуре! Пилочкой для ногтей замок только в кино открывают. В жизни для этого нужна выучка, которой у меня нет. Ну и пусть! Зато я умна, активна и никогда не сдаюсь! Я вытащила из сумочки связку ключей. Ага, хрена вам! И мне тоже! Ни один ключ к замку не подошел. И почему меня это не удивляет? Я вытащила проволоку из джинсов. Как ее согнуть, я догадалась с третьей попытки. И принялась ковыряться в замке. Может, я и тону в сметане, как та лягушка из старой сказки… Но кто сказал, что я буду делать это по доброй воле?! Или я собью масло из сметаны, или… А вот черта вам «или»! Просто я отсюда выберусь! Живой и здоровой! Или подожгу тут все к такой-то матери! Я не желаю ни быть вампиром, ни спать с вампиром! Не желаю! И это – не обсуждается!
Я возилась не меньше получаса, с каждой минутой все больше приходя в отчаяние, но ни на миг не оставляя попыток. Будь это в кино – кто-нибудь вошел бы и дал мне себя оглушить декоративным горшком для цветов. Или бодрый Терминатор вломился бы на помощь! Увы! Все происходило в жизни, и никакой супермен мне на выручку не спешил. Голливудом не вышла. Но я буду драться до конца! Механизм щелкнул и поддался. Я почти физически ощутила, как внутри него что-то провернулось. Лишь бы в нужную сторону! Лишь бы! И надавила на ручку двери. Мягко щелкнул замок. Я была на свободе! В первую секунду даже не поверила своему счастью. Но если вы думаете, что я бросилась бежать куда глаза глядят, вы жестоко ошибаетесь. Я кое-как натянула на себя Катину одежду. Обувь решила не брать, мешаться будет. Засунула проволоку в карман. Надела сумочку так, чтобы ремешок лег поперек груди и не спадал на бегу. Оторвала от свитера подплечники, которые так тщательно набивала, – и засунула их в Катькины колготки. Получился вполне приличный кистень. Тяжеленький такой, на килограмм-полтора. Пригодится.
Коридор загибался в две стороны так, что концов его я не видела. Может, он шел по кругу? У меня был только один способ выяснить это. Сперва я хотела пойти направо. Потом решила поступить наоборот – и пошла налево, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к каждому шороху. Порезы болели и кровоточили, но я не обращала на них внимания. Только изредка утиралась свитером. Катькиным. Подумаешь, порезы! Не укусы же! Ради свободы можно перетерпеть и не такую боль! Если бы еще удалось помочь Кате! Мне совсем не хотелось оставлять ее в руках этого психа!
Хотя и у меня свобода – пока чисто иллюзорная. Я не знаю, в какой я части клуба или подвала, как отсюда выйти, как добраться до дома и где спрятаться на остаток этой ночи, но проблемы надо было решать по очереди. Проблема-минимум – определить, где я нахожусь, и выйти из этого, рыбу его, клуба.
Штирлиц в лице меня шел по коридору, настороженно вертя головой по сторонам. Я замирала через каждые два шага и прижималась к стене от каждого подозрительного звука. Иногда смотрела на потолок. Но вроде бы видеокамер тут не было. Ничего не было, кроме ряда дверей, из которых, по счастью, никто не выходил. Неужели здесь правда ничего и никого нет? А если бы были, то что? Да ничего! Все то же самое! Выбирать не приходится! Ковер-самолет и Баффи с профессором Ван Хелсингом и К° меня за углом не ждут! И с чего бы так?
Я успела пройти метров шесть, прежде чем…
– АААААААААААААААААААААА-ААААААААААА!
Крик разнесся по коридору, заставив меня похолодеть. Это кричала такая огромная, мучительная, непредставимая мной боль, что у меня волосы дыбом на затылке встали. Что же мне было делать? Крик повторился. Катька? Или нет? Не разберешь. И что должны сделать с человеком, чтобы он или она так кричали? Я выругала себя слабовольной кретинкой – и повернула на звук. К крику примешался хохот. А потом я свернула за угол – и осторожно приоткрыла тяжелую железную дверь, из-за которой вырывались эти звуки. На миг меня замутило. Это была камера пыток. Большинство приспособлений мне не были известны, но даже моих скромных знаний хватило, чтобы узнать дыбу и испанский сапожок. Пол и стены были выложены кафелем. Чтобы кровь было проще смывать? Предусмотрительные, подонки!
Тип, одетый во что-то кожаное типа штанов и майки, который стоял в центре комнаты, наклонившись над кем-то, не был вампиром. Иначе бы он меня сразу почуял. И он был один. Справлюсь? Черт его знает. Но уйти я уже не могла. Крик раздался вновь. Еще более жалобный, чем прежде… И я не выдержала. Может быть, я погибну сама, но никого не оставлю на пытки! Я же себя потом не прощу! Я пожалела, что у меня нет ножа. Но есть самодельный кистень! Вот только обращаться я с ним не умею. Но чтобы оглушить человека, много ума не надо.
Я постаралась перехватить его поудобнее и случайно задела стену. Палач обернулся, но никого не увидел. Дура я, что ли, – на виду стоять?
Интересно, на что идет данный экземпляр? На художественный свист? Или?..
Идея была откровенно глупой. И рассчитана она была только на спокойствие и безнаказанность палача. В самом деле, кто подумает, что тут по коридорам бродит диверсант? Ха!
И я застонала.
Честно признаюсь, порнографию я пока только смотрела. Не пробовала и особенно этого не стесняюсь. Дед мне в свое время объяснил, что женщина – не пепельница, чтобы ею все пользовались, а мать еще добавила, что себя, любимую, нужно уважать и не спать с кем попало только потому, что зачесалось. Я и не спала. А «свободную любовь» и «сексуальную революцию» – в Америку. Не было бы у нас этой чуши, глядишь, и СПИДа не было бы. Поймите меня правильно, я не ханжа. И к каждому человеку нужно применять верные только для него правила. Только не надо мешать любовь по взаимному согласию двух душ – это когда общие интересы, когда двое знают, уважают и любят друг друга, с похабщиной типа «А я такая (-ой), а я крутая (-ой). Мне все равно, когда и с кем…». Это – мерзко.
Но порнографию я из интереса – посмотрела. И теперь сымитировала самый страстный стон, который смогла.
Потом еще один и еще. И так – пока не услышала шаги из комнаты.
Расчет был верным. Любопытство – страшная вещь. И палач не утерпел. Интересно же, кто настолько ошалел, чтобы заниматься сексом рядом с пыточной? Надо подглядеть. А в идеале – испортить удовольствие.
Дверь со скрипом открылась, и мужчина вышел наружу. И я со всей дури врезала ему по голове своим самодельным кистенем. Он начал было разворачиваться ко мне – и я добавила еще два раза. Целилась – по затылку, а попала в висок.
Человек рухнул как подкошенный.
Это что – во мне столько дури, чтоб с трех ударов завалить такого носорога?
Однако…
Хотя… Неожиданно, да килограммом гвоздей, да по голове…
До реанимации не довезут.
Убить человека не так сложно, как кажется.
Я подхватила палача – и потащила внутрь.
Тяжелый, сволочь.
Но кое-как я справилась.
Затащила тушку внутрь – и еще добавила ногой по голове. Авось не сдохнет. А сдохнет – не жалко. Палачи не должны жить на этом свете. И точка.
Человек на столе застонал – и я подошла к нему. Меня ждало сразу два потрясения. Во-первых, это был не человек. Это был вампир. Это стало видно по клыкам, выглядывавшим из-под изуродованных губ.
То есть клыку. Второй был выбит раньше. Во-вторых, пытали его страшно и мучительно. Тут любой бы заорал. Руки и ноги, правда, были на месте, но кожу буквально порезали на кусочки. На лице не оставалось живого места. С него просто снимали кожу. То есть не просто, а медленно и со вкусом.
Ногти на руках тоже были выдраны. Пальцы больше всего напоминали анатомическое пособие. Все мышцы, сосуды и нервы как на ладони. Я почувствовала, что меня мутит, – и отскочила в сторону. Там меня и вывернуло. Как хорошо, что я мало ела. Немного оправившись от потрясения, опять подошла к столу. Вампир дышал. Сказать, что меня это удивило, было еще мало. Человек, получивший такие повреждения, давно бы отправился выяснять, есть ли Бог на небе. А вампир еще жил. Черт! Вытащить-то я его не смогу! Это не линия фронта! И за мной нет друзей! А вот представьте себе, как я выхожу в клуб, полный народа, с такой икебаной на спине! А потом еще объясняю ментам, что вампиры – не голливудская сказка! Не смешно! Я вам не камикадзе! Так я не поступлю! А как тогда? Добить? Нет, это больше того, что я могу сделать! У меня духу не хватит! Я нерешительно сделала шаг к двери. Второй. Еще один шаг – и я рванула бы по коридору на третьей космической. Меня бы уже ничего не остановило. Не знаю, что было бы со мной дальше. Наверное, я бы все-таки попалась в лапки к Андре и благородно умерла, на прощание плюнув ему в морду. Но маятник судьбы уже качнулся в другую сторону. Вампир открыл глаза. То есть то, что у него было на месте глаз. Кажется, их попросту выжгли.
Как он догадался, что я ему не враг?!
– По… мо… ги…
Я застыла на месте. Уйти? Да, я могла так поступить! Но я бы потом не простила себе. Помочь? Как?! Первую помощь вампирам нас оказывать не учили. А это что такое? Среди ран блеснула какая-то сталь. Или не сталь? Серебро? Точно! Это был крест. До тела вампира он не дотрагивался, потому что лежал на алом от крови платке. Я сорвала его с силой, которой сама от себя не ожидала, и отшвырнула подальше в угол. Ненавижу фашистов! А все, кто так поступают даже с вампиром, – фашисты! Кто не согласен – встаньте в очередь, я с вами после Андре разберусь. ЭТО все наверняка происходило по его воле. А значит, я просто должна! Обязана помочь этому вампиру! Враг моего врага – мой друг! Даже если у него клыки в три ряда вырастут! Итак. Чем я могу помочь вампиру?
– Что я могу сделать?
– Нуж…на кро…вь. Мно…го…
Ну что ж. Надеюсь, палач еще не сдох?
Я присела и, подавив брезгливость, перевернула палача на бок. Живой вроде как.
Теперь его надо подтащить к вампиру.
– Эй ты, укусить человека сможешь?
Шепот был едва слышным, но очень решительным.
– Да.
Кто б в этом сомневался.
Я кое-как приподняла и приложила тяжелую тушу к пыточному столу. Увидев в углу кресло на колесиках, типа компьютерного, только со сложной системой подогрева снизу – вместо сиденья металлическая решетка, а под ней жаровня, подкатила его поближе. Ага. Теперь надо тушку – в кресло.
Это мне удалось только с третьего раза. Что я, супергерл – здоровенных мужиков тягать? В палаче килограммов девяносто. Хорошо хоть на ощупь это сплошной жир, а не мышцы. Но какая мне разница? В полных людях крови точно больше. И она гуще и питательнее. Кстати, а вампирам вреден избыток холестерина в крови – или нет?
Как только я запихнула палача в кресло – дело пошло на лад. Подкатить кресло к пыточному столу было делом минуты. Поднять так, чтобы вампир мог дотянуться до вены на руке палача, – еще быстрее. И кровосос меня не подвел.
В вену палачу он впился с такой скоростью, что я даже испугалась. Сходила в угол и подобрала крестик. На всякий случай. Если кинется – тресну прямо по лбу. Если кинется. И если успею.
С каждым глотком вампир все больше оживал. Все больше походил на себя самого – то есть на потенциальную кусачую опасность. Я почти видела, как к нему возвращаются силы, но мало, очень мало. Глаза он открыть пока даже не пытался.
Палач явно доживал последние секунды, но жалко мне его не было.
Любишь мучить других? Люби и когда тебя мучают. А то как-то несправедливо получается.
– Помоги мне.
Теперь голос был вполне ясным и четким.
– Что я могу для тебя сделать?
Вампир попытался шевельнуться – и не смог сдержать стона.
– Для начала – попробуй меня освободить. Ключи от наручников должны быть где-то здесь.
Я осмотрелась. Ну конечно! Так оно и есть. Вот они, родимые. Лежат на столике с пыточными инструментами. Несколько минут ушло на разборки – и вампира удерживали только его повреждения.
Я не боялась нападения. Сейчас он был в таком состоянии, что не обидел бы и мышонка.
– Хорошо. Теперь мне нужно еще крови.
– Интересно, где я тебе ее возьму, – вздохнула я. – По коридорам побегать и кого-нибудь поймать на свои сомнительные прелести? Боюсь, что номер не пройдет. И много тебе надо?
– Да.
Вопрос был дурацкий. И я сама это знала. Но что теперь? Мне жить хотелось. И не вампиром!
– У меня еще не восстановились глаза и часть мышц, – попытался объяснить вам пир. – Внутренние повреждения прошли, но я пока еще слишком слаб. Я просто не смогу выйти отсюда…
Я потерла лоб. Что ж делать-то? Хотя это и так ясно. Я могу либо уйти, либо дать кровососику то, что он просит. Без малейшей гарантии, что меня не убьют. Рассмотрим варианты?
Вариант первый. Я сейчас просто ухожу. Плюсы – я более-менее дееспособна. Минусы? Я здесь ничего не знаю. Заявлюсь еще к Дюшке в спальню – то-то радости будет. Или на другого вампира наткнусь. Что-то мне кажется, их тут много бегает. А мне и одного хватит. За глаза. Можно понадеяться на удачу, вот только мне даже на экзаменах никогда не везло. Если я хоть один билет не выучу – его же и вытяну. А играть в карты в логове, полном вампиров и еще черт знает кого, – увольте. Слишком дорого обойдется проигрыш.
Вариант второй. Я могу дать этому кровопийце немного крови. Во мне ее литра четыре – четыре с половиной. Примерно пол-литра я могу потерять без особого напряжения. Мне, конечно, будет плохо. Но я выживу. И тут начинаются проблемы. Кто сказал, что этот клыкозавр меня не выпьет, как палача? А может. А еще может свернуть мне шею, бросить здесь, сдать Дюшке и тем самым заслужить прощение… Вариантов много. И минусов много. И доверять я ему не могу. Уж если люди – твари неблагодарные (я и сама этим грешу), то кто сказал, что вампиры лучше? Плюс у второго варианта только один.
Одна я из этого дома живой не выйду. У меня столько же шансов умереть, спасая этого вампира, сколько и умереть без него. Даже больше, потому что здесь меня найти никто не рассчитывает. И встретить в обнимку с мужчиной – тоже.
И, кажется, у меня остается единственный выход. Мало ли кому что не нравится! Ладно, попробуем.
– Сейчас я дам тебе свою кровь. Но предупреждаю, как только я пойму, что мне больше не выдержать, ты должен будешь оставить меня. Или я просто перережу тебе горло. Ясно?
– Ясно.
– Ты обещаешь, что отпустишь меня по первому требованию?
– Клянусь.
Можно ли верить клятве вампира? Не надо считать меня дурой. Конечно, нет. Но и выбора тоже нету.
Если только позаботиться о страховке. Я прогулялась к столику с пыточными инструментами и задумчиво осмотрела их. М-да. Ничего знакомого. Оно и к лучшему. Спать крепче буду. Но вот коллекция скальпелей разного размера и формы – это вполне привычная вещь. Лежит себе на отдельной салфеточке.
Я выбрала скальпель побольше. И вернулась к лежащему вампиру.
– Учти. У меня в руках очень острая железка. И если ты не отпустишь меня по первому требованию – я тебя без второго предупреждения так полосну по горлу, что голова отвалится. И рука не дрогнет. Из меня за сегодня весь гуманизм вышибли к лешевой маме. Усек?
– Я не вру, – почти оскорбился клыкастик. – Я отпущу тебя, как только ты прикажешь.
Я задрала повыше рукав свитера. Черт, да я ли это делаю?! Я же даже уколов всегда боялась! А что теперь? А ничего! Если этого типа так пытали, значит у Андре на него не просто зуб, а вампирские клыки в четыре ряда. Насолил он ему чем-то. А значит, мой святой долг – наперчить! И горчицы добавить! И побольше, побольше… Я медленно и аккуратно разрезала вену и поднесла руку к губам вампира. А другой рукой приставила чертовски острый скальпель к его горлу. Прямо к сонной артерии. Если ее разрезать – он потеряет много крови. И – почти сразу. Окровавленные пальцы сомкнулись на моем запястье. Даже сейчас, когда он еще измучен после пыток, я ощутила в них страшную силу. Вампир мог бы переломать мои кости, но он старался не причинять мне вреда. Что ж, я и сама прекрасно с этим справлюсь.
Губы впились мне прямо в вену, вытягивая, высасывая, выпивая из меня кровь, а вместе с ней и что-то другое. Что? Я не знала. Просто чувствовала. И попыталась отдать как можно больше этого вместе с кровью. Где-то в животе поднялась горячая волна. Я вскрикнула. Все, что я пережила за эту ночь и за этот день, вся ярость, ненависть, боль, страдание, вина, смерть палача и сострадание к его жертве – все это объединялось в одном горячем смерче, который крутился у меня внутри. И этот смерч рванулся вверх, к сердцу. Жадный рот терзал мое запястье. Было очень больно. Я застонала сквозь зубы. Даже губы вампира не причиняли мне столько боли, сколько этот бешеный жар. Казалось, что он плавит все мои кости, ураганом несется по жилам, мечется, как запертый в меня горячий ураган, – и не находит выхода. Но он должен, должен выйти из меня! Я же сгорю! Я не могу так!
Пальцы скользнули по моему запястью – и я ощутила в этом прикосновении нечто новое. Не желание насытиться, но поддержку. Пальцы вампира лежали у меня на вене, и я знала, для чего это. Он щупал пульс. Вампир заботился о моем здоровье, чтобы не выпить крови больше необходимого. И эта забота стала последней каплей. Огненный вихрь соединился где-то в груди и заскользил по венам. Смерч спазмом рванул сердце так, что я зашаталась, – и помчался по руке к губам вампира.
Я тихо вскрикнула. Кончики пальцев холодели. Перед глазами плыли круги. Что со мной происходит? Со стороны я могла бы описать это так, что жидкий огонь перемешался с моей кровью – и теперь вампир пил и то и другое. Клыки впились мне в вену. Вампир дернулся так, что едва не вырвал мне жилы из руки, но губ не оторвал и продолжал впитывать и втягивать это в себя. Теперь главной для него была не моя кровь. Другое. Эта невозможная, обжигающая, расплавленная сила. Смерч покинул меня, рванув напоследок вену так, что я вскрикнула. И вместе со мной застонал вампир. Что чувствовал он – я не знаю.
– Я сейчас свалюсь, – негромко произнесла я. Вокруг проносились мелкие сверкающие точки. В ушах шумел морской прибой. Я уже не владела собой и боялась, что рука со скальпелем соскользнет.
– Отпусти меня! Мне больно! Отпусти!
Внезапно моя рука оказалась свободной. Я всхлипнула – и осела на пол. Я-то хорошо себя чувствовала. Просто ноги так не думали. И решительно изображали из себя желе. Ну и пусть. Важно было другое. Вампир на столе зашевелился и медленно встал на ноги.
– Кажется, я могу идти.
Он приоткрыл глаза. То, что виднелось из-под век, больше напоминало зародыши, но видеть он этим вполне мог.
– В таком виде? – проскрипела я.
– Вы правы…
– Юля, – подсказала я. А потом закрыла глаза и устало привалилась к ножке стола. Больно. И тошно. Хочу к ма-а-а-а-аме…
– Даниэль, – представился вампир. – Не могу описать, как я рад с вами познакомиться.
Голос его звучал вполне отчетливо. Он передвигался по камере. В углу зашумела вода из крана. Вампир направил ее на себя и тихо зашипел. Наверное, ему было больно. Очень. Но кровь и грязь с него смывались. И из-под них выглядывала новая чистая кожа. Снежно-белого цвета. Это продолжалось недолго. Вампир закончил омовение и повернулся ко мне.
– Теперь я могу сойти за человека?
– Теперь – да. Если волосы на лицо набросите, – кивнула я.
– Обязательно. Но для начала…
Даниэль занялся трупом палача. Я старалась не смотреть. Меня сильно мутило. А запах крови был вообще непереносим.
– Так лучше, – раздался голос.
Даниэль стоял прямо передо мной в одежде палача. Кожаные штаны и такая же кожаная куртка. Они висели на вампире мешком, но хоть задница прикрыта – и то ладно. Можно по коридорам ходить. Правда, штаны пришлось утянуть в поясе кожаной полоской, оторванной от края безрукавки. И теперь вампир протягивал мне руку с изуродованными пальцами. И все же… На них по-прежнему не было ногтей, но это уже не куски окровавленного мяса, какими я их запомнила. Я захлопала глазами.
– Что это?
– Регенерация. Подробности – потом. Вы можете встать?
Я схватилась за его руку, оперлась другой ладонью о стол и попробовала подняться. Получилось, ёлки! Я горжусь тобой, Юля! И Родина тобой гордится!
– Отлично, – оценил мои усилия вам пир. – А теперь попробуйте пройтись.
Да у меня сегодня ночь успехов! Я могла идти, не опираясь на стенку. Ну разве что чуть-чуть пошатывалась. Такие мелочи!
– Теперь стойте смирно. У вас есть что-нибудь еще под этой одеждой?
– Есть, – кивнула я.
Вампир вынул у меня из дрожащих пальцев лезвие и ловко разрезал на мне Катькин свитер. Потом вложил его обратно в мою руку и кивнул.
– Так лучше. Сейчас я жгут наложу – и можем двигаться.
Я не препятствовала. И немного отупело наблюдала, как Даниэль отрывает кусок от майки, осматривает мою руку, перевязывает ее и осторожно проводит пальцами по повязке.
– Так немного лучше.
У меня хватило сил на признательную улыбку.
– Так гораздо лучше.
– Вы знаете, куда идти? – Вампир набросил на лицо длинные мокрые волосы и, если не сильно приглядываться, выглядел вполне здоровым человеком.
– Нет, – покачала я головой. – Даже не знаю где я. Меня усыпили и принесли сюда. А вы?
– Я могу попробовать найти дорогу. Меня не усыпляли. Главное – не попасться. А что до нашего местонахождения – мы под клубом.
– Да? И кто же тут такое нарыл? Существуют клыкастые кроты?
Даниэль тихо засмеялся.
– Что вы!
– Ты. И Юля. Нашел время разводить церемонии!
– Хорошо. Ты. Просто раньше на этом месте стоял дом одного… графа… герцога… О! Боляна!
– Боярина, – поправила я.
– Ну да! Боярина! Он был не из наших, но тоже очень любил мучить людей. Эта земля принадлежала ему – и он нарыл под своим домом целую подземную тюрьму. Не слишком большую. И за прошедшие века она изрядно пострадала. Дом жгли, перестраивали, бомбили… Но Андре начинал работу не с пустого места.
При имени Андре я скрежетнула зубами. Чер-р-р-рт! Катька!
– А мы не можем попробовать найти мою подругу?
– Подругу?
– А ты думал, я могу сама кого-нибудь заинтересовать? Я тебе потом расскажу все в подробностях! У этого мерзавца в лапах моя подруга. Что он с ней может сделать – бог знает!
– В худшем случае он сделает ее вампиром.
– Этого я и боюсь. Это не ее выбор.
Я не видела лица Даниэля, но его голос звучал все так же ровно и спокойно.
– Мало кто из нас выбирал это добровольно.
– И все же, все же, все же… Помоги мне. Если мы не можем найти мою подругу, то я хочу оставить ему послание. Подержи меня.
Я вытащила из сумочки губную помаду. Зачем она нужна, когда идешь к вампирам, – бог весть, но вот взяла же. А теперь водила ею по стене. Помада была нежно-лиловая, дорогая и ложилась ровно. Правда, почему-то на стену она ложилась лучше, чем на губы. Сказывалась кровопотеря, меня подташнивало… Если бы вампир не поддерживал меня за талию, я бы просто упала вдоль стены. Голова кружилась, и буквы получались немного кривоватыми, но какая разница?! Главное, чтобы он прочел и понял! Если бы еще и принял к сведению – было бы вообще восхитительно. Но не будем ждать всего сразу. Я знаю, что эпоха дуэлей ушла в прошлое, но разве я могу поступить иначе? Я же дура! Чертова благородная дура! Вышло коротко и со вкусом.
Андре!
Посмей только тронуть мою подругу – и я тебе пасть порву, моргалы выколю, рога поотшибаю! Палач – это только задаток!
Дешево и сердито. А главное – убедительно. И никто не сможет обвинить меня в угрозах жизни или здоровью человека. Разве ж вампир – человек? Не-ет, шалишь. В Уголовном кодексе статья за наезд на вампиров не предусмотрена. Так-то! Даниэль насмешливо фыркнул. Но возражать не стал. Кажется, он одобрил мои действия.
– Мы можем идти. Вы не сможете ее почувствовать на расстоянии? Как выход? Точно?
– Мы опять перешли на вы?
– Извини. Я не заметила.
– Юля, мне жалко тебя разочаровывать, но если я не знаю где она, то и не узнаю. Я не могу почувствовать на расстоянии того, кого даже не видел. Твоя подруга для меня только твои слова. Не живой человек. Я не смогу найти ее своим разумом. А ходить здесь в таком состоянии очень опасно. Я сейчас не боец. Хотя никогда им не был… И потом, через четыре часа рассвет. А нам надо еще где-то спрятаться. Я не хочу умирать еще раз.
– Надо, – согласилась я. Кто бы спорил! – Вот только если Катьку превратят в вампира – это будет на моей совести.
– У тебя нет выбора, – пожал плечами Даниэль. Даже это движение явно причинило ему боль, потому что пальцы судорожно сжались у меня на плече. – Если нас поймают и ТЕБЯ превратят в вампира, тебе будет все равно, что там с твоей подругой. И потом, если сегодня он не успеет этого сделать, то завтра ему будет не до того! Это я обещаю! Надо только найти компьютер!
– Компьютер?
Вампир-программист! Это клево!
– Я потом объясню. Слушай, давай пока помолчим? Мне нужно слушать – и внимательно, чтобы ни на кого не налететь. Сама понимаешь.
Я все понимала – и потому заткнулась. Очень хотелось жить.
И желательно – нормальным человеком, а не вампиром.
