Глава 18
Каноник Пеннифезер смотрел на старшего инспектора Дэви и на инспектора Кэмпбелла, а старший инспектор Дэви и инспектор Кэмпбелл смотрели на него. Каноник Пеннифезер был снова дома. Он восседал в просторном кресле в своей библиотеке, с подушкой под головой и ногами на пуфике, с пледом на коленях, что подчеркивало его положение больного.
– Боюсь, – говорил он вежливо, – что я просто не в состоянии что-нибудь припомнить.
– Вы не можете припомнить, как вас сбила машина?
– Боюсь, что нет.
– Тогда откуда вам известно, что вас сбила машина? – придирчиво спросил инспектор Кэмпбелл.
– Эта женщина, миссис… миссис Уилинг, кажется… сказала мне об этом.
– А она откуда знает?
Каноник Пеннифезер совсем растерялся:
– Боже мой, вы совершенно правы. Откуда ей, в самом деле, знать? Она, наверное, просто подумала, что так случилось.
– И вы сами не в состоянии вспомнить ничего? Как вы оказались в Милтон-Сент-Джоне?
– Не имею понятия, – ответил каноник Пеннифезер. – Даже название мне ничего не говорит.
Раздражение инспектора Кэмпбелла нарастало, но старший инспектор Дэви попросил спокойно и буднично:
– Просто расскажите нам о том, что вам запомнилось последним, сэр.
Каноник Пеннифезер повернулся к нему с облегчением. Жесткое недоверие инспектора Кэмпбелла приводило его в крайнее смущение.
– Я собирался на конгресс в Люцерн. Я поехал на такси в аэропорт, по крайней мере, на аэровокзал Кенсингтон.
– Так. А потом?
– Вот и все. Больше ничего не могу вспомнить. Потом я помню только гардероб.
– Что еще за гардероб? – спросил инспектор Кэмпбелл.
– Который был не на месте.
Инспектора Кэмпбелла так и подмывало углубиться в эту проблему гардероба «не на месте». Старший инспектор вмешался:
– Вы помните, сэр, как вы прибыли на аэровокзал?
– Думаю, да, – сказал каноник Пеннифезер с оттенком сомнения в голосе.
– И вы отправились в Люцерн, как положено?
– Разве? Я что-то ничего об этом не помню.
– А вы помните, как вернулись в отель «Бертрам» тем же вечером?
– Нет.
– Но вы помните отель «Бертрам»?
– Само собой. Я там жил. Очень удобный отель. Я оставил номер за собой.
– А вы помните, как ехали в поезде?
– В поезде? Нет, никакого поезда не помню.
– Этот поезд остановили и ограбили. Уж это-то, каноник Пеннифезер, вы должны бы помнить.
– Должен? – повторил каноник Пеннифезер. – Но как-то… – начал он извиняющимся тоном. – Нет, не помню. – Он перевел взгляд с одного полицейского на другого и слабо улыбнулся.
– Значит, вы утверждаете, что не помните ничего после того, как сели в такси и отправились на аэровокзал, и до тех пор, когда проснулись в доме Уилингов в Милтон-Сент-Джоне.
– Но в этом нет ничего необычного, – сказал каноник Пеннифезер. – Такое часто случается при сотрясении мозга.
– Когда вы очнулись, что, вы подумали, с вами произошло?
– У меня так болела голова, что я и думать толком не мог. Потом, конечно, я стал гадать, где я нахожусь, и миссис Уилинг все объяснила и принесла мне отличного супа. Называла меня «милушей», – произнес каноник Пеннифезер несколько неодобрительно. – Но она была очень добра. По-настоящему добра.
– Ей следовало сообщить о происшествии в полицию, вас поместили бы в больницу, и вы получили бы надлежащий уход, – сказал инспектор Кэмпбелл.
– Она очень хорошо за мной ухаживала, – горячо заступился за миссис Уилинг каноник Пеннифезер. – Насколько я знаю, в случае сотрясения мозга мало что можно сделать, кроме обеспечения пациенту покоя.
– Если бы вы могли вспомнить еще хоть что-нибудь, каноник Пеннифезер…
Каноник перебил его:
– Похоже, целых четыре дня выпали из моей жизни, – заметил он. – Это крайне любопытно. Даже очень любопытно. Мне бы так хотелось узнать, где я был и что делал. Доктор уверяет, что я все это могу вспомнить. Но с другой стороны, могу и не вспомнить. Может быть, я так и не узнаю, что со мной было в эти дни. – Веки его отяжелели. – Простите меня. Мне кажется, я сильно устал.
– Все, хватит на сегодня, – сказала миссис Макри, которая все время маячила в дверях, готовая вмешаться в случае необходимости. Она двинулась к ним. – Доктор велел, чтобы его не волновали, – заявила она решительно.
Полицейские поднялись и направились к двери. Миссис Макри проводила их через переднюю с видом добросовестного сторожевого пса. Каноник пробормотал что-то, и старший инспектор Дэви, который замыкал шествие, быстро обернулся:
– Что вы сказали?
Но глаза каноника были уже закрыты.
– Как вам кажется, что он сказал? – спросил Кэмпбелл, когда они вышли из дома, отклонив не слишком настойчивое предложение миссис Макри перекусить.
Папаша задумчиво ответил:
– Мне почудилось, он произнес: «Стены Иерихона».
– Что он мог иметь в виду?
– Что-нибудь из Библии, – предположил Папаша.
– Как вам кажется, мы когда-нибудь узнаем, – заговорил Кэмпбелл, – как этот старикан добрался от Кромвель-роуд до Милтон-Сент-Джон?
– Не похоже, что он нам в этом сможет помочь, – отозвался Дэви.
– Эта женщина, которая утверждает, что видела его в поезде, когда их остановили, она права? Неужели он может быть как-то замешан во всех этих ограблениях? Это кажется невероятным. Он производит впечатление абсолютно порядочного старикана. Разве можно заподозрить, что каноник Чадминстерского собора может впутаться в такие дела?
– Нет, – произнес Папаша задумчиво. – Нет. Точно так же, как невозможно представить себе, чтобы судья Ладгроув был замешан в ограблении банка.
Инспектор с любопытством взглянул на старшего офицера.
Вылазка в Чадминстер закончилась короткой и ничего не давшей беседой с доктором Стоуксом, который был агрессивен, груб и не желал сотрудничать.
– Я уже достаточно давно знаю Уилингов. Они, собственно, мои соседи. Подобрали старика на дороге. Не знали, то ли он напился до беспамятства, то ли болен. Попросили осмотреть его. Я им сказал, что он не пьян, что у него сотрясение мозга.
– И вы принялись его лечить?
– И не подумал. Я не лечил его, ничего ему не прописывал и не предписывал. Я не врач… был когда-то, но теперь – нет. Я им сказал, что они должны позвонить в полицию. А звонили они или нет, не знаю. Они немного туповаты, оба, но вообще-то люди добрые.
– Вы сами не сочли нужным позвонить в полицию?
– Нет, и не собирался. Повторяю, я уже не врач. Мне-то что. По-человечески я велел им влить ему виски в глотку, и пусть лежит тихо и спокойно до прихода полиции.
Он бросил на них недоброжелательный взгляд, и им пришлось поневоле прервать разговор и удалиться.
