Глава 2

– Не сомневаюсь, что ты все еще живешь в своей милой Сент-Мэри-Мид? – спрашивала леди Селина. – Такая славная, неиспорченная деревушка. Часто о ней вспоминаю. Там все по-прежнему, все без изменений?

– Пожалуй, нет. – Мисс Марпл задумалась о некоторых сторонах жизни своего поселка. Новое строительство… Пристройки к ратуше… Изменившийся облик главной улицы с ее современными витринами… Она вздохнула. – Приходится мириться с переменами, что поделаешь?

– Прогресс, – неопределенно отозвалась леди Селина. – Хотя мне часто кажется, что это никакой не прогресс. Вся эта современная сантехника. Всевозможных цветов и, как это там называется… выделки. Но разве хоть одно из этих приспособлений срабатывает как следует? Не знаешь, не то тянуть, не то нажимать. Каждый раз, когда приезжаешь к друзьям, в уборной обязательно висит надпись типа: «Резко нажми и отпусти», «Дерни влево», «Отпусти быстро». В старые времена нужно было просто потянуть ручку в любую сторону, и сразу лились целые потоки воды… О, вот и милый епископ Медменхема, – прервала бурный поток своих воспоминаний леди Селина, увидев проходящего мимо благообразного пожилого священнослужителя. – Он, насколько мне известно, почти слепой. Но какой, однако, замечательный и страстный проповедник!

Они немного поболтали на церковные темы. Разговор неоднократно прерывался замечаниями леди Селины, узнававшей различных друзей и знакомых, многие из которых совсем не были теми людьми, за кого она их принимала. Они с мисс Марпл немного поговорили о былых временах, хотя мисс Марпл, конечно, выросла в совершенно иной среде, нежели леди Селина, и их воспоминания были в основном ограничены теми несколькими годами, которые леди Селина, недавно овдовевшая и чрезвычайно стесненная материально, была вынуждена провести в крошечном домике в деревне Сент-Мэри-Мид, пока ее второй сын находился на соседней авиабазе.

– Ты всегда здесь останавливаешься, Джейн, когда бываешь в Лондоне? Странно, ведь я тебя раньше здесь не видела.

– Да нет, конечно. Мне это не по средствам, и, вообще, я почти не выезжаю из дому последнее время. Это все моя добрая племянница, она решила, что мне необходимо развеяться и хоть ненадолго приехать в Лондон. Джоан очень добрая девочка, да уж и не девочка, конечно. – Мисс Марпл задумалась, вспомнив, что Джоан уже около пятидесяти. – Она художница. И к тому же довольно известная. Джоан Уэст. Недавно у нее была персональная выставка.

Леди Селина совсем не интересовалась художниками, да и вообще ничем, связанным с искусством. В ее глазах писатели, художники и музыканты были лишь разновидностью дрессированных животных. Она готова была относиться к ним снисходительно, в то же время совершенно не понимая, что заставляет их заниматься тем, чем они занимаются.

– Что-нибудь в стиле модерн, без сомнения, – заметила она, рассеянно глядя по сторонам. – Вон Сесили Лонгхерст. Опять перекрасила волосы.

– Боюсь, что моя милая Джоан и впрямь пишет в современном стиле.

В этом мисс Марпл как раз ошибалась. Джоан Уэст считалась модернисткой лет двадцать назад, а среди нынешних молодых художников она числилась бесконечно старомодной.

Бросив беглый взгляд на прическу Сесили Лонгхерст, мисс Марпл погрузилась в приятные размышления о том, как добра к ней Джоан. Она так и сказала своему мужу:

– Мне так хочется сделать что-нибудь для бедной старенькой тетушки Джейн. Она никуда не ездит. Как ты думаешь, согласится она поехать в Борнмут на недельку-другую?

– Неплохая мысль, – ответил Реймонд Уэст, его последняя книга неплохо продавалась, и он был расположен совершать благородные поступки.

– Ей понравилось в Вест-Индии, мне кажется, хотя она, к сожалению, впуталась там в это дело с убийством. В ее возрасте это было совсем некстати.

– С ней, мне кажется, такое происходит все время.

Реймонд очень любил свою престарелую тетушку и все придумывал для нее разные развлечения, посылал ей книги, которые, по его мнению, могли бы прийтись ей по вкусу. Его всегда удивляло, если она вежливо отказывалась от предлагаемых развлечений. Хотя она постоянно твердила, что книги «необычайно интересны», он подозревал, что она их не читала. Да это и понятно, думал он, ее глаза, наверное, все больше сдают.

В отношении последнего он заблуждался. У мисс Марпл зрение для ее возраста было отличным, и в данный момент она как раз отмечала все происходящее вокруг с большим интересом и удовольствием.

Когда Джоан предложила ей провести недельку-другую в одном из лучших отелей Борнмута, она пробормотала, поколебавшись:

– С вашей стороны это очень-очень мило, но я, в сущности, не думаю…

– Но это пойдет вам на пользу, тетя Джейн. Просто необходимо время от времени уезжать из дому. Это рождает новые идеи, дает пищу для новых размышлений.

– О да, дорогая, в этом ты совершенно права, и мне бы в самом деле хотелось куда-нибудь съездить ненадолго, для перемены обстановки. Но, может быть, не в Борнмут.

Джоан была несколько удивлена. Ей казалось, что именно Борнмут станет Меккой для тетушки Джейн.

– Истбурн? Или Торки?

– Чего бы мне действительно хотелось… – сказала мисс Марпл нерешительно.

– Ну?

– Боюсь, ты скажешь, что это довольно глупо с моей стороны.

– Ни в коем случае. – Куда же это милая старушка хочет съездить на самом деле?

– На самом деле мне бы хотелось побывать в отеле «Бертрам», в Лондоне.

– Отель «Бертрам»? – Что-то в этом названии было знакомое.

Мисс Марпл вдруг заявила:

– Я там жила однажды, когда мне было четырнадцать. Была там с дядей и тетей. С дядей Томасом то есть. Он был каноником в Эли. И я никогда этого не забуду. Если бы я могла там пожить! Вполне достаточно недели, две недели – это слишком дорого.

– Да это пустяки. Конечно, вы туда поедете. Как это я не подумала, что вы можете захотеть съездить в Лондон, – магазины там и прочее. Это все мы уладим, если «Бертрам» все еще существует. Столько гостиниц уже исчезло: одни разбомбили, другие просто закрылись.

– Нет, я знаю, что «Бертрам» все еще работает. Я получила письмо оттуда – от своей американской подруги Эми Макалистер из Бостона. Они с мужем там жили.

– Отлично. Тогда я его заказываю. – Джоан мягко добавила: – Боюсь, что он сильно изменился с того времени, как вы там были. Поэтому смотрите не разочаруйтесь.

Но отель «Бертрам» не изменился. Он остался точно таким же, как был. Просто восхитительно таким же, подумала мисс Марпл. Это ее сильно удивило…

Это казалось слишком уж хорошим, чтобы быть правдой. Она прекрасно сознавала, обладая трезвым рассудком, что ей просто захотелось освежить память прошлого со всеми его красками. Сейчас в ее жизни настало время, когда можно предаваться воспоминаниям о былых удовольствиях. А если еще найдется кто-нибудь, с кем можно разделить воспоминания, – это просто счастье. Теперь уже это было непросто, ибо ей удалось пережить большую часть сверстников. И вот она сидит, вспоминает, и это каким-то странным образом оживляет ее. Джейн Марпл – бело-розовая девушка, полная интереса к жизни… Такая глупышка во многих отношениях… а что это за неподходящий молодой человек, которого звали… Боже, да она даже имени его не помнит! Как мудро поступила мама, прервав эту дружбу в самом начале. Она столкнулась с ним много лет спустя – он и на самом деле был ужасен! А тогда она целую неделю проплакала в подушку!

Теперь, конечно… Она задумалась о новых временах. Эта бедная молодежь. У некоторых из них есть матери, но такие, на которых не понадеешься, – матери, неспособные защитить дочерей от глупых любовных историй, незаконных детей и ранних неудачных браков. Как все это печально!

Ее размышления были прерваны подругой:

– Ну и ну! Да это же… ну да, это Бесс Седж-вик! Подумать только: она – и вдруг здесь…

Мисс Марпл слушала комментарии леди Селины по поводу происходящего вокруг вполуха. Они с мисс Марпл вращались в совершенно разных кругах, поэтому мисс Марпл не могла делиться с Селиной крохами сплетен обо всех тех друзьях или знакомых, которых леди Селина узнавала или ей казалось, что узнает.

Но Бесс Седжвик – другое дело. Это имя было известно почти всей Англии. Пресса на протяжении более тридцати лет постоянно сообщала, что Бесс Седжвик совершила тот или иной шокирующий или из ряда вон выходящий поступок. На протяжении нескольких военных лет она была участницей французского Сопротивления, и, по слухам, на рукоятке ее револьвера было пять зарубок – по числу убитых немцев. Она совершила одиночный перелет через Атлантику много лет назад, проскакала верхом через всю Европу и остановилась у озера Ван. Она управляла гоночными автомобилями; однажды спасла из огня двоих детей; к ее чести или наоборот, она была несколько раз замужем, и, кроме того, она считалась второй среди самых шикарно одетых женщин в Европе. Поговаривали, что она нелегально проникла на борт ядерной подлодки во время испытаний.

Именно это вызвало самый непосредственный интерес мисс Марпл, которая выпрямилась и устремила откровенно жадный взгляд на героиню.

Она никак не ожидала встретить Бесс Седж-вик в отеле «Бертрам». Ну еще в ночном клубе или на стоянке грузовиков – то и другое одинаково подходило для Бесс Седжвик, с ее широким кругом интересов. Но этот респектабельный приют из старого мира, казалось, совершенно ей не подходит.

Тем не менее она была здесь – в этом не было ни малейшего сомнения. И месяца не проходило, чтобы ее лицо не появилось на страницах модных журналов или газет. И вот она собственной персоной нетерпеливо курит сигарету и с удивлением смотрит на огромный поднос с яствами, как будто ничего подобного не видела. Она заказала – мисс Марпл слегка прищурилась и вгляделась внимательнее, так как сидела далековато, – да, пончики. Очень интересно.

Пока она смотрела, Бесс Седжвик загасила сигарету в блюдце, взяла с подноса пончик и откусила здоровенный кусок. Ярко-красный настоящий земляничный джем брызнул на подбородок. Бесс запрокинула голову и рассмеялась – давно в отеле «Бертрам» не слышали такого громкого и веселого смеха.

Генри тут же оказался рядом и предложил ей маленькую, изящную салфеточку. Она взяла ее, вытерла подбородок и заметила с видом обрадованной школьницы:

– Вот это настоящие пончики! Превосходно!

Она бросила салфетку на поднос и поднялась. Как всегда, все взоры устремились на нее. Она к этому привыкла. Возможно, ей это нравилось, а может быть, она этого уже и не замечала. На нее стоило посмотреть, но ее внешность была скорее броской, нежели красивой. Гладкие платиновые волосы чрезвычайно светлого оттенка падали на плечи. Лицо и голова были превосходно вылеплены. Нос с легкой горбинкой, глубоко посаженные глаза настоящего серого цвета. У нее был широкий рот прирожденной комедиантки. Платье настолько простого покроя, что вызывало недоумение у большинства мужчин. Оно было похоже на мешок, не имело ни украшений, ни видимых швов или застежек. Но женщины в таких вещах разбираются. Даже милые старые провинциалки в отеле «Бертрам» знали, что стоит этот «мешок» целое состояние!

Уверенно шагая по залу в сторону лифта, Бесс прошла совсем близко от стола мисс Марпл и леди Селины и кивнула последней:

– Привет, леди Селина. Не видела вас с того дня у Крафтов. Как борзые?

– Чем это вы здесь занимаетесь, Бесс?

– Я здесь живу. Только что приехала на машине из Лэндс-Энда. Четыре и три четверти часа! Неплохо, а?

– Вы когда-нибудь угробите себя. Или кого-то еще.

– Не дай бог!

– Но почему вы именно здесь остановились?

Бесс Седжвик быстро оглянулась. Казалось, она обдумывала, что ответить, потом нашла и усмехнулась иронически:

– Мне просто посоветовали попробовать. И думаю, оказались правы. Я только что съела превосходный пончик.

– Дорогая моя, у них и оладушки настоящие.

– Ола-а-адушки, – протянула леди Седжвик задумчиво. – Да-а-а… – Казалось, она признала, что даже такое возможно. – О-ла-душ-ки! – Она кивнула и направилась к лифту.

– Необыкновенная особа, – заметила леди Селина. – Знаю ее с детства. Никто не мог с ней совладать. Сбежала с конюхом-ирландцем в шестнадцать лет. Удалось вовремя вернуть ее домой… а может, и не вовремя. Во всяком случае, от него откупились, а ее благополучно выдали за старика Конистона – он был старше на тридцать лет, мерзкий тип, но ее боготворил. Это, однако, тянулось недолго. Она сбежала с Джонни Седжвиком. Этот брак, возможно, и продержался бы, не сломай он шею на стипль-чезе. Потом она вышла за Риджуэя Бекера, американца, владельца яхты. Через три года он с ней развелся, и, как я слышала, она связалась с каким-то гонщиком, вроде бы поляком. Не знаю даже, замужем она сейчас или нет. После развода с американцем она снова стала называться Седжвик. Вообще, она водится с такими людьми… говорят, она и наркотиками балуется… не знаю, не знаю.

– Интересно, счастлива ли она?

Леди Селина, которая, вполне очевидно, никогда не задумывалась над подобными вещами, казалась огорошенной.

– Думаю, у нее куча денег, – сказала она не очень уверенно. – Алименты и все прочее. Конечно, не это главное…

– Нет, конечно.

– Но за ней всегда таскается какой-нибудь мужчина. Или даже несколько.

– Да?

– Разумеется, когда женщина достигает определенного возраста, ей только это и нужно… но как-то… – Леди Селина умолкла.

– Нет, – сказала мисс Марпл. – Я тоже так не думаю.

Наверное, нашлись бы люди, у которых подобное высказывание старомодной пожилой дамы – вряд ли авторитетного судьи по вопросам нимфомании – вызвало бы улыбку. Да мисс Марпл и не выразилась бы слишком прямо – она бы сказала: «Она всегда слишком любила мужчин». Но леди Селина восприняла ее слова как подтверждение собственных.

– В ее жизни было много мужчин, – заметила она.

– О да, но я бы сказала, уж не знаю, как вы, что для нее мужчины – приключение, а не потребность.

Разве какая-нибудь женщина, подумала мисс Марпл, приехала бы в отель «Бертрам» на свидание с мужчиной? «Бертрам» совсем не подходит для этого. Хотя, возможно, для человека вроде Бесс Седжвик это и может служить причиной выбора.

Она вздохнула, подняла глаза на красивые старинные часы, которые так славно тикали в углу, и с осторожностью ревматика встала на ноги. Она медленно направилась к лифту. Леди Селина огляделась вокруг, и взгляд ее наткнулся на молодого джентльмена с военной выправкой, который читал «Спектейтор».

– Как приятно снова видеть вас. Э-э… генерал Арлингтон?

Но пожилой джентльмен с наивозможной деликатностью отказался от звания генерала Арлингтона. Леди Селина извинилась, но не слишком смутилась при этом. В ней близорукость сочеталась с оптимизмом, а так как ее главным удовольствием было встречать старых друзей и знакомых, она постоянно совершала подобные ошибки. Ошибались и многие другие, тем более что свет был мягко приглушен и скрадывался абажурами. Никто не обижался – и вообще казалось, что все получают здесь только радость.

Мисс Марпл улыбнулась про себя, ожидая лифт. Так похоже на Селину! Эта ее вечная уверенность, что она всех знает. Ей за Селиной не угнаться. Единственным ее достижением в этой области был красавец епископ Уэстчестера, которого она назвала с нежностью «милый Робби» и который с такой же нежностью приветствовал ее, вспоминая, как ребенком в доме пастора в Темпшире он упрашивал: «Будь крокодилом, пожалуйста, тетушка Джейн. Будь крокодилом и съешь меня!»

Лифт спустился, и человек средних лет в униформе распахнул дверь. К вящему удивлению мисс Марпл, его пассажиром оказалась Бесс Седжвик, которая поднималась наверх всего минуту назад. Внезапно Бесс Седжвик застыла на месте, балансируя на одной ноге, и мисс Марпл, готовая шагнуть в лифт, тоже остановилась. Бесс так пристально смотрела через ее плечо, что старушка оглянулась.

Швейцар только что открыл дверь и пропустил в вестибюль двух женщин – суетливую особу средних лет в нелепой лиловой шляпе с цветами и высокую, просто, но изысканно одетую девушку лет семнадцати или восемнадцати с длинными и прямыми льняными волосами.

Бесс Седжвик взяла себя в руки, резко развернулась и снова вошла в лифт. Когда мисс Марпл последовала за ней, она повернулась к ней и извинилась.

– Простите, я едва не толкнула вас. – Голос у нее был приятно-дружелюбный. – Я вдруг вспомнила, что кое-что оставила…

– Второй этаж? – спросил лифтер.

Мисс Марпл улыбнулась и кивнула, принимая извинения. Она вышла из лифта и медленно направилась к своему номеру, не без удовольствия перебирая в голове разные незначительные проблемы, как она часто делала.

Например, думала она о том, что леди Седжвик сказала неправду. Она ведь только что поднималась в номер и, вероятно, там и вспомнила о забытой вещи (если такая вещь существовала), за которой и спускалась. А может, она спускалась, чтобы встретиться с кем-то или кого-то поискать? Но если так, почему ее встревожило увиденное, когда дверь лифта открылась? Почему это заставило ее тут же повернуть обратно и войти в лифт, чтобы не встретиться с тем, кого она увидела?

Очевидно, дело в двух вновь прибывших женщинах, пожилой и совсем юной. Мать и дочь? Нет, подумала мисс Марпл. Не мать и дочь.

К счастью, даже в «Бертраме», подумала мисс Марпл, может произойти нечто интересное…