Парни с участка Дорси не знали моих проблем.

Я входил каждый вечер через задний ход, прятал свитер в подносе и проходил за своей карточкой.

– Братья и сестры! – говорил я.

– Брат, Хэнк!

– Привет, Братец Хэнк!

У нас с ними шла игра, игра в черно-белых, и она им нравилась. Бойер подходил, трогал меня за руку и говорил:

– Мужик, если б у меня такая раскраска была, как у тебя, я б стал миллионером!

– Еще бы, Бойер. Белая кожа – больше ничего и не надо.

Следом к нам подходил маленький кругленький Хэдли.

– Работал на пароходе черный кок. Единственный черный на борту. Пек пудинг из тапиоки два или три раза в неделю, а потом в него дрочил. А белые парни от его пудинга из тапиоки аж торчали, хехехехе! Спрашивали, как он его делает, а он отвечал, что у него свой особый рецепт есть, хехехехехехе!

Мы все смеялись. Уж и не знаю, сколько раз мне пришлось выслушать историю про пудинг из тапиоки…

– Эй, нищеброд белый! Эй, мальчонка!

– Слышь, чувак, если б я назвал тебя «мальчонкой», ты б за шабер схватился. Поэтому не мальчонкай мне больше.

– Слышь, белый, что скажешь, если мы в эту субботу вечером куда-нибудь вместе намылимся? У меня прикольная белая бикса как раз есть, блондиночка.

– А у меня – прикольная черная бикса. И ты знаешь, какого цвета у нее волосы.

– Вы, парни, наших теток столетиями ебете. Теперь мы вас нагоняем. Ты не станешь возражать, если я свой черный шкворень в твою белую биксу засуну?

– Если хочет, пусть хоть весь забирает.

– Вы потырили землю у индейцев.

– Лично я и потырил, ага.

– Ты меня к себе домой не пригласишь. А если пригласишь, то попросишь зайти с черного хода, чтоб никто мою шкуру не видел…

– А я оставлю маленькую лампочку гореть. Скучно, только выхода не было.