Легавой на самом деле она не была, она была легавой канцеляристкой. И как-то начала приходить домой и рассказывать мне про парня, который носит лиловую булавку для галстука и «настоящий джентльмен».

– Ох, он такой добрый!

Я слушал истории про него каждый вечер.

– Ну, – спрашивал я, – как сегодня поживает наша старая-добрая Лиловая Булавка?

– О, – отвечала она, – знаешь, что произошло?

– Нет, крошка, потому и спрашиваю.

– Ох, он ТАКОЙ джентльмен!

– Ладно. Ладно. Что произошло?

– Знаешь, он так много страдал!

– Конечно.

– Знаешь, у него жена умерла.

– Нет, не знал.

– Какой ты развязный. Я тебе говорю, у него умерла жена, и он истратил пятнадцать тысяч долларов на ее лечение и похороны.

– Хорошо. И?

– Иду я по коридору. А он навстречу. Едва не столкнулись. Он посмотрел на меня и говорит со своим турецким акцентом: «Ах, вы такая прекрасная!» И знаешь, что он сделал?

– Нет, крошка, расскажи. Рассказывай скорее.

– Он поцеловал меня в лоб, слегка, этак легонько. И пошел дальше.

– Я могу тебе про него кое-что рассказать, крошка. Он слишком кино насмотрелся.

– Откуда ты знаешь?

– То есть как?

– Он владелец кинотеатра для автомобилистов. Он им управляет каждый вечер после работы.

– Оно и видно, – сказал я.

– Но он такой джентльмен! – сказала она.

– Слушай, детка, я не хочу делать тебе больно, но…

– Но что?

– Слушай, у вас в захолустье так не принято. А я в пятидесяти местах работал, может, в ста. И нигде надолго не задерживался. Я вот о чем: в конторах по всей Америке играют в определенную игру. Людям скучно, они не знают, чем заняться, поэтому играют в конторскую романтику. В большинстве случаев это ничего не значит, кроме препровождения времени. Иногда им удается выхарить поебку-другую на стороне. Но даже так это просто легкое развлечение, вроде кегельбана, телевизора или новогодней вечеринки. Ты должна понять, что это ничего не означает, и тогда тебе не будет больно. Понимаешь?

– Я считаю, что мистер Партизян искренен.

– Ты на эту булавку наколешься, крошка, попомнишь мои слова. Осторожнее с этими пройдохами. Это такая же туфта, как свинцовая монетка.

– Он не туфта. Он джентльмен. Настоящий джентльмен. Если б только ты тоже был джентльменом.

Я махнул рукой. Сел на кушетку, взял свой листок с планом и попытался выучить наизусть бульвар Бэбкок. Бэбкок делился на 14, 39, 51, 62. Какого черта? Я что, не смогу это запомнить?