Эшли посмотрела на Гарри и еще раз поразилась тому, насколько он похож на майора Майклсона, особенно в такие минуты, как сейчас, когда губы его были сжаты в тонкую линию, а на лице застыло суровое выражение. Она дернула его за рукав.

— О чем, дьявол их возьми, они спорят?

Мо'амба уже вышел из пещеры следом за вожаком, да и воины по большей части разбрелись кто куда. Она огляделась. Вокруг них осталась лишь горстка туземцев. Сжимая в руках копья, они подозрительно смотрели на чужаков.

— В каком дерьме мы оказались на сей раз? — спросила Эшли, вновь обратив взгляд на Гарри.

Тот посмотрел на стражников из-под полуприкрытых век и процедил сквозь зубы:

— «Дерьмо» слишком мягко сказано. Эти двое решили, что вы все же должны умереть.

Брови Эшли поползли на лоб.

— Но почему? И как же вы с братом?

— Нас принял в свои ряды клан воинов, а у них очень строгий моральный кодекс, иль'джанн. Это крутые ребята, и перечить им не осмеливаются даже старейшины. А вы двое — чужаки, и вам отвели роль козлов отпущения.

Эшли перевела взгляд на Бена. Казалось бы, она должна дрожать от страха за собственную жизнь, но сейчас ее душа сжалась при мысли о том, какая участь ждет ее сына. Она не может умереть! По крайней мере до тех пор, пока Джейсон не окажется в безопасности!

Бен смотрел на обнаженных воинов, окруживших их, но заметил взгляд Эшли. Словно прочитав мысли женщины, он сжал ее руку и сказал:

— Я знаю, знаю. Мы обязательно выберемся из этой заварухи и найдем Джейсона!

Эшли сделала глубокий вдох и спросила:

— А что же Мо'амба?

Гарри горестно покрутил головой и объяснил:

— Вождь, Бо'рада, настроил против вас племя, но старик, надо отдать ему должное, все же настоял на том, чтобы созвать совет старейшин перед тем, как приговор будет приведен в исполнение. Он назначен на завтрашнее утро.

Бен переступил с ноги на ногу.

— А если ночью мы попытаемся смыться отсюда?

Гарри вздохнул и вновь покачал головой.

— Ничего не выйдет. Вокруг слишком много ловушек, капканов и натасканных на преследование животных. Кроме того, эти недомерки знают окрестности как свои пять пальцев и перережут вам глотки раньше, чем вы услышите их приближение.

Бен потер виски кончиками пальцев.

— Черта с два они так запросто получат мою шкуру! Я…

— Гарри, — перебила его Эшли, — нам будет предоставлена возможность высказаться перед этим советом?

— Думаю, да.

— А ты сможешь перевести им то, что я скажу?

— Конечно! Виртуозный перевод не обещаю, но сделаю, что смогу.

— По отношению к нам они настроены враждебно, но, судя по петроглифам, в целом это доброжелательный и общинный народ. Они готовы делиться друг с другом, помогать старикам и больным и вообще напоминают одну большую семью.

— Это верно, — согласился Гарри. — Меня, например, они приняли как сына.

— Вот именно, — кивнула Эшли. — Сейчас они чем-то напуганы и чувствуют себя загнанными в угол. Если мы сможем понять причину этого, возможно, нам удастся спастись.

— А если не сможем? — пробормотал Бен.

Голос Эшли стал ледяным:

— Тогда будем драться.

Где-то в глубине деревни прозвучал удар гонга, от которого, казалось, завибрировали все камни вокруг них. Через путаницу тоннелей воины отвели Бена и Эшли в другую просторную пещеру и безмолвными стражами застыли у входа. Задержавшись у порога, Гарри сказал им:

— Мы с Деннисом должны ночевать в пещере воинов, но утром я приду. Возможно, нам удастся вразумить их.

— Да уж, постарайся, — ответил Бен, — потому что я не слишком хорош в разгадывании шарад.

Братья ушли, а Эшли оглядела их с Беном новое прибежище. По полу были разбросаны большие подушки, поверх которых лежали свернутые пледы с разными вытканными на них узорами, а по углам пещеры находились каменные купели с водой.

— Полагаю, это наша камера, — проговорил Бен, пнув ногой одну из подушек.

Эшли кивнула, не в силах говорить. Она стояла, обхватив себя руками за плечи, и после всех перипетий сегодняшнего дня чувствовала себя измученной до предела. Бен обнял ее за плечи.

— Мы выберемся, — снова сказал он.

Голос его звучал настолько спокойно и мягко, что Эшли подняла глаза, будто ожидая увидеть рядом с собой кого-то другого. Куда подевались его обычная бесшабашная бравада и дурачество? Он молча стоял, держа ее за плечи, и смотрел в ее лицо.

— Я так переживаю за Джейсона! — всхлипнула она, прижавшись к его груди. — Эта неизвестность — хуже любой пытки! А что, если…

Бен прижал палец к ее губам.

— Ш-ш-ш! Твой мальчик в порядке.

И вновь его слова прозвучали так уверенно и убедительно, что Эшли сразу поверила ему. Она посмотрела в его серьезные голубые глаза, в которых теперь не было обычного веселья или шутовства. Ей захотелось утонуть в этих объятиях, переложить на эти широкие плечи все свои тревоги и заботы.

Внутри нее вдруг ожили все старые душевные раны. Они требовали, чтобы она отстранилась, отвернулась, но, прежде чем она успела пошевелиться, Бен убрал палец от ее губ и прижался к ним своими губами, не позволив ей произнести ни звука. Из груди Эшли вырвался лишь тихий стон.

Затем губы Бена скользнули вниз и прижались к маленькому треугольнику в основании ее шеи. Снова застонав, Эшли изогнула спину и откинула голову назад, неосознанным движением открывая всю шею для его поцелуев.

Он помедлил, подняв голову и заглянув в ее глаза. Его щеки раскраснелись от чувств, бушевавших в груди. Глаза Бена сказали ей, что она еще может остановить его, и в течение нескольких мгновений она была близка к этому. Ей было страшно вновь стать уязвимой для возможных обид, боли и разочарований.

Словно почувствовав ее страх, он немного отодвинулся, и огонь желания в его глазах уступил место трогательной заботе. Никогда еще ей не встречался мужчина столь страстный и в то же время способный на столь искреннее сочувствие. Эшли словно со стороны видела, как ее рука потянулась к его волосам. Она ухватилась за него, как утопающая за своего спасителя, и притянула к себе. А в следующий момент — позволила его рукам мягко уложить себя на покрытый подушками пол.

Не в силах уснуть, Бен смотрел в каменный потолок над своей головой. Эшли лежала рядом, положив голову на его руку и забросив ногу ему на живот. Она пошевелилась под влиянием какого-то привидевшегося ей сна, и это движение вновь разбудило в нем жар. Бен с трудом устоял перед искушением повернуться к женщине и еще раз испытать глубину своего желания. Однако он понимал, что ей нужно выспаться, поскольку грядущий день сулил новые испытания. И все же… Бен нежно провел ладонью по линии ее правой груди. Эшли тихонько застонала во сне. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в висок, но тут на него внезапно опустилось плотное покрывало темноты, отгородив от света и Эшли. Послышался знакомый голос:

— Самое время, Бенни-бой!

Темнота сгустилась и сформировалась в образ его деда, сидевшего, скрестив ноги, на подушке в футе от него. Бен застонал и сел. Он прищурился, вглядываясь в деда, но тот вдруг превратился в Мо'амбу.

— Я очень долго ждал, пока ты услышишь мой зов, — проговорил старик, качая головой.

Бен откашлялся, опустил глаза, увидел, что его плоть недвусмысленно выдает желание, которое он только что испытывал, и торопливо прикрылся рукой.

— Я, гм, был… занят.

— Я думаю, три раза — вполне достаточно. Нам нужно поговорить.

— Ты прав, — сказал Бен, натягивая на себя покрывало, — у меня к тебе тоже много вопросов. Например, за каким дьяволом ваш вождь решил снять с нас скальпы?

— Он да и все остальные напуганы. Многие погибли. Набеги крак'анов становятся все более частыми. Они появляются внезапно, проникая глубоко на наши территории, убивая сторожей и уничтожая целые стада домашних животных.

— Но мы-то тут при чем?

— На протяжении жизни бесчисленных поколений между нашим народом и крак'анами шла война не на жизнь, а на смерть. После Отделения они очутились на этом континенте вместе с нами. Когда мы ушли в эти подземелья, спасаясь от них и от холода, они последовали за нами. Потом произошла большая катастрофа, в результате которой мы оказались отрезаны от внешнего мира. А они — вместе с нами.

— Как вам удалось выжить?

— Мы приспособились. Если вы изобретали разные машины и железные орудия, чтобы облегчить свою жизнь, мы создали живые орудия — животных и растения. Мы научились брать те из них, которые могли нам пригодиться, усовершенствовать и разводить их. Мы даже узнали, как выращивать свет. — Он указал на покрытую фунгусом стену. — Мы приспособились, а крак'аны — нет. Они по-прежнему рыскали вдоль наших границ, питаясь нашими отходами. Но не считай их безмозглыми. Крак'аны очень хитры. Они постоянно испытывают нашу защиту на прочность, пытаясь найти в ней прорехи и добраться до нас.

— Почему вы, обладая столь обширными знаниями, не можете разделаться с ними, уничтожить их раз и навсегда?

Мо'амба покачал головой.

— Этого делать нельзя. Они нужны нам, чтобы выжить, не меньше, чем мы нужны им. Их навоз содержит вещество, необходимое нам для выращивания растений. Без него растительность погибнет, а значит, погибнем и мы. Мы даже подкармливаем крак'анов, выгоняя на их территории старых домашних животных, которые уже не могут давать молоко.

— Вы кормите этих чудовищ? — изумился Бен. — Тогда неудивительно, что их так много!

— Мы должны поддерживать их поголовье на определенном уровне, чтобы они снабжали нас навозом. Собирать его и приносить сюда — главная обязанность наших охотников.

— Собиратели дерьма… — хмыкнул Бен. — Не очень-то это вяжется с благородным образом охотника!

— Ты ошибаешься. Это очень благородное дело. Пробираясь по землям крак'анов, они рискуют своими жизнями ради всех нас, особенно теперь, когда им приходится обходиться без помощи всевидящего ока хари'хути.

Произнеся эти слова, старик многозначительно посмотрел на Бена.

— Давай не будем снова затевать этот разговор, — поспешно сказал тот, опасаясь, что старик опять начнет настаивать на том, чтобы он остался в этой деревне. Деревне, которая как раз сейчас собиралась убить его. — Ты до сих пор не объяснил мне, за что нас приговорили к смерти.

— Я как раз подходил к этому. На протяжении многих поколений мы совершенствовали способы оберегать от крак'анов самих себя, свое поселение, своих животных. Одним из главных средств защиты от них стал тин' ай'фори. Он…

— Подожди, не части! — замахал руками Бен. — Что это за штука такая?

Мо'амба сжал губы, прищурился и умолк. Подумав несколько секунд, он сказал:

— В вашем языке нет такого слова. — Протянув руку, старик отодрал от стены кусочек светящегося лишайника. — Он такой же, как этот, но только убивает. Мы окружили эту, главную, пещеру толстым слоем тин'ай'фори. Он защищает наше поселение.

— Так почему же теперь эти твари… как их там, крак'аны… могут проникать через этот защитный барьер?

— Ответ на этот вопрос — тайна, известная лишь секте жрецов и секте воинов. — Мо'амба откашлялся и понизил голос, словно боясь, как бы кто-то не подслушал их. — Тин'ай'фори умирает. Его слои постепенно чернеют и отваливаются, в результате чего барьер между нами и крак'анами становится все тоньше. Со временем он исчезнет, и тогда…

Бен попытался представить стада чудовищ, вырывающихся из пещер на плодородные желтые поля. Даже несмотря на то, что этот народец вынес ему смертный приговор, при мысли о том, какая бойня тут может произойти, по спине у него побежали мурашки.

— И все же каким образом это связано с нами?

— Тин'ай'фори начал умирать вскоре после появления вашего народа.

— Как? Каким образом?

— Я не знаю. Некоторые из нас, и я в том числе, считают, что это — знак, сигнал к тому, что нашему народу настала пора подняться на поверхность. Но другие считают вас демонами, которые пришли, чтобы уничтожить нас.

— И насколько я понимаю, ваш вождь — из их числа.

Мо'амба склонил голову.

— Да, и большинство других — тоже.

— Как же нам переубедить его? Вряд ли он поверит словам демона.

— Да, конечно. Поэтому завтра вы должны делать все, как я скажу. Твой друг, Гарри, поможет. В течение многих ночей, когда он спал, втайне от него самого я учил его начаткам нашего языка. Слушайтесь и его.

— Что же ты задумал?

В этот момент контакт стал прерываться. Мо'амба помахал напоследок рукой.

— Завтра… — проговорил он и растаял во тьме.