21
После безумного вопля Эшли мохнатая лапа сжала ее голень еще сильнее. Что это за чертовщина?!
Эшли отпрыгнула в сторону, дернула ногой и вырвала ее из жуткого живого капкана. При этом она столкнулась с Беном, и пистолет в его руке непроизвольно выстрелил. Они лишились одного бесценного патрона из остававшихся трех.
— Что ты творишь, женщина? — возмущенно завопил Бен, толкая ее и не сводя глаз со стаи похожих на волков существ, скребущих когтями землю.
— Там, в «червоточине», что-то есть! Оно меня с-схватило!
Бен бросил быстрый взгляд на отверстие в стене, но ничего не увидел.
— Я ничего не… Мать честная! — Теперь и Бен, словно ужаленный, отпрыгнул от дыры, из которой появилось нечто непонятное. — Твою мать!
Эшли сначала показалось, что это ребенок — голый и покрытый грязью, но, когда существо выпрямилось и повернулось к ней, она поняла, что ошиблась, и сделала еще один шаг назад.
Оно было около четырех футов роста, согнутое и раздетое, причем вид его гениталий говорил о том, что оно определенно мужского пола. Длинные грязные волосы были стянуты на лбу кожаным шнурком, а грудь и конечности покрыты грубой свалявшейся шерстью.
Первой мыслью Эшли было то, что перед ней — оживший представитель гоминид, человекообразный. Возможно, какой-нибудь карликовый неандерталец. В пользу такого предположения говорили тяжелые надбровные дуги, глубоко под которыми прятались маленькие глазки, широкий приплюснутый нос, направленный в ее сторону и усердно нюхавший воздух, выступающая нижняя челюсть и характерные верхнечелюстные кости, которые придавали его лицу — или морде? — сходство с бульдогом.
Однако в целом это нюхающее и скверно пахнущее существо не соответствовало ни одному типу известных ей как современных, так и ископаемых (а последних Эшли изучила вдоль и поперек) человекообразных. Его ближайшим родственником мог бы быть австралопитек, но все же существо, стоявшее перед ней сейчас, очень сильно отличалось от ископаемых высших приматов, кости которых были впервые обнаружены в пустыне Калахари. Оно было не таким неуклюжим и громоздким, его покрытые шерстью чуть заостренные уши чутко реагировали на любой звук, настороженно двигаясь в двух плоскостях.
Внезапно существо шагнуло в их направлении.
Бен поднял пистолет.
Увидев блестящий предмет в руке незнакомца, существо повернулось к непонятным животным, открыло рот, усеянный острыми зубами, и, махнув на них мускулистой рукой, прокричало:
— Ункх! Ункх!
Страшные звери, словно цирковые собачки по команде, дружно развернулись и исчезли в зарослях высокой травы. Затем мохнатый дрессировщик повернулся к Бену и сложил руки на груди.
Австралиец опустил пистолет, скосил рот на сторону Эшли и, не разжимая губ, спросил:
— Ну и что ты об этом думаешь, Эш?
— Точно не знаю, — почти не дыша, ответила она, — но, по-моему, мы только что повстречались с первым из наших пещерных строителей.
Левое ухо существа повернулось в противоположную от людей сторону. Чуть опустив веки, оно, похоже, прислушивалось к чему-то. Через несколько секунд оно открыло глаза, развернулось и вразвалку двинулось прочь.
Эшли смотрела ему вслед. Судя по походке, его тазобедренная структура также отличалась от всех известных ей видов гоминидов. Что же это такое? Кто он такой?
Отойдя на несколько ярдов, существо остановилось, повернулось к ним и снова скрестило руки на груди.
— По-моему, он хочет, чтобы мы пошли с ним, — сказала Эшли, шагнув вперед.
Бен остановил женщину, придержав ее за локоть.
— Мы понятия не имеем, что нас ждет! — яростно зашептал австралиец. — А вдруг он приглашает нас на ужин в качестве основного блюда? — Затем Бен повысил голос и прокричал ожидавшему их коротышке: — Послушай, мой мохнатый друг, куда ты нас зовешь?
Существо посмотрело на Бена, повернулось и пошло дальше.
Эшли смотрела вслед удаляющейся нелепой фигуре, думая о том, что обязана узнать как можно больше об этих существах. Решив наконец, что терять им все равно нечего, она двинулась следом, бросив Бену:
— Я думаю, нам нечего бояться. Если бы он желал нам зла, то мог бы натравить на нас этих гривастых бестий.
Бен неодобрительно покачал головой, но все же пошел за ней.
Двигаясь в нескольких ярдах позади своего проводника, они вышли на узкую тропинку, петлявшую через желтое поле. Однако прежде чем ступить на нее, мохнатый вытащил большой кинжал из-за пояса, из которого состоял весь его гардероб. Лезвие представляло собой длинный прозрачный кристалл. Это был алмаз!
Бен предостерегающим жестом придержал Эшли. Кто знает, вдруг это чудище задумало напасть на них?
— Догаомаруби, — проговорило существо и взвесило на ладони алмазный клинок, словно пытаясь что-то объяснить.
— Ага, — кивнул Бен. — Как скажешь, дружок. Только засунь эту острую штуковину обратно в штаны.
— Боже мой! — воскликнула Эшли. — Да ведь он пытается говорить с нами! Значит, они обладают способностью речевого общения? Просто невероятно!
Существо повернулось и повело их в глубь желтых зарослей. Похожие на пшеницу колосья качались над его головой, но были по грудь Бену и Эшли. Ей приходилось раздвигать растения, в то время как человекоподобному удавалось скользить по тропинке, не потревожив ни единого стебля. Из-за этого Эшли казалась сама себе огромным и неуклюжим слоном. Через час пути она начала спотыкаться.
Позади нее, пыхтя и недовольно ворча, сквозь заросли продирался Бен.
— Вот бы сейчас мачете! — мечтательно произнес он.
— Или трактор, — добавила Эшли. — Мне нужно отдохнуть.
И тут же, словно по мановению волшебной палочки, перед ними открылась широкая поляна. Тропинку пересекал неширокий ручей, через который был переброшен каменный мостик. Их проводник с кинжалом в руке сидел на камне возле мостика.
— Догаомаруби, — повторил он и указал на два гладких камня.
Заинтригованные, Бен и Эшли переглянулись, а потом Бен снова посмотрел на мохнатого.
— Догаомаруби, — снова сказал тот, и в этот раз в его тоне прозвучала большая настойчивость.
— Он хочет, чтобы мы сели, — сказала Эшли, подошла к одному из камней и сняла рюкзак. — «Догаомаруби», должно быть, означает «привал».
— Давно пора, — проговорил Бен, с облегчением сбросив свой рюкзак и плюхнувшись на соседний камень.
Существо подошло к Бену и протянуло ему свой кинжал.
— Спасибо, — произнес австралиец, взяв нож, и растерянно посмотрел на Эшли. — Это что, подарок, или я должен дать ему что-то взамен?
— Понятия не имею. В разных культурах разные обычаи. В некоторых попытка дать что-то в обмен на подарок считается оскорблением.
— Так что же мне делать? А может, он хочет, чтобы я что-нибудь сделал с помощью этого кинжала? Например, разрезал себе ладонь и стал его кровным братом?
Эшли только пожала плечами.
Во время этого разговора человекообразный переводил взгляд с Эшли на Бена и обратно, а его уши двигались, словно он не хотел пропустить ни одного слова. В конце концов он громко заворчал, забрал нож у Бена и, опустившись на колени, задрал его брючину. Бен попытался было убрать ногу, но затем застыл.
Эшли ахнула и приложила ладонь к губам.
— Что это такое?
Встав с камня и подойдя к Бену, она стала рассматривать его ногу. К голени австралийца присосался огромный, величиной с ладонь, черный слизняк. По его телу пробегали едва заметные волны, и оно прямо на глазах увеличивалось в размерах.
Их проводник потянулся к ноге Бена и с помощью алмазного ножа стал осторожно отдирать паразита от кожи человека. Слизняк сопротивлялся, не желая расставаться с добычей, но затем отпустил присоски и свалился на землю. На коже Бена остались два розовых круглых пятна, и посередине каждого из них выступило несколько капель крови.
— Долбаные пиявки! — заорал Бен, затем вскочил и, морщась от гадливости, стянул штаны.
На его теле пировали еще пять таких же паразитов. Эшли с отвращением заметила, что один слизняк присосался прямо под его правой ягодицей. Она посмотрела на собственные брюки, и ей внезапно показалось, что на ее ногах копошатся тысячи таких же омерзительных тварей. Эшли понимала, что это всего лишь игра воображения, но тем не менее моментально расстегнула пояс и сняла брюки. Затаив дыхание, она опустила глаза и увидела, что две черные лепешки устроились на ее левом бедре и еще одна на правом. Черт! Ей даже думать не хотелось о том, переносчиками каких болезней могут оказаться эти гигантские кровососы.
Бен — без штанов и с позеленевшим лицом — ждал, пока мохнатый закончит срезать паразитов с его конечностей. Когда же это произошло, проводник подошел к Эшли.
— Я сама, — сказала она и протянула руку, чтобы взять у него алмазный кинжал.
Проводник посмотрел на ее руку, затем перевел взгляд на лицо женщины. Желая придать настойчивости своему жесту, Эшли вытянула руку еще дальше. Он помедлил, но, казалось, понял, даже едва заметно кивнул, и вложил рукоятку кинжала в ее ладонь.
Проклятые кровососы! Она потыкала гнусную тварь рукояткой кинжала, потом подцепила ее лезвием и принялась отдирать от кожи. Удалось ей это не без труда. Отодрав первого слизняка, который в результате оказался на лезвии кинжала, она швырнула его в ручей, как до этого поступал мохнатый, а затем занялась оставшимися. И вот наконец последний слизняк повис на лезвии. Проводник осторожно взял пиявку, указал на нее пальцем и сказал:
— Догаомаруби!
После этого он кинул тварь в ручей.
Бен натянул штаны.
— Я думаю, «догаомаруби» на их языке все же означает не «привал», а «долбаная, поганая, мерзопакостная сухопутная пиявка».
Эшли закинула рюкзак за плечо и сказала:
— Ты заметил, что он не уничтожил этих паразитов, а аккуратно снимал их и бросал в ручей? Я обратила внимание на то, что одна из пиявок разбухла от воды и снова выбралась на сушу.
— Ну и что из того?
— Видимо, они выполняют какую-то сельскохозяйственную функцию. Вероятно, их используют для орошения полей. Эдакая биологическая система ирригации.
— Эта система чуть не высосала всю мою кровь, — сморщился Бен.
Эшли закатила глаза — с этим человеком невозможно говорить серьезно! — и они, следуя за своим волосатым Вергилием, перешли мост и снова углубились в поля.
Они шли еще час, а затем увидели в отдалении стадо странных неуклюжих животных, которые, похоже, паслись на поле. Поднимая квадратные головы на коротких шеях, они провожали путников печальными взглядами.
— Напоминают кенгуру, подсевших на стероиды, — заметил Бен.
— Туритури, — сообщил проводник, показывая на животных.
Эшли кивнула, дивясь возникшей здесь экосистеме. Фитопланктон и вулканические газы, как исходный источник энергии, кладут начало пищевой цепи, первым звеном которой являются лишайники и микроорганизмы. Подобная система должна быть чрезвычайно хрупкой и требовать постоянных усилий по своему поддержанию. В этом процессе задействованы все существующие здесь организмы. Даже кровососущие слизни, с которыми они только что столкнулись, укрепляют и защищают окружающую среду.
Она посмотрела в спину их проводника. Какой уровень интеллектуального развития требуется для поддержания столь богатой и разнообразной экосистемы? Сама по себе она не смогла бы существовать.
Из зарослей неподалеку от них вспорхнула стайка маленьких птичек. Быстрый как молния проводник соорудил из своего пояса пращу, метнул камень и сбил одну из них. Птица упала в заросли, и мохнатый кинулся искать ее. Вскоре он вернулся с добычей, привязанной к поясу. Эшли присмотрелась к убитому существу. На нем не было перьев. То, что она приняла за птицу, на самом деле являлось летучей ящерицей.
Бен тоже разглядывал «птичку».
— Надеюсь, нам не придется есть это на ужин.
— На вкус, наверное, напоминает цыпленка, — усмехнулась Эшли.
Их проводник, шедший в нескольких ярдах впереди, остановился и присел. Эшли последовала его примеру и тоже пригнулась, подумав, что, возможно, туземец заметил какого-то хищника, от которого необходимо прятаться. Она настороженно обвела взглядом окружавшее их пространство.
— В чем дело?
Бен неслышно подошел сзади и тоже нагнулся.
Она сделала несколько шагов вперед и увидела туземца. Тот сидел на корточках возле тропинки и испражнялся. Эшли онемела, а вот Бен — ничуть.
— Открытая душа, — проговорил он. — Приятный малый.
Закончив, мохнатый подтерся пучком стеблей, сорванных здесь же, а затем повернулся, подобрал тем же пучком свои фекалии и заботливо уложил их в кожаный мешочек, висевший у него на поясе.
— И вдобавок чистоплотный, — добавил Бен.
— Сохранение, — загадочно произнесла Эшли.
— Чего?
— Энергетические ресурсы этой экосистемы ограниченны, поэтому здесь все идет в дело. Для того чтобы она выжила, ничто не должно пропадать впустую.
— И все же напомни мне при случае, чтобы я не обменивался рукопожатиями с этим парнем.
Не удостоив пришельцев лишним взглядом, туземец пошел вперед. Эшли двинулась за ним.
Еще два часа пути, еще две остановки, чтобы снять с тела вездесущих слизней. К этому времени обливавшаяся потом Эшли уже могла плестись не быстрее улитки. Каждая клеточка ее тела была переполнена усталостью. Словно почувствовав это, их провожатый остановился и посмотрел на нее, прищурив глаза с вытянутыми зрачками.
— Дага монд карофи, — проговорил он.
Женщина покачала головой, показывая, что не понимает его, откупорила фляжку и сделала глоток воды. Туземец показал в сторону дальней стены, куда вела теперь тропинка.
— Карофи!
Эшли вытерла потный лоб и посмотрела в том направлении. Едва различимые в тени, отбрасываемой колоссальной стеной, там виднелись черные точки, расположенные рядами на разных уровнях. Она сразу же узнала этот узор: точно так же были расположены скальные жилища в Альфа-пещере. Даже с такого расстояния были заметны крохотные фигурки, карабкавшиеся от одной норы к другой,
— Боже милостивый… Смотри, Бен! Это же поселение! — проговорила она, повернувшись к своему спутнику.
Тот стоял, приложив ладонь к правому уху, а на его лице было какое-то странное выражение: смесь удивления и страха.
— Ты слышишь? Жужжание…
Затем его глаза закатились так, что остались видны только белки.
— Что с тобой, Бен?
Его, как пьяного, повело в сторону, а затем он покачнулся и рухнул наземь.
* * *
Бен пытался выбраться из темноты. Он слышал голос Эшли, но тот звучал как из глубокого колодца — далекий и недостижимый. А потом он с головой окунулся во мрак.
Он почувствовал, как кто-то теребит его за плечо. Сначала — осторожно, затем все более настойчиво. Глаза Бена чуть-чуть приоткрылись. Дедушка снова потряс его за плечо.
— Бенни-бой, сейчас не время спать! Ты нужен нам бодрый и готовый действовать!
«Нет, только не это!» — подумал Бен и огляделся. Он снова находился в той же пещере, и его опять окружали каменные стволы с сочными красными плодами на ветвях. Он спал. Но как такое возможно? Грудь голого — в одной лишь набедренной повязке — деда была раскрашена в красный, голубой и желтый цвета.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил Бен.
— Идем со мной. — Дед поднялся на ноги и указал на вход в другую пещеру, над которым была вырезана звезда. — Нам туда.
Мертвый дед Бена направился к тому отверстию, на которое указал, и скрылся в нем.
Бен хотел пойти за ним, но не смог даже сесть. Он был парализован.
— Я не могу двинуться! — крикнул он.
Из пещеры раздался голос:
— Приходи, когда сможешь. Ты — один из нас.
Его вновь поглотила темнота. Он пытался раздвинуть ее руками, и на сей раз ему это удалось. Со всех сторон вспыхнул свет, а взгляд Бена сфокусировался, перед ним было встревоженное лицо Эшли.
— Что с тобой, Бен?
— Не знаю… Ей-богу, не знаю…
* * *
Приближаясь к поселению, Эшли смотрела на открывавшуюся ее взору картину с открытым от удивления ртом. Поначалу она пыталась считать выдолбленные в стене жилища, но после первой сотни сбилась со счета. Они были расположены неким подобием амфитеатра высотой в двадцать этажей, тянущегося по крайней мере на милю в обе стороны стены. Жилища соединялись между собой вырубленными в стене ступенями. В нескольких местах вдоль поверхности стены до самой земли свешивались толстые веревки, прикрепленные к грубо сработанным шкворням.
Скальное поселение, представшее сейчас перед Эшли, хотя и напоминало те заброшенные норы, которые она видела в Альфа-пещере, но не было столь спартанским. Его жители сумели превратить их в довольно привлекательные — по крайней мере на первый взгляд — дома. Стены были украшены разноцветными ткаными шпалерами с изображениями диковинных животных и охоты на них, входные отверстия занавешивали одеялами с необычными узорами, возле многих стояли каменные горшки с красными, голубыми и желтыми цветами.
Когда они сошли с желтого полотнища поля и оказались напротив плавного изгиба огромной стены, Бен взял Эшли за руку, а она, в свою очередь, стиснула его ладонь. Каменный пол, на котором они стояли, был отполирован почти до зеркального блеска. Было ли это сделано специально или произошло само собой в течение тысячелетий, под воздействием шаркающих по нему миллионов ног? На этот вопрос ответить было невозможно.
Они шли за своим проводником сквозь растущую толпу любопытных. Реакция на их появление была разной. Кто-то из туземцев шарахался с выпученными от удивления глазами, другие осторожно прикасались к их одежде, третьи прятались за спины своих соплеменников, Эшли взглянула вверх и увидела, как маленькие ручки отводят в сторону занавески, из-за которых смотрят горящие от любопытства глаза. Каменные лестницы, соединявшие разные уровни поселения, были буквально забиты тысячами его обитателей. Под ногами у маленьких взрослых мельтешили совсем уж крохотные дети.
Все, как и их проводник, были голыми, и эта нагота лишь в редких случаях разнообразилась грубыми бусами или сплетенными из соломы шапками. У одной группы мужчин, волосы которых были угольно-черными, в носы были вдеты кости каких-то животных.
Наконец их провожатый остановился, опустился на колени и склонил голову. Бен и Эшли встали позади него. Внимание Эшли привлекла особа женского пола с огромными, свисающими до живота грудями с большими черными сосками, у которой к тому же наблюдались все признаки беременности. Эшли уже хотела отвернуться, как вдруг заметила какое-то движение на теле самки. Из шерсти на ее вздувшемся животе высунулась крохотная ручонка, вытянулась вверх и ухватила пучок шерсти под грудью самки. Подтянувшись, розовый безволосый детеныш выбрался на свет и присосался к соску мамаши. Та будто и не заметила этого и продолжала смотреть на Эшли, у которой от удивления вновь — ну что за дурацкая привычка! — открылся рот. Через несколько секунд детеныш, недовольный царящей вокруг суетой отлепился от материнского соска и снова спрятался в свое убежище. В сумку на животе матери!
— Гляди, Бен! — проговорила Эшли, и звук ее голоса заставил первый ряд окруживших их туземцев податься на шаг назад. — Видишь ту мамашу? У нее на животе — сумка, а в ней — детеныш.
— Ну и что? Ты видела на подходе сюда стражников с копьями и зверями, похожими на львов? Если мы соберемся уйти отсюда, это будет не так-то просто.
— Плевать! Я не уйду отсюда, даже если меня будут выгонять пинками! Ты только задумайся о том, куда мы попали! Ты хоть понимаешь, что это, — она кивнула в сторону волосатой мамаши, — означает?
— Что?
— Эти существа относятся к сумчатым!
— Класс! Значит, нас взяла в плен банда кенгуру!
Эшли пропустила его шутку мимо ушей и продолжала рассуждать вслух:
— Огромные хищники, которые напали на нас, тоже относились к сумчатым. Похоже, что вся эта замкнутая экосистема населена существами, относящимися к виду сумчатых. Но как такое стало возможным? Каким образом они оказались здесь? Как сумели выжить?
Бен лишь пожал плечами.
— Ты только подумай, Бен! Здесь существует целый мир — обособленный, населенный только одним видом, которому неизвестна борьба за выживание с другими биологическими видами. В этих пещерах эволюция шла по совершенно особому, неизвестному нам пути.
И тут перешептывавшаяся до этого толпа мохнатых зевак разом умолкла. Наступило полное молчание. Бен толкнул Эшли локтем и кивком головы указал вперед.
Из самого большого жилища выбралось огромное по здешним меркам существо — на голову выше, чем тот туземец, который привел сюда людей. У него была черная с проседью борода и такие желтые глаза, что казалось, будто они светятся. В руке создание держало посох выше самого себя, увенчанный рубином величиной с грейпфрут.
Их провожатый поднял голову и быстро заговорил. Второй, который явно являлся лидером общины, слушал и время от времени вставлял то одно, то другое слово. Эшли с любопытством наблюдала эту сцену, гадая, о чем они говорят.
Их провожатый прорычал последнюю фразу и уткнулся лбом в каменный пол. Вожак повернулся в сторону пришельцев и окинул их изучающим взглядом: сначала — Эшли, затем — Бена. Он рассматривал их, задумчиво почесывая брюхо. А затем бородатый что-то выкрикнул. Толпа шарахнулась назад, многие даже бросились наутек, занавески стали закрываться.
Эшли вопросительно посмотрела на Бена, а тот лишь пожал плечами и прошептал:
— По-моему, это не очень хорошо.
Вожак ударил посохом о землю и отвернулся. А в следующий момент из соседней норы появилась шаткая фигура старика. Он шел медленно и осторожно, словно прислушиваясь к скрипу собственных костей. У него тоже был посох, но в отличие от вожака он был нужен ему для ходьбы. Старик тяжело опирался на него при каждом шаге. Посох был увенчан огромным алмазом в форме груши. Грудь старика была раскрашена в красно-желтые тона.
Эшли почувствовала, как вздрогнул Бен.
— Я, по-моему, схожу с ума, — пробормотал он.
— Ш-ш-ш! — зашипела на него Эшли.
Старик посмотрел на нее. Несмотря на дряхлость тела, в глазах его светился ум и ясность мысли. Посмотрев на Бена, он кивнул ему, а затем заговорил с вожаком.
Бен сделал шаг назад.
— Эш, я уже видел этот рисунок. Тот, который на груди у этого старика.
— Ты что, бредишь? Где ты мог его видеть?
Бен тяжело сглотнул. В его голосе зазвучал страх:
— В… Во сне… Такой же рисунок был на груди… моего деда.
Эшли взяла его за руку.
— Давай разберемся в этом позже. Сейчас нам нужно выяснить, что они собираются сделать с нами.
Пока они перешептывались, разговор между вожаком и стариком перешел в жаркий спор. Они говорили на повышенных тонах. Произнеся какую-то фразу, каждый из них словно ставил после нее восклицательный знак, ударяя посохом о землю. Затем вожак злобно оскалил зубы, переломил свой посох о колено и, отшвырнув обломки в сторону, ушел прочь.
— Ну-ну, — прокомментировал Бен. — И что же теперь?
Старик повернулся к ним, направил в их сторону посох и произнес только одно слово:
— Смерть.
