Книга: Загадочное происшествие в Стайлзе
Назад: Глава 6 Дознание
Дальше: Глава 8 Новые подозрения

Глава 7
Пуаро платит свои долги

Когда мы выходили из «Стайлз-Армс», Пуаро взял меня за локоть и отвел в сторону. Я понял его. Он ждал представителей из Скотленд-Ярда.
Через несколько минут они вышли, и Пуаро, выступив вперед, обратился к тому из них, что был пониже ростом:
— Боюсь, вы не помните меня, инспектор Джепп.
— Ну и ну! Неужели это мистер Пуаро! — воскликнул инспектор. Он повернулся к своему спутнику: — Вы помните, я рассказывал о мистере Пуаро? Мы работали с ним вместе в 1904 году. Дело Аберкромби о подлоге. Помните, преступника поймали в Брюсселе? О, это были замечательные деньки, мусье! А вы помните «барона» Альтара? Отъявленный негодяй! Никак не попадался в руки полиции. Его разыскивали почти по всей Европе. Но мы все-таки поймали его в Антверпене. Благодаря мистеру Пуаро!
Пока продолжались эти дружеские воспоминания, я подошел поближе и был представлен инспектору криминальной полиции Джеппу, который в свою очередь представил нас обоих суперинтенданту Саммерхэю.
— Вряд ли мне нужно спрашивать, джентльмены, что вы здесь делаете, — заметил Пуаро.
Джепп понимающе подмигнул:
— В самом деле не стоит! Я бы сказал, дело совершенно ясное.
— Тут я с вами не согласен, — мрачно отозвался Пуаро.
— О, полно! — воскликнул Саммерхэй, только теперь вступивший в разговор. — Ну конечно, все яснее ясного! Он пойман с поличным. Как можно быть таким дураком? Это выше моего понимания!
Джепп внимательно смотрел на Пуаро.
— Ну-ну, потише на поворотах, Саммерхэй! — шутливо произнес он. — Мы с этим мусье встречались раньше, и нет на свете другого человека, к мнению которого я бы так прислушивался. Если не ошибаюсь, у него что-то на уме. Не так ли, мусье?
Пуаро улыбнулся:
— Да… я пришел к определенным выводам.
Вид у суперинтенданта Саммерхэя был довольно скептический, но инспектор Джепп, продолжая изучающе смотреть на Пуаро, проговорил:
— Дело в том, что до сих пор мы видели эти события, так сказать, со стороны. В подобного рода происшествиях, когда убийца определяется после дознания, мы в невыгодном положении. Многое прежде всего зависит от тщательного осмотра места преступления. Тут мистер Пуаро имеет перед нами преимущество. Мы не оказались бы здесь даже сейчас, если бы не получили подсказку от этого толкового доктора, который передал весть через коронера. Но вы, мусье Пуаро, с самого начала были на месте и могли получить какие-нибудь дополнительные представления о деле. Из показаний на дознании получается, что мистер Инглторп убил свою жену, и это так же верно, как то, что я стою здесь, перед вами, и, если бы кто-то другой, а не вы, намекнул на обратное, я рассмеялся бы прямо ему в лицо. Должен сказать, меня удивляет, почему присяжные сразу же не предъявили мистеру Инглторпу обвинение в преднамеренном убийстве. Думаю, они так и сделали бы, если бы не коронер. Казалось, что он их сдерживает.
— Возможно, у вас в кармане уже лежит ордер на его арест? — предположил Пуаро.
На выразительном лице Джеппа будто захлопнулись деревянные ставни, оно стало сугубо официальным.
— Может, есть, а может, и нет, — сухо ответил он.
Пуаро задумчиво посмотрел на инспектора и неожиданно заявил:
— Я очень хотел бы, чтобы Инглторп не был арестован.
— Подумать только! — саркастически воскликнул Саммерхэй.
Джепп с комичным недоумением уставился на бельгийца:
— Не могли бы вы сказать чуть больше, мистер Пуаро? От вас даже намека будет достаточно. Мы поймем! Вы были на месте… и, как вы понимаете, Скотленд-Ярд не хотел бы совершить ошибку.
— Я так и подумал. Ну что же, я вам вот что скажу. Если вы используете ваш ордер и арестуете мистера Инглторпа, это не принесет вам славы — дело против него будет немедленно прекращено. Comme ça! — И Пуаро выразительно прищелкнул пальцами.
Лицо Джеппа помрачнело, а Саммерхэй недоверчиво хмыкнул.
Что же касается меня, то я буквально онемел от неожиданности. И решил, что Пуаро просто безумен.
Джепп вынул из кармана носовой платок и осторожно вытер лоб.
— Я не посмею этого сделать, мистер Пуаро. Я положился бы на ваши слова, но надо мной есть те, кто спросит, какого черта я не арестовал убийцу. Не могли бы вы сказать мне хоть немного больше?
Пуаро задумался.
— Ну что же! Можно, — наконец сказал он, — хотя, признаюсь, мне не хотелось бы. Это подталкивает меня и ускоряет события. В настоящее время я предпочел бы не действовать в открытую, но то, что вы говорите, справедливо: слова бельгийского полицейского, чьи лучшие дни остались позади, уже недостаточно! Однако Алфред Инглторп не должен быть арестован. Мистер Гастингс знает, что я поклялся не допустить этого. А вы, мой добрый Джепп, сразу же направляетесь в Стайлз?
— Ну… приблизительно через полчаса. Вначале нам хотелось бы повидать коронера и доктора.
— Хорошо! Зайдите за мной, когда будете проходить мимо. Последний дом в деревне. Я пойду с вами. Неважно, будет мистер Инглторп в Стайлз-Корт или нет, я сам предъявлю вам доказательства, что обвинение против него несостоятельно. Договорились?
— Договорились, — сердечно согласился Джепп. — И от имени Ярда я вам очень благодарен, хотя, должен признаться, в настоящий момент не вижу никаких изъянов в уликах. Но вы всегда были необыкновенным и непредсказуемым. До встречи, мусье!
Оба детектива ушли, Саммерхэй по-прежнему с недоверчивой ухмылкой на лице.
— Ну что же, друг мой! — воскликнул Пуаро, прежде чем я успел вставить хоть слово. — Что вы думаете? Mon Dieu! Во время дознания меня несколько раз бросало в жар. Я не мог даже представить, что этот человек будет настолько упрямым и откажется хоть что-нибудь сказать. Определенно, это было поведение сумасшедшего!
— Гм-м! Кроме сумасшествия, есть и другое объяснение, — заметил я. — Как он мог защищаться, если выдвинутое против него обвинение справедливо? Ему оставалось только молчать!
— Как защищаться? Да существуют сотни оригинальнейших способов! — воскликнул Пуаро. — Скажем, если бы я совершил это убийство, то немедленно придумал бы семь самых правдоподобных историй! Намного более убедительных, чем неловкие отрицания мистера Инглторпа!
Я не мог удержаться от смеха:
— Мой дорогой Пуаро! Уверен, вы способны придумать не семь, а семьдесят историй! Однако, несмотря на ваши заявления детективам, вы, конечно же, не верите в невиновность Алфреда Инглторпа?
— Почему? Ничего не изменилось.
— Но улики так убедительны, — возразил я.
— Да, слишком убедительны.
Мы повернули к калитке «Листуэй коттедж» и поднялись по теперь уже хорошо знакомой мне лестнице.
— Да-да! Слишком убедительны! — повторил Пуаро будто про себя. — Настоящие улики обычно несколько туманны и не вполне удовлетворительны. Они нуждаются в проверке… тщательном анализе… отсеве ложных улик… А здесь все заранее подготовлено. Нет, мой друг, свидетельство мистера Инглторпа очень умно составлено. Так умно, что в конце концов ему перестаешь верить. Он разрушает свой собственный замысел.
— Почему вы так думаете?
— Потому что, пока улики против него были неясны, их было очень трудно опровергнуть. Но преступник сам так затянул сеть, что один удар может ее разрубить, и — Инглторп свободен!
Я промолчал.
— Давайте посмотрим на это внимательнее. Скажем, перед нами человек, который решил отравить свою жену. Он, как говорится, привык изворачиваться и всеми правдами и неправдами добывать себе средства к существованию. Стало быть, какой-то ум у него есть. Не совсем дурак. Ну вот! А теперь посмотрим, как этот человек приступает к делу. Идет прямо к деревенскому аптекарю и под своим собственным именем покупает стрихнин, рассказав выдуманную историю про собаку. История оказывается лживой. Он не использует яд в ту же ночь. Нет, ждет, когда произойдет скандал, который станет достоянием всего дома и, естественно, вызовет к нему подозрение. Он не готовит защиту… ни намека, ни тени алиби, хотя знает, что помощник аптекаря заявит об этом факте. Чушь! И не просите меня поверить в то, что человек может быть таким идиотом! Так действовать может только безумец, который хочет совершить самоубийство и мечтает, чтобы его повесили!
— И все-таки не понимаю… — начал было я.
— Я и сам не понимаю. Поверьте, mon ami, это меня озадачивает. Меня, Эркюля Пуаро!
— Однако если вы считаете его невиновным, то как вы объясните, что он покупал стрихнин?
— Очень просто. Он его не покупал.
— Но Мэйс узнал его!
— Извините, перед ним был человек с черной бородой, как у мистера Инглторпа, в очках, как мистер Инглторп, и одет в довольно приметную одежду, какую носит Инглторп. Мэйс не мог узнать человека, которого до этого, возможно, видел только на расстоянии. Сам он лишь две недели как появился в деревне, а миссис Инглторп имела дело преимущественно с аптекой «Кут» в Тэдминстере.
— Значит, вы думаете…
— Mon ami, вы помните два момента в этом деле, которые я особенно подчеркивал? Оставим пока первый. Что было вторым?
— Тот важный факт, что Алфред Инглторп носит странную одежду, черную бороду и очки, — процитировал я.
— Совершенно верно. Теперь представьте себе, что кто-то хотел выдать себя за Джона или Лоуренса Кавендишей. Это будет легко?
— Нет, — подумав, ответил я. — Конечно, артист…
Однако Пуаро резко оборвал меня:
— Почему это будет нелегко? Я вам отвечу, друг мой. Потому что у обоих гладко выбритые лица. Чтобы выдать себя за любого из них при ярком дневном свете, надо быть гениальным актером и к тому же иметь определенное сходство. Однако в случае с Алфредом Инглторпом все обстоит совершенно иначе. Странная одежда, борода, очки, скрывающие глаза, — вот характерные черты его внешности. Далее, какой первый инстинкт преступника? Отвлечь от себя внимание, не так ли? Как же он может лучше всего это сделать? Разумеется, переключив внимание на кого-нибудь другого. В данном случае подходящий человек оказался под рукой. Все склонны верить в вину мистера Инглторпа. Это неизбежно. Подозрение, безусловно, падает на него. Однако, чтобы все было наверняка, должно быть такое убедительное доказательство, как покупка яда, совершенная человеком странной внешности, как у мистера Инглторпа. А это сделать нетрудно. Вспомните, юный Мэйс, собственно говоря, никогда не видел Инглторпа близко и никогда с ним не разговаривал. Как он мог усомниться, что человек в характерной одежде, с бородой и очками на самом деле не Алфред Инглторп?
— Возможно, — согласился я, завороженный красноречием Пуаро, — но если все происходило именно так, то почему же он не сказал, где был в понедельник в шесть часов вечера?
— О! В самом деле, почему? — успокаиваясь, произнес Пуаро. — Если бы его арестовали, он наверняка сказал бы, но я не хочу допускать ареста. Я должен заставить его увидеть всю тяжесть и серьезность положения. Разумеется, за его молчанием таится нечто дискредитирующее. Если Инглторп и не убивал жену, он все равно мерзавец и у него есть что скрывать, помимо убийства.
— Что это может быть? — попытался я догадаться, покоренный на какое-то время доводами Пуаро, хотя все-таки продолжал сохранять некоторую уверенность в том, что сам собой напрашивавшийся вывод был правильным.
— Не можете угадать? — улыбнулся Пуаро.
— Нет, а вы?
— О да! У меня уже какое-то время была маленькая идея… и она оказалась верной.
— Вы мне ничего не говорили, — упрекнул я его.
Пуаро, словно извиняясь, широко развел руки:
— Простите меня, mon ami, но вы в тот момент определенно не были simpathique и не желали меня слушать. Однако скажите мне… теперь вы понимаете, что он не должен быть арестован?
— Возможно, — с сомнением произнес я, а так как судьба Алфреда Инглторпа была мне совершенно безразлична, подумал, что хороший испуг ему не повредил бы.
Пуаро, пристально наблюдавший за мной, глубоко вздохнул.
— Скажите, друг мой, — спросил он, меняя тему разговора, — кроме мистера Инглторпа, ничьи показания вас не удивили?
— О, в общем, я этого и ожидал.
— Ничто не показалось вам странным?
Я тут же подумал о Мэри Кавендиш, но уклонился от прямого ответа и настороженно уточнил:
— В каком смысле?
— Ну, например, показания Лоуренса Кавендиша.
Я с облегчением вздохнул:
— О, Лоуренс! Нет, не думаю. Он всегда был нервным парнем.
— Как вам высказанное им предположение, что его мать могла случайно отравиться тонизирующим средством, которое принимала? Это не показалось вам странным… hein?
— Нет, я бы так не сказал. Доктора его подняли на смех, хотя для непрофессионала предположение Лоуренса вполне естественно.
— Но мсье Лоуренса нельзя назвать непрофессионалом. Вы мне сами говорили, что он изучал медицину и получил диплом.
— Да, это правда. Удивительно, как я об этом забыл! Действительно странно.
Пуаро кивнул:
— Его поведение было странным с самого начала. Лоуренс был единственным в доме, кто мог бы сразу же распознать симптомы отравления стрихнином, однако он один из всей семьи усиленно придерживается гипотезы естественной смерти! Я мог бы понять, если бы это был мсье Джон. У него нет медицинского образования, и он от природы лишен воображения. Но мсье Лоуренс — другое дело! И вот сегодня он выдвинул новое предположение, которое, как и ему самому понятно, выглядит совершенно нелепым. Тут есть над чем подумать, mon ami!
— Да, это сбивает с толку, — согласился я.
— Теперь обратимся к миссис Кавендиш, — предложил Пуаро. — Вот еще один человек, который не говорит всего, что знает! Как вы это понимаете, друг мой?
— Не знаю, как и понимать. Кажется невероятным, чтобы она покрывала Алфреда Инглторпа. Однако на дознании все выглядело именно так.
Пуаро задумчиво кивнул:
— Да, это странно. Совершенно очевидно, что миссис Кавендиш слышала гораздо больше из того «личного разговора», чем захотела рассказать.
— Даже если учесть, что миссис Кавендиш не из тех, кто унизился бы до подслушивания, — заметил я.
— Безусловно! Но ее показания все-таки мне кое-что подсказали. Я совершил ошибку. Доркас была совершенно права! Ссора произошла раньше, чем я предполагал… Около четырех часов, как она и говорила.
Я с любопытством посмотрел на Пуаро. Надо признать, я никогда не понимал его настойчивости в этом вопросе.
— Сегодня выявилось многое из того, что казалось странным, — продолжал между тем Пуаро. — Например, поведение доктора Бауэрштейна. Что он делал возле усадьбы почти ночью и почему был полностью одет в такое раннее время? Удивительно, но никто не обратил внимания на этот факт.
— Возможно, его мучила бессонница, — с сомнением предположил я.
— Бессонница служит в данном случае очень хорошим или очень плохим объяснением, — заметил Пуаро. — Оно охватывает все и ничего не объясняет. Я прослежу за этим энергичным доктором.
— Вы находите еще какие-нибудь изъяны в сегодняшних показаниях? — с некоторым сарказмом спросил я.
— Mon ami, — мрачно отозвался Пуаро, — когда вы видите, что люди говорят вам неправду, будьте осторожны! Если я не ошибаюсь, сегодня только один, в крайнем случае два человека говорили правду без всяких оговорок и увиливания.
— О, полно, Пуаро! Я не стану ссылаться на Лоуренса или миссис Кавендиш. Но были Джон и Ховард. Они, уж конечно, говорили правду!
— Оба, друг мой? Один из них, но не оба!..
Слова Пуаро произвели на меня неприятное впечатление. Показания мисс Ховард, хоть и не имели большого значения, были даны так честно и откровенно, что мне и в голову не пришло бы усомниться в ее искренности. Однако я испытывал уважение к проницательности Пуаро, конечно, кроме тех случаев, когда он, по-моему, проявлял глупое упрямство.
— Вы и правда так думаете? — поинтересовался я. — Мисс Ховард всегда казалась мне очень честной… Ее прямота иногда вызывает даже неловкость.
Пуаро бросил на меня странный взгляд, который я не вполне мог понять. Казалось, он хотел заговорить, но остановился.
— И мисс Мёрдок, — продолжил я. — В ее показаниях не было ничего неправдивого.
— Не было, — согласился Пуаро. — Однако очень странно, что она ничего не слышала, хотя спала в соседней комнате, в то время как миссис Кавендиш, находясь в другом крыле здания, слышала, как упал прикроватный столик.
— Ну… мисс Мёрдок еще очень молода и спит крепко.
— О да! В самом деле! Эта девушка, должно быть, изрядная соня!
Вообще-то мне не нравится, когда Пуаро говорит в таком тоне, я хотел ему об этом сказать, но в этот момент раздался стук в дверь дома, и, выглянув в окно, мы увидели двух детективов, которые ожидали нас внизу.
Пуаро схватил свою шляпу, лихо подкрутил усы и, тщательно смахнув с рукава воображаемую пылинку, жестом пригласил меня следовать за ним. Мы присоединились к детективам и направились в Стайлз-Корт.
Появление в доме двух людей из Скотленд-Ярда стало для его обитателей в некоторой степени шоком. Особенно для Джона, хотя, разумеется, после такого вердикта он прекрасно понимал, что раскрытие преступления — это лишь дело времени. И все-таки присутствие детективов открыло ему истинное положение лучше, чем что-либо другое.
Когда мы поднимались по лестнице, Пуаро тихо посовещался о чем-то с Джеппом, и тот попросил, чтобы все присутствующие в доме, кроме слуг, собрались вместе в гостиной. Я понял значение этого распоряжения — Пуаро намеревался подтвердить свои слова.
Лично я не был настроен оптимистически. У Пуаро могли быть свои причины для веры в невиновность мистера Инглторпа, но такому человеку, как Саммерхэй, потребовались бы веские доказательства, а я сомневался в том, что Пуаро мог их предъявить.
Вскоре все мы собрались в гостиной, и Джепп закрыл дверь. Пуаро любезно поставил для каждого стул. Представители Скотленд-Ярда привлекали всеобщее внимание. Мне показалось, мы впервые осознали, что все это не дурной сон, а реальность. Нам приходилось читать о подобных вещах… Теперь мы сами стали актерами в этой драме. Завтра по всей Англии газеты разнесут ее под кричащими заголовками: «Таинственная трагедия в Эссексе», «Богатая леди отравлена».
Будут опубликованы фотографии Стайлз-Корт, снимки членов семьи… Местный фотограф не терял времени даром! Все, о чем мы сотни раз читали в газетах, то, что случалось с другими людьми, но не с нами… А теперь убийство произошло в этом доме и появились «инспекторы криминальной полиции, расследующие преступление». Эта хорошо известная стандартная фраза промелькнула в моей голове, прежде чем Пуаро приступил к делу.
По-моему, всех удивило, что эту инициативу взял на себя именно он, а не один из официальных детективов.
— Mesdames и messieurs! — начал Пуаро, кланяясь, будто знаменитость перед началом лекции. — Я попросил вас всех собраться здесь, преследуя определенную цель, которая касается мистера Алфреда Инглторпа…
Инглторп сидел в некотором отдалении от остальных (я думаю, каждый бессознательно чуть отодвинул от него свой стул) и слегка вздрогнул, услышав свое имя.
— Мистер Инглторп, — обратился к нему Пуаро, — на этом доме лежит мрачная тень — тень убийства.
Инглторп с печальным видом кивнул.
— Моя бедная жена… — пробормотал он. — Бедная Эмили! Это ужасно!
— Не думаю, мсье, — многозначительно заявил Пуаро, — что вы вполне осознаете, насколько ужасно это может оказаться для вас. — Но так как было не похоже, что Алфред Инглторп его понял, добавил: — Мистер Инглторп, вы находитесь в большой опасности.
Оба детектива беспокойно зашевелились. Я чувствовал, что с уст суперинтенданта Саммерхэя готово сорваться официальное предупреждение: «Все, что вы скажете, будет использовано в качестве свидетельства против вас».
— Теперь вы понимаете, мсье? — спросил Пуаро.
— Нет. Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, — нарочито четко произнес маленький бельгиец, — что вы подозреваетесь в отравлении вашей жены.
У всех присутствовавших перехватило дыхание от обвинения, высказанного прямо, без обиняков.
— Господи! — выкрикнул, вскакивая, Инглторп. — Какая чудовищная мысль! Я… отравил мою дорогую Эмили?!
— Не думаю, — проговорил Пуаро, пристально наблюдая за ним, — что вы вполне осознали то неблагоприятное впечатление, которое ваши показания произвели во время дознания. Мистер Инглторп, теперь, когда вы поняли серьезность того, что я вам сказал, вы все равно отказываетесь сообщить, где были в шесть часов вечера в понедельник?
Алфред Инглторп со стоном опустился на стул и закрыл лицо руками. Пуаро подошел и остановился рядом с ним.
— Говорите! — потребовал он угрожающим тоном.
Инглторп с видимым усилием отнял руки от лица и поднял голову. Затем нарочито медленно ею покачал.
— Вы не будете говорить? — настаивал Пуаро.
— Нет. Я не верю, что кто-нибудь может быть настолько чудовищным, чтобы обвинить меня.
Пуаро задумчиво кивнул, словно принял определенное решение.
— Soit! — воскликнул он. — В таком случае за вас должен говорить я!
Алфред Инглторп снова вскочил со стула:
— Вы? Как вы можете говорить? Вы не знаете… — Он резко остановился.
— Mesdames и messieurs! — обратился Пуаро к присутствовавшим. — Говорить буду я! Послушайте! Я, Эркюль Пуаро, утверждаю, что мужчина, который вошел в аптеку в шесть часов вечера в прошлое воскресенье и купил стрихнин, не был мистером Инглторпом, ибо в шесть часов вечера этого дня мистер Инглторп сопровождал миссис Рэйкс в ее дом на соседней ферме. Я могу предъявить не менее пяти свидетелей, готовых показать под присягой, что видели их вдвоем в шесть часов (или немного позднее), а, как вам известно, «Аббей фарм», где работает миссис Рэйкс, находится по крайней мере в двух с половиной милях от деревни. Алиби мистера Инглторпа абсолютно не подлежит сомнению!
Назад: Глава 6 Дознание
Дальше: Глава 8 Новые подозрения