Глава 1
Эркюль Пуаро, чуть склонив набок свою яйцеобразную голову, вопросительно приподняв брови и сложив кончики пальцев, внимательно наблюдал за молодым человеком с приятным веснушчатым лицом, который с негодующим видом энергично шагал взад-вперед по комнате.
– Eh bien, мой друг, в чем же все-таки дело? – спросил он.
Питер Лорд застыл как вкопанный.
– Мосье Пуаро, – наконец заговорил он. – Вы единственный, кто может мне помочь. Мне о вас рассказывал Стиллингфлит, я узнал от него о деле Бенедикта Морлея. Абсолютно все считали, что это самоубийство, а вы доказали, что на самом деле было убийство.
– Вы хотите сказать, что самоубийство одного из ваших пациентов выглядит сомнительным? – поинтересовался Эркюль Пуаро.
Питер Лорд замотал головой:
– Речь идет о молодой женщине. Ее арестовали и собираются судить за убийство! Но она не совершала его! И я хочу, чтобы вы нашли этому доказательства!
Брови Пуаро поползли еще выше.
– Вы и эта юная леди – вы обручены, не так ли? Вы любите друг друга? – деликатно спросил он.
Питер Лорд горько рассмеялся.
– Вовсе нет, ничего подобного! У нее плохой вкус, она предпочла длинноносого надутого осла с мордой меланхоличной лошади! Глупо с ее стороны, но ничего не поделаешь!
– Понятно! – сказал Пуаро.
– Я и не сомневаюсь, что вам все понятно. И не стоит хитрить. Я влюбился в нее с первого взгляда. И поэтому не хочу, чтобы ее повесили. Ясно?
– Какие против нее выдвинуты обвинения? – спросил Пуаро.
– Она обвиняется в убийстве девушки по имени Мэри Джерард посредством отравления ее морфином. Вы, возможно, читали материалы следствия в газетах.
– А каков мотив?
– Ревность!
– А вы полагаете, она не совершала преступления?
– Нет, конечно нет.
Некоторое время Пуаро задумчиво смотрел на него, потом спросил:
– Так чего именно вы хотите от меня? Чтобы я провел расследование этого дела?
– Я хочу, чтобы вы выручили ее.
– Я не адвокат, мой друг.
– Попробую изложить задачу яснее: я хочу, чтобы вы нашли доказательства, которые дали бы возможность адвокату защитить ее.
– Довольно любопытное требование, – заметил Пуаро.
– Потому что я не напускаю тумана, вы это имеете в виду? Так ведь все очень просто. Я хочу, чтобы эту девушку оправдали! И думаю – вы единственный человек, который способен это сделать!
– Вы желаете, чтобы я рассмотрел имеющиеся факты? Отыскал истину? И таким образом обнаружил, что же на самом деле произошло?
– Я хочу, чтобы вы отыскали любые факты, которые помогли бы ее спасти.
Эркюль Пуаро ловко зажег тоненькую сигарету.
– Но не аморально ли то, что вы предлагаете? – спросил он. – Отыскать истину – да, это всегда важно. Но истина – обоюдоострое оружие. А вдруг я открою факты, свидетельствующие против этой леди? Вы требуете, чтобы я их утаил?
Питер Лорд поднялся со стула, побледнев как полотно.
– Это невозможно! – воскликнул он. – Ничто из того, что вы найдете, не может в большей степени свидетельствовать против нее, чем те факты, которые уже есть! Они ее обличают окончательно и бесповоротно! В газетах чего только уже не понаписали! Нет, что бы вы ни нашли, ухудшить ее нынешнее положение просто невозможно! Я прошу вас мобилизовать всю вашу изобретательность – Стиллингфлит говорил, что вы чертовски изобретательны, – и найти какую-нибудь лазейку.
– Но ведь ее поверенные наверняка это сделают? – предположил Пуаро.
– Сделают? – Молодой человек презрительно расхохотался. – Да они сдались прежде, чем ввязались в бой! Они поручили защиту королевскому адвокату Балмеру, специалисту по безнадежным делам, – что само по себе говорит о том, как они оценивают имеющиеся перспективы! Этот мастак-оратор с надрывом в голосе будет ссылаться на молодость заключенной и прочие смягчающие обстоятельства… Но судья даст ему от ворот поворот. Абсолютно точно!
– Но предположим, что она действительно виновна… вы и тогда хотели бы, чтобы ее оправдали?
– Да, – тихо произнес Питер Лорд.
Эркюль Пуаро пошевелился в кресле.
– Вы заинтересовали меня… – проговорил он и после паузы добавил: – Но, думаю, вам следует по возможности предельно точно сообщить все известные вам факты.
– Разве вы ничего не читали об этом в газетах?
Эркюль Пуаро махнул рукой.
– Так, кое-что. Но газетчики так умеют все переврать, что я никогда на них не полагаюсь.
– Все очень просто, – сказал Питер Лорд, – ужасно просто. Эта девушка, Элинор Карлайл, после кончины своей тетки получила в наследство поместье Хантербери-холл, расположенное неподалеку отсюда, а также крупную сумму денег. Завещания миссис Уэлман не оставила, поэтому мисс Карлайл, будучи ближайшей кровной родственницей, стала единственной ее наследницей. У миссис Уэлман есть еще племянник по мужу – некий Родерик Уэлман. Он был помолвлен с Элинор Карлайл – они знали друг друга еще с детства. Теперь самое главное. В Хантербери жила девушка, Мэри Джерард, дочь привратника. Старая миссис Уэлман всячески с ней носилась, отдала ее в лучшую школу, наняла учителя музыки и так далее. В результате девушка стала походить на настоящую леди. Родерик Уэлман, очевидно, увлекся ею. И по этой причине его помолвка с Элинор Карлайл была расторгнута.
Подходим к дальнейшим событиям. Элинор Карлайл объявляет о продаже поместья, и некий майор по имени Сомервел покупает его. Элинор приезжает туда, чтобы разобраться в личных вещах тетки, ну и вообще, отдать нужные распоряжения. Мэри Джерард, чей отец только что умер, тоже приехала туда из Лондона, чтобы освободить сторожку от их с отцом вещей. Итак, мы подошли к утру двадцать седьмого июля.
Элинор Карлайл остановилась в местной гостинице. На улице она встретила бывшую экономку своей тетушки миссис Бишоп. Та вызвалась пойти вместе с ней в поместье, чтобы помочь ей разобрать вещи. Элинор отказалась, причем в довольно резкой форме. Потом она зашла в бакалейную лавку, купила рыбный паштет, при этом спросила, свежий ли он, и сказала, что рыбными консервами часто травятся. Улавливаете? Совершенно невинное замечание, но потом оно, конечно же, истолковывается против нее! Она находилась в доме, а где-то около часа дня заглянула в сторожку, где Мэри Джерард вместе с районной медсестрой Хопкинс, с этой любительницей совать нос в чужие дела, тоже разбирали вещи. Элинор сказала, что приготовила сандвичи, и пригласила их в дом. Они пошли вместе с ней, отведали сандвичей, а примерно через час меня вызвали туда, к Мэри – она была без сознания. Я сделал все возможное, но безрезультатно. Вскрытие показало, что незадолго до смерти в ее организм ввели большую дозу морфина, а полиция нашла клочок этикетки со словами «гидрохлорид морфи…» как раз в том месте, где Элинор готовила сандвичи.
– Что еще Мэри Джерард ела или пила?
– Они вместе с районной сестрой пили чай с сандвичами. Сестра его заваривала, а Мэри разливала в чашки. Тут едва ли что могло случиться. Конечно, я понимаю, адвокат устроит свистопляску вокруг этих сандвичей, заявит: мол, ели сандвичи все трое, и просто невозможно, чтобы отравился только кто-то один. Говорят, такое уже было в деле Хирна, вы, разумеется, помните.
Пуаро кивнул:
– Но на самом деле все очень просто. Вы готовите несколько сандвичей. В одном из них яд. Вы протягиваете блюдо. В нашем цивилизованном обществе заранее известно, что человек, которому предложат блюдо с сандвичами, возьмет тот сандвич, который ближе к нему. Предполагаю, что Элинор Карлайл сначала протянула блюдо Мэри Джерард?
– Совершенно точно.
– Хотя в комнате находилась и сестра Хопкинс, женщина более старшая по возрасту?
– Да.
– Неприятная деталь.
– Но в действительности это не имеет значения. Не станете же вы соблюдать церемонии на пикнике.
– А кто готовил сандвичи?
– Элинор Карлайл.
– Был ли кто-нибудь еще в доме?
– Никого.
Пуаро покачал головой.
– Очень плохо. И девушка ничего не ела и не пила, кроме сандвичей и чая?
– Ничего. Содержимое желудка при вскрытии ясно это показало.
– Итак, предполагается, что Элинор Карлайл надеялась, что смерть девушки припишут пищевому отравлению? – продолжал рассуждать Пуаро. – Но как она собиралась объяснить тот факт, что из их компании отравился только один человек?
– Иногда такое случается, – заметил Питер Лорд. – К тому же там были две баночки с паштетом, которые внешне почти не отличались друг от друга. Можно было бы предположить, что в одной баночке был доброкачественный паштет, а весь испорченный, по случайности, достался только Мэри.
– Согласно теории вероятности, – сказал Пуаро, – чисто математически шансы у такого рода случайностей весьма невелики. Но тут возникает другой вопрос: если мисс Карлайл хотела все представить как пищевое отравление, тогда почему она не воспользовалась другим ядом? Ведь симптомы отравления морфином ни в коей мере не напоминают симптомы пищевого отравления. Тогда уж следовало воспользоваться атропином.
Питер Лорд медленно проговорил:
– Да, совершенно верно. Но есть и еще кое-что. Эта проклятая Хопкинс клянется, что потеряла трубочку с морфином!
– Когда?
– Несколько недель назад, в ночь, когда умерла старая миссис Уэлман. Она уверяет, что оставила свой чемоданчик в холле в ее доме и обнаружила пропажу трубочки на следующее утро. По-моему, чушь. Скорее всего, разбила эту трубочку у себя дома, а потом забыла об этом.
– И вспомнила только после смерти Мэри Джерард?
– По правде говоря, она упомянула об этой пропаже сразу же – в разговоре с другой сестрой, дежурившей у постели больной, – с явной неохотой ответил Питер Лорд.
Эркюль Пуаро пытливо посмотрел на Питера Лорда.
– Мне кажется, mon cher, – мягко сказал он, – есть кое-что еще… то, о чем вы пока умолчали.
– Ну ладно, – согласился Питер Лорд, – лучше вам знать все. Испрошено разрешение на эксгумацию. Старую миссис Уэлман собираются откапывать.
– Ну и что?
– Вероятно, обнаружат то, что хотят найти, – морфин.
– Вы об этом знали?
Лицо Питера Лорда побелело под веснушками.
– Я это подозревал, – пробормотал он.
Эркюль Пуаро хлопнул ладонью по подлокотнику кресла.
– Mon Dieu! – воскликнул он. – Я не понимаю вас. Так вы знали, что она убита?
– Всемогущий Господь! – крикнул Питер Лорд. – Да нет же! Мне и в голову не приходило такое. Я думал, что она приняла его сама.
Пуаро откинулся на спинку кресла.
– Ага! Значит, вы подозревали, что…
– Разумеется! Она заговаривала со мной об этом. Не раз просила меня «прикончить» ее. Ей было невыносимо чувствовать себя беспомощной. Еще бы! Эта унизительная зависимость… когда она прикована к постели и за ней ухаживают, как за младенцем. К тому же она была очень решительная женщина.
Меня удивила ее смерть, – помолчав, продолжал он. – Я думал, она еще поживет. Я удалил сестру из спальни и провел самое тщательное обследование. Конечно, без вскрытия невозможно говорить о чем-либо с уверенностью. Да и вообще, какой в этом был смысл? Если она решила свести счеты с жизнью, то стоило ли поднимать вокруг этого шумиху? Лучше подписать свидетельство о смерти, чтобы человек мог покоиться с миром в своей могиле. К тому же я мог и ошибиться. Возможно, я напрасно умолчал о своих подозрениях. Но мне в тот момент и в голову не приходило, что старую леди могли убить. Я думал, что она сама приняла такое решение.
– Как, по-вашему, она раздобыла морфин? – спросил Пуаро.
– Не имею никакого представления. Но я же говорю: она была женщиной умной и мужественной. Ей было не занимать изобретательности.
– Не могла ли она получить морфин от сестры?
– Ни в коем случае! Вы не знаете медсестер!
– А от кого-нибудь из родных?
– Не исключено. Она могла сыграть на их чувствах.
– Вы сказали, что миссис Уэлман умерла, не оставив завещания. А если бы она прожила дольше, она бы его написала?
Питер Лорд вдруг усмехнулся.
– Вы с дьявольской точностью нащупываете самую суть! Да, она собиралась сделать завещание и очень волновалась по этому поводу. Она не могла разборчиво говорить, но сумела ясно выразить свое желание. Элинор Карлайл должна была в то утро первым делом позвонить по телефону поверенному своей тети.
– Значит, Элинор Карлайл знала, что ее тетя хочет сделать завещание? А если бы она умерла без завещания, то все наследство переходило к Элинор Карлайл?
– Она этого не знала, – поспешно заверил его Питер Лорд. – Она понятия не имела, что ее тетя так и не составила завещания.
– Это, друг мой, она так говорит. Она могла знать.
– Послушайте, Пуаро, вы что – свидетель обвинения?
– Сейчас – да. Мне нужно знать все слабые стороны защиты. Могла ли Элинор Карлайл взять морфин из чемоданчика?
– Да. Но с таким же успехом это мог сделать и кто-нибудь другой. Например, Родерик Уэлман. Сестра О’Брайен. Слуги, наконец.
– Или доктор Лорд?
Питер Лорд широко раскрыл глаза.
– Вполне… Но чего ради?
– Ну, скажем, из милосердия.
– Тут уж ничего не поделаешь! – покачал головой Питер Лорд. – Вам придется мне верить!
Эркюль Пуаро снова откинулся на спинку кресла.
– Давайте рассмотрим такой вариант: допустим, Элинор Карлайл взяла морфин из этого саквояжа и дала своей тетушке. В доме кто-нибудь знал о пропаже морфина?
– Кроме двух медсестер – никто.
– Как, по вашему мнению, будет действовать прокурор? – спросил Пуаро.
– Вы имеете в виду, в случае, если в теле миссис Уэлман обнаружат морфин?
– Да.
Питер Лорд мрачно проговорил:
– Даже если с нее снимут обвинение в убийстве Мэри Джерард, она будет вновь арестована – теперь уже по подозрению в убийстве тети.
– Но мотивы разные: в случае с миссис Уэлман мотивом была бы выгода, а в случае с Мэри Джерард – ревность, – задумчиво сказал Пуаро.
– Верно.
– Какую линию предполагает избрать защита? – продолжал Пуаро.
– Балмер собирается сделать упор на отсутствие мотива. Он будет развивать версию, что помолвка Элинор с Родериком была чисто семейным делом, затеянным исключительно для того, чтобы угодить миссис Уэлман, и как только тетя умерла, Элинор ее расторгла по собственному желанию. Родерик Уэлман даст показания в пользу этой версии. И, по-моему, он почти верит в нее!
– Верит в то, что Элинор не испытывала к нему большой любви?
– Да.
– В таком случае, – заметил Пуаро, – у нее не было причины убивать Мэри Джерард.
– Совершенно точно.
– Но тогда кто же убил Мэри Джерард?
– Вот именно.
– C’est difficile, – покачал головой Пуаро.
– В том-то вся и штука! – с яростью воскликнул Питер Лорд. – Если не она, то кто? Взять хотя бы чай, но его пили и Мэри, и сестра Хопкинс. Защита постарается представить дело так, что Мэри Джерард приняла морфин сама, когда две другие женщины вышли из комнаты, то есть, по сути дела, совершила самоубийство.
– Но какая у нее могла быть для этого причина?
– Абсолютно никакой.
– Может, у нее была склонность к самоубийству?
– Нет.
– Что же она собой представляла, эта Мэри Джерард?
Питер Лорд задумался.
– Она была… милый ребенок. Да, это самое подходящее определение – милое дитя.
Вздохнув, Пуаро пробормотал:
– Выходит, этот Родерик Уэлман влюбился в нее, потому что она была милым ребенком?
– Понимаю, что вы имеете в виду, – улыбнулся Питер Лорд. – Да, она действительно была очень хороша собой.
– А что испытывали вы? У вас не было к ней никакого чувства?
Питер Лорд удивленно уставился на него.
– Господи, да нет же!
После некоторого размышления Пуаро спросил:
– Родерик Уэлман утверждает, что между ним и Элинор Карлайл существует некоторая симпатия, но ничего серьезного. Это соответствует, по-вашему, действительности?
– Откуда мне это знать, черт побери!
Пуаро покачал головой.
– В начале нашего разговора, войдя в эту комнату, вы заявили, что у Элинор Карлайл плохой вкус, ибо она влюбилась в длинноносого надутого осла. Я полагаю, что этими словами вы описали Родерика Уэлмана. Так что, согласно вашему собственному утверждению, она его любит.
В отчаянии Питер Лорд воскликнул:
– Да, черт возьми, она любит его! Любит до безумия!
– Значит, мотив был… – проговорил Пуаро.
Питер Лорд резко повернулся к нему, лицо его полыхало гневом.
– Ну и что? Да, она могла совершить преступление! Меня это не волнует, пусть это даже правда!
– Вот оно что! – бросил Пуаро.
– Но я не хочу, чтобы ее повесили! Вам ясно? Она могла быть доведена до отчаяния. Любовь может довести до крайней точки, она может сломать человека. Она может превратить ничтожество в отличного парня и, наоборот, достойного, сильного человека сделать подонком. Допустим, она совершила преступление. Но неужели у вас нет ни капли жалости?
– Я не одобряю убийства, – произнес Пуаро.
Питер Лорд пристально посмотрел на него, отвел взгляд, снова посмотрел и вдруг расхохотался.
– И это все, что вы смогли сказать, – да еще с таким апломбом! Да кто вас просит одобрять убийство? Я вовсе не требую, чтобы вы лгали! Истина есть истина, не так ли? И если вы обнаружите какие-либо факты, говорящие в пользу обвиняемого, вы же не станете их утаивать только потому, что он виновен, а?
– Конечно, не стану.
– Тогда, черт побери, почему же вы не можете сделать то, о чем я прошу?
– Друг мой, я готов сделать это…