Глава XIII

Это был любопытный вечер.

У парикмахера мне впору пришелся единственный костюм — медвежонка. Я не прочь сыграть медведя в обществе каких-нибудь миленьких молоденьких девиц зимним вечерком в Англии, но для экватора — это едва ли идеальный костюм. Тем не менее я вызвал много веселья и получил первый приз в конкурсе «Что вы привезли с собой» — нелепое название для костюма, взятого напрокат на один вечер. Однако это было, в общем, несущественно, поскольку никто, кажется, не имел ни малейшего представления, что было привезено, а что получено здесь.

Миссис Блейр отказалась участвовать в маскараде.

Очевидно, тут она заодно с Пейджетом. Полковник Рейс последовал ее примеру. Энн Беддингфелд придумала для себя костюм цыганки и была чудо как хороша. Пейджет сослался на головную боль и не пришел. Вместо него я пригласил странного маленького человечка по фамилии Ривс. Он — видный член Южно-Африканской рабочей партии. Ужасный человечишка, но я буду поддерживать с ним отношения, поскольку он снабжает меня необходимой информацией. Мне нужно иметь представление об этой истории на Ранде в интерпретации обеих сторон.

Во время танцев было жарко. Дважды я танцевал с Энн Беддингфелд, и ей пришлось сделать вид, что она в восторге. Один раз я танцевал с миссис Блейр, которая не дала себе труда притворяться, и еще помучил несколько других девиц, чья внешность произвела на меня благоприятное впечатление.

Затем мы спустились к ужину. Я заказал шампанского, стюард предложил «Клико» 1911 года как лучшее, что у них есть на борту, и я согласился. Похоже, это было единственное, что развязало язык полковнику Рейсу. И так не слишком молчаливый, он стал просто болтлив. Какое-то время я забавлялся, но потом мне в голову пришло, что душой общества у нас становится полковник, а вовсе не я. Он вышучивал мою привычку вести дневник.

— Когда-нибудь он выдаст все ваши неблагоразумные поступки, Педлер.

— Мой дорогой Рейс, — ответил я, — осмелюсь сказать, что я совсем не такой дурак, как вы думаете. Я могу совершать неблагоразумные поступки, но я не пишу о них в дневнике черным по белому. После моей смерти мои душеприказчики узнают мое мнение об очень многих людях, но сомневаюсь, что они обнаружат что-нибудь, что обогатит или умалит их мнение обо мне. Дневник полезен для увековечивания особенностей других людей, но не своих собственных.

— Однако существует такая штука, как бессознательное саморазоблачение.

— На взгляд психоаналитика все отвратительно, — нравоучительно ответил я.

— У вас, должно быть, была очень интересная жизнь, полковник? — спросила мисс Беддингфелд, внимательно глядя на него широко открытыми лучистыми глазами.

Вот как они действуют, эти девицы! Отелло очаровал Дездемону, рассказывая ей сказки, но разве Дездемона не очаровала Отелло тем, как она слушала?

Так или иначе девица разговорила Рейса. Он начал рассказывать сказки о львах. Мужчина, застреливший изрядное число львов, имеет несправедливое преимущество перед другими мужчинами. Мне показалось, что пора и мне рассказать сказку о льве. Только более веселую.

«Между прочим, — заметил я, — это напоминает мне одну довольно увлекательную историю, которую я когда-то слышал. Мой приятель охотился где-то в Восточной Африке. Однажды ночью он зачем-то вышел из своей палатки и был напуган негромким рычанием. Он резко обернулся и увидел льва, припавшего к земле перед прыжком. Ружье он забыл в палатке. Тогда он мгновенно присел, и лев перепрыгнул как раз через его голову. Разозлившись из-за своего промаха, животное зарычало и приготовилось к повторному прыжку. Мой приятель снова присел, и лев опять перепрыгнул через него. То же случилось и в третий раз, но теперь охотник оказался у входа в палатку, заскочил внутрь и схватил свое ружье. Когда он вышел из палатки, держа в руке ружье, лев исчез. Это очень озадачило моего приятеля. Он прокрался за палатку на небольшую поляну. И там, конечно, он нашел льва, который усиленно упражнялся в низких прыжках».

Рассказ был встречен бурей аплодисментов. Я выпил немного шампанского.

«В другой раз, — продолжил я, — с этим моим приятелем произошел еще один курьез. Ему надо было пересечь страну, и, стремясь достичь места назначения до начала дневной жары, он приказывает своим людям запрягать еще затемно. Им пришлось потрудиться, так как мулы были чем-то обеспокоены, но наконец они справились и поехали. Мулы летели как ветер, а когда рассвело, стало ясно, что было тому причиной. В темноте ребята в качестве левого коренника запрягли льва».

Этот рассказ был также хорошо принят, за столом прокатилась волна веселья, но, пожалуй, наибольшее впечатление история произвела на моего приятеля из Рабочей партии, остававшегося бледным и серьезным.

— Боже мой! — взволнованно воскликнул он. — Кто же их распряг?

— Я должна поехать в Родезию, — сказала миссис Блейр. — После того, что вы нам рассказали, полковник Рейс, я просто обязана туда поехать. Хотя это и ужасное путешествие, целых пять дней в поезде.

— Вы должны присоединиться ко мне в моем личном вагоне, — галантно заявил я.

— О, сэр Юстас, как мило с вашей стороны! Вы это серьезно?

— Серьезно ли я! — воскликнул я укоризненно и выпил еще один бокал шампанского.

— Еще примерно неделя, и мы будем в Южной Африке, — со вздохом заметила миссис Блейр.

— Ах, Южная Африка! — сентиментально промолвил я и начал цитировать свою недавнюю речь, произнесенную в Колониальном институте. — Что Южная Африка являет миру? В самом деле, что? Свои фрукты и свои фермы, свою шерсть и свой китовый ус, свои стада и свои шкуры, свое золото и свои алмазы…

Я торопился, ибо знал, что, как только сделаю паузу, вмешается Ривс и сообщит мне, что шкуры ничего не стоят, так как животное попортили их о колючую проволоку, окружающую прииски, или что-нибудь в этом роде, он раскритикует и все остальное и закончит описанием лишений, испытываемых рабочим классом приисков на Ранде. А мне не хотелось, чтобы меня поносили, как капиталиста. Но меня прервали другие, услышав волшебное слово «алмазы».

— Алмазы! — восторженно воскликнула миссис Блейр.

— Алмазы! — выдохнула мисс Беддингфелд. Они обе обратились к полковнику Рейсу.

— Полагаю, вы были в Кимберли?

Я тоже был в Кимберли, но не успел вовремя сказать об этом. Рейса засыпали вопросами. Что собой представляют прииски? Правда ли, что туземцев держат в огороженных бараках? И так далее.

Рейс ответил на их вопросы, продемонстрировав хорошее знание предмета. Он описал, как расселяют туземцев, как организуют изыскательские работы, а также какие меры предосторожности предпринимает «Де Бирс».

— Получается, что украсть алмазы практически невозможно? — спросила миссис Блейр со столь сильным разочарованием, как будто она собиралась туда именно с этой целью.

— Ничего нет невозможного, миссис Блейр. Кражи иногда происходят, как в случае, о котором я вам рассказывал, когда кафр спрятал камень в своей ране.

— Понятно, ну а в крупных масштабах?

— Был один случай в последние годы. Как раз перед войной. Вы должны его помнить, Педлер. Вы ведь тогда были в Южной Африке?

Я кивнул.

— Расскажите нам, — вскричала мисс Беддингфелд. — Пожалуйста, расскажите!

Рейс улыбнулся.

«Очень хорошо, вы все узнаете. Полагаю, большинство из вас слышали о сэре Лоуренсе Ирдсли, великом южноафриканском магнате — владельце приисков? Сам он владел золотыми рудниками, однако в нашей истории он замешан из-за сына. Вы, может быть, помните, что перед самой войной распространились слухи о „новом Кимберли“, скрытом где-то в скалах в джунглях Британской Гвианы. Два молодых исследователя, как сообщалось, вернулись из той части Южной Америки, привезя с собой замечательную коллекцию неотшлифованных алмазов, некоторые достигали значительных размеров. Небольшие алмазы находили и раньше поблизости от рек Эссекибо и Мазаруни, однако эти два молодых человека, Джон Ирдсли и его друг Лукас, заявили, что обнаружили пласты больших углеродистых отложений в общем истоке двух рек. Алмазы были всех цветов — розовые, голубые, желтые, зеленые, черные и совершенно белые. Ирдсли и Лукас приехали в Кимберли, где должны были представить свои драгоценные камни на обследование. В то же время вскрылась сенсационная кража в компании „Де Бирс“. Перед отправкой алмазов в Англию их упаковывают. Они хранятся в большом сейфе, два ключа от которого находятся у двух разных людей, а третьему человеку известна цифровая комбинация, открывающая сейф. Алмазы передаются банку, а тот посылает их в Англию. Каждая упаковка стоит примерно 100 тысяч фунтов стерлингов.

В тот раз служащие банка обратили внимание, что пакет был не совсем обычно запечатан. Он был вскрыт, и оказалось, что в нем лежат кусочки сахара!

Точно не знаю почему, но подозрение в конце концов пало на Джона Ирдсли. Припомнили, что он вел очень беспорядочный образ жизни, когда учился в Кембридже, и что отец не раз выплачивал за него долги. Так или иначе стали распространяться слухи, что эти рассказы об алмазных месторождениях в Южной Америке — сплошная выдумка. Джон Ирдсли был арестован. У него нашли часть алмазов «Де Бирс».

Однако до суда дело так и не дошло. Сэр Лоуренс Ирдсли выплатил сумму, равную стоимости похищенных алмазов, и компания «Де Бирс» не стала возбуждать судебный иск. Каким образом была совершена кража, так никогда и не узнали. Однако сознание того, что его сын — вор, разбило сердце старика. Вскоре он перенес удар. Что касается Джона, то к нему судьба была до известной степени милостива. Он поступил на военную службу, пошел на войну, храбро сражался и пал на поле боя, смыв таким образом пятно со своего имени. Сам сэр Лоуренс умер от третьего удара около месяца тому назад. Он скончался, не оставив завещания, и его огромное состояние перешло его ближайшему родственнику, человеку, которого он едва знал».

Полковник сделал паузу. Тут разразились восклицания и вопросы. Что-то, по-видимому, отвлекло внимание мисс Беддингфелд, и она обернулась. Ее реакция заставила и меня обернуться.

В дверях стоял мой новый секретарь Рейберн. Сквозь его загар проступала бледность человека, увидевшего привидение. Очевидно, рассказ Рейса произвел на него глубокое впечатление.

Неожиданно ощутив на себе наши взгляды, он резко повернулся и исчез.

— Вы знаете, кто это? — отрывисто спросила Энн Беддингфелд.

— Мой второй секретарь, — объяснил я. — Мистер Рейберн. До сих пор он был нездоров.

Она повертела в руках кусочек хлеба, лежавший у ее тарелки.

— Он давно служит у вас?

— Не очень, — осторожно ответил я.

Однако с женщиной осторожность бесполезна, чем вы сдержаннее, тем она больше нажимает. Энн Беддингфелд не колебалась ни минуты.

— Как давно? — прямо спросила она.

— Ну.., я нанял его как раз перед отплытием. Мне его порекомендовал мой старый приятель.

Она больше ничего не сказала и предалась размышлениям. Я повернулся к Рейсу, ощутив, что настала моя очередь проявить интерес к его рассказу.

— А кто такой ближайший родственник сэра Лоуренса, Рейс? Вы знаете?

— Еще бы, — ответил он, улыбаясь. — Это я!