18
- Бог ты мой, - сказал сержант Ятц, - но мы ведь вчера ели свиной паштет за обедом. Кошмар какой!
Инспектор Флинт прополоскал рот черным кофе и сплюнул в раковину. Его уже два раза вырвало, и он чувствовал, что третьего раза не миновать.
- Я знал, что будет что-то из ряда вон, - сказал он с содроганием, - я знал, и все. У человека, способного на такие шутки с куклой, наверняка есть за душой какая-нибудь особая мерзость.
- Так может, их уже полностью съели? - спросил сержант. Флинт взглянул на него так, как будто хотел убить.
- Ты что думаешь, он зря прокладывал ложный след? - спросил он. - Хотел выждать, пока их окончательно не поглотят. Его выражение «поглотят», не мое. Ты в курсе, сколько паштет может храниться?
Ятц покачал головой.
- Дней пять. Ну, шесть. Его сделали во вторник, значит, у нас есть один день, чтобы собрать то, что осталось. Я требую, чтобы собрали весь паштет в Восточной Англии. Я требую, чтобы каждый блядский кусок колбасы, бифштекс или пирог с почками, вышедший из ворот фабрики мясной кулинарии, был найден и доставлен сюда И каждая банка с собачьей едой.
- Собачьей едой?
- Ты меня слышал, - ответил инспектор Флинт и, пошатываясь, направился в ванную комнату. - Заодно собери и еду для кошек. С Уилтом никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Он вполне способен какой-нибудь мелочью снова завлечь нас на ложный путь.
- Но если они пошли в мясной пирог, то при чем здесь собачья еда?
- А куда он подевал всякие остатки? - с яростью спросил инспектор Флинт. - Ты что думаешь, он хотел, чтобы люди приходили и жаловались, что в купленном утром пироге им попался зуб или ноготь? Только не Уилт. Эта свинья все предусмотрел. Утопил в собственной ванне. Положил в пластиковые пакеты и закрыл в гараже, потом поехал домой и сунул куклу в эту чертову дыру. В воскресенье он вернулся, взял трупы и целый день провел на мясной фабрике один-одинешенек… Если пожелаешь узнать, что он там целый день делал, почитай его заявление. Мой желудок этого не выдерживает.
Инспектор рванулся в туалет. С понедельника он питался почти исключительно свиным паштетом. Со статистической точки зрения шансы на то, что он откушал миссис Уилт, были чрезвычайно высоки.
Когда в восемь утра фабрика мясной кулинарии открылась, инспектор Флинт уже стоял у дверей. Он ворвался в кабинет управляющего и потребовал, чтобы ему дали возможность с ним поговорить.
- Он еще не приходил, - сказала секретарша. - Не могу ли я вам чем-нибудь помочь?
- Мне нужен список всех магазинов и заведений, которые вы снабжаете свиным паштетом, бифштексами, пирогами с почками, колбасой и собачьими консервами.
- Я никак не могу дать вам эти данные, - сказала секретарша. - Они строго для служебного пользования.
- А почему, собственно? Что там такого секретного?
- Вообще-то, я не знаю. Просто я не могу взять это на себя, в смысле - дать вам такую внутреннюю информацию… - Она замолчала. Инспектор Флинт смотрел на нее с перекошенным лицом.
- Что ж, мисс, - сказал он наконец, - поговорим о внутренней информации. Может, вам интересно будет узнать, что состав вашего свиного паштета крайне любопытен, и информация об этом жизненно важна.
- Жизненно важна? Не понимаю. Наш паштет включает абсолютно доброкачественные ингредиенты.
- Доброкачественные? - завопил инспектор. - Вы называете три человеческих тела доброкачественными? Вы называете сваренные, обескровленные, покрошенные и приготовленные останки трех убитых людей доброкачественными?
- Мы используем только… - секретаршу повело в сторону, и она свалилась со стула в глубоком обмороке.
- Ради всего святого, - закричал инспектор, - кто бы мог подумать, что глупая гусыня, которая работает на бойне, окажется такой чувствительной. Выясните, кто здесь главный, где он живет, и скажите ему, чтобы мчался сюда на всех парах.
Он уселся в кресло, а сержант Ятц начал рыться в бумагах на столе.
- Просыпайся-поднимайся, - сказал инспектор, подталкивая секретаршу ногой. - Уж если кто и вправе полежать в рабочее время, так это я. Три дня и три ночи на ногах и к тому же соучастник в убийстве.
- Соучастник? - переспросил сержант. - Не понимаю, каким образом?
- Не понимаешь? А как ты назовешь того, кто помогает частично избавиться от жертвы? Сокрытие улик?
- Я как-то об этом не подумал, - сказал Ятц.
- А я подумал, - сказал инспектор. - Я ни о чем другом и думать не могу.
Лежа в своей камере, Уилт умиротворенно смотрел в потолок. Оказалось так просто, что он даже удивился. От вас только требуется сказать людям то, что они хотят услышать, и они поверят самому невероятному. А три бессонных дня и ночи притупили бдительность инспектора Флинта. К тому же Уилт так правдоподобно колебался, а его окончательное признание было великолепной смесью бахвальства и прозаических деталей. Он хладнокровно и точно описал детали убийства, как избавлялся от трупов. Он рассказывал, как мастеровой, гордящийся проделанной работой. Каждый раз, будучи в затруднении, он впадал в маниакальную надменность, смесь бахвальства и трусости, повторяя: «Вы ничего не докажете. От них и следа не осталось». Тут пригодился и антисептик, придав всему рассказу зловещий оттенок реальности: улики спускались по тысячам труб, а вслед сыпался антисептик, как соль из солонки. Еве понравится, когда он ей об этом расскажет, чего нельзя было сказать об инспекторе. Он даже был не в состоянии оценить по достоинству сарказм Уилта, когда тот сказал, что, пока инспектор искал Прингшеймов, они были у него прямо под носом. Особенно он был расстроен замечанием о реакции желудка и советом в будущем есть только здоровую пищу. Да, несмотря на усталость, Уилт получил удовольствие, наблюдая, как ликование и удовлетворение в налитых кровью глазах инспектора уступает место сначала удивлению, а затем неприкрытому отвращению. А когда в финале Уилт стал хвастаться, что им никогда не привлечь его к суду за неимением улик, реакция Флинта превзошла все ожидания.
- Еще как привлечем, - хрипло закричал он. - Если остался хотя бы один кусок паштета из этой партии, мы его разыщем, и парни из лаборатории…
- Обнаружат там только свинину, - успел сказать Уилт, прежде чем его уволокли в камеру. По крайней мере это была чистая правда, и, если Флинт не поверил, пусть пеняет на себя. Он жаждал признания, и он его получил благодаря мясникам из первой группы, которые на его занятиях часами рассказывали ему о делах на мясной фабрике, а однажды днем даже повели его туда на экскурсию и все показали. Славные ребята. А ведь когда-то он их терпеть не мог. Подумать только, как можно ошибаться в людях. В какой-то момент Уилт подумал, а не ошибается ли он и насчет Евы: и, может быть, ее действительно нет уже в живых - но тут же крепко заснул.
Со своей позиции на кладбище Ева видела, как святой отец Джон Фрауд вышел из дома, спустился к пристани и начал грести в сторону камышей. Теперь, когда викария дома не было, она была готова рискнуть и предстать перед его женой. Она прокралась через кладбищенскую калитку и огляделась. Дом имел неухоженный вид, а гора бутылок из-под виски и джина в углу наводила на мысль, что, вполне вероятно, викарий холост. Все еще прижимая к себе плющ, она подошла к двери, по-видимому, ведущей в кухню, и постучала. Никто не отозвался. Ева подошла к окну и заглянула. Большая кухня была неприбрана и являла все признаки холостяцкого бытия. Вернувшись к двери, Ева снова постучала. Пока она размышляла, что же делать дальше, послышался шум приближающегося автомобиля.
Поколебавшись секунду, Ева толкнула дверь. Та оказалась незапертой. Она едва успела войти и прикрыть за собой дверь, как во двор въехал фургон молочника. Ева стояла, прислушиваясь, пока он не поставил несколько бутылок и не уехал. Тогда она повернулась и по коридору прошла в гостиную. Только бы найти телефон, позвонить Генри, чтобы он приехал и забрал ее. Она могла бы подождать его в церкви. Но гостиная было пуста. Ева заглянула в другие комнаты и обнаружила, что в них почти нет мебели, а та, что стояла, была зачехлена. Кругом царила грязь и беспорядок. Определенно, викарий - холостяк. Наконец она набрела на кабинет. На столе стоял телефон. Ева подошла, сняла трубку и набрала Ипфорд 66066. Ответа не было. Наверное, Генри в техучилище. Она набрала номер техучилища и попросила Уилта.
- Уилта? - переспросила девушка на коммутаторе. - Мистера Уилта?
- Да, - подтвердила Ева негромко.
- Боюсь, что его нет, - ответила девушка.
- Как нет? Он должен быть там.
- И все же его нет.
- Но он должен быть. Мне совершенно необходимо с ним связаться.
- Простите, но я не могу вам помочь, - сказала девушка.
- Но… - начала Ева и посмотрела в окно. Викарий уже вернулся и шел через сад к дому. - Господи, - пробормотала она и поспешно положила трубку. В панике она повернулась и выбежала из комнаты. И только вбежав в кухню, она вспомнила, что забыла свой плющ в кабинете. В коридоре послышались шаги. Ева торопливо огляделась, решила на кладбище не возвращаться и поднялась по каменным ступеням на второй этаж. Там она остановилась и прислушалась. Сердце бешено колотилось. Она било совершенно голая, одна. в чужом доме, со священником, а Генри нет в техучилище, хотя он должен быть там. И голос у девушки с коммутатора был какой-то странный, как будто в ее желании поговорить с Генри было что-то плохое. Ева просто не знала, что делать.
Вошедший в кухню святой отец Джон Фрауд прекрасно знал, что делать: стереть из памяти видение ада, в который его заманили эти подлые штуки с непонятными посланиями, летающие над водой. Он вынул из буфета непочатую бутылку виски и понес ее в кабинет. То, чему ему пришлось быть свидетелем, было так гротескно, так явно дурно, так ужасно и так напоминало сам ад, что святой отец никак не мог решить, было ли все это реальностью или ужасным сном. Человек без лица со связанными за спиной руками, размалеванная женщина с ножом, ругань… Святой отец откупорил бутылку, и уже совсем собрался было налить стаканчик, как взгляд его упал на плющ, забытый Евой на стуле. Он поспешно поставил бутылку и уставился на листья. Еще одна загадка. Как попали плети плюща на стул в его кабинете? Когда он уходил, их точно не было. Викарий осторожно взял их и перенес на стол. Потом сел и стал разглядывать с растущим чувством беспокойства. Что-то непонятное происходило в его мире. И эта странная фигура, мелькающая меж надгробных плит. Он совсем о ней забыл. Святой отец Джон Фрауд поднялся, вышел на террасу и направился по дорожке к церкви.
- В воскресенье? - завопил управляющий фабрикой. - В воскресенье? Но мы не работаем по воскресеньям. Там никого нет. Фабрика закрыта.
- Не в это воскресенье, а в прошлое там кое-кто был, мистер Кидни [15] - заметил инспектор.
- Кидли, если не возражаете, - поправил управляющий. - Кидли. через "л".
Инспектор кивнул.
- Хорошо, мистер Кидли, так вот, я говорю, что этот парень, Уилт. был там в прошлое воскресенье, и он…
- Как он туда попал?
- Перелез через стену по лестнице со стороны стоянки для машин.
- Среди бела дня? Его бы заметили.
- В два часа утра, мистер Кидни.
- Кидли, инспектор, Кидли.
- Послушайте, мистер Кидли, что же вы хотите - работаете в таком заведении с такой фамилией.
Мистер Кидли взглянул на него с возмущением.
- А вы что, хотите сказать, что какой-то чертов маньяк забрался сюда в прошлое воскресенье с тремя человеческими трупами и целый день на нашем оборудовании перерабатывал их в пищу, пригодную к употреблению в соответствии с законом о качестве продуктов? Да как такое может в голову… Голову? А что он сделал с головами? Ну-ка, скажите мне.
- А что вы делаете с головами, мистер Кидли? - спросил инспектор.
- Ну, это зависит. Часть из них вместе с внутренностями перерабатывается в пищу для животных".
- Правильно. Так же поступил и Уилт. И вы храните эту продукцию в холодильнике No2? Верно?
Мистер Кидли кивнул с несчастным выражением лица.
- Верно. - Он помолчал и с открытым ртом уставился на инспектора. - Но ведь есть огромная разница между свиной головой и головой…
- Конечно-конечно, - перебил инспектор поспешно, - вы полагаете, что кто-нибудь должен был заметить разницу.
- Вне всякого сомнения.
- Как утверждает мистер Уилт, у вас имеется высокоэффективный смеситель…
- Нет, - в отчаянии завопил мистер Кидли, - нет, не верю. Это невозможно. Это…
- Вы хотите сказать, что в принципе невозможно…
- Я не это имел в виду. Я просто хотел сказать, что он не мог так поступить. Это чудовищно. Это ужасно.
- Конечно, это ужасно, - сказал инспектор, - но факт остается фактом - он воспользовался вашей машиной.
- Мы содержим наше оборудование в идеальной чистоте.
- Уилт говорит то же самое. Особенно это подчеркивал. Сказал, что все потом тщательно вычистил.
- Судя по всему, так он и сделал, - сказал мистер Кидли.
- В понедельник все было в порядке. Вы сами слышали, как мастер об этом говорил.
- Я также слышал, как эта свинья Уилт говорил, что он тщательно записывал, где что брал, чтобы затем вернуть точно на место. Он обо всем подумал.
- А как насчет нашей репутации в смысле гигиены? Об этом он подумал? Двадцать пять лет мы славились высоким качеством своей продукции, и надо же такому случиться! Мы возглавляли… - мистер Кидли осекся и сел.
- Сейчас мне нужно знать, кого вы снабжаете, - сказал инспектор. - Мы собираемся отозвать каждый фунт паштета и колбасы…
- Отозвать? Не выйдет, - взвизгнул мистер Кидли. - Их уже нет.
- Что значит, нет? Что вы имеете в виду?
- То, что сказал. Нет. Их или съели или выбросили.
- Выбросили? Только не говорите мне, что ничего не осталось. Их сделали всего пять дней назад.
Мистер Кидли поднялся.
- Инспектор, наша фирма существует много лет, мы используем традиционные методы, и наш свиной паштет - это настоящий свиной паштет, а не какой-нибудь эрзац с консервантами, который…
Пришла очередь инспектора бессильно опуститься на стул.
- Если я правильно понял, ваши ебаные паштеты не подлежат хранению?
Мистер Кидли кивнул.
- Они для немедленного употребления, - сказал он с гордостью. - Сегодня есть, завтра уж след простыл. Наш девиз. Наверное, видели рекламу?
Инспектор Флинт не видел.
- Свежий паштет с ароматом прошлого, традиционный паштет с домашней начинкой.
- Насчет домашней начинки - в самую точку, - заметил инспектор Флинт.
Мистер Госдайк скептически оглядел Уилта и покачал головой.
- Надо было меня слушаться, - сказал он. - Я же велел вам молчать.
- Я вынужден был что-то сказать, - ответил Уилт. - Они не давали мне спать и снова и снова задавали те же глупые вопросы. Вы и представить не можете, как это на меня действовало. Я чуть не свихнулся.
- По правде сказать, мистер Уилт, в свете сделанного вами признания трудно поверить, что у вас была такая возможность. Только совершенно безумный человек по доброй воле способен сделать такое заявление.
- Но ведь это же все вранье, - сказал Уилт. - чистая выдумка.
- С массой самых тошнотворных подробностей? Должен заметить, в это трудно поверить. Очень трудно. Например, насчет бедер и ляжек… Просто выворачивает наизнанку.
- Так то ж из Библии, - сказал Уилт, - и кроме того, мне пришлось добавить кое-какие живописные детали, иначе бы они не поверили. К примеру, я сказал, что я отпилил их…
- Мистер Уилт, ради всего святого…
- Я только могу сказать, что вы никогда не преподавали в классе у мясников. Все это я узнал от них, и уж если вы преподаете в таком классе, вас в жизни мало что удивит.
Брови мистера Госдайка поползли вверх.
- Мало? Полагаю, что могу развеять это ваше убеждение, - сказал он торжественно. - Ввиду того что вы сделали признание вопреки моему настойчивому совету, а также потому, что я верю каждому слову в нем, я в дальнейшем не собираюсь выступать от вашего имени. - Он собрал бумаги и встал. - Вам придется найти адвоката.
- Постойте, мистер Госдайк, неужели вы верите всей этой чепухе насчет паштета из Евы? - спросил Уилт.
- Верю? Да человек, способный придумать такую гадость, не остановится ни перед чем. Да, я верю. Кстати, и полиция тоже. В данный момент они рыщут по магазинам, ресторанам, супермаркетам и помойкам по всему округу в поисках свиного паштета.
- Даже если они его найдут, им это не поможет.
- Возможно, вам интересно будет узнать, что они конфисковали пять тысяч банок собачьих консервов, столько же кошачьих и четверть тонны других продуктов этой фабрики? И во всем этом они обязательно найдут следы миссис Уилт, не говоря уж о докторе и миссис Прингшейм.
- Ну, мне только остается пожелать им удачи, - сказал Уилт.
- Присоединяюсь к этому пожеланию, - сказал мистер Госдайк с неприязнью и покинул комнату. Уилт вздохнул. Только бы появилась Ева. Куда она. черт побери, подевалась?
Находящийся в полицейской лаборатории инспектор Флинт начал проявлять признаки нетерпения.
- Побыстрее нельзя? - спросил он.
Начальник отделения судебной медицины отрицательно покачал головой.
- Все равно что искать иголку в стоге сена, - заметил он, многозначительно оглядев еще одну только что доставленную партию колбасы. - Пока никаких следов. Тут могут потребоваться недели.
- У меня нет столько времени, - сказал инспектор, - у него суд в понедельник.
- Только для взятия под стражу. Кроме того, у вас же его признание.
Но здесь у инспектора были свои сомнения. Он изучил признание и успел заметить несколько несообразностей, которые усталость, отвращение и всепоглощающее желание поскорее закончить чтение этого мерзкого документа, пока его не вырвало, помешали ему заметить раньше. Если рассмотреть получше, то Уилтовы каракули вместо подписи выглядели подозрительно по-детски. К тому же рядом он приписал четыре буквы - QNED, что, как догадывался прозорливый Флинт, означало Quod Non Erad Demonstrandum [16]. Более того, на его полицейский вкус там было слишком много про свиней, к тому же волосатых. Следовало также иметь в виду, что Уилт специально заказал на обед две порции свиного паштета производства именно этой фабрики. Можно было предположить здесь тягу к людоедству, что вполне вписывалось в общую картину, но все же это был явный перебор. На ум невольно приходило слово «провокация», а после истории с куклой Флинт был особо чувствителен к дурной славе. Он еще раз прочел признание, но к какому-нибудь определенному выводу не пришел. Одно было ясно. Уилт прекрасно осведомлен о том, как работает фабрика по производству мясной кулинарии. Свидетельство тому - куча сообщенных им деталей. С другой стороны, сомнения мистера Кидли насчет смесителя имели под собой веские основания. Флинт с опаской осмотрел жуткое сооружение и не смог поверить, что даже Уилт, этот маньяк-убийца, был способен… Флинт выбросил эту мысль из головы и решил еще немного поговорить с Уилтом. Он вернулся в комнату для допросов в омерзительном настроении и послал за Уилтом.
- Ну, как дела? - спросил Уилт. - Повезло вам с франкфуртерами? Конечно, вы еще можете попытаться найти что-нибудь в пудинге…
- Уилт, - спросил инспектор, - почему ты подписал свое признание детским почерком?
Уилт сел.
- Наконец-то вы это заметили, не так ли? Должен сказать, вы очень наблюдательны.
- Я задал тебе вопрос.
- Правильно, - сказал Уилт. - Давайте будем считать, что это вполне соответствовало обстоятельствам.
- Обстоятельствам?
- Я же кололся, кажется, так у вас говорят, чтобы иметь возможность поспать, поэтому вполне естественно…
- Ты что, хочешь сказать, что все выдумал?
- А что же еще, черт побери? Не думаете же вы, что я способен навязать Прингшеймов и Еву в виде свиного паштета ничего не подозревающей публике? Я хочу сказать, должен же быть предел вашей доверчивости?
Инспектор Флинт смотрел на него широко открытыми глазами.
- Бог мой, Уилт, если я выясню, что ты это все придумал…
- А что еще вы можете сделать? - перебил Уилт. - Вы уже обвинили меня в убийстве. Чего вы еще хотите? Вы приволокли меня сюда, унижали, орали на меня, сутками не давали мне спать и засыпали меня вопросами насчет собачьих консервов, объявили во всеуслышание, что я помогаю вам в расследовании убийства нескольких человек, заставив тем самым каждого гражданина этой страны поверить, что я зверски убил свою жену и этого проклятого биохимика…
- Заткнись, - заорал Флинт, - плевать мне на то, что ты думаешь. Меня волнует, что ты сделал и что ты сказал, что ты сделал. Ты вывернулся наизнанку, чтобы направить меня по ложному пути…
- Ничего такого я не делал, - сказал Уилт. - До вчерашнего дня я говорил вам только чистую правду, но вы не верили. Вчера я предложил вам, в абсурдной форме свиного паштета, ложь, которую вы так хотели услышать. Если вам нужна белиберда и, чтобы получить ее, вы используете такие незаконные методы, как лишение сна, не надо меня обвинять в том, что я выдал вам эту белиберду. Нечего приходить сюда и орать Если вы дурак, то это ваша проблема. Лучше бы разыскали мою жену.
- Кто-нибудь, держите меня, а то я убью этого мерзавца, - завопил Флинт, выбегая из комнаты. Он прошел в кабинет и послал за сержантом Ятцем. - Прекратите эту возню с паштетом. Все это куча навоза.
- Навоза? - неуверенно переспросил сержант.
- Дерьма, - сказал Флинт. - Он снова взялся за свое.
- Вы хотите сказать…
- Я хочу сказать, что этот засранец снова нас надул.
- Но как он узнал про фабрику и все такое?
Флинт взглянул на него с жалостью.
- Хочешь знать, почему он ходячая энциклопедия, пойди и спроси сам.
Сержант Ятц вышел и вернулся через пять минут.
- Первая группа мясников, - произнес он загадочно.
- Что?
- Класс мясников, где он преподает. Они водили его туда на экскурсию.
- Господи, - вздохнул инспектор, - а есть кто-нибудь, кого этот говнюк не учил?
- Он говорит, от них можно многому научиться.
- Ятц, сделай мне одолжение. Пойди туда снова, и пусть он тебе перечислит классы, где он преподавал. Будем хоть знать, что нас ждет.
- Ну, он упоминал о штукатурах, газовщиках…
- Я хочу знать обо всех, Ятц, обо всех. Не хочу опять купиться на историю, что он спустил миссис Уилт в канализацию, потому что он преподавал в классе у говночистов. - Взяв вечернюю газету, он стал просматривать заголовки.
ПОЛИЦИЯ РАЗЫСКИВАЕТ ПРОПАВШУЮ ЖЕНУ В ПАШТЕТЕ.
- Бог ты мой, - простонал он, - рекламу мы себе сделали что надо.
Такое же мнение высказал директор техучилища на собрании заведующих отделений.
- Мы превратились во всеобщее посмешище, - сказал он. - Во-первых, все теперь считают, что мы взяли за правило нанимать на работу преподавателей, которые закладывают своих нелюбимых жен в фундамент нового корпуса. Во-вторых, нам придется распроститься с надеждой получить звание политеха, поскольку нам уже отказали в повышении ранга училища на том основании, что наши возможности недостаточны для обеспечения высшего образования. Профессор Баксендейл весьма определенно высказался по этому поводу, особенно после услышанного им замечания одного из наших коллег относительно некрофилии…
- Я просто сказал… - начал доктор Боард.
- Мы все слышали, что вы сказали, доктор Боард. Может быть, вам интересно будет узнать. что доктор Кокс, когда он в ясном сознании, все еще отказывается от холодного мяса. Доктор Мейфилд уже подал прошение об отставке. А теперь еще это.
Он показал газету, через вторую полосу которой шел крупный заголовок:
ЛЕКЦИИ О СЕКСЕ ДЛЯ ПОТРЯСЕННЫХ СТУДЕНТОВ
- Полагаю, все обратили внимание на фотографию, - сказал директор с горечью, демонстрируя большую фотографию Джуди, болтающуюся на крюке в крайне неудачном ракурсе. - В статье написано… ладно, что об этом говорить. Сами прочтете. Я только хотел бы получить ответы на следующие вопросы. Кто распорядился закупить тридцать экземпляров «Последнего исхода из Бруклина» [17] для групп наладчиков и слесарей?
Мистер Моррис попытался вспомнить, кто подписал заявку.
- Должно быть, Уоткинз, - предположил Моррис. - Он у них преподавал в прошлом семестре. Он у нас работал неполный день.
- Слава Богу, что неполный, - сказал директор. - Второе, кто из преподавателей завел привычку агитировать медсестер, чтобы они постоянно носили… противозачаточные колпачки?
- Мистер Седуик к ним неравнодушен, - ответил доктор Моррис.
- К кому, сестрам или колпачкам? - спросил директор.
- Может, к тому и другому? - вкрадчиво вставил доктор Боард.
- Он большой противник противозачаточных таблеток, - добавил доктор Моррис.
- Пожалуйста, попросите мистера Седуика зайти ко мне в кабинет в десять утра в понедельник. Я объясню ему, на каких условиях он был принят на работу. И наконец, кто из преподавателей использует нашу видеотехнику для показа порнофильмов старшим секретарям?
Мистер Моррис энергично затряс головой.
- Это не мои, - сказал он.
- Здесь говорится, что такие фильмы демонстрировались на уроках, отведенных для обсуждения текущих событий, - сказал директор.
- Уэнтворт действительно показывал им «Влюбленную женщину», - признался заведующий кафедрой английского языка.
- Ладно, оставим. Вот еще что я хотел сказать. Мы не будем проводить вечерние занятия по первой медицинской помощи с особым упором на раны в брюшной полости, для чего мы собирались приобрести надувную куклу. Отныне мы по одежке будем протягивать ножки.
- На основании вздувшихся цен? - спросил доктор Боард.
- На том основании, что комитет по образованию уже много лет ждет не дождется возможности урезать наш бюджет, - сказал директор. - Теперь у них есть такая возможность. Тот факт, что мы оказываем обществу услугу, по словам мистера Морриса, «отвлекая с улиц большое число умственно неполноценных и потенциально опасных психопатов», остался незамеченным.
- По-видимому, он имел в виду учеников дневного отделения, - попытался поправить положение доктор Боард.
- Ничего подобного, - сказал директор. - Если я ошибаюсь, пусть Моррис меня поправит, но он имел в виду работников отделения гуманитарных наук.
Собрание на этом закончилось. Позднее мистер Моррис уселся писать заявление об увольнении по собственному желанию.
