– Я еще ничего не сообщил тебе об Элоизе, – смеясь сказал Жан. – Полагаю, он докладывал вам о бедняжке Элоизе?

Натали улыбнулась и покачала головой. Они сидели втроем за столиком в маленьком ресторанчике на набережной; Жан и Натали, казалось, понравились друг другу. Жиль был очень доволен.

– А я был уверен, что он рассказывал вам о ней. Ведь Жиль не способен молчать. Единственный раз он попробовал это сделать, когда речь шла о вас. Тут-то я и понял, что он вас любит. В чем и заставил его сознаться. Ну, уж об этом он вам наверняка не рассказывал.

– Ну, довольно, хватит, – сказал Жиль.

Но он не мог сдержать блаженной улыбки. Разумеется, в удовольствии, которое он сейчас испытывал, было что-то мальчишеское, но, право, удивительно приятно слышать, как твой закадычный друг и твоя любовница ласково подтрунивают над тобой. А ты как бы немного в стороне, словно некий любопытный, хрупкий и неуловимый предмет разговора, но постепенно приходишь к мысли, что этот предмет ты сам и есть, что это они тебя описывают, и сразу сознаешь свое значение и их любовь.

– Ну что ж, я сейчас разочарую тебя. Элоиза сделала умо-помрачительную карьеру – стала любовницей фотографа номер один в журнале «Вог», и все у нее идет хорошо. Посмотрите-ка на него, Натали: он действительно разочарован. Ему хотелось бы, чтобы женщины оплакивали его всю жизнь.

– Плевать мне на них! – воскликнул Жиль.

– На твоем месте я бы сказал– то же самое, – согласился с ним Жан и, наклонившись, поцеловал руку Натали.

Она улыбнулась ему. Уже неделю они с Жилем бродили по еще пустому Парижу, каким он бывает в августе, уже неделю они каждую ночь спали вместе в широкой постели на улице Дофина, и Натали казалась очень счастливой. Они ни с кем не виделись, кроме Жана, только что вернувшегося из отпуска. Когда он два часа назад заехал за ними, на него произвело странное впечатление то, что Натали вела себя в доме, как случайная гостья. Жилю самому пришлось доставать из серванта рюмки, а из холодильника – лед и так далее и тому подобное. («Не забыть бы спросить его потом, почему у них так получилось».)

– Надо заехать в клуб, – сказал Жан. –Натали уже побывала там? Нет? Вы обязательно должны заглянуть туда – посмотреть, что вам сулит жизнь с таким шалопаем.

Натали встала и пошла поправить прическу. Жан посмотрел ей вслед и грустно покачал своей крупной головой.

– Хороша! Очень хороша!-произнес он.

– Ты находишь? – спросил Жиль.

И оба рассмеялись – так забавно прозвучал этот вопрос, заданный как бы между прочим тоненьким, певучим голоском.

– Она гораздо лучше тебя, – задумчиво продолжал Жан, – гораздо лучше. Я говорю не о внешности, – добавил он.

– Спасибо, – отозвался Жиль.

– Постарайся…– начал было Жан и умолк.

– Знаю, знаю, – весело подхватил Жиль. – Постарайся не доставлять ей страданий, сохрани ее такою, как сейчас, постарайся не быть эгоистом, веди себя как мужчина и так далее и тому подобное.

– Да, подтвердил Жан, – постарайся…

Они посмотрели друг другу в лицо, и оба одновременно отвели глаза. Минутами Жиль ненавидел себя таким, каким видел в глазах Жана. Оба встали и, как только Натали возвратилась» отправились в клуб.

В клубе было весело и уже полно народу. Видимо, для парижан август уже кончился. Принимал гостей Пьер, бронзовый от загара; он обнял Жиля и назвал его «сын мой», совсем забыв, что дал этому «сыну» зуботычину при последней их встрече, потом с интересом окинул Натали взглядом знатока. Жиль замялся. Явись он с какой-нибудь другой дамой, он сказал бы: «Натали – вот Пьер, познакомься», и все было бы ясно: новую любовницу Жиля Лантье зовут Натали. Но тут он не мог. Он сказал церемонно: «Натали, позволь тебе представить Пьера Леру. Пьер, познакомься – мадам Сильвенер». И покраснел при этом.

Этот церемониал представления он проделал раз пятнадцать за вечер. Мужчины хлопали его по плечу, девицы целовали, согласно незыблемым правилам приятельства, установившимся в те годы, и каждый раз он снимал со своего плеча могучую длань или хрупкую ручку (в зависимости от пола друзей, да и то необязательно), а затем, повернувшись к Натали, представлял мадам Сильвенер того или другого. И всякий раз эта церемония явно вызывала недоумение, но Жиль упорствовал в своей учтивости, забавлявшей Жана и нисколько не удивлявшей непонятливую Натали. Разумеется, тут же к ним прицепился старина Никола,. как всегда «под мухой», и после очередного представления сказал Натали:

– Так это вы похитили нашего бэби? Мы, знаете ли, беспокоились. Но, право, я бы на его месте ни за что не вернулся.

Он благодушно засмеялся, как подобает галантному кавалеру,. и преспокойно уселся за их столик.

– Надеюсь, вы угостите меня виски, чтобы отпраздновать радостное событие?

– Мы ничего не празднуем, – раздраженно отозвался Жиль, – мы праздновали свое спокойствие, а тут пожаловал ты.

– Боже мой! – воскликнул Никола, человек не обидчивый и прежде всего жаждавший выпить. – Боже мой! Да он рев-нует! .. Я уверен, что мадам Сильвенер будет в восторге, если мы выпьем в честь ее первого появления в клубе, ведь я вас тут еще никогда не видел, правда? Иначе запомнил бы, смею вас уверить…

Нежно улыбаясь Натали, он завладел бутылкой, стоявшей на столике, и налил себе виски. Жиль был взбешен, тем более что видел, как Жан, сидевший по другую сторону столика, щурит глаза, едва сдерживая смех; Натали не произнесла ни слова.

– Слушай, Никола, – сказал Жиль, – у нас деловой разговор.

– Если у вас деловой разговор, то мадам Сильвенер, наверное, скучно вас слушать. Пойдемте лучше потанцуем, мадам Сильвенер.

И вдруг Натали расхохоталась, а вслед за нею захохотал и Жан. Они не могли остановиться. По природной своей веселости Никола последовал их примеру и тоже захохотал, не забыв налить себе второй стакан. Один Жиль хранил суровый вид, но чувствовал себя униженным и весь кипел от негодования.

– Ха-ха-ха, – уже икал от смеха Жан, – если бы ты видел, какая у тебя сейчас физиономия!..

Натали смеялась до слез, и Жилю пришлось выдавить из себя жалкую улыбку. Как ему хотелось бросить этих двух хохочущих идиотов, пересесть за другой столик и напиться с компанией старых приятелей… Он так давно не видел Париж, в конце концов. И если все его старания пощадить щепетильность своей любовницы привели к таким результатам, плевал он на все… Это легче легкого.

– Почему бы тебе не потанцевать? – сказал он Натали.

– Я этого не танцую,-ответила она,-ты же знаешь. Не сердитесь на меня, мсье, – сказала она Никола. – Я приехала из провинции.

– Боже мой! – воскликнул Никола. – Откуда именно?

– Из Лимузена.

– Из Лимузена? Обожаю Лимузен. У меня там даже родственники есть. Ну так, значит, надо это вспрыснуть. Жиль, выпьем за Лимузен.

И тут на глазах изумленного Жиля завязался длинный разговор между Натали и Никола о прелести лимузенских пейзажей, о поре жатвы и сбора винограда, причем именно последняя особенно нравилась Никола. Было уже два часа ночи, когда Жан, тоже чуть подвыпивший и развеселившийся, подвез их домой. Натали слегка покачивалась, а у Жиля было собачье настроение. В ванной он подготовил несколько язвительных фраз, но, когда пришел в спальню, Натали уже спала крепким сном. Он лег ря-дом и долго не мог уснуть.