Глава 39
27 октября, время неизвестно
Местоположение не указано
Томми ворочался на своей новой кровати, пытаясь придать телу более удобное положение. Он не представлял себе, где он сейчас и когда здесь оказался, но по всему было видно, что оказался он не в больнице. Томми внимательно изучал свой новый дом, который, как он подозревал, вероятнее всего, был для него местом заключения.
Сейчас он гнал от себя эту тревожную мысль.
Но вместе с тем Томми должен был признать и тот факт, что в копилке для мыслей в его голове становилось все более и более тесно. Чем-то в конце концов надо было поступиться.
Он внимательно огляделся вокруг. Стены были окрашены в серебристый цвет, окон не имелось, но в комнате были установлены три вида консолей с джойстиками для компьютерных игр и телевизор с плоским экраном, подключенный к спутниковой антенне, принимающей американские каналы.
Напротив задних ножек кровати располагалась дверь, ведущая в ванную комнату, заполненную знакомыми брендами мыла и шампуней. Другая дверь вела в коридор, но, когда Томми вносили сюда, он был без сознания и поэтому не знал, куда эта дверь ведет.
Какие-то безликие доктора собрали его кости, подлатали его, не скупясь при этом на обезболивающее. Томми до сих пор ощущал во рту вкус ваты, от которого, как он ни старался, невозможно было избавиться постоянными полосканиями. Но шея его уже зажила, и кости быстро срастались. Что бы ни произошло там, в Масаде, это ускорило его выздоровление, да и излечило его не только от рака.
После того как Томми очнулся и пришел в себя, его стали кормить всем, что он заказывал: гамбургерами, картофелем фри, пиццей, мороженым и сухими завтраками из злаков с яблочным соком и корицей. И что удивительно — он постоянно был голодным. Ему все время не хватало еды, как будто его телу необходимо было питание, чтобы помочь вылечить себя.
Никто не сказал ему, где он находится и почему.
Однажды Томми проплакал целый час, но никто не обратил на это ни малейшего внимания, в конце концов он понял, что слезами тут не поможешь, и предался более практичным мыслям о побеге.
Но пока что хорошего плана у него не имелось. Стены были сделаны из бетона, к тому же он был уверен, что где-то в комнате установлена камера. Охрана передавала ему еду через окошечко в двери, выходящей в коридор.
И вдруг эта дверь открылась.
Томми сел на кровать. Он пока еще не мог уверенно стоять на ногах.
В комнату вошел его старый знакомый, от чего на Томми повеяло неприятным холодом. Это был тот самый мальчик, который выкрал его из больницы. Этот странный подросток вошел и сразу же улегся на кровать, растянувшись рядом с Томми, словно они были закадычными друзьями.
На этот раз на нем был серый шелковый галстук и серые брюки, по виду очень дорогие. Одевался он отнюдь не как нормальный подросток.
— Привет. — Томми повернулся к нему лицом и протянул руку, не зная, что еще сделать. — Я — Томми.
— Я знаю, кто ты. — Акцент у мальчика был странный и сильный.
Однако он пожал протянутую Томми руку, тряхнув ее твердо, по всем правилам. Рука у него была такой холодной, какой Томми едва ли когда-либо касался. Может, он только что приплыл из какой-то страны, расположенной за Полярным кругом?
Мальчик отпустил руку Томми.
— Мы теперь друзья, верно? Так что можешь называть меня Алешей.
Друзья не пытаются убивать друзей.
Но Томми не высказал эту мысль вслух, а задал более важный для него вопрос:
— А почему я здесь?
— А где бы ты хотел быть?
— Где-нибудь в другом месте, — ответил Томми. — Здесь я чувствую себя как в тюрьме.
Мальчик стал вертеть золотое кольцо, надетое на один из его белых пальцев.
— Если говорить о клетках, то эта клетка позолоченная, согласен?
Томми не стал втолковывать ему, что он не хотел бы находиться ни в какой клетке — позолоченной или не позолоченной, — но ему не хотелось обижать парня, не хотелось проявлять грубость по отношению к нему. Честно говоря, Томми не желал снова оставаться в одиночестве. В этот момент он не имел ничего против общества этого странного парня — особенно если от него можно узнать что-нибудь полезное.
— Когда мне было столько лет, сколько тебе, я жил в одной из самых лучших золоченых клеток во всем мире. — Мальчик оглядел комнату своими светло-серыми глазами. — Но потом меня освободили, так же как тебя.
— Я бы не назвал свободой то, как я живу сейчас. — Томми жестом обвел свою палату.
— Я хотел сказать, освободили от заключения в собственном теле. — Мальчик сел на кровати, скрестив ноги, и потянулся к джойстику. — Многие стремятся к этому.
— Так ты свободен? — Томми потянулся и взял второй джойстик, как будто в данный момент это была его самая неотложная естественная потребность.
Мальчик пожал плечами и, глядя на экран, начал какую-то новую захватывающую игру.
— До известной степени.
— И как это понимать?
Алеша посмотрел на него. В это время компьютер загрузился и на экране возникла игровая ситуация.
— Ты бессмертный, верно?
Томми опустил свой джойстик.
— Что?
Алеша следил за игрой «Боги войны».
— Ты уже знаешь об этом или нет? Вот как раз этому я и старался научить тебя, когда доставил сюда из пустыни. Так что тебе надо это осознать.
Томми старался понять, ища какую-либо приемлемую систему отсчета, одновременно слушая музыкальное сопровождение игры, основную часть которого исполняли ударные и духовые.
— А ты-то сам бессмертен, Алеша?
— Существуют ситуации, в которых моя жизнь может закончиться. Но если мне удастся их избежать, то да, я буду жить вечно. Таким образом, мы будем друзьями в течение очень долгого времени.
Томми показалось, что в этом голосе прозвучал намек на одиночество.
— Значит, я такой же, как ты? — спросил он мягко, с безысходностью в голосе.
Алеша заерзал, как будто его участие в разговоре наскучило ему.
— Нет, ты не такой. Когда-то в далекие времена был один друг, похожий на тебя. Но ты, мой друг, объект особый.
— А этот один, о котором ты говорил, он еще существует?
— Да, конечно, он существует. Как и ты, он не может умереть или закончить свою жизнь.
— Никогда?
— Пока не закончится время.
Томми снова обвел комнату долгим взглядом. Неужто ему суждено оставаться здесь вечным заключенным? Ему хотелось посмеяться над абсурдностью этой ситуации, но какой-то частью своего сознания он понимал, что Алеша сказал ему правду — только, возможно, не всю ее гнусную суть.
Томми понял все сказанное по-своему.
Бессмертие не было благом.
Оно было проклятием.
