Глава 29РАССКАЗЫВАЕТ КОЛИН ЛЭМ

Я снова шагал по Уилбрэхем-Крезент в западном направлении, пока не дошел до дома 19. На этот раз оттуда никто не выбежал с дикими воплями. Все дышало миром и покоем.

Я подошел к двери и позвонил. Мне открыла мисс Миллисент Пебмарш.

– Это Колин Лэм, – доложил я. – Могу я войти и поговорить с вами?

– Конечно.

Она проводила меня в гостиную.

– Вы как будто проводите здесь очень много времени, мистер Лэм. Насколько я поняла, вы ведь не связаны с местной полицией?

– Вы поняли правильно. Думаю, вы точно знали, кто я такой, с первого дня, когда заговорили со мной.

– Мне не вполне ясно, что вы имеете в виду.

– Я был круглым дураком, мисс Пебмарш. Ведь я приехал сюда, чтобы найти вас, и нашел в первый же день моего пребывания здесь, но не осознавал этого!

– Возможно, убийство сбило вас с толку.

– По-видимому, так, иначе мне бы пришло в голову взглянуть на некий листок бумаги, перевернув его.

– Ну и что из этого?

– Только то, что игра окончена, мисс Пебмарш. Я нашел штаб-квартиру, где замышлялись все планы. Все документы были записаны вами по микроточечной системе Брайля. Информация, которую Ларкин добывал в Портлбери, отсылалась к вам, а от вас переходила к Рэмзи, который доставлял ее по месту назначения. В случае необходимости он приходил к вам в дом по ночам, пробираясь через сад. Во время одного из таких походов он обронил у вас в саду чешскую монету.

– Весьма неосторожно с его стороны.

– Мы все иногда бываем неосторожны. Ваша маскировка великолепна. Вы слепая, работаете в институте для детей-калек и, вполне естественно, храните в доме детские книжки, написанные по системе Брайля. Да, вы поистине женщина выдающегося ума и необычайной силы характера. Не знаю, что вас побуждало заниматься этим.

– Я просто предана своим идеалам. Вас устраивает такой ответ?

– Да. Думаю, так оно и есть.

– Я только не понимаю, зачем вы говорите мне все это?

Я взглянул на часы:

– В вашем распоряжении два часа, мисс Пебмарш. Через два часа сюда явятся сотрудники Особого отдела.

– И все-таки я вас не понимаю. Почему вы пришли сюда раньше ваших людей, чтобы предупредить меня? Иначе я не могу расценить ваше поведение.

– Это и есть предупреждение. Я пришел сюда и останусь здесь до прибытия моих людей проследить, чтобы из этого дома ничего не исчезло, кроме одного – вас самой. Если вы предпочитаете бежать, у вас есть два часа.

– Но почему?

– Потому, – медленно произнес я, – что у меня есть некоторый шанс в скором времени стать вашим зятем. Может быть, я и ошибаюсь.

Последовало молчание.

Мисс Пебмарш встала и подошла к окну. Я не спускал с нее глаз. Я не питал иллюзий в отношении Миллисент Пебмарш и не доверял ей ни на грош. Она была слепая, но даже слепой может поймать вас в ловушку, если вы не настороже. Слепота не мешает ей разрядить пистолет мне в спину.

– Я не стану говорить, правы вы или нет, – спокойно сказала мисс Пебмарш. – Но что заставило вас прийти к такому выводу?

– Глаза.

– Но мы не похожи по характеру.

– К счастью.

– Я сделала для нее все, что могла, – почти вызывающе заявила она.

– Это зависит от точки зрения. Для вас дело – прежде всего.

– Так и должно быть.

– Я с этим не согласен.

Снова наступило молчание. Затем я спросил:

– Вы знали, кто она такая~ в тот день?

– Нет, пока не услышала ее имя. Я все время получала о ней сведения.

– Вы вовсе не так бесчувственны, какой хотите казаться.

– Не говорите глупостей.

Я снова посмотрел на часы:

– Время идет.

Мисс Пебмарш подошла к столу:

– У меня здесь есть ее фотография в детском возрасте.

Я неслышно встал за ее спиной, когда она открыла ящик. Там оказался не пистолет, а маленький, очень острый нож.

Моя рука поймала ее руку и вырвала нож.

– Я, может быть, и мягок, но не глуп, – заметил я.

Мисс Пебмарш опустилась в кресло, не обнаруживая никаких эмоций:

– Я не воспользуюсь преимуществами вашего предложения. Что в этом толку? Я останусь здесь, пока они не придут. Везде есть удобные возможности – даже в тюрьме.

– Вы имеете в виду возможности внушения идей?

– Да, если хотите.

Мы сидели, испытывая друг к другу одновременно вражду и понимание.

– Я ухожу из разведки, – сообщил я, – и возвращаюсь к моей профессии – морской биологии. В Австралийском университете есть вакантная должность.

– Думаю, что вы поступите правильно. Вы не годитесь для этой работы. Вы совсем как отец Розмари. Он тоже не мог понять изречения Ленина: «Прочь мягкость!»

– Я предпочитаю быть человечным, – ответил я, вспомнив слова Эркюля Пуаро.

Мы погрузились в молчание, и каждый был убежден в собственной правоте.