В то время, как Александр продвигался то в спокойной обстановке, то с боями, к нему прибыли индийские князья; среди них был правитель Таксилы, раджа Амби, которого чаще называли Таксилом по имени его княжества, простиравшегося от Инда до Гидаспа. Это происходило приблизительно на двадцать девятом году жизни Александра.

Но земли Таксила были еще далеко, и чтобы дойти до них, надо было пройти по территориям племен, которые, хотя и пропустили индийских князей, преградили дорогу войскам Александра. Чтобы покорить их, понадобилось девять месяцев. Армия была разделена на две колонны; одной командовал Гефестион, во главе второй встал сам Александр. Во время этой кампании царь опять был таким, как прежде, во времена своих первых сражений; его могли видеть в самой гуще схваток в помятом от ударов шлеме, с копьем или мечом, обагренным кровью врага, с которым он сразился в поединке. Он показал, что в нем по-прежнему сохранялись сила, ловкость и храбрость. Потери среди солдат были огромны, повсюду происходили грабежи и беспощадная кровавая резня. Были ранены многие военачальники, в том числе Птолемей, отличившийся своей храбростью. Мелкие князья могли выдержать длительную осаду в своих укреплениях в горах, им не требовалось больших продовольственных запасов, воды тоже всегда было вдосталь, ее легко получали из растаявшего снега.

Город Мазака, принадлежавший правительнице Клеофис, надолго задержал продвижение наших войск. Когда он, наконец, был взят, все думали, что его ждет примерное наказание. Но взятая в плен правительница Клеофис, представшая перед Александром, вызвала у него удивление; трудно было поверить, что столь молодая и красивая женщина могла руководить защитой своего народа с таким упорством и воинским талантом. Он вспомнил, что он мужчина, и что женщину покоряют не мечом. Она, в свою очередь, вспомнила, что она женщина, и что, хоть она и пленница, у нее есть и другое оружие. Утром Клеофис была полностью уверена в том, что сохранит свое княжество, и, более того, она уносила в себе будущего властителя, так как девять месяцев спустя она родила сына и назвала его Александром.

Кампания продолжалась; были захвачены крепость Аорн, о которой в легенде говорилось, что в давние времена она оказала сопротивление индийскому богу Кришне, а также гора Мер, на которой произрастал виноград и плющ, и имя которой означало «бедро». Находясь в чужих странах, греки постоянно старались найти богов, похожих на своих. В Кришне им захотелось увидеть Геракла, и, следовательно, Александр мог гордиться тем, что стал победителем там, где Геракл потерпел поражение; а поднявшись на гору «бедро», растительность которой напоминала сады Диониса, греки обрадовались, увидев место, где Зевс вложил сына в свое бедро. Десять дней подряд Александр и его близкие друзья, увенчав головы плющом и ветвями виноградной лозы, с песнями и танцами пили вино, приходя в священный экстаз и провозглашая себя пророками, увлекали в свою божественную оргию женщин. Они отпраздновали самую безумную вакханалию, которая когда-либо происходила!

Следующей весной, когда исполнился год со времени выступления из Бактрии и было пройдено сорок тысяч стадий со дня смерти Дария, мы подошли к берегам Инда. Река эта настолько широка, что с одного берега с трудом можно разглядеть другой; тем не менее, мы переправились через нее по понтонному мосту, сооруженному под руководством Гефестиона. На другом берегу, где прошли религиозные службы, Александра ожидал Таксил, который преподнес ему в дар двести талантов серебром, три тысячи быков, десять тысяч баранов и тридцать слонов, дрессированных специально для войны.

Итак, мы наконец пришли в эту сказочную страну, где кора деревьев настолько мягка, что на ней можно писать как на воске, где в реках течение несет воду, полную золотой пыли, где недра гор богаты драгоценными камнями, а жемчуг родится в глубине моря, омывающего берега страны.

Многочисленные храмы, высокие и остроконечные, выстроены в форме пирамид и украшены тысячами скульптурных изображений из камня, раскрашенного в самые яркие и богатые цвета. Жрецы и танцовщицы, участвующие в священнодействиях, напоминают египетских служителей культа. Есть там мудрецы, пророки, маги и врачи, которые не уступают нашим. Я много беседовал с мудрецами и понял, что наши знания идут из одного божественного источника.

Мужчины в этих краях носят длинные платья, доходящие до щиколоток, на ногах у них – легкие сандалии, а на головах – тюрбаны. Те, кто по рождению или богатству стоят выше других, украшают себя серьгами из драгоценных камней и золотыми браслетами. Одни обриты наголо, у других сохраняется борода только вокруг подбородка, а некоторые отпускают бороду, давая ей полную свободу расти. Великолепие, окружающее их князей, во многом превосходит роскошь персидских владык. Так, сколько бы мы ни продвигались вперед, в мире всегда находится что-то, что вызывает наше восхищение.

Когда индийский раджа показывается публично, впереди него идут придворные с серебряными курильницами и окуривают благовониями дороги, по которым он проходит; сам он, одетый в платье из хлопка с золотым и пурпурным шитьем, возлежит в паланкине, со всех сторон которого свисают жемчужные украшения; за ним следуют телохранители; многие из них несут ветки деревьев, на которых сидят птицы, наученные щебетать на разные голоса. Дворец украшается позолоченными колоннами, обвитыми золотыми виноградными лозами; дом раджи открыт для всех, и в то время, как его одевают, причесывают, умащивают благовониями, он принимает послов или вершит суд над подданными. С него снимают сандалии и натирают ноги дорогими маслами. Короткие поездки он совершает верхом на лошади, а в дальнее путешествие отправляется в колеснице, запряженной слонами; в этом случае эти громадные животные бывают облачены в золотые латы или их покрывают золотой попоной. За ним следует процессия паланкинов с наложницами. На определенном расстоянии от этой свиты следует кортеж супруги повелителя, который не уступает в великолепии выезду раджи. За столом ему прислуживают женщины, подают блюда и наливают вино; перед отходом ко сну наложницы несут его в спальню с пением гимнов и молитвами .

Раджа Амби принял нас у себя в Таксиле; здесь шла подготовка к битве с Пором и у греков было несколько недель для отдыха; грабежи на это время были запрещены. К Пору, на другой берег Гидаспа, были отправлены послы, чтобы потребовать от него уплатить дань и выйти навстречу Александру на границу своих владений. Пор ответил, что он непременно выполнит одно из предъявленных ему требований: он выйдет навстречу Александру, но в сопровождении ста тысяч пеших солдат, четырех тысяч всадников, четырех сотен колесниц и трехсот слонов.

Никогда еще после Гавгамел и разгрома Дария армию не ожидало такое большое сражение. Самое большое беспокойство вызывали у солдат боевые слоны; пятнадцать слонов, взятых у Дария, следовали за армией короткими переходами еще из Сирии, но никогда не принимали участия в каких-либо действиях. Тридцать слонов, подаренных Таксилом, хотя и принадлежали им, тем не менее внушали солдатам скорее страх, чем доверие. Лошади начинали метаться при виде этих чудовищ, и перспектива противостоять трем сотням подобных животных отнюдь не улыбалась пехоте. Александр распорядился обучить специальным приемам некоторых пехотинцев и снабдить их топорами и косами; для других изготовили доспехи с торчащими до все стороны большими стальными шипами и вооружили их длинными и тяжелыми пиками, которыми они должны были наносить удары животным в глаза, под мышки и в самые чувствительные места живота, если сдастся повалить их. Этих воинов, прозванных катафратами, распределили по разным фалангам .

Огромная армия Пора расположилась лагерем на восточном берегу Гидаспа. Пор приказал выровнять всю поверхность равнины и посыпать ее песком для удобства передвижения колесниц и слонов. В течение многих дней Александр выматывал врага, демонстрируя различные маневры: то поднимаясь вверх по течению, то возвращаясь и даже делая вид, что готовится к переправе. А на другом берегу параллельно ему следовала армия Пора с той скоростью, с которой двигались три сотни слонов.

Затем Александр задумал осуществить один маневр, который показался бы безумным Пармениону. Командование главными силами армии, построенными в боевой порядок, было поручено Кратеру, рядом с которым находился командир, одетый в доспехи Александра и укрывший голову его шлемом с белыми перьями. А сам он, взяв с собой всего двенадцать тысяч человек из пятидесяти тысяч, которыми он располагал, отправился на поиск переправы через реку в двадцати стадиях к северу. Этот переход он сделал за одну ночь. Но едва он прибыл на берег Гидаспа, как разразилась страшная гроза, многие погибли от молнии. В то время, как греки были охвачены паникой, Александр воскликнул: «Афиняне, афиняне, можете ли вы себе представить, находясь сейчас на Агоре, какой опасности я подвергаюсь, чтобы заслужить вашу похвалу!».

С неба низвергались водопады; ливни будут идти еще три месяца, но мы тогда не знали, что в этих краях дожди идут в течение целого сезона. Воды Гидаспа резко вздулись. Армия продвигалась на лодках и плотах, промокшая и продрогшая; пристав к берегу, при блеске молний они увидели, что это был всего-навсего остров, а не ожидаемый противоположный берег. Посреди этого потопа двенадцать тысяч человек оказались отрезанными от берегов в окружении ревущей реки. Им посчастливилось найти брод с другой стороны острова и, несмотря на сильное течение, люди и лошади сумели переправиться. Наступил день: дождь на какое-то время прекратился и индийские посты подали сигналы тревоги.

Сын Пора во главе двух тысяч конников, не дожидаясь своего союзника, кашмирского раджи, вырвался вперед и первым атаковал Александра. Индийская конница была смята, колесницы захвачены, и македоняне устремились навстречу Пору. Увидев приближающегося противника, Пор приказал выстроить слонов в ряд поперек равнины перед фронтом своей пехоты; конница и колесницы должны были прикрывать фланги. Развернув войска в боевой порядок, который не раз приносил ему удачу, Александр расположил пехоту в центре, напротив слонов, половина конников под командованием Кена, шурина покойного Филоты, должна была атаковать слева, а сам он обеспечивал атаку с правого фланга в тыл слонам, которые наводили такой ужас. Битва началась на промокшей земле, где песок, насыпанный по приказу Пора, превратился в грязь. Македонские всадники имели преимущество перед боевыми колесницами, которые скользили и увязали в слякоти. Кен, водивший конников в атаку, покрыл себя славой в этом бою. Александр, как всегда, был в центре схватки, прокладывая себе дорогу к Пору; Пор, такой же гигант, как Дарий, сидел в башне на спине самого большого слона, похожий на разноцветного бога на вершине горы, и руководил битвой.

Ряды индийцев были настолько плотными, а лошади так напуганы близостью ужасных животных, что атаки конницы не смогли раздвинуть их. На этот раз победу обеспечила пехота. Воины в доспехах с шипами и другие – вооруженные пиками, топорами и косами, вступили в бой; очень скоро раненые слоны рассвирепели, испуская страшный рев; некоторые из них, с отрубленными хоботами, поливали всех вокруг потоками крови; меткими ударами лучники сбивали проводников и солдат со спин слонов. Вскоре триста слонов, обезумевших от боли и страха, перестали повиноваться и побежали сквозь ряды собственной армии, растаптывая вокруг себя индийских солдат и превращая все вокруг в страшное месиво. Под их огромными ногами головы трещали, как раздавленные орехи. Возможно, Пор был побежден не столько греками, сколько собственными слонами.

Пока продолжалась битва, Кратер переправил и высадил на берег финикийцев, персов, мидийцев и бактрийцев, составлявших основное ядро армии. Индийские солдаты бежали в таком беспорядке, при котором уже никто сам не понимает, что делает. Пор, тяжело раненный, боролся до конца; сидя в башне в окружении лучников, он делал все возможное, чтобы остановить солдат и вернуть их. Его слон побежал последним после восьмичасовой битвы. Александр бросился в погоню, но неожиданно седло под ним опустилось и он свалился на землю. Буцефал упал и не поднимался. Он был убит сразу. Он служил своему хозяину семнадцать лет. Со слезами на глазах Александр стоял около своей погибшей лошади; он послал к Пору Таксла, чтобы предложить ему сдаться.

Когда Пор увидел приближавшегося к нему врага, которые шел с намерением начать переговоры, он бросил в него последний дротик и погнал на него слона. Только быстрая лошадь помогла Таксилу уклониться от удара. Подоспели другие князья. Пор, измученный жаждой, истекающий кровью, был наконец вынужден остановиться и спуститься на землю. Вскоре прибыл Александр и спросил его, как он хочет, чтобы его принимали. «По-царски», – ответил Пор. Александр спросил, что он под этим подразумевал. «Все, – ответил Пор, – все, что входит в понятие „по-царски“».

Этот человек восхитил Александра: очень высокий, не знающий страха и сохранающий чувство достоинства, соответствующее его рангу. Ему казалось, что в чем-то Пор похож на Дария, его врага, о потере которого он не переставал сожалеть. Он утвердил его раджой в его княжестве и запретил заниматься там грабежами; помирил вечных соперников, Пора и Таксила, и не обязал побежденного ничем, кроме восстановления армии и присоединения ее к своей. Повелители тридцати семи княжеств заверили его в своей покорности. Александр основал в этих местах два города, один был назван Буцефалией, в память о коне, другой – Никеей, для увековечения его победы. Он приказал построить речной флот, предназначенный для навигации по Гидаспу и Инду. Александр продолжал поход на восток под проливными дождями еще в течение девяти недель, переправился через две реки: Акесин и Гидраот, захватил после кровавого штурма город Сангала и остановился на берегах Гидаспа. Здесь он узнал, что мир здесь не кончается, что на севере поднимаются горы в два раза выше и в пять раз большей протяженности, чем кавказские, что на востоке протекает река Инд, что она шире всех рек, через которые он переправлялся, что внешний океан находится намного южнее и что, наконец, землями, лежащими за Гидаспом, управляет царь по имени Ксандрамес. Этот царь, сын брадобрея, узурпировал трон, убив своего предшественника после того, как соблазнил его жену; он имел армию из двухсот пятидесяти тысяч человек и нескольких тысяч слонов; его царство в десять раз больше княжеств Таксила и Пора, вместе взятых. Александр захотел непременно напасть на Ксандрамеса; но на этот раз войска отказались повиноваться ему, и голоса протеста громко раздавались по всему лагерю. Это происходило накануне его тридцатилетней годовщины.