4
ПРИЗРАЧНЫЕ ОГНИ
11 часов 18 минут
Гималаи
— Вы точно знаете, что Анг Гелу убит? — переспросил Пейнтер.
Лиза кивнула в ответ. Она только что закончила рассказ о том, как покинула альпинистский лагерь на Эвересте, чтобы расследовать загадочное заболевание в монастыре Темп-Ок. Вкратце описала все ужасы, свидетельницей которых стала: помешательство монахов, взрывы, неуловимый снайпер.
Укрывшись вместе с Лизой в подземелье монастыря, Пейнтер тщательно обдумывал все услышанное. Тесный лабиринт не был рассчитан на человека его роста, приходилось стоять согнувшись, и все равно он постоянно задевал макушкой свисающие сверху пучки можжевельника, развешанного для просушки. Ароматные веточки монахи использовали во время молитвенных служб в главном храме. В том самом храме, который сейчас превратился в большой костер, возносящий огонь и дым к полуденному небу.
Безоружные Лиза и Пейнтер спрятались от пожара в подвале. Кроу задержался всего на секунду, чтобы прихватить тяжелое пончо и ботинки на меху. Он стал похож на воина из американского племени пекот, хоть мог считаться индейцем только наполовину. Пейнтер так и не вспомнил, куда подевалась его одежда. Необъяснимым образом из памяти стерлись три дня жизни, а вместе с ними испарились фунтов десять веса. Натягивая пончо, он обратил внимание, как сильно выпирают ребра. Должно быть, загадочная местная болезнь и его не пощадила. Хорошо хоть силы понемногу начинали возвращаться. А они могут вскоре понадобиться, ведь где-то рядом рыщет профессиональный убийца.
Поспешно спускаясь в лабиринт, Пейнтер слышал выстрелы: снайпер методично отстреливал монахов, которые пытались убежать из горящего монастыря. Доктор Каммингс описала нападавшего; определенно есть и другие. Впрочем, предположение, что на Темп-Ок совершили налет маоистские боевики, сразу вызвало у Пейнтера сомнение. Какая им польза от устроенной в монастыре бойни?
Кроу уже знал, что Лиза, врач альпинистской партии, готовилась к восхождению на Эверест, и исподтишка бросал на нее изучающие взгляды. Длинноногая, с атлетической фигурой, белокурые волосы собраны в хвост, обветренные щеки порозовели… Девушка боялась, поэтому норовила держаться ближе к спутнику и всякий раз вздрагивала, услышав приглушенный звук выстрела. И при этом никаких слез, суеты, причитаний! С такой силой воли она преодолеет любые трудности. Только надолго ли ее хватит? Вон как дрожат пальцы, которыми она отодвинула мешавший ей пучок лимонного сорго, свисавший с потолка. Они шли вперед, все дальше забираясь в подземный лабиринт, где воздух благоухал ароматами высокогорных растений, собранных для приготовления курений в храме: розмарином, полынью, горным рододендроном, кхенпой (чудодейственной травой, что растет только на склонах гор вблизи монастыря Ганден).
Лама Кхемсар, настоятель монастыря, рассказал гостю о силе сотен душистых трав: одни очищали тело, другие пробуждали божественную энергию, третьи отгоняли дурные мысли, прочие исцеляли всевозможные болезни. Однако сейчас Пейнтер хотел вспомнить только одно: как дойти до выхода из коридора. Все монастырские здания соединял между собой подземный лабиринт. Во время сильных зимних снегопадов монахи переходили по его извилистым ходам из одного дома в другой. Пройти можно было и в сарай, что стоял на отшибе, в стороне от любопытных глаз.
Только бы добраться до него, там выйти наружу и спрятаться в деревеньке, находящейся в нижней долине. Необходимо срочно связаться с руководством «Сигмы». Беспокойные мысли вертелись в голове Пейнтера, — и вместе с ними неожиданно закружился подземный лабиринт. Пейнтер Кроу оперся рукой о стену, пытаясь справиться с дурнотой.
— Что с вами? — подойдя, спросила Лиза.
Пейнтер сделал несколько глубоких вдохов, потом кивнул. С тех пор как он очнулся, его преследовали приступы дурноты и головокружения. Вроде бы они накатывали все реже. А может, ему только хотелось так думать.
— Что все-таки здесь происходит?
Девушка отобрала у Пейнтера ручку-фонарик, который на самом деле принадлежал ей (она нашла его в медицинской сумке), и направила луч света на спутника.
— Точно не знаю, но оставаться на месте нельзя.
Он хотел отойти от стены, но Лиза уперлась ладонью в его грудь, вглядываясь в лицо.
— У вас явный нистагм, — сдвинув брови, негромко констатировала она.
— Что?
Она протянула ему флягу с холодной водой и заставила присесть на тюк сена. Пейнтер не возражал, хотя сено оказалось жестким, как камень.
— Я вижу заметный горизонтальный нистагм, то есть подрагивание глаз. Вы ударились головой?
— Кажется, нет. Это что, тревожный симптом?
— Сразу сказать трудно. Нистагм наблюдается при инсульте, рассеянном склерозе или после сильного удара по голове.
Судя по приступам дурноты и головокружению, я бы предположила, что у вас поражение вестибулярного аппарата, внутреннего уха или центральной нервной системы. Скорее всего, временное.
Последние три слова она пробормотала неуверенно.
— Что вы подразумеваете под словами «скорее всего», доктор Каммингс?
— Зовите меня Лизой.
— Замечательно, Лиза. Так что означают ваши слова?
Девушка отвела взгляд.
— Вам необходимо пройти обследование. Нужно также изучить ваше состояние до появления нистагма, — ответила она. — Может быть, вы расскажете, как это началось?
Пейнтер сделал большой глоток. Если бы знать! При попытке хоть что-нибудь вспомнить в глазах возникала сильная резь.
— Я ходил в одну из ближайших деревень. Посреди ночи в небе над горами вспыхнули странные огни, хотя никакого праздничного фейерверка не было. К тому времени, когда я проснулся, огни исчезли, но утром все как один жители деревни жаловались на головную боль и тошноту. Я и сам чувствовал то же самое. Расспросил одного из старейшин об огнях. Тот сказал, что на протяжении нескольких последних десятилетий они периодически возникают в небе. Местные жители приписывают появление призрачных огней злым духам, обитающим высоко в горах.
— Злым духам?
— Старик показал мне, где появляются призрачные огни: над отдаленным горным районом, в труднопроходимом краю глубоких ущелий и ледяных водопадов, что тянутся до самой китайской границы. Монастырь Темп-Ок расположен на склоне горы, который смотрит на ту, ничейную землю.
— Значит, монастырь находится ближе к призрачным огням, чем деревня?
Пейнтер кивнул.
— Через двадцать четыре часа в деревне погибли все овцы. Одни падали и умирали на месте, другие бились головами о стены до тех пор, пока не подохли. На другой день я вернулся в монастырь, страдая от головной боли и тошноты. Лама Кхемсар напоил меня каким-то чаем. Больше я ничего не помню. — Он снова глотнул из фляги. — Это было три дня назад. Потом я проснулся в запертой комнате. Пришлось выломать дверь, чтобы выбраться наружу.
— Вам повезло, — сказала Лиза, забирая у него флягу.
— Почему?
Она скрестила руки на груди.
— Повезло, что вы находились вдалеке от монастыря. Монахи пострадали куда сильнее. — Лиза посмотрела в сторону, как будто пыталась что-то увидеть сквозь стену. — Возможно, это какая-то форма радиации. Говорите, совсем близко китайская граница? Может, китайцы проводили ядерные испытания?.. Между прочим, вы так и не сказали, чем здесь занимались, мистер Кроу.
Он криво улыбнулся.
— Зовите меня Пейнтером.
На Лизу его уловка не произвела впечатления. При сложившихся обстоятельствах откровенность в пределах разумного показалась ему единственно правильным решением.
— Я работаю на правительство, на подразделение, называемое УППОНИР, мы…
Она прервала его нетерпеливым движением пальцев, не расцепляя сложенных на груди рук.
— Я знакома с этим ведомством, сама однажды получила его грант. А при чем тут оно?
— Анг Гелу не только вас привлек к работе. Неделю назад он обратился к нам с просьбой проверить появившиеся в округе упорные слухи о загадочной болезни. Я срочно выехал, ознакомился на месте с положением дел, прикинул, каких специалистов необходимо сюда направить — врачей, геологов, военных, как вдруг разразилась сильнейшая снежная буря, надолго отрезавшая меня от мира.
— Что вам удалось выяснить?
— После предварительных опросов я заподозрил, что местные маоисты вызвали радиоактивное заражение местности в процессе изготовления «грязной бомбы». От китайцев действительно можно ожидать подобных экспериментов. Поэтому, пережидая бурю, я произвел замеры различных форм радиации. И ничего необычного не обнаружил.
Лиза смотрела на него так пристально, словно изучала неизвестного науке жука.
— Если вас поместить в лабораторию, — задумчиво произнесла она, — возможно, удастся ответить на некоторые вопросы.
Похоже, он для нее даже не жук, а подопытный кролик…
— Для начала нужно выжить.
Его слова вернули Лизу к реальности. Она посмотрела на потолок подземного лабиринта: что-то давненько не слышно выстрелов.
— Наверное, думают, что всех перебили. Если мы останемся здесь…
Пейнтер встал.
— Судя по вашему рассказу, нападение на монастырь тщательно спланировано. Значит, эти люди знают о подземных туннелях и непременно их обыщут. Остается только надеяться, что они подождут, пока не утихнет пожар.
— Выходит, нужно идти, — кивнула Лиза.
— И постараться не оставлять следов.
Пройдя несколько шагов, Пейнтер почувствовал себя увереннее. Прекрасно. Выход должен быть где-то рядом.
Словно подтверждая его догадку, в лицо повеял ветерок, с сухим шелестом заколыхались пучки душистых растений. И тут же в Пейнтере проснулись унаследованный от предков инстинкт охотника и навыки, полученные при подготовке в спецчастях. Протянув руку назад, он схватил Лизу за локоть, заставляя девушку затаиться, и погасил фонарик.
Впереди что-то с силой ударило об пол, послышались гулкие шаги человека в тяжелых ботинках. Где-то хлопнула дверь. Прохладный ветерок пропал.
Теперь они не одни.
Убийца пригнулся, чтобы не задевать головой потолок подземного туннеля. Тут наверняка есть другие люди; только много ли их? Он закинул винтовку за спину и достал пистолет «Хеклер и Кох МК23», предусмотрительно сняв кожаные перчатки и оставшись в шерстяных. Замер, прислушиваясь.
И уловил едва заметный шорох и удаляющиеся шаги. Скорее всего, людей двое, может быть, трое. Он закрыл дверь, ведущую в сарай. С последним легким шелестом сквозняк прекратился, и воцарилась кромешная тьма.
Убийца надел очки ночного видения и включил ультрафиолетовую лампу, прикрепленную к плечу. Туннель перед ним засиял оттенками серебристо-зеленого цвета.
По стене тянулись полки, заставленные консервными банками и горшочками с янтарным медом. Торопиться нет нужды. Единственный оставшийся выход вел к пылающим развалинам. Тех помешанных монахов, которым достало соображения спасаться от огня, он перестрелял.
Снайпер убивал из милосердия, чтобы облегчить страдания монахов. Несчастный случай, один из многих за последнее время, произошел потому, что Колокол прозвонил слишком громко.
Среди обитателей Granitschloss — Гранитного замка — целый месяц нарастало возбуждение, особенно перед самим несчастным случаем. Даже в уединенном жилище, которое сам для себя устроил убийца, он чувствовал, что в замке не все мирно, хоть и не придавал этому значения.
Затем произошел несчастный случай, и ему приказали исправить досадную оплошность, допущенную другими. Таков долг последнего из оставшихся в живых Sonnekonige. Уделом рыцарей Короля-солнца стал упадок: сократились их ряды, понизился статус; их стали сторониться как досадного анахронизма. Пройдет совсем немного времени, и последние Sonnekonige уйдут в небытие. Пусть так. Что ни делается, все к лучшему.
Наконец-то сегодняшняя миссия приблизилась к концу! Вскоре он возвратится в свою хижину, вот только очистит этот подземный коридор. Трагедию, произошедшую в монастыре, припишут банде мятежников. Да и кто, кроме безбожных маоистов, нападет на безобидный монастырь, не имеющий никакого стратегического значения? А для того, чтобы сомнений в этом ни у кого не осталось, все вооружение, даже пистолет, убийца подобрал из арсенала маоистских молодчиков.
С оружием на изготовку он крался мимо ряда открытых дубовых бочек, напряженно ожидая ловушки. Монахи, может быть, и сошли с ума, однако даже безумец, загнанный в угол, способен проявить чудеса коварства.
Впереди коридор сворачивал влево, и снайпер прижался к правой стене. Поднял на лоб прибор ночного видения, и коридор потемнел; снова опустил очки на глаза, и проход осветился зеленым сиянием. Каждого, кто прячется здесь, он увидит первым. Нет им спасения.
Он беззвучно скользнул за угол. Небольшая вязанка сена валялась поперек прохода, словно кем-то в спешке отброшенная. В коридоре — бочки, весь потолок завешан вениками из сухих растений. Ни звука, ни движения.
Снайпер занес ногу над лежащим тюком сена и перешагнул через него. Под каблуком предательски хрустнул можжевеловый сучок. Да весь пол усыпан хрупкими ветками можжевельника: ловушка!
Он бросил взгляд назад, и внезапно мир перед его глазами превратился в мельтешащий калейдоскоп света. Усиленная прибором ночного видения, вспышка фотокамеры могла сравниться с яркостью сверхновой звезды. Снайпер на минуту ослеп — и все-таки машинально нажал на спусковой крючок. Оглушительно грянул выстрел.
Должно быть, беглецы хотели застать его врасплох и прятались в темноте, дожидаясь, когда охотника выдаст хрустнувшая под ногой ветка. Он попятился, споткнулся о тюк сена и, падая, выстрелил. Это было ошибкой.
Воспользовавшись мигом смятения, кто-то подкрался к нему и толкнул. Снайпер рухнул навзничь на каменный пол, что-то вонзилось в бедро. Он ударил ногой вверх и услышал стон нападавшего.
— Уходим! — крикнул неизвестный мужчина, прижимая к земле руку снайпера с пистолетом. — Беги!
Напавший говорил по-английски, значит, это не монах. Послышались удаляющиеся шаги; второй беглец торопился в сторону люка, который вел в сарай.
— Scheisse! — выругался снайпер.
Он извернулся и стряхнул с себя нападавшего, словно тряпичную куклу: Sonnekonige не чета обычным людям. Противник ударился о стену, быстро вскочил и бросился наутек, однако разъяренный снайпер ухватил нападавшего за ногу и дернул к себе.
Рыцарь Короля-солнца надавил большим пальцем на чувствительный нерв над ахилловым сухожилием, и мужчина вскрикнул — этот прием причинял невыносимую боль: ощущение такое, будто тебе сломали колено. Выпрямившись, снайпер за ногу подтянул противника к себе…
И вдруг силы иссякли. Улетучились, словно воздух из проколотого шарика. Верхняя часть бедра пылала огнем. Он посмотрел вниз: из ноги торчал не нож, а пластиковый шприц. Ему вкололи наркотик.
Воспользовавшись моментом, нападавший легко вырвался из его рук и ударился в бегство.
Снайпер не мог позволить ему уйти. Он поднял пистолет, ставший тяжелым, как наковальня, и выстрелил вслед. Пуля рикошетом отскочила от каменного пола. Чувствуя, как быстро наваливается слабость, он выстрелил второй раз, но беглец уже скрылся из виду. Снайпер слышал, как убегает враг. Слабея, он опустился на колени, в его груди тяжело стучало сердце.
Он несколько раз глубоко вздохнул.
Sonnekonige не чета обычным людям.
Снайпер медленно поднялся.
Он должен закончить порученное дело.
Ради этого он и появился на свет.
Его долг — служить.
Пейнтер захлопнул крышку люка.
— Помогите мне. — Разминая ногу, скованную болью, он указал на штабель ящиков у стены. — Нужно забаррикадировать люк.
Затем потянул на себя тяжелый верхний ящик, и тот с металлическим грохотом упал на пол. Пейнтер не знал, что находилось в ящиках, чувствовал только их неподъемную тяжесть.
Ящик удалось взгромоздить на крышку люка. Лиза сражалась со вторым. Вместе они сумели завалить люк.
— Еще один, — решил Пейнтер.
Лиза критически осмотрела кучу тяжелых ящиков:
— Такую тяжесть не сдвинет никто.
— Еще один, — настаивал Пейнтер, тяжело дыша и морщась от боли в ноге. — Поверьте, это необходимо.
Они вдвоем с трудом водрузили последний ящик сверху.
— Лекарство отключит его на несколько часов, — сообщила Лиза.
В ответ прозвучал выстрел. Пуля, выпущенная из винтовки, пробила заставленную ящиками крышку люка и вонзилась в стропило.
— Боюсь, что не могу с вами согласиться.
Пейнтер потянул Лизу за руку, чтобы увести подальше от люка.
— Вы ввели ему полную дозу мидазолама?
— Разумеется.
— Почему же тогда…
— Не знаю. Какая теперь разница.
Пейнтер подвел Лизу к выходу из сарая. Осмотревшись и не заметив других стрелков, они выскользнули наружу. Монастырь превратился в догорающие, дымящиеся руины. Над пепелищем собирались свинцовые тучи.
— Таски сказал правду, — пробормотала Лиза, натягивая капюшон парки.
— Кто?
— Наш проводник-шерп предупреждал, что сегодня начнется снежная буря.
Пейнтер задумчиво взглянул на поднимавшиеся к тучам языки пламени. С неба повалили тяжелые хлопья снега, смешанные с черным дождем из пепла. Огонь и снег — подходящий могильный памятник монастырским затворникам.
Воспоминание о людях, приютивших его в монастыре, а теперь мертвых, вызвало у Пейнтера приступ черного гнева. Кто мог расправиться с ними со столь нечеловеческим хладнокровием?
Пока еще нет ответа на вопрос «кто», зато известно «почему». Причина в загадочной болезни. Что-то вышло из-под контроля, и убийца пришел, чтобы скрыть последствия.
Новый взрыв прервал раздумья. Вихрь пламени сорвал с петель дверь сарая. Через двор пролетела крышка одного из ящиков. Пейнтер схватил Лизу за руку.
— Он что, взорвал сам себя?
Пораженная Лиза не могла оторвать взгляда от сарая.
— Нет, только дверь люка. Боюсь, огонь не задержит его надолго.
Пейнтер побежал к воротам скотного двора через покрытый ледяной коркой выгул, огибая застывшие трупы коз и овец.
Снегопад превращался в метель, что сулило и пользу, и вред. На Пейнтере была только толстая шерстяная накидка и сапоги, подбитые мехом, — не самая надежная защита от вьюги. С другой стороны, свежевыпавший снег скроет следы.
Беглецы поспешили к тропе, которая вилась по краю обрыва и спускалась к деревне в нижней долине, где Кроу побывал несколько дней назад.
— Смотрите! — крикнула Лиза.
Снизу поднимался столб дыма.
— Деревня…
Пейнтер сжал кулаки.
Значит, не только монастырь решили стереть с лица земли. Крестьянские хижины тоже уничтожили, чтобы не осталось ни одного свидетеля.
Пейнтер попятился. Нужно уйти с тропы: место слишком хорошо просматривалось. За склоном горы могли наблюдать те, кто остался внизу.
— Куда же нам идти? — в отчаянии спросила Лиза.
Пейнтер указал рукой на горы за пепелищем:
— На ничейную землю.
— Разве не там не…
— Да, в последний раз именно там видели призрачные огни. Однако надо где-то спрятаться от снежной бури и дождаться подкрепления. Кто-нибудь обязательно придет, чтобы узнать о причине пожара.
Пейнтер пристально смотрел на колонну черного дыма, заметную, наверное, за много миль отсюда. Дымовой сигнал бедствия. Такие в старину подавали американские индейцы. Заметят ли его?
— Нужно идти.
1 час 25 минут
Вашингтон, федеральный округ Колумбия
Монк и Кэт пересекли темную площадь перед Капитолием. Они быстро шли бок о бок, сплоченные не столько взаимной симпатией, сколько общим волнением.
— Я хотела бы подождать, — проронила Кэт. — Еще слишком рано. Все может случиться.
Монк чувствовал исходящий от нее аромат жасмина. После звонка Логана любовники вместе быстро приняли душ, обнимая друг друга в облаках пара, сплетаясь под струями воды в последней ласке. Зато вытираясь полотенцами и натягивая одежду, они с каждой застегнутой пуговицей возвращались к прозе жизни. Реальность охлаждала их страсть с не меньшим успехом, чем утренняя прохлада улиц.
Монк посмотрел на подругу. Кэт надела темно-синие слаксы, белую блузку и ветровку, украшенную гербом Военно-воздушных сил США. Профессионально подтянутая, аккуратная, как начищенные до блеска кожаные туфли-лодочки. Монк, в свою очередь, облачился в черные кроссовки «Рибок», темные джинсы, свитер цвета овсянки и завершил наряд бейсболкой с эмблемой команды «Чикаго кабс».
— Я предпочла бы никому не рассказывать о беременности, — сказала Кэт. — Пока не узнаю точно.
— Что ты имеешь в виду? Пока не узнаешь точно, хочешь ли ты ребенка? Или пока не решишь, хочешь ли быть со мной?
Они проспорили всю дорогу от дома Кэт до бывшей викторианской гостиницы неподалеку от площади Капитолия. Сегодня ночью недолгая прогулка казалась нескончаемой.
— Монк…
Он остановился, протянул руку, потом опустил.
— Скажи мне, Кэт.
— Надо удостовериться, что беременность… сохранится. Пока не удостоверюсь, не хочу никому рассказывать.
В лунном свете в ее глазах блеснули слезы.
— Дитя мое, именно поэтому мы и должны о ней рассказать, — чтобы защитить то, что зародилось вот здесь.
— А впрочем, ты прав. Моя карьера… возможно, сейчас не время.
Монк вздохнул.
— Если бы все дети появлялись на свет в нужное время, мир превратился бы в довольно безлюдное место.
— Монк, это нечестно. Речь идет не о твоей карьере…
— Как бы не так! Разве ты не понимаешь, что ребенок изменит и мою жизнь? С его рождением переменится все.
— Вот именно. Этого я боюсь больше всего.
Она прильнула к Монку, и тот заключил ее в объятия.
— Вместе мы справимся. Обещаю.
— И все-таки я подождала бы еще несколько дней. Я даже не была на приеме у врача. Вдруг тест на беременность выдал ошибку?
— Сколько раз ты проверяла?
Она прижалась к Монку и смущенно прошептала:
— Пять раз.
— Пять?
Ему не удалось скрыть улыбки. Кэт довольно чувствительно ткнула его кулачком в ребра.
— Не смейся надо мной!
Монк угадал по голосу, что она тоже улыбается, и обнял ее крепче.
— Отлично. Отныне это будет нашей тайной.
Она поцеловала Монка, не страстно, но с глубокой благодарностью. Любовники разжали объятия, однако их пальцы оставались сплетенными все время, пока они шли через зеленую аллею, что протянулась на несколько миль от подножия Капитолия к берегу Потомака.
Впереди влюбленных ожидала цель ночной прогулки: освещенный огнями замок Смитсоновского института. Его стены из красного песчаника, башни и шпили светились в темноте. В главном здании института располагался информационный центр, а старое бомбоубежище под ним преобразовали в центральный штаб «Сигмы» и расположили там лаборатории военных ученых УППОНИР.
Когда влюбленные приблизились к замку, пальцы Кэт выскользнули из ладони Монка. Он быстро взглянул на нее, не в силах отделаться от поселившегося в душе беспокойства. Несмотря на достигнутое согласие, Монк чувствовал внутреннюю неуверенность Кэт. Может быть, дело не только в ребенке? Она сказала: «Пока не узнаю точно». О чем узнает? Тревога не оставляла Монка и по дороге по подземным переходам, а совещание с Логаном Грегори, временным директором «Сигмы», добавило еще больше поводов для волнений.
— Штормовой фронт накрыл весь регион, в Бенгальском заливе не стихают грозы, — рассказывал Логан, сидя за столом.
Два жидкокристаллических экрана на стене постоянно показывали бесконечные ряды цифр, на третий транслировалось изображение Азии, передающееся со спутника, который отслеживал погодные условия.
— Надеюсь, еще до восхода солнца придет новая информация, — продолжал Логан. — Анг Гелу на рассвете улетел в Непал, чтобы обследовать вместе с врачом монастырь. Решил проскочить на вертолете между снежными бурями. Сейчас еще рано, в Непале полдень, но скоро мы получим свежие новости.
Монк и Кэт переглянулись. Пейнтер Кроу не выходил на связь три дня. Судя по виду Логана, он так и не прилег за все это время. Слегка помятый синий костюм на обычно аккуратном Логане казался вопиюще неопрятным. Соломенно-желтые волосы и загорелая кожа всегда придавали ему моложавый вид, но сегодня ночью он выглядел на все свои сорок с лишним лет: веки припухли, появилась нездоровая бледность, а морщины около глаз стали глубже.
— Что с Греем? — спросила Кэт.
Логан захлопнул папку, показывая, что разговор на предыдущую тему завершен, и с привычной аккуратностью положил перед собой стопку бумаг:
— Час назад на жизнь коммандера Пирса было совершено покушение.
— Что? — От неожиданности Монк подался вперед. — К чему тогда разговоры о прогнозах погоды?
— Успокойтесь, он в безопасности. — Логан четко обрисовал события в Копенгагене, в том числе обстоятельства, при которых Грею удалось выжить. — Монк, вам предписано вылететь к нему. В международном аэропорту Даллеса ожидает самолет, готовый подняться в воздух через девяносто две минуты.
Монк почувствовал невольное уважение: Логан даже не посмотрел на часы.
— Капитан Брайент, — продолжал Логан, обращаясь к Кэт, — как временно исполняющий обязанности директора, я поручаю вам контролировать ситуацию в Непале. Свяжитесь с нашим посольством в Катманду. Мне нужен ваш опыт в разведке.
— Разумеется, сэр.
Монк обрадовался: Кэт останется в штабе, в безопасном бункере под Смитсоновским институтом, а не полетит с ним на операцию. Одной заботой меньше.
Однако он заметил, что Кэт, будто прочитав его мысли, явно напряглась, и напустил на себя выражение нарочитой сосредоточенности.
Логан встал.
— Можете идти.
Едва выйдя из кабинета, Кэт крепко схватила Монка за руку выше локтя.
— Ты улетаешь в Данию?
— Да, а что?
— А как же быть… — Она втащила Монка в женский туалет, где в этот поздний час никого не оказалось. — Как быть с ребенком?
— Не понимаю, что такое…
— А если с тобой что-нибудь случится?
Он смотрел на нее, растерянно моргая.
— Да ничего не случится.
Она указала на протез:
— Ты можешь пострадать.
Монк вспыхнул и спрятал руку за спиной.
— Операция не самая опасная. Я просто прикрою Грея, пока он будет завершать работу. Вспомни, Рейчел тоже в городе. Похоже, буду им назойливой дуэньей. А потом мы вернемся, первым же рейсом.
— Если операция действительно такая пустяковая, пусть пошлют другого сотрудника. Я могу сказать Логану, что твоя помощь нужна здесь.
— Черта с два он тебе поверит.
— Монк…
— Я полечу, Кэт. Ведь ты сама хочешь сохранить свою беременность в тайне, а работу пока никто не отменял. У меня свои задания, у тебя свои. Обещаю быть благоразумным. — Он положил ладонь на живот Кэт. — Буду беречь свою задницу ради нас троих.
Она накрыла его ладонь своей и вздохнула:
— Надо признать, задница у тебя довольно симпатичная…
Монк ухмыльнулся, и Кэт улыбнулась в ответ, хотя в ее глазах светилась тревога. Наверное, это все из-за беременности.
Тогда он приник к любимой и прошептал:
— Я обещаю, Кэт.
— Что обещаешь?
— Все на свете, — искренне ответил Монк и горячо поцеловал ее.
— Ладно, Грею можешь рассказать, — проговорила Кэт, когда он наконец разжал объятия. — Только пусть даст слово хранить новость в тайне.
— Правда? — Глаза Монка радостно заблестели, а потом подозрительно прищурились. — С чего бы это?
Она хлопнула его ниже спины и подошла к зеркалу.
— Хочу, чтобы он тоже берег твою задницу.
— Боюсь, у него традиционная ориентация.
Кэт покачала головой, рассматривая в зеркале свое отражение.
— И что мне с тобой делать?
Монк подошел и обнял ее сзади за талию.
— Согласно распоряжению мистера Логана, делай со мной, что хочешь, целых девяносто две минуты.
0 часов 15 минут
Гималаи
Лиза и Пейнтер спускались по крутому участку мерзлой каменистой осыпи, предательски уходящей из-под ног. Сверху их накрывало облако снегопада, — в нескольких футах уже ничего не было видно, на мир опустились сумерки. К счастью, беглецы благополучно миновали самый трудный участок пути.
Температура стремительно падала. Лиза в горной куртке и тонких перчатках дрожала, как осиновый лист. Шли они не больше часа, однако палящая жара сгоревшего монастыря давно превратилась в воспоминание. Теперь открытые участки лица обжигали ледяной ветер и метель.
Пейнтеру приходилось еще хуже, чем Лизе, хоть он и облачился в толстые шерстяные штаны и перчатки без пальцев, снятые с одного из мертвых монахов. Капюшона у накидки не оказалось, и он обмотал нижнюю часть лица шарфом. Дыхание застывало в воздухе белым облачком пара.
Необходимо найти убежище, и как можно скорее.
Вот и извилистое дно ущелья между крутыми склонами. Здесь свежий снег устилал землю покрывалом толщиной в фут.
По рыхлой целине трудно идти без снегоступов.
Словно прочитав мысли Лизы, Пейнтер указал на узкую щель в горе. Над расселиной нависал ледяной козырек, который вполне мог защитить от непогоды. Борясь с ветром, замерзшие беглецы направились к укрытию.
В ущелье под спасительным козырьком стало легче. Обернувшись, Лиза увидела, что снег быстро заметает цепочку следов. Однако спасительный снегопад рождал в душе девушки и тягостное чувство: казалось, само их существование стиралось с лица земли.
— Вы представляете, куда мы идем? — почему-то шепотом спросила она.
— Смутно, — признался Пейнтер. — Здешних приграничных территорий и на карте-то нет, а в некоторых местах вообще не ступала нога человека. Впервые приехав сюда, я начал с того, что изучил спутниковые снимки местности. Только практической пользы от них мало. Поверхность земли слишком изрезана, топографическая съемка чертовски затруднена. А вы знаете, что в тысяча девятьсот девяносто девятом году именно здесь обнаружили Шангри-Ла?
Лиза с сомнением взглянула на него: может, он улыбается под шарфом, шутит, стараясь отвлечь ее от страшных мыслей?
— Шангри-Ла из «Затерянного горизонта»?
Ей припомнились книга и фильм об утопическом райском уголке, скрытом в теснинах Гималаев, где остановилось само время.
— Двое ученых из Национального географического общества наткнулись в Гималайских теснинах на невообразимо глубокое ущелье всего в нескольких сотнях миль к югу отсюда, — начал рассказывать Пейнтер. — Скрытое под горным отрогом, оно незаметно со спутников. На дне его лежит субтропический рай. Водопады, роскошные хвойные леса, долины, полные рододендронов, ручьи, обрамленные тисами и серебристыми тсугами. Нетронутый реликтовый лес, изобилующий животными и птицами, окруженный со всех сторон льдами и снегом.
— Шангри-Ла?
Он пожал плечами.
— Наука со всеми ее спутниками далеко не всегда видит то, что природа не спешит нам открывать.
Пейнтер совершенно окоченел, зубы стучали, слова давались с трудом; нужно как можно скорее найти свой маленький рай.
Через десять минут ущелье резко изогнулось, за поворотом спасительный козырек закончился, и беглецы словно вернулись на несколько часов назад. В отчаянии озираясь, они застыли на месте. Мир впереди скрывала густая вуаль снега. Метель разыгралась не на шутку. Временами порывы ветра разрывали белую завесу, мимолетно открывая взору широкую долину, совсем непохожую на райскую Шангри-Ла.
Путь преградила гряда острых скалистых зубцов, с которых ветер сдул весь снег. Слишком крутые, чтобы одолеть их без специального снаряжения. Со склона отвесно падал каскад из нескольких водопадов, сейчас, разумеется, застывших ледяным изваянием.
Далеко впереди, в мареве снега и стылого тумана, лежало глубокое, бездонное с виду ущелье. Наверное, именно так выглядит край света.
— Мы найдем путь вниз, — стуча зубами, произнес Пейнтер и вновь ринулся в бой с бураном.
Он торил в снегу, доходящем до колен, тропу для Лизы.
— Постойте. — Девушка понимала, что побег не может больше продолжаться. Они далеко ушли, но для продолжения пути не было снаряжения. — Пойдем туда.
Она направилась к склону горы, ища защиты от ветра.
— Куда?..
Он не сумел закончить фразу, так сильно стучали зубы.
Лиза указала на замерзший поток, падавший со скалы. Ей вспомнились уроки Таски Шерпа, обучавшего выживанию в горах: самое главное — найти укрытие.
Она подошла к тому месту, где ледяной водопад достигал тропы. Шерп объяснил, что летнее таяние снегов превращает гималайские водопады в бурные потоки, которые вымывают в скалах глубокие полости. К концу лета сила потоков спадает, и вода постепенно замерзает, укрывая пустые пространства ледяным щитом. Лиза, как учил Таски, нашла место, где голубовато-белый лед примыкал к черной скале.
С огромным облегчением девушка увидела, что ближайший водопад не был исключением из правил, и мысленно вознесла благодарственную молитву Таски и его предкам.
Она пробила локтем ледяную корку и руками расширила черную дыру между льдом и камнем. Их взорам открылась небольшая пещера.
Пейнтер шагнул вперед.
— Я должен убедиться, что внутри безопасно.
Он боком протиснулся в щель и исчез. Через минуту слабый огонек осветил водопад изнутри, и Лиза заглянула в ледяной пролом. Пейнтер стоял, водя лучом фонарика-авторучки по стенам ниши.
— Похоже, здесь можно переждать вьюгу.
Лиза тоже вошла в пещеру. В стороне от ветра и снегопада сразу стало теплее. Пейнтер погасил ненужный фонарик: ледяная стена, переливаясь, как хрусталь, не только пропускала дневной свет, но, кажется, даже усиливала его.
Пейнтер повернулся к Лизе, и девушка обратила внимание на необычную голубизну его глаз, под стать сияющему льду. Она оглядела лицо спутника, ища признаки обморожения. Обветренная кожа щек приобрела кирпичный оттенок, индейские черты лица весьма необычным образом сочетались с ярко-голубыми глазами.
— Спасибо, — произнес Пейнтер. — Вы спасли нам жизнь.
Отведя взгляд, Лиза пожала плечами.
— Довольно разговоров. Сначала нам обоим нужно согреться.
Она открыла медицинскую сумку и достала специальное теплоизолирующее одеяло. Несмотря на кажущуюся тонкость, термоткань улавливала девяносто процентов тепла, излучаемого человеческим телом.
Не собираясь ограничиваться одним лишь теплом тела, Лиза распечатала компактную каталитическую грелку — вещь первой необходимости в горах.
— Садитесь, — приказала она Пейнтеру, расстилая одеяло на холодном камне.
Усталый спутник не возражал. Она села рядом с ним и накинула сверху одеяло, свернув его наподобие кокона. Устроившись, Лиза включила электронное зажигание беспламенного обогревателя, работавшего на маленьком баллоне с бутаном, которого хватало на четырнадцать часов. При экономном использовании можно продержаться от двух до трех дней. Пока устройство разогревалось, Пейнтер дрожал рядом с Лизой.
— Снимите перчатки и ботинки. — Она сделала то же самое. — Грейте руки на обогревателе и растирайте пальцы, ноги, уши и нос.
— П-п-против обморожения…
Лиза кивнула.
— Подложите под себя как можно больше одежды, чтобы не терять тепло.
Раздевшись, они выстлали импровизированное гнездо шерстяной и стеганой пуховой одеждой. Стало почти уютно.
— У меня есть несколько специальных приспособлений «Пауэрбарс», — сообщила Лиза. — Можно растопить немного снега.
— Вы настоящий мастер выживания в экстремальных условиях, — пробормотал Пейнтер.
— Ни одно из моих приспособлений не убережет от пули, — напомнила Лиза.
Пейнтер со вздохом кивнул. От снежной бури они спаслись, но опасность шла за ними по пятам. Метель, еще недавно грозившая бедой, на время стала им защитой. А что будет потом? Ведь у них нет ни средств связи, ни оружия…
— Остаемся в убежище, — решил Пейнтер. — Тем, кто сжег монастырь, нас не выследить. Как только стихнет вьюга, начнут поиски горные спасатели, возможно, на вертолетах. Мы подадим им знак при помощи сигнальной ракеты, которую я заметил у вас в рюкзаке.
— Остается надеяться, что спасатели найдут нас раньше, чем враги.
Пейнтер молча сжал пальцами ее колено, стараясь подбодрить. Девушка была благодарна спутнику за то, что он не произносил фальшивых слов, не пытался скрыть правду за неискренними фразами утешения. Лиза нашла его ладонь и крепко сжала. Они погрузились в молчание, думая каждый о своем.
— Как по-вашему, кто сжег монастырь? — тихо спросила Лиза.
— Не знаю. Но снайпер выругался по-немецки, когда я напал на него. Мне показалось, что я пытаюсь сдвинуть с места танк.
— Вы уверены, что он немец?
— Ни в чем я не уверен. Это наемник. Сразу заметна военная подготовка.
— Погодите. — Лиза потянулась за сумкой. — У меня ведь есть камера.
— Думаете, вы успели его сфотографировать?
— Для усиления вспышки я установила режим съемки, при котором производится пять кадров в секунду. Пока не знаю, что получилось.
Сидя плечом к плечу, они всматривались в маленький жидкокристаллический монитор на задней панели фотоаппарата. Снимки по большей части вышли нечеткие. Прокручивая кадр за кадром, они увидели, словно в замедленном кино, картины бегства, снятые Лизой в подземном коридоре: застывший от неожиданности убийца, рефлекторно поднявший руку в попытке прикрыть глаза, нападение Пейнтера…
На нескольких снимках в кадр частично попало лицо убийцы. Сложив вместе кусочки картинки-головоломки, они получили грубый фотомонтаж: белые волосы, выступающие надбровные дуги, тяжелая нижняя челюсть. Последний кадр Лиза сделала в движении: лицо крупным планом, прибор ночного видения сбит набок, выражение гнева в красных зрачках, отразивших фотовспышку.
Лизе сразу вспомнился Релу-На, дальний родственник Анг Гелу, напавший на них с серпом. У обезумевшего монаха точно так же светились глаза. Обнаженная кожа девушки покрылась мурашками, но не от холода. Просто Лиза подметила еще одну особенность глаз убийцы: они были разные. Один сиял арктической синевой, второй поражал мертвенной белизной радужки. Эффект фотовспышки? Лиза нажала кнопку и вернулась к предыдущим снимкам. На мониторе появился кадр, сделанный ею в храме, — снимок стены, испещренной кровавыми надписями. Она и забыла про него.
— А это что такое? — заинтересовался Пейнтер.
Лиза уже поведала ему печальную историю настоятеля ламы Кхемсара.
— Вот что старый монах писал на стенах. Похоже, он снова и снова повторял одни и те же знаки.
Пейнтер придвинулся ближе:
Можно показать символы крупнее?
Лиза увеличила изображение, что немного ухудшило четкость.
Пейнтер посерьезнел и сдвинул брови.
Знаки не непальские и не тибетские. Посмотрите, надпись имеет четкие углы. Скорее напоминает древнескандинавские руны.
— Вы так думаете?
— По-моему, — с усталым вздохом он откинулся назад, — лама Кхемсар знал больше, чем говорил.
— Когда настоятель перерезал себе горло, мы нашли еще один символ, вырезанный у него на груди. Сначала я сочла это случайным совпадением, но теперь сомневаюсь.
— Как выглядел тот знак? Можете его нарисовать?
— Незачем. Это была свастика.
Брови Пейнтера поползли вверх.
— Свастика?
— Именно. Может быть, ему вспомнилось прошлое, какое-то событие, которое его сильно потрясло?
Лиза рассказала историю родственника Анг Гелу. О том, как Релу-На сбежал от маоистских мятежников, в ужасе от царившей в их рядах жестокости: несчастным крестьянам отсекали конечности серпами. Когда загадочная болезнь поразила его мозг, он сделал то же самое с монахами, пытаясь вытравить глубоко засевшее воспоминание. Когда Лиза закончила рассказ, Пейнтер уже не скрывал тревоги.
— Ламе Кхемсару перевалило далеко за семьдесят. Во время Второй мировой войны он был подростком. Возможно, в этом и кроется объяснение. Нацисты посылали исследовательские экспедиции в Гималаи.
— Сюда? Но зачем?
Пейнтер пожал плечами.
— Все началось с Генриха Гиммлера. Рейхсфюрер СС был буквально помешан на оккультизме. Он изучал древнеиндийские ведические тексты, имеющие тысячелетнюю историю, и уверовал, что арийская раса зародилась некогда в гималайских высях. Гиммлер организовал экспедиции для поиска доказательств своей теории. Но… Видно, в детстве мало каши ел, — с улыбкой произнес Пейнтер.
— Возможно, старый лама был как-то связан с экспедициями нацистов, например, его могли нанять проводником.
— Теперь мы этого не узнаем.
— А если лама писал на стенах своей кельи потому, что его подсознание тоже стремилось освободиться от страшных воспоминаний?
— Еще одна догадка. — Сморщившись, Пейнтер потер лоб. — У меня тоже есть версия: надпись — не более чем бред.
Лиза не нашлась, чем возразить. Она вздохнула: тело охватила усталость.
— Вам тепло?
— Да, спасибо.
Девушка выключила обогреватель:
— Будем беречь бутан.
Пейнтер кивнул в ответ и широко зевнул.
— Нам нужно поспать, — предложила Лиза. — Сначала вы.
Через несколько часов Пейнтер проснулся от того, что Лиза трясла его за плечо. Он выпрямился. Кругом царила полная темнота. Ледяная стена стала такой же непроницаемо-черной, как окружающие скалы. Снежная буря, кажется, стихла.
— Что-то не так?
Опустив край одеяла, Лиза прошептала:
— Прислушайтесь.
Стряхнув остатки сна, он придвинулся ближе к ней. Подождал с полминуты, но ничего не услышал. Буря действительно немного утихла, ветер больше не завывал. За пределами пещеры, над долиной и окружающими горами воцарилась тишина. Пейнтер напряженно прислушивался, гадая, что так испугало Лизу. Он кожей чувствовал страх, сковавший ее напряженное тело.
— Лиза, в чем дело?
Внезапно ледяная стена ярко засверкала, как будто снаружи начался фейерверк. Блистающее сияние прокатилось вверх по водопаду и пропало. Лед вновь стал темным.
— Призрачные огни, — прошептала Лиза, повернувшись к спутнику.
Пейнтер вспомнил, как все начиналось три дня назад. Сначала огни, потом заболели жители в деревне, сошли с ума монахи в Темп-Ок. Лиза еще предположила, что расстояние от необычного свечения до мест, где живут люди, как-то связано с тяжестью заболевания. Сегодня они оказались в самом сердце тайны, ближе, чем когда-либо, к призрачным огням.
Словно подтверждая мысли Пейнтера, застывший водопад озарился смертоносным сиянием: злые духи вернулись.
Назад: 3 УКУФА
Дальше: 5 КОШКИ-МЫШКИ
