5
Все, что ты знаешь
— Я доведу тебя до реки, — говорит Бен, когда мы в спешке пересекаем поле — второй раз за день. — Оттуда пойдешь сам — по берегу до болота.
— Там же нет дороги, Бен, — говорю я. — И всюду кроки. Ты хочешь, чтобы меня убили?
Он глядит на меня ровным взглядом и, не сбавляя шага, отвечает:
— Другого пути нет.
— Кроки! Болото! Тихо! Ка-ка! — тявкает Манчи.
Я давно перестал спрашивать, что происходит — все равно никто и не думает мне отвечать, поэтому мы просто бежим мимо овец, которые до сих пор не в загонах — и, возможно, больше никогда туда не попадут.
— Овцы! — говорят они, провожая нас взглядами.
Мы идем дальше, мимо главного амбара, вдоль большой арасительной трубы, потом сворачиваем направо вдоль трубы поменьше и бежим в сторону дикой пустоши, туда, где вопщемто начинается остальная часть нашей огромной пустой планеты.
Бен заговаривает, только когда мы добираемся до деревьев.
— На той еде, что я тебе собрал, можно продержаться несколько дней, но растягивай ее до последнего: ешь фрукты, какие удастся найти, охоться.
— А сколько мне надо протянуть? Когда можно вернуться?
Бен останавливается. Мы только что вошли в лес. Река и тридцати метрах от нас, ее уже слышно, потомушто течение здесь довольно бурное.
Вдруг мне начинает казаться, что я попал в самое одинокое место на всем белом свете.
— Ты никогда не вернешься, Тодд, — тихо произносит Бен. — Тебе нельзя возвращаться.
— Почему? — спрашиваю я тонким голосом — выходит почти мяуканье. — Что я такого натворил, Бен?
Он подходит ко мне.
— Ничего, Тодд. Ты не сделал ничего дурного.
Бен обнимает меня — очень крепко, — и мою грудь вновь спирает: я напуган, зол и растерян. Севодня утром, когда я проснулся, все было как обычно, а сейчас меня выгоняют из города, Бен и Киллиан ведут себя так, словно я умираю, и это ужасно нечестно, не знаю почему, нечестно и все.
— Да, нечестно, — говорит Бен, отстраняясь и пристально глядя мне в глаза. — Но этому есть объяснение. — Он разворачивает меня, открывает рюкзак и что-то оттуда достает.
Книжку.
Я опускаю взгляд.
— Ты ведь знаешь, я плохо читаю, — говорю я, чувствуя себя идиотом и сгорая от стыда.
Бен немного нагибается, чтобы поравняться со мной. Его Шум ни капельки не успокаивает.
— Знаю, — мягко говорит он. — Я всегда хотел больше времени уделять твоему… — Он умолкает и протягивает мне книжку. — Дневник твоей ма. Она вела его с тех пор, как ты родился. И до самой смерти.
Мой Шум широко раскрывается.
Дневник моей ма. Личный дневник!
Бен проводит рукой по обложке.
— Мы пообещали ей, что не дадим тебя в обиду. Что ты будешь в безопасности. Пообещали, а потом тут же выбросили из головы, чтобы никто не догадался по нашему Шуму, что мы задумали.
— Включая меня.
— Иначе было нельзя. Если бы даже самая малость проникла в твой Шум, а потом в город…
Он не заканчивает.
— Как севодняшняя тишина на болоте, — добавляю я. — Стоило моим мыслям проникнуть в город, как начался хаос.
— Нет, признаться, этого мы не ожидали. — Бен глядит в ясное небо, давая понять, как сильно его застали врасплох севодняшние события. — Такого мы и представить себе не могли.
— На болоте прячется что-то опасное, Бен. Я чувствую.
Он только вновь протягивает мне книгу.
Я затряс головой.
— Бен…
— Знаю, Тодд. Но ты должен попытаться.
— Нет, Бен…
Он опять ловит мой взгляд — и не отпускает.
— Ты доверяешь мне, Тодд Хьюитт?
Я почесываю бок, не зная, что ответить.
— Конечно, — наконец выдавливаю я. — По крайней мере, доверял, пока ты не принялся собирать мои вещи.
Бен смотрит на меня еще пристальней, его взгляд похож на солнечный луч.
— Ты мне доверяешь? — повторяет он.
Я поднимаю взгляд. Конечно, я все еще ему доверяю.
— Да, Бен.
— Тогда поверь и вот чему: все, что ты сейчас знаешь, — неправда.
— Что именно? — спрашиваю я, немного повышен голос. — И почему ты просто не расскажешь мне правду?
— Потомушто знание опасно, — отвечает он серьезным, как никогда, тоном. Я пытаюсь заглянуть в его Шум, но тот взрывается и отгоняет меня. — Если я скажу сейчас, твои мысли загудят громче пчелиного улья во время сбора меда, и тебя сразу же найдут. Ты должен бежать, Тодд. Бежать как можно дальше.
— Но куда?! — кричу я. — Бежать-то некуда!
Бен глубоко вздыхает.
— Есть.
Я молчу.
— В начале дневника ты найдешь сложенную карту, — говорит Бен. — Я сделал ее сам. Не вздумай на нее смотреть, пока не убежишь подальше от города, ясно? Ступай на болото. Там ты разберешься, что делать.
Шум его говорит об обратном: он вовсе не уверен, что я разберусь.
— Да и мало ли что может случиться, верно? — вслух добавляю я.
Бен не отвечает.
— Почему вы заранее собрали мой рюкзак? — спрашиваю я, немного пятясь. — Если то, что случилось на болоте, было так неожиданно, почему вы давно были готовы выгнать меня из города?
— Мы задумали это, когда ты был совсем маленьким. — Он с трудом проглатывает ком в горле, и меня со всех сторон окружает его печаль. — Мы хотели выслать тебя отсюда, как только ты достаточно повзрослеешь и сможешь сам…
— Да бросьте, вы просто хотели отдать меня на съедение крокам! — Я снова пячусь.
— Нет, Тодд!.. — Бен делает шаг в мою сторону, по-прежнему протягивая мне дневник. Я пячусь еще немного. Он опускает руки.
А потом закрывает глаза и открывает мне Шум.
Первым делом я читаю в нем слова всего один месяц...
Тогда наступит мой день рождения…
День, когда я стану мужчиной…
И…
И…
И тогда…
Случится то, что случается со всеми мальчиками, которые становятся мужчинами…
Они проходят через это сами, в одиночку…
Без чьей-либо помощи…
Убивают в себе детство до последней капли…
И…
И…
И вот куда на самом деле подевались люди, которые…
Вот черт…
Я больше не хочу об этом говорить.
А описать свои чувства попросту не могу.
Я смотрю на Бена: он теперь стал совсем другим человеком, ничуть не похожим на моего Бена.
Знание опасно.
— Вот почему никто тебе не говорил, — произносит он. — Чтобы ты не сбежал отсюда.
— Разве вы бы не защитили меня? — спрашиваю я. Ах, черт, опять это мяуканье! Заткнись!
— Мы защищаем тебя, Тодд. Ты должен бежать. Вот для чего мы учили тебя выживанию — охоте и всему прочему. Тодд, тебе пора…
— Почему вы ждали так долго? Все должно случиться и уже через месяц! Зачем тянули?
— Беда в том, что мы не можем пойти с тобой, Тодд. А бросить тебя на произвол судьбы… Это невыносимо! Ты еще так мал… — Он опять гладит обложку дневника, — Мы надеялись на какоенибудь чудо, что нам не придется…
…тебя терять, продолжает за него Шум.
— Но чуда не произошло, — говорю я.
Бен качает головой и протягивает мне дневник.
— Прости нас. Прости, что все вышло именно так.
И в его Шуме столько искренней скорби, столько тревоги и невыносимой грусти, что я понимаю: он говорит правду и поделать ничего нельзя. Я неохотно беру книжку, кладу ее обратно в пакет и прячу в рюкзак. Больше мы ничего не говорим. Да и что говорить? Все или ничего. Всего не скажешь, остается ничего.
Бен вновь притягивает меня к себе, задевая воротником разбитую губу, как Киллиан, но на сей раз я не отшатываюсь.
— Всегда помни, — говорит он, — когда твоя ма умерла, ты стал нам сыном. Мы с Киллианом очень тебя любим. Всегда любили и будем любить.
Мне хочется промямлить что-то вроде «Никуда я не пойду…», но я не успеваю.
Раздается БАХ!!! — такого грохота я еще никогда не слышал в Прентисстауне, как бутто что-то взорвалось, взорвалось прямо в небе.
И звук мог раздаться только на нашей ферме.
Бен сразу меня отталкивает. Хотя он ничего не говорит, в его Шуме бьется одно слово Киллиан!
— Я пойду с тобой! — выпаливаю я. — Помогу вам драться.
— Нет! — кричит в ответ Бен. — Ты должен бежать. Пообещай мне, что убежишь. Пройдешь через болото и убежишь.
Секунду или две я молчу.
— Обещай, — повторяет Бен, теперь уже повелительно.
— Обещай! — лает Манчи, и даже в его голосе слышится страх.
— Обещаю, — наконец выдавливаю я.
Бен убирает руку за спину и что-то достает: дергает из стороны в сторону, пока оно не отстегивается совсем, и передает мне. Это его охотничий нож, большой, складной, с костяной рукоятью и зазубренным клинком — такой что угодно прорежет. Именно такой я мечтал получить на свой главный день рождения. Бен дает мне его прямо с ремнем, такшто теперь я могу носить его сам.
— Возьми. На болоте пригодится.
— Я еще никогда не дрался со спэком, Бен.
Но он не убирает нож — приходится взять.
С фермы опять долетает БАХ! Бен оборачивается на звук, потом снова смотрит на меня.
— Живо. Спустись вдоль реки к болоту и пройди его насквозь. Беги как можно быстрее и лучше не оглядывайся, Тодд Хьюитт. — Бен берет меня за руку и крепко сжимает. — Я найду тебя, если смогу. Клянусь, — говорит он. — Но ты не останавливайся, Тодд. Помни, что обещал.
Вот и все. Это наше прощание. Прощание, о котором севодня утром я даже не догадывался.
— Бен…
— Вперед! — кричит он и убегает прочь, оглянувшись всего один раз, — назад к тому, что творится сейчас на краю нашего света.
