31
Нечестивцы наказаны
В Прентисстауне были лодки, хотя на моей памяти никто ими не пользовался. Да, река у нас тоже есть, вот эта самая, которая сейчас мотает меня туда-сюда, но наш отрезок очень стремительный, с порогами, а единственное спокойное место заболочено и населено кроками. Ну а потом начинаются болото и лес. Вопщем, я никогда в жизни не плавал в лодке, и хотя со стороны кажется, что плыть вниз по течению совсем нетрудно, на деле это не так.
Наконец-то мне улыбнулась удача: река на этом участке спокойная, хотя от ветра и поднялись волны. Течение подхватывает лодку и влечет вниз по реке без моей помощи, такшто все силы своего кашляющего тела я вкладываю в то, чтобы не давать ей вертеться.
Получается не сразу.
— Черт! — выдыхаю я. — Клятая посудина!
Но потом, поплескавшись с веслом пару минут и дважды повернувшись вокруг своей оси), я немного осваиваюсь и поднимаю голову: надо же, я проделал уже половину пути!
Я сглатываю слюну, трясусь и кашляю.
Итак, вот мой план. Может, не бог весть какой, однако на большее мой издерганный, пульсирующий мозг неспособен.
Манчи бросит палку где-нибудь в лесу, с наветренной от Аарона стороны. Тот учует дым и подумает, что это мой лагерь. Потом Манчи прибежит в лагерь Аарона и начнет лаять как оголтелый, изображая, что зовет меня. Это нетрудно, надо просто повторять мое имя (что он и так все время делает).
Аарон погонится за ним. Аарон попытается его убить. Но Манчи будет быстрее (просто беги, Манчи, просто беги). Аарон увидит дым. Поскольку он ни капельки меня не боится, он пойдет прямо на него, чтобы прикончить меня раз и навсегда.
Тем временем я приплыву к его лагерю по реке и, пока Аарона нет на месте, спасу Виолу. Заодно заберу и Манчи, который должен благополучно убежать (просто беги, Манчи).
Ну да, вот такой план.
Знаю.
Знаю, но если он не сработает, тогда мне придется убить Аарона.
И если до этого дойдет, уже неважно, кем я стану и что подумает Виола.
Неважно.
Это необходимо сделать, и я это сделаю.
Я вытаскиваю нож из ножен.
Местами на нем до сих пор видны пятна засохшей крови — моей и спэкской, клинок ярко блестит и мерцает на сонце, мерцает и блестит. Самый кончик немного приподнят, точно безобразный большой палец, зазубрины похожи на скрежещущие клыки, а лезвие пульсирует, как полная крови вена.
Мой нож живой.
Пока я держу его в руке, пока пользуюсь им, нож живет, чтобы забирать чужие жизни. Ему нужен хозяин, я должен позволить ему убивать, и он жаждет, всей душой жаждет резать, вспарывать и кромсать, но этого должен хотеть и я, наши с ним воли должны объединиться.
Ему нужно мое позволение. Я в ответе за его действия.
Но с ним мне проще решиться.
Если дойдет до убийства, неужели я снова потерплю неудачу?
— Нет, — шепчет нож.
— Да, — шепчет ветер.
Капля пота с моего лба разбивается о лезвие, и нож вдруг становится самым обыкновенным ножом, полезным инструментом и куском блестящей стали.
Обычный нож, и только.
Я кладу его на дно лодки.
Меня опять трясет. Я выкашливаю новую порцию слизи. Поднимаю глаза и осматриваюсь, не обращая внимания на зыбкость мира и подставляя тело прохладному ветру. Река начинает поворачивать, и я вместе с ней.
Совсем скоро. Другого выхода нет.
Я поднимаю голову и вглядываюсь в деревья по левому берегу.
Зубы стучат.
Дыма пока не видно.
Ну давай же, малыш, пора!
Дыма нет.
Дыма нет.
Поворот становится круче.
Давай, Манчи!
Дыма нет.
Тук-тук-тук — стучат мои зубы. Я обхватываю себя руками…
Дым!
Первые крошечные клубы поднимаются над деревьями чуть ниже по реке, похожие на комочки ваты.
Хороший пес, думаю я, стискивая зубы. Хороший пес.
Лодка плывет почти по центру реки, такшто я собираю оставшиеся силы и подгребаю ближе к берегу.
Меня так трясет, что я практически висну на весле.
Поворот становится еще круче.
И вот на левом берегу возникает расщепленное молнией дерево.
Значит, я почти на месте.
Аарон прямо за ним.
Время пришло.
Я кашляю, потею, дрожу, но весло из рук не выпускаю. Подгребаю еще ближе к берегу. Если по какой-то причине Виола не может бежать, мне придется выйти на берег и принести ее.
Я стараюсь ни о чем не думать, чтобы мой Шум был пустым, но когда мир смыкается вокруг тебя мерцающими складками, это нелегко. Остается надеяться на силу и громкость ветра и на то, что Манчи…
— Тодд! Тодд! Тодд! — доносится издалека. Мой пес уводит Аарона из лагеря. — Тодд! Тодд! Тодд!
Ветер не дает мне расслышать Шум Аарона, такшто я не знаю, сработал мой план или нет, но я уже подплыл к раздвоенному дереву, и теперь уж ничего не…
— Тодд! Тодд!
Давай, давай…
Проплываю дерево…
Сгибаюсь в три погибели…
— Тодд! Тодд! — Лай удаляется…
Хруст веток…
А потом оглушительное: «ТОДД ХЬЮИТТ!!!» — словно рычит лев.
Лев, который убегает…
— Давай, — шепчу я себе под нос. — Давай, давай, давай…
Стискиваю весло дрожащими руками…
Выплываю из-за поворота и…
Мимо дерева и…
Вижу лагерь и…
Вот она.
Вот она!
Аарона нет, а Виола есть.
Лежит на земле посреди лагеря.
Не шевелится.
Мое сердце уходит в пятки, и я кашляю, уже не замечая этого, и шепчу: «Пожалста пожалста пожалста» — и гребу как оголтелый и подгребаю все ближе ближе к берегу и встаю и спрыгиваю в воду и падаю и хватаюсь за борт лодки — пожалста пожалста пожалста — и снова встаю и затаскиваю лодку на берег и бегу и спотыкаюсь и бегу к Виоле Виоле Виоле…
— Пожалста, — вслух говорю я на бегу. Грудь сдавило, я кашляю. — Пожалста.
Я подбегаю к Виоле. Глаза закрыты, рот чуть приоткрыт. Я прикладываю голову к ее груди, пытаясь отгородиться от собственного Шума и воя ветра и лая и жуткого рыка из леса.
— Пожалста, — шепчу я.
Тук-ТУК.
Она жива.
— Виола! — яростно шепчу я. У меня перед глазами вспыхивают какие-то странные искры, но я не обращаю внимания. — Виола!
Я трясу ее за плечи, потом хватаю подбородок и трясу голову.
— Очнись! — шепчу я. — Очнись, очнись, очнись!
Я не могу ее понести. Меня слишком трясет, я ослаб и еле стою на ногах.
Но если придется, я понесу. Да, черт побери, понесу!
— Тодд! Тодд! Тодд! — доносится из-за деревьев лай Манчи.
— Тодд Хьюитт! — вопит бегущий за ним Аарон.
А потом откудато снизу:
— Тодд?
— Виола? — с трудом выдавливаю я, потомушто горло сдавило и перед глазами все плывет.
Она действительно открыла глаза и смотрит на меня.
— Ты скверно выглядишь, — говорит она сонным голосом. Я замечаю у нее под глазами синяки, и нутро сжимается от гнева.
— Тебе надо встать, — шепчу я.
— Он дал мне снотвор… — говорит Виола, закрывая глаза.
— Виола! — Я снова трясу ее за плечи. — Он возвращается, Виола! Надо бежать!
Лая больше не слышно.
— Бежим, Виола! Бежим!
— Я слишком тяжелая, — говорит она, еле ворочая языком.
— Прошу тебя, Виола… — Я говорю это, едва не плача. — Прошу!
Она вдруг начинает часто моргать.
— Ты пришел меня спасти!
— Да, — выкашливаю я.
— Ты пришел меня спасти, — повторяет она, и ее лицо немножно сморщивается.
И эту секунду из кустов вылетает Манчи, так громко и испуганно твердя мое имя, словно это дело жизни и смерти.
— ТОДД! ТОДД! ТОДД! — вопит он, проносясь мимо нас к берегу. — Аарон! Бежать! Аарон!
Виола тихонько вскрикивает и так резко взлетает на ноги, что чуть не сшибает меня, и секунду мы держимся друг за друга. Задыхаясь и кашляя, я показываю ей в сторону лодки:
— Туда!
И мы бежим…
Через лагерь…
К берегу и лодке…
Манчи несется впереди и одним прыжком запрыгивает в лодку…
Виола ковыляет впереди меня…
И мы в пяти…
Нет, уже в четырех шагах…
Когда из леса за нашими спинами выскакивает Аарон…
Его Шум так оглушительно ревет, что незачем и оглядываться…
ТОДД ХЬЮИТТ!!!
Виола добирается до носа лодки и падает внутрь…
А мне осталось два шага…
Один…
Я подбегаю к лодке и со всех сил толкаю ее в реку…
ТОДД ХЬЮИТТ!!!
Он уже близко…
Лодка не сдвигается…
— Я НАКАЖУ НЕЧЕСТИВЦЕВ!!!
Совсем близко…
А лодка все не поддается…
Шум Аарона бьет, как кулак…
И тут лодка поддается…
Шаг, еще шаг, и вот мои ноги уже в воде, лодка плывет…
И я падаю…
У меня нет сил забраться внутрь…
Я падаю в воду, а лодка отплывает от берега…
Виола хватает меня за рубашку и тащит на себя. Моя голова и плечи почти в лодке…
— НЕ СМЕЙТЕ!!! — ревет Аарон.
Виола кричит, затаскивая меня на борт…
Но Аарон уже в воде…
Он хватает меня за ноги…
— Нет! — орет Виола и со всех сил тянет меня на себя…
И мое тело поднимается в воздух…
И лодка останавливается…
И лицо Виолы кривится от усилий…
Но этот конкурс по перетягиванию каната может выиграть только Аарон…
А потом воздух пронзает такой свирепый рык, что я успеваю испугаться, не крок ли это…
— ТОДД!
Это Манчи…
Это Манчи…
Это мой пес мой пес мой пес он прыгает мимо Виолы за борт, отталкивается от моей спины задними лапами и кидается прямо на Аарона рыча и воя и вторя мое имя, а потом злобный крик…
И Аарон отпускает мои ноги.
Виола от неожиданности валится на спину, но меня не выпускает, и мы кубарем летим на дно лодки. Она еще быстрей отплывает от берега.
Голова безумно кружится, я коекак стою на руках и ногах, но все равно переваливаюсь через борт и ору что есть сил:
— Манчи!
Путаясь ногами в длинных полах рясы, Аарон валяется на мягком песке. Манчи набрасывается на него, оголив клыки и когти, рыча и лая. Аарон пытается его стряхнуть, но мой пес хватает его зубами за нос и дергает со всех сил.
Манчи начисто отрывает Аарону нос.
Тот вопит от боли, брыжжа кровью во все стороны.
— Манчи! — ору я. — Сюда, Манчи!
— Манчи! — кричит Виола.
— Ко мне, малыш!
Манчи отвлекается от Аарона, смотрит, кто его зовет…
И Аарон не упускает случая.
— Нет! — кричу я.
Он хватает Манчи за шкирку и одним рывком поднимает в воздух.
— Манчи!
Я слышу плеск воды и смутно сознаю, что это Виола схватила весло и пытается остановить лодку. Мир вокруг светится, пульсирует и…
Аарон сцапал моего пса.
— ВЕРНИСЬ!!! — орет он, держа Манчи за шкирку на вытянутой руке. Он очень тяжелый, поэтому извивается от боли, но развернуться и укусить Аарона за руку не может.
— Пусти его! — кричу я.
Аарон опускает голову…
Из дыры на месте его носа хлещет кровь, и, хотя разорванная щека немного заросла, зубы все еще видны. Несмотря на этот ужас, сквозь кровь и гной он с непоколебимым спокойствием произносит:
— Вернись ко мне, Тодд Хьюитт.
— Тодд? — скулит Манчи.
Виола яростно гребет, мешая течению подхватить нашу лодку, но она очень слаба от снотворного, и мы отплываем все дальше.
— Нет, — причитает она, — нет, нет…
— Пусти его!!! — ору я.
— Девчонка или пес, Тодд, — отвечает Аарон с прежним невозмутимым спокойствием, от которого мне в сто раз страшней, чем от крика. — Выбирай!
Я тянусь за ножом и подношу его к своим глазам, но голова так кружится, что я теряю равновесие, падаю и чуть не оставляю зубы на деревянной лавке.
— Тодд? — говорит Виола, продолжая грести из последних сил. Река вертит и крутит нашу лодку, как хочет.
Я сажусь, чувствуя вкус собственной крови, и мир вокруг так кружится, что я чуть снова не теряю равновесие.
— Убью тебя, — тихо-тихо выдавливаю я, такшто никто и не слышит.
— Последний шанс, Тодд! — говорит Аарон, заметно теряя спокойствие.
— Тодд? — все скулит и скулит Манчи. — Тодд? Тодд?
Но нет…
— Убью. — Мне опять удается лишь шепот.
Нет…
У меня нет выбора…
Течение подхватывает нашу лодку…
И я смотрю на Виолу, все еще борющуюся с рекой, слезы капают с ее подбородка…
Она смотрит на меня…
И выбора нет…
— Нет, — задыхаясь, произносит она, — о нет, Тодд…
Я кладу ладонь на ее руку, чтобы она перестала грести.
Шум Аарона взрывается алым и черным.
Течение уносит нас прочь.
— Прости! — кричу я сквозь рев воды. Слова похожи на зазубренные шипы, которые разрывают мою грудь, и внутри все так болит, что я едва дышу. — Прости, Манчи!!!
— Тодд? — лает он, провожая нашу лодку растерянным и испуганным взглядом. — Тодд?!
— Манчи!!!
Аарон подносит к моему псу свободную руку.
— МАНЧИ!!!
Тодд?
Аарон делает резкое движение руками — ХРУСТЬ, — и лай обрывается. Этот звук навсегда разбивает мне сердце.
Боль невыносима невыносима невыносима я хватаю руками голову и падаю на спину и раскрываю рот в бесконечном вопле и внутри меня бездонная чернота.
Я снова лечу в черноту.
И я знаю только одно: что река уносит нас прочь прочь прочь.
