Глава 35
Объяснения

– Объяснения?

Пуаро улыбнулся. Он сидел за столом напротив ван Олдина в апартаментах последнего в «Негреско». Вид у миллионера был ошеломленный, хотя он явно испытывал облегчение. Пуаро откинулся на спинку стула, закурил одну из своих миниатюрных сигарет и задумчиво уставился в потолок:

– Хорошо, я дам вам объяснения. С самого начала меня озадачила одна деталь – изуродованное лицо. При расследовании убийства нередко сталкиваешься с подобными вещами, и сразу же возникает вопрос о личности жертвы. Естественно, этот вопрос прежде всего пришел мне в голову. Действительно ли убитая женщина была миссис Кеттеринг? Но такой путь не приводил ни к чему, так как показания мисс Грей были уверенными и вполне надежными, поэтому я отмел эту идею. Убитая, безусловно, была Рут Кеттеринг.

– А когда вы начали подозревать горничную?

– Не сразу, но один довольно странный момент привлек к ней мое внимание. Горничная заявила, будто портсигар, найденный в вагоне, был подарен миссис Кеттеринг ее мужу. Учитывая отношения между ними, это казалось в высшей степени маловероятным и пробудило у меня сомнение в правдивости показаний Эйды Мейсон. Подозрительным также являлся тот факт, что она прослужила у своей хозяйки всего два месяца. Правда, горничная вроде бы не могла иметь отношения к преступлению, так как она сошла с поезда в Париже, а миссис Кеттеринг видели после этого живой несколько человек, но…

Пуаро склонился вперед и с многозначительным видом поднял указательный палец:

– Но я хороший детектив, поэтому всегда подозреваю всех и все. Я никогда никому не верю на слово. Я задал себе вопрос: откуда нам известно, что Эйда Мейсон действительно сошла с поезда в Париже? Казалось, на этот вопрос имелся вполне удовлетворительный ответ, благодаря свидетельству вашего секретаря, майора Найтона – постороннего человека, чьи показания должны быть полностью беспристрастными, – и словам покойной, сказанным проводнику. Но последние я решил пока не принимать во внимание, так как мне в голову пришла странная и, казалось бы, абсолютно фантастическая идея. Если бы она оказалась правдой, то показания проводника ничего бы не стоили.

Я сосредоточился на главном препятствии моей теории – заявлении майора Найтона, будто он видел Эйду Мейсон в «Рице» после того, как поезд отбыл из Парижа. Оно выглядело достаточно убедительным, но, тщательно изучив факты, я отметил два момента. Первый – что, по странному совпадению, майор Найтон тоже находился у вас на службе всего два месяца. Второй – что начальная буква его фамилии, очевидно, К, хотя она и не произносится. Предположим – только предположим, – что это его портсигар нашли в вагоне. Тогда, если он и Эйда Мейсон были сообщниками и она узнала портсигар, когда мы показали его ей, ее поведение выглядело вполне естественным. Сначала сбитая с толку, она быстро изобретает правдоподобную теорию, указывающую на виновность мистера Кеттеринга. Bien entendu, это не было первоначальной идеей. На роль козла отпущения предназначался граф де ля Рош, хотя Эйда Мейсон должна была опознать его без особой уверенности на случай, если у него окажется алиби. Если вы воскресите в памяти этот эпизод, то припомните одну многозначительную деталь. Разговаривая с Мейсон, я предположил, что мужчина, которого она видела, был не граф де ля Рош, а Дерек Кеттеринг. В тот момент она казалась неуверенной, но, когда я вернулся в отель, вы позвонили мне и сообщили, что горничная пришла к вам и сказала, что как следует подумала и теперь убеждена, будто видела мистера Кеттеринга. Я ожидал чего-то в таком роде. Могло существовать лишь одно объяснение внезапной уверенности горничной. Покинув ваш отель, она с кем-то посоветовалась и действовала в соответствии с полученными указаниями. Кто же дал ей эти указания? Майор Найтон. Был еще один маленький пункт, который мог не значить ничего или же, напротив, означать очень многое. Как-то в разговоре Найтон упомянул кражу драгоценностей в йоркширском доме, где он гостил. Возможно, это было всего лишь совпадение, а возможно – еще одно маленькое звено в цепи.

– Но я не могу понять одного, мсье Пуаро. Должно быть, я очень туп, иначе я бы понял это раньше. Кто был тот мужчина, вошедший в вагон в Париже? Дерек Кеттеринг или граф де ля Рош?

– Это проще всего. Не было никакого мужчины. Mille tonnerres, неужели вы не понимаете, как ловко это было проделано? Кто говорил, что в купе был мужчина? Только Эйда Мейсон. А мы верили Эйде Мейсон, благодаря утверждению Найтона, что она осталась в Париже.

– Но сама Рут говорила проводнику, что оставила горничную в Париже, – возразил ван Олдин.

– Я как раз к этому подхожу. С одной стороны, слова миссис Кеттеринг это подтверждают, но, с другой стороны, это не так, потому что мертвые не могут говорить. Мы слышали это не от миссис Кеттеринг, а от проводника вагона, что совсем другое дело.

– Значит, вы думаете, что этот человек лгал?

– Вовсе нет. Он говорил то, что считал правдой. Но женщина, сообщившая ему, что оставила свою горничную в Париже, была не миссис Кеттеринг.

Миллионер изумленно уставился на него.

– Мсье ван Олдин, Рут Кеттеринг была мертва, прежде чем поезд прибыл на Лионский вокзал в Париже. Это Эйда Мейсон в весьма приметной одежде ее хозяйки заказала корзину с обедом и сообщила проводнику о якобы оставшейся в Париже горничной.

– Не может быть!

– Очень даже может, мсье. Женщины в наши дни выглядят так похоже друг на друга, что их различают скорее по одежде, чем по лицу. Эйда Мейсон была одного роста с вашей дочерью. Неудивительно, что проводник принял горничную за мисс Кеттеринг, увидев ее в роскошном меховом пальто и надвинутой на глаза красной лакированной шляпке, из-под которой только над ушами выбивались темно-рыжие локоны. Не забывайте, что раньше он не разговаривал с вашей дочерью. Правда, проводник видел горничную, когда она передавала ему билеты, но у него осталось лишь смутное впечатление о худощавой особе в черном. Будь он посообразительнее, то смог бы подметить, что хозяйка и горничная до странности похожи друг на друга, но крайне маловероятно, что такое пришло ему в голову. Помните, что Эйда Мейсон, или Китти Кидд, была актрисой, способной быстро изменять внешность и тембр голоса. Нет-нет, не было никакого риска, что проводник узнает горничную в одежде хозяйки, зато существовала опасность, что, обнаружив труп, он поймет, что это не та женщина, с которой он разговаривал накануне. Теперь становится понятной причина изуродованного лица. Эйда Мейсон больше всего боялась, что Кэтрин Грей зайдет к ней в купе после того, как поезд выедет из Парижа, поэтому она приняла соответствующие меры, заказав корзину с обедом и запершись в купе.

– Но кто убил Рут? И когда?

– Прежде всего, не забывайте, что преступление задумали и осуществили двое сообщников – Найтон и Эйда Мейсон. В тот день Найтон был в Париже по вашим делам. Он сел на поезд где-то на окружной дороге. Наверное, миссис Кеттеринг удивилась при виде его, но, безусловно, ничего не заподозрила. Возможно, Найтон привлек ее внимание к чему-то за окном, а когда она отвернулась, чтобы посмотреть, накинул ей на шею шнур – и все было кончено за несколько секунд. Дверь купе заперта, преступники принялись за работу. Мейсон и Найтон сняли верхнюю одежду с тела, закатали его в плед и положили на сиденье в смежном купе среди чемоданов и сумок. Потом Найтон спрыгнул с поезда, взяв с собой футляр с рубинами. Так как преступление должны были счесть совершенным почти двенадцатью часами позднее, он был в полной безопасности, а его показания и разговор мнимой миссис Кеттеринг с проводником обеспечивали надежное алиби его сообщнице.

На Лионском вокзале Эйда Мейсон получила корзину с обедом и, запершись в туалете, быстро надела одежду хозяйки, добавив накладные темно-рыжие локоны и немного грима, чтобы походить на нее как можно больше. Когда проводник приходил постелить постель, она сообщила ему приготовленную заранее историю об оставшейся в Париже горничной и, покуда он был занят постелью, стояла, глядя в окно, спиной к коридору и проходящим по нему людям. Это была разумная предосторожность, ибо, как нам известно, среди них оказалась мисс Грей, которая, как и остальные, была готова поклясться, что миссис Кеттеринг в это время была еще жива.

– Продолжайте, – сказал ван Олдин.

– Перед прибытием в Лион Эйда Мейсон перенесла тело хозяйки на ее полку, аккуратно сложила на краю полки ее одежду, потом переоделась в мужской костюм и стала готовиться покинуть поезд. Когда Дерек Кеттеринг вошел в купе жены и, как ему показалось, увидел ее спящей на полке, сцена уже была оборудована, а Эйда Мейсон пряталась в смежном купе, ожидая подходящего момента, чтобы незаметно сойти с поезда. Как только проводник спустился на перрон в Лионе, она, уже в мужской одежде, сошла следом за ним, как будто для того, чтобы подышать свежим воздухом. Улучив момент, когда на нее никто не смотрит, Мейсон быстро перешла на другую платформу, вернулась первым же поездом в Париж и отправилась в отель «Риц». Ее имя значилось в регистрационной книге, так как им воспользовалась другая сообщница Найтона, заказав номер накануне. Мейсон оставалось только спокойно дожидаться там вашего прибытия. Драгоценностей у нее нет и не было. Ваш секретарь, находясь вне подозрений, привозит их в Ниццу, нисколько не опасаясь разоблачения. О передаче рубинов мсье Папополусу было условлено заранее, и Мейсон, выждав подходящий момент, вручила их греку. Все было спланировано безупречно, что и следовало ожидать от такого мастера своего дела, как Маркиз.

– Вы в самом деле считаете, что Найтон – знаменитый преступник, которого разыскивают уже несколько лет?

Пуаро кивнул:

– Одним из главных достижений джентльмена, именуемого Маркизом, были располагающие манеры. Вы сами пали жертвой его обаяния, мсье ван Олдин, наняв его секретарем после поверхностного знакомства.

– Я мог бы поклясться, что Найтон не набивался мне в секретари! – воскликнул миллионер.

– Это было так хитро проделано, что обмануло даже такого знатока человеческой натуры, как вы.

– Но я покопался в его прошлом. У парня была безупречная биография.

– Да-да, это входило в его игру. В качестве Ричарда Найтона его жизнь действительно была безупречной. Хорошее происхождение, хорошие связи, воинские подвиги – короче говоря, выше подозрений. Однако когда я собирал по крохам сведения о таинственном Маркизе, то нашел немало сходных моментов с биографией мистера Найтона. Ваш секретарь говорил по-французски как француз; он бывал в Америке, Англии и Франции примерно в то же время, когда там орудовал Маркиз. Последний раз о Маркизе слышали в связи с кражами драгоценностей в Швейцарии, а ведь именно там вы познакомились с майором Найтоном, и именно тогда пошли слухи, что вы ведете переговоры о приобретении знаменитых рубинов.

– Но почему убийство? – озадаченно спросил ван Олдин. – Опытный вор мог бы похитить драгоценности, не засовывая при этом голову в петлю.

Пуаро покачал головой:

– Это не первое убийство на его совести. Маркиз – прирожденный убийца, к тому же он предпочитает не оставлять свидетелей, а мертвые, как известно, не говорят.

Маркиз испытывал страсть к знаменитым историческим драгоценностям. Он заранее подготовился к преступлению, заняв место вашего секретаря и устроив свою сообщницу горничной к вашей дочери, для которой, как он догадался, и предназначались рубины. И хотя план был тщательно разработан, Маркиз попытался достичь цели более коротким способом, наняв пару апашей, чтобы они напали на вас в Париже той ночью, когда вы купили драгоценности. Попытка провалилась, что, думаю, не слишком его удивило. Свой основной план он считал абсолютно безопасным. Никакое подозрение не могло пасть на Ричарда Найтона. Но, как и у всех великих людей – а Маркиз был великим человеком, – у него имелись свои слабости. Он по-настоящему влюбился в мисс Грей и, подозревая, что ей нравится Дерек Кеттеринг, не смог противостоять искушению свалить преступление на него при первой же удобной возможности. А теперь, мсье ван Олдин, я собираюсь рассказать вам нечто весьма любопытное. Мисс Грей отнюдь не склонна к воображению, но она твердо уверена, что ощущала присутствие вашей дочери рядом с собой в саду казино в Монте-Карло после долгой прогулки с Найтоном. Она не сомневалась, что миссис Кеттеринг старается о чем-то сообщить, и внезапно ей пришла в голову мысль: покойная пыталась сказать, что ее убийца – Найтон! Тогда эта идея выглядела настолько фантастичной, что мисс Грей ни с кем ею не поделилась. Но она была настолько убеждена в ее правильности, что вела себя соответственно – не отвергала ухаживания Найтона и притворялась, будто не сомневается в виновности Дерека Кеттеринга.

– Удивительно! – воскликнул ван Олдин.

– Да, очень странно. Подобные явления невозможно объяснить. Кстати, был еще один момент, который сильно меня озадачивал. Ваш секретарь заметно прихрамывал – последствия раны, полученной на войне. Однако Маркиз, безусловно, не хромал. Но мисс Ленокс Тэмплин однажды случайно упомянула, что хромота Найтона удивляла хирурга, лечившего его в госпитале ее матери. Это наводило на мысль о притворстве. Будучи в Лондоне, я отправился к этому хирургу и выяснил несколько медицинских подробностей, подтверждавших мое предположение. Позавчера я специально назвал имя хирурга в присутствии Найтона. Было бы естественным, если бы ваш секретарь сказал, что лечился у него во время войны, но он промолчал, и эта маленькая деталь окончательно убедила меня, что моя версия преступления правильна. К тому же мисс Грей показала мне газетную вырезку, где говорилось о краже в госпитале леди Тэмплин во время пребывания там Найтона. Мадемуазель поняла, что я иду по тому же следу, что и она, когда я написал ей из «Рица» в Париже.

Мое расследование там протекало не без осложнений, но я получил то, что хотел, – доказательство, что Эйда Мейсон прибыла туда утром после преступления, а не накануне вечером.

Последовала длительная пауза, затем миллионер протянул Пуаро руку через стол.

– Думаю, вы понимаете, что это для меня означает, мсье, – хрипло сказал он. – Утром я пришлю вам чек, но никакие чеки не могут выразить мою благодарность за то, что вы для меня сделали. Вам не найти равных во всем мире.

Детектив поднялся, выпятив грудь.

– Я всего лишь Эркюль Пуаро, – скромно отозвался он. – Все же в своей области я не меньшая величина, чем вы в своей. Я очень счастлив, что смог оказать вам услугу. А теперь мне нужно устранить последствия неудобного путешествия. Как жаль, что со мной нет моего верного Жоржа!

В гостиной отеля Пуаро встретил почтенного мсье Папополуса и его дочь Зию.

– А я думал, вы покинули Ниццу, мсье Пуаро, – заметил грек, пожимая дружески протянутую руку детектива.

– Меня вынудило вернуться дело, мсье Папополус.

– Дело?

– Вот именно. Кстати, о деле – надеюсь, ваше здоровье улучшилось, друг мой?

– Значительно улучшилось. Завтра мы возвращаемся в Париж.

– Рад слышать приятные новости. Полагаю, вы не окончательно разорили греческого экс-премьера?

– Я?

– Насколько я понял, вы продали ему чудесный рубин, который – строго entre nous – носит мадемуазель Мирей, танцовщица?

– Да, это так, – неохотно признал антиквар.

– Рубин, похожий на знаменитое «Огненное сердце»?

– Между ними есть определенное сходство, – осторожно ответил грек.

– Вы непререкаемый авторитет в области драгоценностей, мсье Папополус. Поздравляю вас. Мне жаль, мадемуазель Зия, что вы так быстро возвращаетесь в Париж. Я надеялся еще раз повидаться с вами теперь, когда покончил со своим делом.

– Не будет ли нескромным спросить, что это за дело? – осведомился антиквар.

– Вовсе нет. Мне только что удалось отправить Маркиза за решетку.

На благородных чертах старика мелькнула тень.

– Маркиз… – пробормотал он. – Почему это слово кажется мне таким знакомым? Нет, не могу вспомнить.

– Разумеется, не можете, – кивнул Пуаро. – Я имел в виду знаменитого преступника и похитителя драгоценностей. Он недавно был арестован за убийство английской леди, мадам Кеттеринг.

– В самом деле? Как интересно!

Последовал вежливый обмен прощаниями, и, когда Пуаро удалился, Папополус повернулся к дочери.

– Зия, – с чувством произнес он, – этот человек – дьявол!

– А мне он нравится.

– Мне самому он нравится, – признался антиквар. – Но все равно он сущий дьявол.