17

— Бэрретт, ты, хренов лунатик!

— Заткнись, Симпсон!

— Какого чёрта — зачем нам это было нужно? Будить теннисные мячики? — было видно, что он зол и ничего не понимает.

И у него были веские причины. Часы показывали еле-еле шесть утра, когда я выдернул его после дежурства и потащил в теннисный клуб Готхем.

— Ну, Бэрретт, — ныл Симпсон, меняя свою больничную форму на мою — теннисную, — расскажи ещё раз, зачем тебе это нужно.

— Это просьба, Стив. Мне нужен партнёр, которому я мог бы доверять.

Он не понимал: я не рассказывал ему всей истории.

— Слушай, — продолжал он, — мы и так бегаем всё моё свободное время. Я не могу посвящать жизнь культивированию твоего мазохизма. Зачем играть в сумерках, чёрт побери?!

— Пожалуйста, — сказал я. Настолько убеждённо, что Симпсон проникся. По крайней мере, брюзжать он перестал.

От раздевалки мы шли не торопясь. Он — от усталости, я — потому что был занят.

— У нас — номер шестой, — сказал Стив. И зевнул.

— Знаю, — по дороге я рассматривал публику на кортах с первого по пятый. Знакомых лиц не обнаружилось.

Мы гоняли мячи до восьми утра. К этому моменту Стив еле стоял на ногах, и слёзно просил отпустить его. Впрочем, я и сам был не на высоте.

— Ты играл, как кусок творога, — пропыхтел он, — Небось и сам переутомился?

— Да-да, — я усиленно размышлял, где она может быть. В Кливленде?

— Стив, я хочу попросить тебя об огромном одолжении.

— Каком? — подозрительно спросил он.

— Ещё одна игра. Завтра.

По моему тону Симпсон почувствовал, что дело серьёзное.

— О'кэй. Но не в шесть утра.

— Нет, в этом-то и штука! Это непременно должно быть в шесть.

— Нет, чёрт побери! Всему есть предел! — прорычал Симпсон и врезал кулаком по стене раздевалки.

— Пожалуйста, — повторил я. И признался, — Стив, тут замешана девушка.

Он широко раскрыл слипающиеся глаза:

— Да-а?

Я кивнул. И рассказал, что мы встретились в этом клубе и не я знаю других путей найти её.

Симпсон похоже успокоился. И согласился играть. Потом ему пришло в голову:

— А что если она не придёт и завтра?

— Мы просто будем ходить сюда, пока не встретим её.

Он только пожал плечами. Друг остаётся другом, даже если он не выспался и вымотан до последней степени.

В офисе я продолжал допекать Аниту. Даже если требовалось выйти по зову природы, всего на минутку, по возвращении следовал непременный вопрос: «Мне кто-нибудь звонил?» .

Когда она выходила на обед, я заказывал себе сэндвич. Так что телефон ни минуты не оставался без присмотра (не доверяю этим новомодным коммутаторам). Я не пропустил бы звонка Марси.

Только вот она не звонила.

В среду днём я должен был присутствовать на предварительных слушаниях. Это заняло полных два часа. Вернулся к четверти шестого.

— Анита, были звонки?

— Ага.

— Отлично... Кто?

— Ваш доктор. Будет дома этим вечером после восьми.

Кто это может быть? Не решил ли Лондон, что мне нужна экстренная помощь?

— Что точно он передавал?

— Боже, Оливер, я же говорила вам! Она просто просила передать...

— Она?

— Просто дайте мне закончить, хорошо? Она просто просила передать вам: «Доктор Стейн этим вечером будет дома».

— Доктор Стейн... — разочарованно протянул я. Это была Джоанна.

— А кого вы ждали, доктора Джонаса Солка? — полюбопытствовала Анита.

Я на секунду задумался. Может быть, то, что мне нужно сейчас — дружеская беседа с кем-нибудь вроде Джоанны? Но это будет нечестно. Она слишком... цельная, для такого парня, как я.

— Больше ничего? — уточнил я.

— Я оставила несколько записок. Внутриофисных. Мне уже можно уходить?

— Да, да...

Я ринулся к рабочему столу. Все внутриофисные записки, как и можно было предполагать, относились к делам, которые вела фирма. Ни слова от Марси.

Через два дня старик Джонас пригласил меня на совещание в свой офис. Чёрт! Я обещал Аните, оплатить ей ленч, если она посидит пока в офисе. Босс пригласил меня — опять вместе с мистером Маршем — обсудить дело Гарольда Байя, работавшего в ФБР на прослушивании телефонных переговоров и обнаружившего, что собственное ведомство прослушивает его самого. Такое встречалось теперь сплошь и рядом. Гарольд мог рассказать кучу историй о слежке за многими обитателями Белого Дома. Естественно, с бабками у него было негусто. Но Джонас считал, что фирма должна заняться этим делом, чтобы «держать общество в курсе».

Через секунду, после того, как совещание закончилось, я помчался обратно.

— Анита, были звонки?

— Вашингтон, — ответила она, похоже сама впечатлившись, — Директор Бюро Экономических Перспектив.

— Ого, — сказал я без энтузиазма, — Больше никого? 

— А вы ждали звонка от Жаклин Онассис?

— Не надо так шутить, — холодно парировал я и захлопнул дверь офиса.

Успев ещё услышать, как Анита удивлённо пробормотала:

— И какая муха его укусила?

Разумеется, я не просто ждал звонка.

Теннис каждое утро. Когда бедняга Симпсон не мог играть, я брал «уроки» у Петти Кларка, тамошнего тренера-ветерана .

(— Послушай меня, сынок, Петти учил всех. Отсюда шли прямиком на Уимблдон.

— Эй, может вы помните и Марси Нэш?

— Ты о той маленькой красотке...

— Да, да...

— ... которая в паре с этой рыжей выиграла в сорок восьмом году?

— Проехали, Петти. Забудьте.

— Сказать по правде, не припомню, тренировал я её, или нет.)

И ещё каждый день я бегал. Против движения, чтобы видеть лица. Бесполезно. Чем бы не занималась Марси, но это требовало долгих отъездов из города. Но и я собирался быть упорным.

Хотя я вступил в Готхемский теннисный клуб немедленно (единственным критерием членства оказалось наличие зелёных), помогать мне не стали. Клуб не предоставлял никакой информации о своих членах.

(— Вы хотите сказать, что у вас нет списков?

— Они только для внутреннего пользования. Прошу прощения, мистер Бэрретт).

В какой-то момент мне даже пришло в голову попросить Гарольда Байя прослушать их телефон. Я вовремя остановился, но само по себе это неплохо демонстрирует моё тогдашнее состояние.

Иногда я мечтал организовать запрос на проверку всех счетов в «21». Когда я попытался выяснить у Дмитрия, с кем я ужинал в тот день, у него немедленно проявились признаки необъяснимой амнезии.

Естественно, я заходил и в «Биннендэйл». При помощи сомнительной истории о богатой тёте и её наследстве, мне удалось узнать, что у них на самом деле работают трое по фамилии Нэш. Я лично проверил их.

Первой, в отделе женской обуви, мне удалось встретиться с Присциллой Нэш. Это была приятная женщина, проработавшая здесь больше сорока лет. Она никогда не была замужем, единственным живым родственником имела дядю Хэнка из Джорджии, а единственным другом — кота по кличке Агамемнон. Эта информация стоила мне восьмидесяти семи баксов, на пару ботинок — «подарок на день рождения для моей сестры», как сообщил ей в дружеской беседе. (Ботинки я брал на размер Аниты. Подарок похоже добавил ей уверенности, что со мной не всё в порядке).

Потом в мужской отдел. Там я познакомился с мисс Элви Нэш. «Привет», сказала она, сверкая шармом и шиком. Эта Нэш была чернокожей и очень красивой.

— Чем я могу помочь вам сегодня? — просияла она. И на самом деле — чем?

Мисс Элви Нэш убеждала меня, что мужчинам в наше время стоит носить рубашки со свитерами. К тому моменту, когда она закончила, я стал обладателем целых шести штук. Непостижимым путём расставшись с трёхста долларами и какой-то мелочью.

— Девушки не отведут от вас взгляда. Вы выглядите просто потрясающе! — сказала мисс Элви напоследок. И я удалился, выглядя просто отлично. Но, к сожалению, только выглядя.

К счастью для моих финансов, третьим и последним из Нэшей оказался Родни П. Нэш, последние шесть недель находившийся в Европе.

— И где же она? — спросил Стив, героически продолжавший ходить со мной на утренние игры.

— Нигде, — ответил я.

И ещё меня изводил повторяющийся кошмар.

Во сне я заново переживал мучительную ссору, которая случилась у нас с Дженни в первый год нашего брака. Она хотела, чтобы я встретился со своим отцом, или хотя бы помирился с ним по телефону. Я до сих пор не мог забыть, как кричал на неё. Я как будто сошёл с ума. Испугавшись, она ушла из дому бог знает куда. Я искал её по всему Кембриджу — и не мог найти. Потом я вернулся домой — и нашёл Дженни. Она сидела на ступеньках и ждала меня.

Именно это и снилось мне с одной поправкой: Дженни не появлялась.

Я искал её так же неистово, как тогда. Я возвращался в отчаянии, как и в тот день. Но Дженни нигде не было.

Что это должно было означать?

Я был напуган потерей Дженни?

Или хотел (!) потерять её?

Доктор Лондон сделал предположение: не пытаюсь ли я в последнее время найти другую девушку после ещё одной вспышки гнева?

Да. Я разыскиваю Марси Нэш.

Но что общего у Марси и Дженни?

Конечно, ничего.