Глава 15

В руках Госпожи

Ближе к семи часам Финт тщательно проверил, все ли готово, все ли меры предосторожности приняты, и вылез из люка неподалеку, чтоб все видели, как он бодро и весело шагает к пабу «Лев».

Он ничуть не удивился, обнаружив на скамейке перед пабом мистера Базалджета, одетого вполне под стать тому, кто собрался прогуляться под лондонскими улицами. Молодой человек – точь-в-точь мальчишка в предвкушении спектакля «Панч и Джуди» – обвешался разнообразными инструментами, вооружился здоровенным блокнотом, а также весьма предусмотрительно захватил с собою фонарь, хотя Финт загодя одолжил целых три. Придется откупаться мелкими услугами, ну так ведь услуги на то и существуют.

Молодой инженер чопорно нежил в руках пинту имбирного пива – и тут же, с места в карьер, принялся обсуждать с Финтом природу канализационных туннелей, в частности, какой уровень воды Финт в них наблюдал, и распространенность крыс, и опасности пребывания под землей, и разные прочие подробности, интересные такому энтузиасту, как Базалджет.

– Предвкушаете встречу со своей Госпожой, мистер Финт? – полюбопытствовал тот.

«Да, с обеими», – подумал про себя Финт, но с улыбкой ответствовал:

– Так я ж ее никогда не видал, ни разу в жизни. Но знаете, иногда, когда ты один, внезапно почудится, как будто кто-то прошел мимо, и воздух этак колыхнется, опустишь глаза – глядь, крысы удирают со всех ног, и все в одну сторону; а еще бывает порою, смотришь на кусок прогнившей старой кладки, и что-то тебе подсказывает: а не порыться ли вокруг в кирпичном крошеве. Пошаришь – и на тебе! – золотое кольцо с двумя бриллиантами. Вот так со мной однажды и было. – И добавил: – Кое-кто из тошеров уверяет, будто ее видел, но вообще-то считается, что такое возможно только на пороге смерти, а помереть прямо сейчас в мои планы не входит. Вообще-то, сэр, я буду рад и счастлив увидеть ее хоть сегодня, если она укажет мне на тошерон.

Разговор перешел на легендарные тошероны и на то, как они формируются. По счастью, как раз подъехал извозчик и выгрузил Чарли и мистера Дизраэли, который сиял, и лучился, и слегка нервничал, как оно свойственно благоразумным жителям в непосредственной близости от Севен-Дайалз. Чарли усадил политика на скамейку, направился прямиком в паб и вскорости вынырнул оттуда в сопровождении бармена, тащившего на подносе пару пинт пива. Мистер Базалджет потер руки:

– Ну что ж, джентльмены, когда выступаем?

– Вскорости, сэр, – заверил Финт. – Тут у нас план самую малость поменялся. Мисс Бердетт-Куттс хочет, чтобы с нами отправился один из ее молодых лакеев: она всячески поощряет в юноше стремление к самообразованию. – И весело добавил: – Может, он тоже станет инженером, как вы, сэр.

Финт умолк: во двор паба вкатилась нарядная карета с двумя мускулистыми кучерами; дверцы ее распахнулись, и наружу выпрыгнул помянутый молодой лакей, в определенных местах заметно более пухленький, нежели за лакеями водится, и, что примечательно, – да, точно, подумал Финт, – со следами недавнего бритья на подбородке.

Симплисити, а очень возможно, что и Анджела, подошли к спектаклю со всей серьезностью. Все прочие и бровью не повели.

Переодевание удалось неплохо – ведь домашние слуги зачастую и впрямь довольно пухлы, учитывая, сколько им всего со стола перепадает! – но для любого, кто хоть раз видел ее в платье, она была Симплисити, Симплисити с макушки до пят, а в глазах Финта так выглядела еще прекраснее, чем прежде, невзирая на последствия бритья. Но она не права – ноги у нее нисколько не толстые! Нет, на взгляд Финта, эти ножки отличались безупречной формой; ему пришлось здорово с собой побороться, чтобы отвлечься от этих ног и вернуться к делам насущным.

Финт понятия не имел, что там думает про себя Джозеф Базалджет; скорей всего, думал он о канализационных туннелях; да и Симплисити за ужином почти не разглядел, если на то пошло. А поскольку Анджела была еще тут, то и Чарли с Дизраэли видели – ну надо же! – именно то, чего от них ждали. Это такой политический туман, решил про себя Финт.

Мисс Куттс высунулась из окна кареты.

– Я вернусь за своим лакеем через полтора часа, джентльмены. Надеюсь, вы за ним приглядите; мне совсем не хотелось бы отвечать за паренька перед его безутешной мамочкой. Роджер – хороший мальчик, очень застенчивый и все больше помалкивает. – И Анджела многозначительно добавила: – Что с его стороны очень благоразумно.

Окно кареты затворилось; мисс Анджела исчезла. Слово взял Чарли:

– Ну что ж, джентльмены, приступим? Мы в ваших руках, мистер Финт.

Финт знал: все, что планируешь в трущобах, нужно досконально продумать. Вот почему, уже уходя, он рассыпал по мостовой горсть полупенсов и фартингов, чтобы здешним оборванцам нашлось чем заняться, вместо того чтоб следить за джентльменами: и точно, уличные мальчишки позабыли обо всем на свете, расталкивая друг друга в борьбе за нежданно-негаданно свалившееся богатство.

Финт шагал бодро, сворачивая туда и сюда, попетлял немного по закоулкам, запутывая след, пока, наконец, не добрался до выбранного им люка и помог спутникам по одному спуститься в туннель, начав с молодого лакея.

Когда все наконец оказались внизу и с любопытством оглядывались по сторонам, рассматривая гниющие кирпичи и странную безымянную поросль, свисающую со стен, он поднес палец к губам, призывая к молчанию, прошел несколько шагов и издал особый свист из двух характерных нот. Отзвук поплыл по туннелям; Финт ждал; ответа не последовало. Сегодня он не ждал встретить тут других тошеров, но будь тут хоть кто-нибудь, он бы отозвался; обычно имело смысл знать, что в туннеле работают и другие.

– А теперь, джентльмены, добро пожаловать в мой мир, – бодро возвестил Финт. – Как вы сами видите, в вечернем свете он словно бы даже золотится малость. Просто удивительно, как только солнце сюда проникает. Что скажете, мистер Дизраэли?

Дизраэли – к некоторому огорчению Финта, у него хватило ума надеть для такого случая надежные, удобные сапоги – наморщил нос и промолвил:

– Ну, пахнет отнюдь не розами и лилиями, но тут совсем не так плохо, как я ожидал.

Слова его вполне соответствовали истине, потому что за последние несколько часов Финт сделал все возможное, чтобы подготовить сколь можно более образцовый участок туннеля к приходу высоких гостей. В конце концов, здесь же пройдет Симплисити.

– В былые-то времена здесь почище было, – жизнеутверждающе откликнулся Финт. – А теперь, когда люди прорубают дыру прямо из дома, стало ужас что такое; потому смотрите внимательно под ноги и, пожалуйста, если я попрошу вас что-то сделать, будьте так добры, выполняйте оперативно и без вопросов. – Словечком «оперативно» Финт остался весьма доволен: Соломон вечно огорошивал его каким-нибудь непонятным словом, но память у юноши была отменная. Он провел своих подопечных чуть дальше и тогда, под стать гиду, глянул вниз и произнес с вкрадчиво-липкими интонациями держателя «Короны и якоря»:

– Вот любопытное местечко, тошеров оно частенько чем-нибудь да одаривает. – Он отступил на шаг. – Мистер Дизраэли, не хотите ли попытать счастья в тошерском деле? Вижу, вы приметили «песчаный нанос», будем великодушны и назовем его так, вон там, на полу, у ручейка; да позволено мне будет заметить, вы молодец, сэр, вот вам палка, попробуйте сами.

Группа придвинулась ближе. Дизраэли, с принужденной улыбкой человека, делающего хорошую мину при плохой игре, принял палку из рук Финта и опасливо подступил к груде мусора. Он присел на корточки и принялся брезгливо ворочать палкой. Финт извлек пару перчаток и протянул их политику со словами:

– Наденьте, сэр, в определенных обстоятельствах перчатки очень полезны, если, конечно, можешь себе их позволить. – Ему показалось, что Дизраэли подавил смешок – в конце концов, в присутствии духа этому человеку не откажешь! – натянул перчатки, закатал рукава и пошарил одной рукою в отбросах. Вознаграждением ему было негромкое звяканье.

– Ну надо же, – подивился Финт. – Правду говорят: новичкам везет. Это деньга звенит, точняк. Посмотрим, что тут у вас.

Все сгрудились вокруг; Дизраэли в превеликом изумлении поднял полукрону – новехонькую и блестящую, словно только что с монетного двора.

– Вот это да, сэр, вот это называется тошерское везение, прям завидно. Вижу, не стоит мне вас больше сюда пускать, а? На вашем месте я бы пошарил еще, сэр; где одна монета, там и две. Как говорится, одна звенеть не будет. Все зависит от потока воды, понимаете; никогда не знаешь наверняка, где сегодня денежки осядут. – Все вытянули шеи; Дизраэли, на сей раз с явным энтузиазмом, порылся в мусорной куче, снова что-то звякнуло – и политик вытащил золотое, с бриллиантами, кольцо. – Вот тебе на, сэр!

Финт потянулся к кольцу, Дизраэли поспешно отдернул руку, но тут же осознал, что это дурной тон, и позволил Финту осмотреть находку.

– Так вот, сэр, это и впрямь золото, – сообщил Финт. – Но не бриллианты, нет; просто стразы. Несправедливо получается, сэр, но уж что есть, то есть, вы в первый раз в туннелях – и уже добыли столько, сколько честный труженик за день получает. – Финт выпрямился и предложил: – Думаю, стоит идти дальше, а то темнеть начнет, но, может, наш юный друг захочет попытать счастья следующим? А что, мастер Роджер? Чего доброго, заработаете дневную ставку, прямо как наш мистер Дизраэли!

Финт был вознагражден широкой улыбкой; Дизраэли, тоже улыбаясь, промолвил:

– Это прямо как счастливый лотерейный билет вытащить, вы не согласны?

– Да, сэр, – кивнул Финт, – но сейчас здесь крыс не так много и не слишком мокро. Ну, то есть вам сейчас все видится в самом выгодном свете.

Базалджет с Дизраэли заговорили о конструкции туннелей; первый время от времени постукивал по кирпичной кладке, а второй по возможности избегал высказывать вслух свое мнение – в частности, касательно выделения денег на постройку чего-то получше. Чарли шел следом, все подмечая и ко всему приглядываясь; его цепкий взгляд обладал пугающим всевидением.

Они осторожно пробирались все дальше, иногда пригибая голову – там, где потолок заметно просел. Наконец Финт указал на несколько разбитых кирпичей:

– Вот здесь может попасться монетка-другая. Получилась как бы маленькая запруда, видите? Вода проносится мимо, а тяжелые предметы застревают. Это вам на откуп, мастер Роджер. У меня есть еще одна пара перчаток. – И Финт, подмигнув, вручил их лакею.

Финт в упоении наблюдал, как девушка опустилась на колени в мутном сумраке, долго вглядывалась в каменную кладку, затем немного поворочала кирпичи – и встала, держа что-то в руках. Она ахнула – в свой черед ахнул и Дизраэли:

– Еще одно золотое кольцо? Да вы, надо думать, богаче лорда, мистер Финт. Поздравляю, мисс Симплисити.

Разом воцарилась гробовая тишина; слышно было лишь, как капает вода. Наконец Чарли, откашлявшись, произнес:

– Бен, хоть убей, не понимаю, как тебя угораздило принять этого юношу, пусть и весьма пригожего собою, за помянутую юную леди. Не иначе, здешние ядовитые испарения, вкупе с радостью, что вы явно черпаете в новообретенной профессии, ненадолго ударили вам в голову.

К чести Дизраэли надо отметить, что он поспешил извиниться:

– Да-да, вы правы. Как глупо с моей стороны.

Джозеф Базалджет нервно поулыбался – так улыбаются непонятой шутке – и снова принялся дотошно осматривать стену.

По-настоящему тревожил Финта Чарли – Чарли, который держался позади и наблюдал, а теперь вот резко подался вперед и, вероятно, заметил, как задохнулась Симплисити при виде надписи на кольце; и почти наверняка отследил, что девушка во все глаза уставилась на Финта. Насчет Чарли никогда нельзя быть уверенным; Финта не оставляло ощущение, что этот человек видит его насквозь – причем взгляд его, пробуравив грудь, выходит с другой стороны и смотрит в спину.

– Я вам вот что скажу, друзья, – поспешил предложить Финт, – давайте я вперед пойду. Вы тут тошеритесь сколько хотите, а я покажу разные любопытные детали мистеру Базалджету. Разумеется, все, что вы найдете, – ваше. На вашем месте, мастер Роджер, я бы спрятал кольцо в карман – от греха подальше.

Финт отлично знал, что будет дальше. Так с каждым новичком-тошером случается: стоит найти свою первую монетку – и тебя с головой захлестывает тошерная лихорадка. Деньги на земле валяются, подбирай – не хочу! Симплисити с Дизраэли уже завороженно изучали трещины в кладке, многообещающие дыры, кучки мусора и все, что блестит.

Мистер Базалджет, напротив, производил замеры, ворча себе под нос.

– Эти кирпичи никуда не годятся, – объявил он из ближайшего угла. – Они же насквозь прогнили: эту кладку необходимо разобрать, заменить и облицевать керамической плиткой – только такое решение в перспективе и возможно; кафель воду не пропускает.

– Увы, в бюджете нет денег, – откликнулся Дизраэли, пристально разглядывая нечто, оказавшееся половиной дохлой крысы.

– Нет денег – получайте зловоние, – отрезал Базалджет. – Я видел реку при отливе; ощущение такое, будто весь мир наглотался слабительного. Условия абсолютно антисанитарные, сэр, согласитесь.

Они шли все дальше, пока позволяло освещение; общая добыча двух начинающих тошеров увеличилась еще на один шиллинг и на фартинг; Дизраэли, надо отдать ему должное, с поклоном передал монетки Симплисити. А Чарли, засунув руки в карманы, наблюдал и ждал, на губах его играла пытливая, оценивающая улыбка; порою он вытаскивал свою треклятую записную книжицу и принимался что-то строчить, порою приветствовал одобрительным возгласом очередную находку, а порою внимательно разглядывал завалы мусора и выходные отверстия малых туннелей.

Свет понемногу мерк. Ничего страшного – в дополнительном освещении недостатка не было, Финт загодя позаботился, чтобы у каждого было по фонарю, хотя сам он обычно обходился и так. Но луч фонаря высвечивал в темноте лишь небольшое пятнышко, и, по мере того как день угасал, канализационные туннели словно бы оживали. Не то чтобы зловеще, нет; но легкие шумы и шорохи зазвучали резче; крысы, которые прежде преспокойно занимались своим делом, теперь разбегались с дороги; капли падали с потолка с громким отзвуком, тени словно бы задвигались; в такие минуты в голову закрадывается мысль, что если вдруг споткнешься об эти обваливающиеся кирпичи или свернешь не туда на одном из перекрестков, где туннели сходятся и перетекают один в другой, то внезапно окажешься очень далеко от привычного цивилизованного мира.

Так, у Симплисити проблем быть не должно, думал про себя Финт; он тщательно разметил дорогу, где-то подложил кирпич посветлее прочих, где-то замаскировал повороты, ведущие в неверном направлении, отбросами и мусором. Он чувствовал на себе неотрывный взгляд девушки; не время терять голову. Еще несколько минут, и довольно, прикинул он. Вот скроется солнце – тогда и только тогда ты почувствуешь себя настоящим тошером.

– Финт, вот там, кажется, многообещающее местечко, – внезапно заявил Чарли. – При желании даже что-то вроде входа разглядеть можно.

Финт со всех ног кинулся к нему:

– Нет, туда вниз не ходите, сэр. Там очень опасно: пол размыло. Очень, очень неприятный участок, сэр, и сплошь завалы; в туннелях много таких мест – их толком и не чистят никогда. А теперь, поскольку почти совсем стемнело, думаю, мы все можем согласиться, что мистер Дизраэли, хоть он и джентльмен, сегодня стал еще и тошером! Урра!

Симплисити, то есть мастер Роджер, весело рассмеялась, вслед за нею – Базалджет, Чарли зааплодировал, и едва отгремели аплодисменты, послышался новый звук – характерный металлический скрежет: где-то впереди них ломиком приподняли решетку сливного люка.

– Финт, что это? – осведомился Чарли.

– Да что угодно может быть, сэр, – пожал плечами Финт. – Фокусы клоаки, если угодно. Солнце село; как говорится, что-то расширяется, что-то сжимается; туннели полнятся звуками. День выдался жаркий; иногда кажется, будто тут, внизу, рядом есть еще кто-то. Если мы прямо сейчас повернем назад, то неспешно прогуляемся себе до нашего выхода. По правде сказать, мы не так уж далеко и зашли.

– Если не возражаете, я хотел бы побродить здесь подольше, – возразил мистер Базалджет, размахивая фонарем.

В конце концов Финт утешил инженера обещанием сводить его на прогулку по туннелям еще более дальним на следующий же день, возможно, даже в компании мистера Генри Мэйхью, который не смог присоединиться к сегодняшней экспедиции.

Финт снова свистнул по-тошерски. Отзыва не последовало, и юношу это встревожило: любой тошер откликнулся бы свистом… Да ведь даже у крысоловов хватает мозгов покричать в ответ на тошерский свист – во избежание обоюдной неловкости. «Что ж, – думал Финт, – хороший был план, очень хороший – но как же к нему приступить, если здесь, под землей, шастает кто-то еще?» Юноша внутренне застонал. Ну да ладно, может, завтра придумается что-нибудь новенькое.

А ведь после того скрежета никаких больше звуков ухо не улавливает; слышно только нас, отметил Финт; а это значит, кто-то затаился. Так что прямо сейчас главное – убрать отсюда Симплисити. Очень может быть, что это – совсем юный тошер, зеленый новичок, даже азов еще не освоил. Или что-нибудь другое… в любом случае рисковать не стоит. С Симплисити ничего не должно случиться.

Стараясь, чтобы голос его звучал нарочито бодро, Финт повел свою маленькую паству к выходу тем же путем, каким они пришли, – и проклинал про себя каждый шаг. Пробираться в темноте оказалось, вопреки ожиданиям, не так уж и просто даже с фонарями – свет их темноту почти не рассеивал.

– Джентльмены, если не возражаете, мне тут кой-куда еще нужно заглянуть, – промолвил Финт, когда впереди наконец-то замаячил выход. – Когда окажетесь наверху, позаботьтесь, пожалуйста, о… Роджере, пока карета не приедет. Иногда внизу, в туннелях, попадаются темные личности, скажем так, потемнее, чем обычная здешняя темнота. Я осмотрюсь по-быстрому – и сразу назад. Наверняка ничего страшного, но поскольку с нами еще и мистер Дизраэли, я так думаю, осторожность не помешает.

Симплисити не спускала с него глаз, мистер Базалджет заметно встревожился, и только Чарли шагал себе, внимательно глядя под ноги, в направлении люка. Мистер Дизраэли неожиданно взял Симплисити за руку.

– Пойдемте… мисс… то есть молодой человек. Правду сказать, глоток свежего воздуха мне бы не помешал.

Пока его спутники выбирались наружу, Финт на всякий случай заверил их еще раз:

– Наверняка ерунда, ничего страшного; но я лучше сбегаю проверю.

С этими словами Финт спрыгнул обратно в туннель – теперь он был сам себе хозяин и полностью независим от других людей. Кто-то забрался в его клоаку; будь это рабочие бригады, так они бы давно уже крик подняли: «А ну вон пошли, тошерята!» – и все такое: не самое жизнерадостное приветствие, но, по крайней мере, по-людски. Да, там кто-то есть, точняк. Вряд ли Аноним, правда? Это вышло бы прямо как по писаному. Но Госпоже ведомо, за Финтом охотится еще много кто; а ведь все знают, где Финт обычно обретается. Ну что ж, по крайней мере, он в своей стихии, пусть и зловонной и вязкой.

Из темноты над головой донесся грохот кареты, гул голосов, причем один из них явственно принадлежал Симплисити. Финт облегченно выдохнул. Итак, что бы ни произошло теперь, Симплисити не пострадает. Конечно же, твердил себе Финт, почти наверняка и скорее всего никакой это не Аноним: он же, в конце концов, не иначе как просто выдуманная страшилка… хотя сколько бы Финт ни старался, мысли его от оптимистичной бодрости неудержимо перескакивали к: «Дурак я набитый!» Если Аноним настолько мастер своего дела, так он небось уже все разузнал доподлинно и про Финта, и про Симплисити.

Перед мысленным взором тошера теснились, распихивая друг друга, самые кошмарные сценарии – и это было только начало. В голове стремительно проносились пренеприятные картины. Да, право, неужто такой пижон, как Аноним, полезет в канализацию? Может, и полезет, если ему заплатили достаточно. Какие еще варианты развития событий способна подсказать подступающая паника? Всем известно, что Финт спустился в канализацию вместе с несколькими спутниками. А с кем вообще знаком этот Аноним? Как быстро распространяются слухи? А ведь Аноним наверняка чертовски умен, раз умудрился сохранить голову на плечах до сего дня, при том что наверняка нажил себе стольких врагов в стольких странах, так? Ну не идиот ли Финт, славный старина Финт, невесть с чего решивший, что от такой угрозы можно просто отмахнуться? Или это все-таки не он?

Ладно, на данный момент Симплисити в безопасности. А самое разумное, что может сделать Финт, это побыстрее выбраться из туннелей, прежде чем невидимка его настигнет. Сердце его непривычно гулко колотилось о ребра, а Финт между тем обдумывал свой не то чтобы богатый выбор возможностей. Можно вылезти на поверхность, воспользовавшись соседним туннелем, – но пока он туда доберется, случиться может всякое; а если лезть через ближайший, так тот, кто рыщет во тьме, – внезапно Финт преисполнился уверенности, что это и впрямь Аноним и он заперт здесь, внизу, наедине с убийцей, – с легкостью подберется сзади.

Последний отсвет дня погас. «Это мой мир, – сказал себе Финт. – Я знаю тут каждый кирпич. Я знаю каждое местечко, где если оступишься, так окажешься по пояс в вонючей жиже. Вот он я, – думал Финт. – Почему бы не воспользоваться своим преимуществом? Почему не придумать новый план – план, согласно которому добиться той же самой цели получится иным способом?» В памяти возник Юлий Цезарь – признаться, сидел он на толчке (этот образ впоследствии еще долго преследовал тошера): он ведь был воин, верно? И убить его оказалось куда как непросто. «Так-то!» – шепнул юноша и произнес вслух, во тьму:

– Ну, иди сюда. Я туточки, мистер; может, тебе местные красоты показать?

Глядя вниз, Финт лишний раз убедился: кто-то идет. Крысы бежали прямиком на него, спасаясь от кого-то или чего-то, надвигающегося из туннеля. Финт вжался в стену, почти целиком вместившись в небольшую нишу, где из кладки вывалилось несколько старых кирпичей (и где, с нежностью вспоминал тошер, он как-то подобрал два фартинга и еще грот – старинную серебряную монетку в четыре пенса; нынче такие уже не в ходу).

Бегущие крысы карабкались прямо по нему или шмыгали мимо, как будто его тут и не было. «Они видят меня мало не каждый день», – думал про себя Финт. Он никогда на них не охотился, не давил каблуком и даже не распугивал. Он их не трогал; вот и они ему не докучали. Кроме того, иди знай, как посмотрит Госпожа на того, кто жесток с ее маленькими подданными. Дедуля, помнится, на этот счет имел твердое мнение: «Наступишь на крысу – считай, наступил на платье Госпожи».

– Госпожа, это снова Финт, – зашептал юноша в тишине. – Помнишь, я еще попросил тебя насчет удачи? Если только тебе труда не составит, заранее благодарный тебе, Финт.

Где-то во тьме завизжала раненая крыса. Крысы порою умирают так шумно; опять раздался пронзительный писк, и новая волна крыс хлынула мимо Финта, окружая его со всех сторон.

И тут внезапно, едва различимый в прокопченном свете, показался незваный гость: он неслышно крался по коридору – похвальная предосторожность, чего уж там! – и даже миновал Финта в его вонючем укрытии, потому что Финт-то оставался невидимым, ибо и цветом, и, понятное дело, запахом был сродни самой канализации. Крысы набегали и на чужака, но тот наносил им удары каким-то оружием – Финт не вполне различал, каким именно, – крысы верещали, а Госпожа наверняка все слышала.

В руке Финт сжимал – да-да! – бритву Суини Тодда; он прихватил ее с собою не столько как оружие, сколько как талисман: подарок судьбы, изменивший всю его жизнь, равно как и жизнь Суини Тодда. Ну разве мог Финт в такой день оставить лезвие дома?

Его привыкшие к темноте глаза наконец-то рассмотрели в руке чужака блестящий стилет. Это оружие наемного убийцы, точняк. Ни один приличный мокрушник такой штуковиной пользоваться не станет. Мысль молнией промелькнула в сознании Финта: а ведь тут ему бояться вообще нечего! Это его мир, и Госпожа ему в помощь – он это шкурой чувствовал. Нет уж, бояться следует этому хмырю, что неслышно крадется вдоль туннеля, различимый как на ладони… Финт прыгнул на него, подмял под себя – и убийца ты там или не убийца, но трудно воспользоваться кинжалом, если ты распростерт на земле, уткнувшись носом в канализационные нечистоты, а на спине у тебя сидит Финт.

Финт был мальчишкой тонким и гибким, но к земле негодяя притиснул на совесть, точно гвоздями приколотил, и еще сверху кулаками по нему прошелся, куда дотянулся. Тот попытался вырваться, но Финт прижал к его горлу холодную сталь и зашептал:

– Если ты про меня хоть что-нибудь знаешь, так знай и то, что к шее твоей приставлена бритва Суини Тодда – гладкая и острая на диво, уж можешь мне поверить, и кто знает, что она способна оттяпать? – Финт позволил лежащему на миг приподнять голову над жидкой грязью, высвободив нос и рот, и бросил: – И это называется убийца? Чес-слово, я ждал большего. Ну, говори!

Юноша выхватил стилет и отшвырнул его во тьму.

Распростертый на земле негодяй сплюнул грязь и какой-то ошметок, по-видимому, некогда бывший частью крысы, и попытался что-то сказать, но Финт не понял ни слова.

– Эй, повтори-ка! – потребовал юноша.

Голос – женский голос – промолвил:

– Добрый вечер, мистер Финт; если вы приглядитесь, то увидите, что в руке у меня пистолет, причем довольно мощный. Замрите и не двигайтесь – до тех пор, пока мой приятель не отблюется – право, зрелище не из приятных! – после чего, я полагаю, он захочет поступить с другими так, как поступили с ним. А пока оставайтесь на месте; пошевелите хоть пальцем – и я спущу курок. А потом убью вашу подружку… Кстати, не могу сказать, что мне так уж по душе этот джентльмен – не лучший из ассистентов, что у меня перебывали. Боже мой, боже мой, и почему это все по умолчанию считают, что Аноним – непременно мужчина? – Владелица голоса шагнула ближе; теперь Финт мог как следует разглядеть и ее саму, и пистолет.

Никаких сомнений не осталось. Аноним была очень хороша собой, даже в темноте, а вот акцента Финт распознать никак не мог. Не китайский, явно не европейский; хотя по-английски говорит свободно. В сапоге его был пристегнут пистолет Сола; его предполагалось пустить в ход позже – по плану, который теперь, ясное дело, накрылся медным тазом.

– Простите, мисс, но почему вы хотите убить Симплисити? – спросил Финт.

– Потому что тогда мне заплатят изрядную сумму денег, юноша. Вам ли того не знать? Кстати, против вас я ничего не имею, хотя вот Ганс – как только он сможет встать на ноги – наверняка захочет побеседовать с вами – недолго, совсем недолго. Придется нам подождать, пока бедолага придет в себя.

Девушка – а Аноним и впрямь оказался девушкой не крупнее Симплисити и, надо отдать ей должное, чуть более хрупкой – одарила его очаровательной улыбкой.

– Ждать осталось недолго, мистер Финт, скоро все закончится. А на что это вы так пялитесь, не считая, понятно, меня?

Финт чуть язык не проглотил.

– Нет, мисс, я никуда не пялюсь, мисс, просто молюсь Госпоже. – Он в самом деле молился – но еще и следил за игрой теней. Ведь здесь, внизу, тени так и не исчезают полностью.

– Ах да, я о ней слыхала… Мадонна клоаки, богиня Клоакина, повелительница крыс; вижу, нынче вечером ее паства здесь с нами в большом количестве, – промолвила Аноним.

Тени за ее спиною снова чуть всколыхнулись. И надежда, уже угасшая было, внезапно воскресла вновь. Хотя Финт постарался, чтоб в лице его этого не отразилось.

– Велика же сила вашей веры – раз обращаетесь с молитвой к тьме. Но боюсь, крысы вас не спасут, сколько бы вы в тьму ни вглядывались…

– Бей! – заорал Финт, а увесистый кусок дерева из рук Симплисити уже полетел в нужном направлении и ударил убийцу в затылок и свалил ее на землю. Финт прыгнул, поскользнулся, выхватил пистолет, в спешке стукнувшись головою о стену; а повсюду вокруг в панике метались и пищали крысы.

Финт по-быстрому пнул Ганса еще раз, на всякий случай, чтоб лежал и не рыпался, а Симплисити, демонстрируя завидное присутствие духа, уселась сверху на женщину. Благослови Господь нажористую немецкую колбасу, подумал Финт, а вслух закричал:

– Зачем ты сюда вернулась? Тут опасно!

Симплисити удивленно подняла глаза:

– Понимаешь, я все рассматривала найденное кольцо и тут заметила надпись мелкими буковками: «Для С., с любовью от Финта». И как же я могла не вернуться? Я старалась ступать как можно тише, ты же объяснял, что в туннелях шуметь нельзя. Я сказала остальным, что дождусь тебя у выхода; мне показалось, что-то неладно. А ты ведь мне рассказывал, что при Анониме всегда бывает хорошенькая дамочка; я и подумала – а ведь хорошенькая дамочка, которая водит компанию с наемным убийцей, наверняка женщина опасная. Я не знала, понимаешь ли ты это; по-видимому, дорогой мой Финт, я была права.

В туннелях еще не угасло эхо этой коротенькой речи, когда на краткий, смутный миг Финту померещилось, будто он слышит голос Дедули, с его бодрыми, шепеляво-беззубыми интонациями:

– А я говорил тебе! Ты – лучший из всех тошеров, кого я знаю. И ты нашел свой тошерон. Эта юная леди – вот твой тошерон, парень!

И что тут прикажете делать? Наступив всем весом на Анонима, Финт сжал Симплисити в объятиях и поцеловал ее – к прискорбию, поцелуй пришлось прервать на самом интересном месте, ведь впереди было столько дел.

Удар, нанесенный Симплисити, оказался не из слабых: пульс, безусловно, прощупывался, но тут и там сочилась кровь, и вставать наемный убийца в ближайшее время явно не собирался. А вот помощник его приподнялся, но без лишнего энтузиазма: с полным ртом воды и нечистот любой замешкается. Негодяй стонал, пошатывался и пускал слюни вперемешку с зеленой слизью.

Финт встряхнул его за шкирку:

– Ты английский понимаешь? – Ответа он не разобрал, но вперед вышла Симплисити и, по-быстрому допросив злоумышленника, сообщила:

– Он из Гамбурга – это одно из германских государств; и, по всему судя, до смерти напуган.

– Отлично; скажи ему, что если будет пай-мальчиком и выполнит все, что мы попросим, так может статься, ему еще светит вернуться на родину. Не говори ему, что скорее всего, светит ему виселица, не хочу его тревожить попусту. Прямо сейчас, понятное дело, я побуду другом этому бедолаге, которого сбила с пути истинного дурная женщина. Так что, полагаю, он будет очень, очень услужлив. Ах да, скажи ему, чтоб снимал штаны, да по-быстрому! – Брюки оказались немецкого пошива и очень, кстати, неплохими, но Финт безжалостно разорвал их на длинные лоскуты и крепко связал и распростертого на земле Анонима, и ее полуголого помощника.

Симплисити засияла улыбкой – но тут по лицу ее скользнула тень.

– Финт, а что теперь? – спросила она.

– Так все ж идет по плану, – отозвался он. – Ты знаешь то место, о котором я рассказывал. Мы называем его Котел, потому что в грозу там все кипит и бурлит, но по крайней мере там почище, чем где-либо еще. Помнишь про светлые кирпичи? Там есть еда и бутыль с водой. А заслышав выстрелы, сюда сбегутся люди. – Он вручил девушке Соломонов пистолет. – Ты знаешь, как при необходимости стрелять из такой штуки?

– Ну я видела, как стреляют друзья моего… мужа, так что, думаю, справлюсь.

– Вот и славно, – отозвался Финт. – Ты просто наставляешь вот этот конец на того, кто тебе не нравится, и оно обычно срабатывает. Если все пойдет хорошо, думаю, я смогу прийти забрать тебя ближе к полуночи. Ни о чем не тревожься: самое страшное, что только есть в туннелях на данный момент, это я, а я на твоей стороне. Ты услышишь голоса, но ты просто затаись и сиди тихо; а когда я за тобой приду, я свистну особым образом – ты и поймешь, что это я; все как мы и планировали…

Симплисити поцеловала его и молвила:

– А знаешь, Финт, твой первый план тоже сработал бы.

Очень демонстративно она надела на палец кольцо, «найденное» в туннеле, и ушла, отыскивая в темноте путь по чуть более светлым кирпичам.

А Финт лихорадочно принялся за дело. Он со всех ног кинулся вниз по туннелям к тому самому месту, куда столь решительно преградил доступ мистеру Чарли, и осторожно вытащил из укрытия – и из-под пучков лаванды – останки злополучной девушки с золотыми волосами, в точно таких же коротких штанах и шапочке, как Симплисити. Он надел ей на ледяной палец роскошное кольцо – золотое кольцо с орлами в гербе.

Теперь оставалось самое неприятное. Финт вытащил пистолет Анонима, несколько раз вдохнул поглубже, дважды выстрелил трупу в сердце – ведь Аноним обязательно сделал бы контрольный выстрел на всякий случай, и, – содрогаясь от ужаса и стараясь не глядеть, – один раз в лицо, туда, где крысы уже начали… ну, делать то, что крысы обычно делают со свеженьким вкусным трупом. «Прости», – прошептал он. А затем из другого тайника среди мусора достал ведро со свиной кровью. Опрокинул его, все это время стараясь думать, будто он не здесь, а где-то в другом месте, он – развоплощенный дух, который со стороны наблюдает, как все эти действия производит кто-то другой, – потому что сколько бы Финт ни твердил себе, что ничего особо дурного не совершает, некая часть его души упорно с этим не соглашалась.

После того он прошел по туннелю назад, сел и заплакал, прислушиваясь к топоту и чвяканью бегущих ног. Звук стремительно приближался. Первым, что характерно, мчался Чарли, а за ним – двое полицейских. Они застали Финта в слезах: причем слезы лились сами собою.

– Да, – рыдал Финт, сжавшись в комочек, – она мертва, в самом деле мертва… Но я сделал все, что мог, правда.

Тяжелая рука легла Финту на загривок.

– Мертва? – переспросил Чарли.

Не отрывая взгляда от его сапог, Финт подтвердил:

– Да, Чарли, ее застрелили. Я ничего не мог поделать. Это был… Аноним, профессиональный убийца. – Финт поднял глаза: в свете фонарей в них блестели слезы. – Велики ли шансы у такого, как я, против такого, как он?

Чарли пепелил Финта свирепым взглядом.

– Ты говоришь мне правду, Финт?

Не опуская головы, Финт промолвил:

– Все произошло так быстро, словно в тумане. Но да, я говорю правду, правду как есть.

Чарли придвинулся к Финту вплотную, нос к носу.

– Туман, говоришь?

– Вот именно, тот самый туман, в котором люди видят то, что хотят видеть.

Не блеснула ли в глазах Чарли смешинка? Оставалось только надеяться, что да.

– Но труп-то есть? – осведомился он.

Финт скорбно покивал.

– Да, сэр, сейчас я вас отведу; в том мой прямой долг.

– И этот труп?.. – понизив голос, начал было Чарли.

– Труп бедной девушки, – вздохнул Финт. – Но я задержал преступников, и я предам их суду – с вашей помощью, Чарли. Что до Симплисити, боюсь, в живых ее вы уже не увидите. – Тщательно подбирая слова, Финт не сводил глаз с Чарли.

– Не скажу, что ваши вести меня радуют, мистер Финт, но вот констебль; ведите же нас к месту событий. – Чарли повернулся к Дизраэли – тот аж отпрянул – и предложил: – Бен, пойдемте с нами, вы – столп парламента, кому, как не вам, следует засвидетельствовать происшедшее. – В приглашении явственно прозвучала властная нота; и несколько минут спустя все уже стояли перед жалкими останками «Симплисити» в луже нечистот и крови.

– Господь милосердный! – воскликнул мистер Дизраэли, изо всех сил делая вид, что глубоко шокирован. – Выходит, лакей Анджелы – это на самом деле… мисс Симплисити?

– Прошу прощения, что вмешиваюсь, сэр, но что здесь делала девушка, переодетая в мужскую одежду? – вопросил констебль, потому что был настоящим полицейским, хотя в ту минуту он выглядел в точности как констебль, оказавшийся в ситуации, где требуется по меньшей мере сержант.

Чарли обернулся к нему.

– Мисс Симплисити была девушка упрямая и решительная, как я понимаю. Но я умоляю вас всех, пожалуйста, ради мисс Куттс, пусть никто не узнает, что в смертный свой час бедняжка была одета в мужское платье.

– Вы совершенно правы, не стоит это афишировать, – подтвердил мистер Дизраэли. – Смерть молодой девушки ужасна сама по себе, но девушка в штанах… к чему мы катимся? – В этой небольшой речи заявлял о себе политик и веяло вопросом: что подумает общественность, если станет известно, что я был здесь, внизу, и замешался во всю эту историю?

– Для рабочей девчонки в самый раз, – объяснил Финт. – Вы и половины всего не знаете. Видал я девушек, работающих на угольных баржах, то-то рослые и дюжие девахи, вы б их видели! И попробовал бы кто-нибудь им приказывать, чего им можно и чего нельзя; помню, у одной были такие кулаки, что любой мужик бы обзавидовался.

Чарли вновь повернулся к трупу.

– Что ж, – вздохнул он, – мы все здесь согласны, что эта юная дама в штанах – мисс Симплисити. Но ее смерть… а вы что думаете, констебль?

Полицейский глянул на Чарли, потом на Финта и подвел итог:

– Пулевое ранение, сэр, и не одно, тут-то никаких сомнений. Но кто стрелял? Вот чего мне охота знать.

– Так вот, чтобы получить ответ на этот вопрос, прошу вас, джентльмены, последовать за мною вот сюда, – отозвался Финт. – Если вы поярче посветите фонарями, вы увидите связанную даму, которая, я так понимаю, является не кем иным, как Анонимом.

Даже Чарли не смог сдержать изумления:

– Да быть того не может!

– Она сама подтвердила, – заверил Финт, – а вот здесь лежит «экспонат Б», ее сообщник. Говорит по-немецки, вот и все, что я знаю; но сдается мне, он охотно выложит вам все как на духу, тем более что, спешу вас заверить, насколько мне известно, к смерти Симплисити он не причастен, и я так понимаю, никаких других преступлений в Лондоне покамест не совершил. Ну, помимо того, что пытался убить меня. – Финт протянул пистолет. – Вот то самое оружие, джентльмены, и я никак не мог помешать ей выстрелить в мисс С… мисс…

Финт разрыдался; Чарли потрепал его по плечу.

– Ну что ж делать, против пистолета никаких шансов нет, что правда, то правда. Но вы молодец, что схватили злоумышленников. – Чарли повел носом и заметил, как бы между прочим, так чтобы не услышал констебль: – А знаете, вы, безусловно, рассказали нам чистую правду, но мне случалось в жизни иметь дело с трупами – еще бы нет! – и этот мне кажется немножко… не вполне свежим?..

Финт заморгал.

– Да, сэр, думаю, это все летучие миазмы, сэр. В конце концов, в канализационных туннелях повсюду смерть, и гниение, и тлен, это все дает о себе знать, сэр, уж поверьте, дает со всей очевидностью, ничего не попишешь.

– Летучие миазмы, – повторил Чарли, на сей раз громче. – Бен, ты слышал? Ну что тут скажешь? Сдается мне, мы все отлично знаем, что мистер Финт ни за что не причинил бы вреда Симплисити: мы все понимаем, как он ее любил. Что ж, надеюсь, вы все искренне посочувствуете юноше заодно со мной, ведь он, несмотря на то что потерял возлюбленную, сумел задержать опасного убийцу. А вы что думаете, констебль?

Полицейский с суровым видом ответствовал:

– Что ж, сэр, на то похоже, сэр, но следует известить коронера. Есть ли у трупа близкие родственники?

– Увы, нет, – вздохнул Чарли. – На самом деле, констебль, насколько мне известно, никто вообще не знает, кто она такая и откуда взялась. Какая-то несчастная сиротка, дева в беде, как говорится. Мисс Куттс по доброте душевной взяла бедняжку под свою крыло. Бен, а вы что думаете?

Мистер Дизраэли, в ужасе от всего происшедшего, явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Кошмар, мистер Диккенс, просто кошмар. Нам ничего не остается, кроме как надеяться, что правосудие восторжествует.

Чарли торжественно, на манер государственного деятеля, наклонил голову.

– Что ж, мистер Финт, думаю, вам нужно в подробностях рассказать о случившемся констеблю, а я, безусловно, поручусь за вас как за добропорядочного гражданина и столп общества. Как вы, возможно, знаете, констебль, Финт – это тот самый юноша, который справился с одиозным Суини Тоддом; и позвольте мне в свой черед выразить глубокое сожаление, что наша безобидная маленькая прогулка завершилась так трагически.

Мистер Диккенс вздохнул:

– Остается только гадать, почему эта маньячка избрала несчастную девушку своей мишенью. Но я заметил, констебль, на пальце покойной роскошное золотое кольцо, богато украшенное и с княжеским гербом. Не знаю, важно это или нет, но попрошу вас приобщить кольцо к вещественным доказательствам: возможно, оно окажется ключевой уликой в ходе расследования. Но после, – добавил он, оглянувшись на смятенного Дизраэли, – в создавшихся обстоятельствах, констебль, я уверен, что вы и ваше начальство – когда, разумеется, все ознакомятся с печальными фактами, – позаботитесь о том, чтобы все это дело не дало пищу ненужным домыслам, потому что, конечно же, факты недвусмысленно говорят сами за себя.

Чарли огляделся, дабы удостовериться, что все согласны.

– А теперь, – заключил он, – думаю, нам пора разойтись, хотя некоторым, – Чарли многозначительно покосился на Финта, – стоит дождаться представителей коронера. Да будет мне позволено заметить, констебль, вам следует без промедления связаться с ним.

К вящему изумлению Финта, полицейский отсалютовал – прямо-таки отсалютовал Чарли со словами:

– Да, мистер Диккенс, будет исполнено, мистер Диккенс.

– Превосходно, – похвалил Чарли. И добавил: – Но тут у нас еще эти убийцы; на вашем месте я бы немедленно составил подробный отчет и как можно скорее прислал сюда полицейскую повозку. Я тут подежурю вместе с мистером Финтом и пистолетом, если не возражаете, пока вы не вернетесь вместе с коллегами. – Чарли обернулся к Базалджету: – Джозеф, вы как?

Инженер-геодезист, хотя и явно расстроенный, заверил:

– Честное слово, Чарли, я и не такое видал.

– Тогда не будете ли вы так добры проводить Бена до дома? Вижу, он до глубины души потрясен случившимся; боюсь, не на такую увеселительную прогулку мы все рассчитывали.

Почти тотчас же прибыли еще полицейские, а следом и еще; к тому времени у сливного люка начала собираться толпа, так что вызвали новых полицейских, чтобы удерживать зевак на расстоянии. И каждый новый полицейский, в свою очередь, спускался вниз, в туннели, – чтобы было потом что внукам рассказать. Уже завращались жернова прессы… о да, завтра «кррровавое убийство!» будет на первой полосе новостей во всех газетах.

И странный же вечер выдался для Финта: его несколько раз допросили разные полицейские (а Чарли следил за ними орлиным взором). Было ужасно неловко, когда полицейские подходили пожать Финту руку – не потому, что он задержал Анонима, – в конце концов, кто ж поверит, что девчонка может быть опасным убийцей? – но из-за мистера Тодда; а теперь вот Финт вновь показал себя героем, причем во многих отношениях, пусть при этом и погибла юная девушка. И все это время повсюду расползался туман, и просачивался во все щели, и беззвучно менял реалии мира.

Анонима и его сообщника увезли. Прибыл представитель коронера и сам коронер; замелькали экипажи и телеги, а Чарли умудрялся всюду сунуть свой нос; и вот наконец останки бедной погибшей девушки положили в гроб – дабы доставить их к месту последнего упокоения на Лавендер-Хилл.

Коронер, как впоследствии рассказал Чарли, постановил, что, поскольку у девушки не было ни друзей, ни родных, за исключением юноши, который, по-видимому, горячо ее любил, и знатной дамы, которая великодушно приютила ее у себя в попытке не допустить, чтобы та, подобно столь многим бедняжкам, ступила на путь порока, – так это случай самый что ни на есть очевидный, без осложнений. Несмотря на то, что несколько темных мест так и остались непроясненными.

Убийцы сидели под замком; правда, негодяйка упрямо отпиралась, что в кого-то стреляла; но ей противоречил ее же сообщник, который, надо сказать, прямо-таки соловьем разливался в надежде избежать петли.

Донесения полетели на Даунинг-стрит; туда же для ознакомления отправили и кольцо, как только на нем обнаружился герб, – и события обрели политическую окраску. Действительно, слово «политика» туманом нависло над делом – как предостережение всем благонамеренным гражданам, подразумевающее: если власти предержащие всем довольны, то и вам рекомендуется то же самое.

Близилась полночь; на месте остались только Чарли и Финт. Финт-то отлично знал, зачем он здесь; но поскольку Чарли уже отправил материал в «Морнинг кроникл», юноша взять не мог в толк, отчего дотошный журналист никак не уходит.

И тут в полуночной тьме Чарли осведомился:

– Финт, я знаю, что есть такая игра, «Найди даму»; но сыграть в нее я не напрашиваюсь. Мне просто хотелось бы знать, что дама найдется, и в добром здравии, а отыщет ее, хотелось бы верить, некий юноша, который отлично видит в тумане. Кстати, как журналист и как автор, который пишет о событиях и несуществующих людях, я вот все размышляю про себя, мистер Финт, а что бы вы сделали, если бы Аноним кстати не подвернулся?

– Вы с меня ни на минуту глаз не спускали, – промолвил Финт. – Я заметил. Неужели я настолько себя выдал?

– Практически совсем нет. Должен ли я предположить, что юная леди, которую мы все видели однозначно и несомненно мертвой, умерла не от вашей руки, простите мне мою прямоту?

Финт понял: его карта бита, но игра совсем не обязательно окончена.

– Чарли, это была одна из тех бедняжек, что топятся в речке, а никому и дела нет. Ее пристойно похоронят на пристойном кладбище; в иных обстоятельствах она и этого не получила бы. Вот и вся правда, как есть. Мой план был – сама простота, сэр. Симплисити понадобилось бы отлучиться, ведь Роджер – «застенчивый мальчик». Увы, она бы заплутала в туннелях; я бы побежал ее искать. В темноте послышался бы шум драки, раздался бы пронзительный крик – я бы храбро сражался, не сомневайтесь! – я объяснил бы вам впоследствии, что вступил в бой с незнакомцем, который, видимо, прослышал о нашей вылазке и, как ни жаль, он все еще на свободе. Я бы со всех ног кинулся к вам и к остальным, умоляя помочь умирающей Симплисити и поскорее поспешить вдогонку за страшным убийцей по канализационным туннелям. Увы, леденящая кровь погоня не увенчалась бы успехом.

– А где бы в это время находилась живая Симплисити? – полюбопытствовал Чарли.

– Она бы спряталась, сэр. Спряталась в потайном месте, где ее в жизни бы никто не нашел – разве что кто-нибудь из тошеров. Мы это место называем Котлом, потому что поток воды отмывает его дочиста; и там же я загодя припас бы непромокаемый сверток с бутербродами с сыром и бутыль кипяченой воды с капелькой бренди, чтоб девушка не замерзла.

– То есть, мистер Финт, вы бы выставили нас всех дураками!

– Что вы, сэр! Вы бы показали себя настоящими героями! Я ведь никому не рассказал бы правды, и Симплисити тоже; и тогда в один прекрасный день имя Чарли Диккенса прогремело бы на весь город!

Чарли попытался принять строгий вид, но Финт видел: журналист немало впечатлен рассказом.

– А где же вы разжились пистолетом?

– У Соломона есть пепербокс Нока, опасная штуковина. Сдается мне, я все предусмотрел, сэр, ну то есть не считая вас.

– О, – заметил Чарли. – Вон те кирпичи разложены в таком заманчивом беспорядке. Я сразу подумал: а зачем они там? А еще мне страшно любопытно, почему вы тут до сих пор болтаетесь. Вам будет легче, если я скажу, что ни с кем не намерен делиться своими подозрениями, потому что, положа руку на сердце, мне ж никто не поверит! – Чарли поулыбался замешательству собеседника. – Финт, вы сами себя превзошли; я имею в виду, вы отлично справились, и я вами просто восхищаюсь. Я, слава Богу, не член правительства. А теперь ступайте и отыщите мисс Симплисити; полагаю, она уже немного озябла.

В кои-то веки застигнутый врасплох, Финт выпалил:

– Вообще-то здесь по ночам совсем не холодно, сэр; туннели как бы удерживают тепло, понимаете.

Чарли громко рассмеялся.

– Мне пора, и вам, я подозреваю, тоже.

– Спасибо, сэр, – поблагодарил Финт, – и спасибо, что научили меня насчет тумана.

– Ах да, туман, – кивнул Чарли. – При всей его неосязаемости, туман – великая сила, не так ли, мистер Финт? Я буду следить за вашей карьерой с превеликим интересом, чтобы не сказать с тревогой.

Убедившись доподлинно, что вокруг не осталось ни души, Финт зашагал знакомым путем сквозь туннели, добрался до потайного закутка, где ждала Симплисити, и тихонько посвистел. Никто не видел, как они уходили, никто не видел, куда они направились, и пелена ночи пала на Лондон, укрывая равно и живых, и мертвых.