Глава 16
Мужчины принялись суетливо сновать вокруг отключившейся дамы: Артем подхватил ее под голову и стал хлестать по щекам, Иваныч бросился в кухню за водой, а Лямзин, найдя в ящиках серванта домашнюю аптечку, поднес к носу Ольги смоченную в нашатырном спирте ватку.
Резкий, пронзительный запах заставил девушку приоткрыть припухшие от слез веки, и она тут же дернулась и очнулась.
— Оля, как ты себя чувствуешь? — встревоженным голосом спросил Артем.
— Дурацкий вопрос, — пробурчал майор и грубовато добавил: — Посмотрел бы я на тебя в ее состоянии.
Ольга медленно приподнялась, поддерживаемая с двух сторон мужчинами, которые помогли ей прилечь на мягкий диван, подложив под голову плюшевого медвежонка.
Она обвела взглядом присутствующих и прошептала, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Надо узнать, куда увезли Юру, — заметив растерянность на лице Иваныча, она поспешно добавила: — Я знаю, что вам нельзя заниматься этим… Я сама все устрою.
Антон был не в силах больше слушать ее скорбного голоса, смотреть в ее полные слез глаза, поэтому отвернулся, до хруста в суставах сжав кулаки, — сказанная им фраза буквально потрясла присутствующих:
— Я его уничтожу… разорву его на части… Он у меня свинцом подавится, гандон старый… — Лямзин хотел еще что-то сказать, но сдержался, устало опустившись на кресло, в котором до этого сидел журналист.
— Ты о ком? — удивился Чижов.
Тяжелый, злобный взгляд взирал на каскадера из-под косматых бровей комитетчика, как будто это именно он, Чижов, был виноват во всем, что с ними случилось за последние дни.
Пропустив мимо ушей поставленный вопрос, Антон выразительно продолжил:
— Значит, этот бесхребетный червяк подложил под меня Машу, чтобы быть в курсе дела, а сам пытался нас уничтожить. Что ж, по крайней мере сейчас мне все стало понятно. Это же просто, как белый день.
— Да о ком ты толкуешь, — раздраженно переспросил Иваныч, — кто это «он»?
Достав из кармана смятую пачку и убедившись, что в ней больше не осталось сигарет, Лямзин нервно скомкал ее и засунул обратно, едва сдержавшись, чтобы не швырнуть упаковку. на пол гостиной.
Тяжело и шумно вздохнув, майор заговорил, и в его словах явственно ощущалась страшная, зловещая сила разъяренного хищника.
— Родион Семенович Кудряшов, — почти прошипел он, — полковник ФСБ и мой непосредственный начальник. Гореть ему в аду ярким пламенем.
Вдруг в лице комитетчика что-то изменилось — темные зрачки вспыхнули яркой искоркой, а тонкие губы расплылись в демонической усмешке, и Антон обратился к школьному приятелю Ольги:
— Скажи, а ты правда журналист?
Тот утвердительно качнул головой, еще не понимая, к чему клонит собеседник. А майор задал очередной вопрос:
— Значит, у тебя есть камера и все остальное?
— Есть, — несколько равнодушно сказал Артем, — а что, может понадобиться?
Лямзин промолчал, размышляя о чем-то. Наконец он пришел к окончательному решению, что было видно пр его довольному, несколько ироничному внешнему виду, и сказал:
— Мне нужно, чтобы через час здесь был толковый оператор и желательно со звукозаписывающей камерой.
Белецкий перевел взгляд с комитетчика на подругу и удивленно вскинул брови, на что Ольга торопливо заметила:
— Артеша, сделай так, как просит Антон. Я чувствую, что у тебя получится веселенький репортаж.
Не сказав ни слова в ответ, журналист подошел к телефонному аппарату, стоящему на журнальном столике, и, сняв трубку, набрал чей-то номер.
Ответили ему почти сразу…
* * *
Кудряшов вернулся в здание на Лубянке, распустил группу и вошел в свой кабинет. Едва он переступил порог, как требовательно зазвонил городской телефон.
Поморщившись, как от зубной боли, Родион Семенович неторопливо приблизился к столу и долго смотрел на трезвонивший аппарат.
По-видимому, на том конце провода знали, что полковник у себя, поэтому продолжали настаивать на немедленном разговоре.
Кудряшову ничего не оставалось, как снять трубку и пробурчать в микрофон обычное:
— Слушаю, Кудряшов.
Какое-то время динамик хранил напряженное молчание, а затем разродился густым басом с властными нотками в голосе, которые были присущи лишь сильным мира сего:
— Ну как успехи, полковник?
На лице хозяина кабинета появилось подобострастное выражение, как будто собеседник мог его видеть, он даже привстал с кресла, но быстро сообразил, что это всего лишь иллюзия, и вновь опустился на прежнее место.
— Я слушаю, — требовательно повторил звонивший.
Хрипловато откашлявшись, Кудряшов вкрадчиво произнес:
— Пока нам нечем хвалиться. Мы уже подобрались к ним, но как назло помешали телевизионщики…
— Подробности меня нисколько не интересуют, — резко оборвал тираду полковника густой начальственный бас, — меня заботит лишь конечный результат, а остальное ты будешь рассказывать своим внукам, когда уйдешь на пенсию. Если, конечно, доживешь до этого, — зловеще добавил он с немалой долей иронии в голосе.
Родион Семенович почувствовал, как на спине зашевелились кучерявые волосы, а на лбу проступила липкая испарина. Собрав в кулак жалкие остатки того, что обычно называют силой воли, он торопливо пропел:
— Конечно, я все понимаю. Мы их возьмем…
Властному собеседнику было откровенно наплевать на все, что скажет Кудряшов, поэтому он в очередной раз нетерпеливо перебил:
— Я бы советовал тебе поторопиться. А кстати, что там в Успенском?
— Люди работают, — коротко, по-военному, отозвался полковник.
На несколько секунд трубка замолчала, чтобы снова прогрохотать в самое ухо Родиона Семеновича:
— Ну-ну, Надеюсь, что эти трое у тебя под пристальным наблюдением?
Подобного вопроса полковник опасался больше всего — ведь он потерял всех, кроме Дегтярева, которого вряд ли можно было рассматривать как реальную победу, скорее наоборот.
Сказать об этом — значило собственноручно обрушить на свою голову ведро помоев, но и соврать было абсолютно невозможно, поэтому Кудряшов произнес, стараясь придать голосу твердую уверенность:
— Мы их упустили, хотя уверен, что скоро найдем…
Наступившая тишина была хуже артиллерийской канонады, и хозяин кабинета просто физически ощутил жуткий, всепоглощающий страх, заползавший ледяной струйкой за воротник прилипшей к телу рубашки.
Наконец на том конце провода произнесли:
— Смотри, полковник. Если у тебя что-нибудь не сложится, то на пенсию тебя проводят вперед ногами под громкую музыку духового оркестра. И еще запомни: стоит тебе оступиться, и «хозяин» тебя навсегда вычеркнет из своей памяти. Помни об этом, пол-ков-ник, — последнее слово было сказано с подчеркнутой издевкой в голосе.
Родион Семенович продолжал прижимать к уху вспотевшую трубку, из которой раздавались заунывные короткие гудки.
Наконец он сообразил, что беседа окончена, и бережно, как хрупкую реликвию, опустил трубку на пластмассовый аппарат цвета слоновой кости.
Погасив свет, Кудряшов уселся в кресло и надолго задумался.
Со стороны могло показаться, что он просто заснул, на самом же деле хозяин кабинета размышлял над сложившейся ситуацией. И по мере того как безнадежность окутывала его сознание, полковником овладевало глухое, ни с чем не сравнимое раздражение.
Наконец Кудряшов принял решение и нажал кнопку селекторной связи.
К переговорному устройству долго никто не подходил, но в конце концов динамик отозвался, запыхавшимся голосом дежурного офицера, и Родион Семенович дал волю собственным эмоциям:
— Где ты шляешься, твою мать?! Сколько можно трезвонить! Ты офицер безопасности или драный кот, вылизывающий собственные яйца?
Дежурный офицер просто опешил от подобного обращения — ему впервые пришлось столкнуться с такими претензиями, и он в растерянности молчал, не зная, что сказать.
Не обращая внимания на реакцию невидимого собеседника, Кудряшов в том же тоне выпалил:
— Немедленно пришлите ко мне старших групп наружного наблюдения. Вам на все не больше десяти минут.
— Но, товарищ полковник, все уже разъехались по домам…
— Вы в каком звании? — неожиданно ласково спросил Родион Семенович.
Помолчав какое-то время, дежурный с запинкой ответил:
— Капитан.
Улыбнувшись самому себе ехидной, злобной ухмылочкой, Кудряшов тихо, но достаточно отчетливо произнес:
— Так вот, господин лейтенант, если через полчаса у меня в кабинете не будет всех старших групп, то вы станете прапорщиком и уедете служить на Камчатку, Дальний Восток, к черту на рога! — Он уже просто орал, не в силах сдерживать накопившегося неудовлетворения. — Вам все понятно?
— Так точно, — четко отрапортовал капитан и тут же дал отбой, бросившись выполнять приказ.
Полковник встал из-за стола и прошел к сейфу. Не зажигая света, он на ощупь открыл замок и достал початую бутылку русской водки.
Пренебрегая стаканом и закуской, Родион Семенович жадно приложился к горлышку и сделал два огромных глотка. Громко крякнув, он завинтил пробку и вернул бутылку на прежнее место, прикрыв массивную дверцу сейфа.
Когда полковник в очередной раз опустился в кресло, то ощутил приятную истому, разливающуюся внутри его усталого тела.
И тут опять зазвонил городской телефон.
На этот раз хозяин кабинета не стал мешкать, а проворно схватил трубку, но прежде чем он успел произнести обычное приветствие, его слуха коснулся знакомый голос:
— Кудряшов, не вешай трубку и не пытайся меня засечь. С тобой говорит майор Лямзин.
Родион Семенович не мог поверить неожиданному везению и плотнее прижал трубку к уху.
А Лямзин между тем продолжал:
— Мы нашли тайник, но вряд ли сможем воспользоваться его содержимым, поэтому я предлагаю тебе сделку.
Антон замолчал, и Кудряшов не замедлил вставить свое слово:
— Ты где? Хотя это неважно, — вовремя спохватился полковник и нажал на селекторе кнопку связи с техническим отделом.
По этому сигналу спецы уже начали действовать, пытаясь засечь, откуда звонит Лямзин, и одновременно записывая беседу на пленку.
В динамике послышался приглушенный смешок, за которым последовало ироничное замечание:
— Представляю, как ты нажимаешь кнопку селектора, чтобы засечь меня. Но я не возражаю против твоих забав.
Полковник несколько стушевался и только сейчас вспомнил, что имеет дело с таким же оперативником, как и он сам.
— Что ты хочешь? — кратко спросил он, обращаясь к бывшему подчиненному.
Помолчав какое-то время, майор уверенно сказал:
— Предлагаю тебе достойный обмен: металл и безделушки против нашей свободы и снятия с нас всех обвинений.
Кудряшов не верил собеседнику, в то же время зная, что и тот не очень-то надеется на его веру, но тем не менее произнес:
— Условия вполне приемлемые. Где мы всгретимся?
— Приезжай на квартиру к Ольге Николаевне Климец, адрес ты знаешь от Маши. Только хотелось бы предупредить, чтобы ты не держал меня за идиота и не вздумал натравить на нас рексов из группы захвата, как это было в последний раз. Иначе будет очень громкий фейерверк, да к тому же заснятый на пленку одной небезызвестной телестудией, которая немедленно пустит ее в эфир с мельчайшими подробностями.
Если я дам ход этой пленке сейчас, то мне мало кто поверит. — Выдержав паузу, Антон добавил: — Во всяком случае, эффект будет малозначительным. А вот когда изливает душу человек, загнанный в угол государственным аппаратом, в котором он, заметь, не один год добросовестно трудился, когда заговорит человек, которому абсолютно нечего терять, — это уже будет кое-что.
По крайней мере, тебя точно снимут, а то и отдадут под суд. Я ведь не ограничусь одной только правдой, но и подключу свое богатое воображение. В свете последних политических событий тебе, да и не только тебе, будет очень неуютно разгребать эти помои вместе с костями и кровью собственных сотрудников, которых разметает на пару сотен метров от эпицентра взрыва, — закончил Лямзин.
Кудряшову стало вдруг очень неуютно от услышанного, потому как он понимал, что Лямзи-ну и его товарищам действительно нечего терять. Их загнали в угол, и они будут биться до последнего.
В то же время полковник явственно осознавал, что никаких драгоценностей у Антона нет, тот просто затеял какую-то очередную игру. Но вот какую — это предстояло выяснить.
В эту секунду Родион Семенович вспомнил решительный взгляд майора, когда они стояли друг против друга во дворе старого дома, и от этого воспоминания ему стало очень страшно. Да, человек с таким взглядом способен на все.
Желая выторговать для себя хоть какие-то гарантии, как бы смешно это ни звучало, полковник спросил:
— А откуда я знаю, что ты не пристрелишь меня, когда я встречусь с тобой лицом к лицу?
— Не дури, Кудряшов, — издевательски засмеялся Антон. — Не нужна мне твоя паскудная шкура, поживешь еще. Бери с собой сколько хочешь людей, пусть они оцепят дом, но никто из них не должен даже входить в подъезд.
На какое-то время он замолчал, а потом вновь заговорил:
— Да, чуть не забыл, прихвати с собой антисканер, чтобы я мог проверить тебя на предмет возможных «жучков». Беседа будет строго конфиденциальной. Жду через полчаса.
Прежде чем полковник успел хоть что-то сказать, его собеседник повесил трубку, оставив Родиона Семеновича один на один с самим собой.
Швырнув трубку на рычаг, Кудряшов торопливо набрал номер технического отдела и, дождавшись ответа, спросил:
— Откуда звонок?
Адрес оказался полковнику знакомым, хотя иного он и не ожидал. Отдав короткие распоряжения, он торопливо покинул кабинет.
Все его тревоги и ожидания, как считал Кудряшов, оставались позади — пришло время решительных действий.
* * *
Иваныч не сводил напряженного взгляда с Лямзина, пока тот беседовал со своим шефом, и решился задать вопрос лишь после того, как телефонная трубка опустилась на рычаг аппарата:
— Ну что, клюнул? — озабоченно спросил он.
— Должен, если я ни в чем не ошибся, — медленно процедил Антон, — по крайней мере в угрозу он поверил — это точно.
Закинув ногу на ногу и обхватив широкими ладонями согнутые колени, каскадер обреченно выдохнул:
— Ну что ж, подождем, а там видно будет. Ольга, — он впервые за последние полчаса посмотрел на хозяйку квартиры, — было бы лучше для тебя, если бы ты куда-нибудь на это время уехала.
Устало улыбнувшись, девушка иронично отозвалась:
— Дожили, меня уже гонят из собственного дома. — И неожиданно став серьезной, она категорически заявила: — Никуда я не поеду, останусь с вами.
Иваныч какое-то время смотрел на блондинку испытующим взором, но, поняв, что дальнейшие препирательства бессмысленны — она приняла решение, от которого не отступится, — согласно кивнул:
— Как знаешь, но здесь может быть очень жарко.
Ольга демонстративно пренебрегла прозвучавшим предупреждением и сменила тему разговора:
— Есть хотите?
— Я бы не отказался, — честно признался Антон и покосился на товарища: — А ты?
— Можно перекусить, — неопределенно произнес Ваня и со вздохом добавил: — Хотя я бы предпочел хорошую сигарету.
Ольга встала с дивана и, не говоря ни слова, скрылась за дверью гостиной. Щелкнули отпираемые запоры, и мужчины услышали, как зазвенел звонок соседней квартиры. Спустя пару минут девушка вернулась, бросив на журнальный столик запечатанную пачку «Космоса».
—Извини, но мой сосед курит только отечественные сигареты, — сказала она и ушла на кухню готовить нехитрый ужин.
Ожидание тянулось нестерпимо долго, казалось, что прошла целая вечность, а стрелки настенных часов переместились лишь на десять — минут вперед.
Плотно перекусив яичницей с колбасой и луком и запив все это крепким чаем, присутствующие погрузились в молчание. Говорить было не о чем, все они обсудили заранее, и не хотелось говорить о пустяках в такую минуту.
Комната наполнилась едким табачным дымом, и Артем, единственный некурящий в компании, подошел к балконной двери, чтобы немного проветрить помещение.
Взявшись за ручку, он застыл в нерешительности, но тут же встрепенулся и сообщил:
— Кажется, к нам пожаловали гости.
Лямзин с Чижовым подскочили к окну и уставились на освещенный фонарями тесный дворик. Действительно, у подъезда остановились две черные «Волги». Дверца передней машины распахнулась, и на асфальт тяжело ступил полковник Кудряшов собственной персоной.
Задрав голову кверху, он точно определил нужные ему окна и приветливо помахал мужчинам ручкой, изобразив на лице самую радушную улыбку. Полковник умел концентрироваться в нужный момент.
— По местам, — скомандовал майор, а сам бросился открывать входную дверь.
Ольга ушла в спальню, как и было оговорено заранее; Артем встал за плотные портьеры гостиной; Чижов спрятался в темноте кухни, подняв до уровня груди зажатый в руке ствол, и лишь Антон стоял у порога, осознавая, что является идеальной мишенью для снайпера.
На лестнице послышались приближающиеся шаги. Через несколько секунд появился и сам Родион Семенович.
— Все сделал, как ты и просил, — почти весело сказал он, изображая из себя добренького дяденьку, который несказанно рад желанной встрече.
Лямзин неплохо знал своего патрона, понимая, что тот сильно нервничает, но, к своему удивлению, не заметил страха в его поведении. Он не мог не отдать дань уважения актерским способностям своего шефа.
Какое-то время они молча ощупывали друг друга пристальными взглядами, как будто желая заглянуть в душу друг друга.
Заметив в глазах майора зловещий блеск, Кудряшов едва сдержался, чтобы не развернуться и не броситься вниз по лестнице, убегая как можно дальше от этого отчаявшегося человека. Огромным усилием воли ему удалось подавить в себе это позорное желание. Он вздохнул и спросил как можно непринужденнее:
— Что, так и будем здесь стоять?
— Антисканер принес? — в свою очередь спросил Антон.
Не говоря ни слова, Родион Семенович извлек из внутреннего кармана пиджака хитроумный прибор и протянул его собеседнику.
Перво-наперво майор внимательно изучил заводские пломбы, чтобы увериться, что прибор не пытались разобрать и немножечко переделать. Хотя он осознавал всю тщетность подобной предосторожности — тягаться с мастерством технарей их ведомства было тяжело даже опытным профессионалам иностранных спецслужб, а что тогда говорить о нем, скромном опере.
Сделав вид, что остался доволен поверхностным осмотром, Лямзин включил прибор и поднес его к прибывшему гостю.
Электронное табло высветилось коротким словом на английском языке «сlean» — то есть чисто.
— Прошу, — Антон сделал широкий жест, приглашая полковника войти внутрь.
Прежде чем переступить порог, Кудряшов протянул руку:
— Могу я получить обратно государственную собственность?
Улыбнувшись самой вежливой, на которую был только способен, улыбкой, Лямзин вернул антисканер законному владельцу и посторонился, пропуская гостя.
Но едва Родион Семенович сделал первый шаг, как ощутил, что в спину ему уперлось что-то твердое, весьма напоминающее пистолетный ствол.
Нервная дрожь пробежала по телу полковника, однако он ни единым жестом не выдал обуявшего его страха, вместо этого недовольно пробормотав:
— Мы вроде бы договаривались, что все будет мирно? А твои действия, майор, заставляют меня сомневаться…
— Заткнись, — резко оборвал его незнакомый голос. — Стань лицом к стенке. Я шутить не буду, — Иваныч был настроен решительно.
Полковник неохотно выполнил требование, ощутив, как по нему зашарили чьи-то сильные руки. Поняв, что это обычная предосторожность, Кудряшов насмешливо произнес:
— Я не принес на себе установку «Град» и не захватил по случаю ядерную боеголовку…
— Заткнись, — вновь повторил Чижов, сильнее прижимая к телу гостя блестящий никелем ствол.
Наконец обыск был закончен, и тот же голос приказал Родиону Семеновичу:
— Проходи в зал.
Повинуясь приказу, полковник покорно зашагал по натертому паркету, вошел в комнату и опустился в мягкое кресло. Он нарочно сел именно сюда, чтобы оставаться в тени стоящего в углу торшера.
Но Чижов, убрав пистолет в карман, властно распорядился:
— Там буду сидеть я, а ты можешь расположиться на диване.
Недовольно поморщившись, Кудряшов все же пересел, сгорая от нестерпимого желания немедленно стереть в порошок этого вульгарного нахала. Однако условия пока диктовали ему, поэтому вся его злоба осела на полочках долгой памяти.
Лямзин неторопливым шагом приблизился к окну и посмотрел на стоящие во дворе машины — все оставалось по-прежнему тихо и спокойно. Тогда он передвинул второе кресло так, чтобы оно оказалось как раз напротив шефа, и медленно опустился на мягкие подушки.
Первым заговорил полковник:
— Насколько я понимаю, клад вы не нашли, — насмешливо сказал он, — но меня это абсолютно не удивляет. Так что же вы от меня хотите?
Майор качнул головой, как будто хотел подчеркнуть этим жестом, что он и не надеялся провести такого матерого волка, как Кудряшов, и просто сказал:
— Мы хотим только одного, чтобы нас навсегда оставили в покое.
Изобразив на лице почти неподдельное изумление, полковник произнес:
— Но со стороны ФСБ к вам нет претензий. Судя по тому, что сообщила служба наружного наблюдения, вы наворотили целую гору трупов, а это уже по линии милицейского ведомства.
Вам нужен какой-нибудь полковник с красными просветами на погонах, но уж никак не я.
— Брось выпендриваться, Кудряшов, — злобно процедил Антон, — мы не дураки, и нечего нас держать за конченых идиотов. Ты подвел ко мне Машу, чтобы она докладывала тебе о наших перемещениях. Ты же навел на меня киллеров, которых я похоронил под обломками «Волги». И теперь ты утверждаешь, что твоя хата с краю, мол, ничего не знаю.
Родион Семенович продолжал издевательски улыбаться, но Лямзин как будто не замечал этого.
— Я знаю, в чем все дело. Тебе не нужны драгоценности убежавшего в семнадцатом эмигранта… Тебе нужен металл, — на одном дыхании продолжал он, — именно из-за него ты и затеял весь этот сыр-бор.
Улыбка сошла с губ полковника — на этот раз он смотрел жестко, не мигая, как будто хотел взглядом навечно приковать майора к мягкому креслу. Наконец он заговорил:
— Допустим, что ты прав. И что, в таком случае, ты можешь мне предложить?
Антон бросил мимолетный взор на Чижова и спросил, обращаясь к приятелю:
— Ну что, скажем ему?
Пожав плечами, Иваныч несколько натянуто улыбнулся и произнес:
— Пусть сначала он выложит свои карты. Короткий диалог заинтриговал Кудряшова больше любых слов, и он поинтересовался:
— О чем вы хотите мне рассказать?
В прозвучавшем вопросе послышались нотки плохо скрываемого нетерпения. Но Лямзин не спешил с ответом — он нарочно выдержал многозначительную паузу, как будто обдумывал дальнейшие ходы в их непростой беседе.
Кудряшов заерзал на месте, просто сгорая от любопытства, хотя прекрасно понимал, что не стоит обольщаться насчет откровенности собеседников.
Между тем Антон неторопливо заговорил:
— Допустим, как ты говоришь, что мы знаем, где находится этот злополучный металл, что ты можешь предложить нам за это?
— Это несерьезный разговор, — отрезал полковник, глядя в глаза своего бывшего подчиненного.
— А если серьезный? — несколько надменно произнес Чижов, разминая в пальцах тонкую сигарету.
На какой-то миг Родиону Семеновичу показалось, что он близок к разгадке, но он, подчиняясь годами выработанной привычке, отказывался верить на слово, в свою очередь спросив:
— Хорошо, допустим, вы его действительно нашли, и, опять же только допустим, что я в нем нуждаюсь, — он перевел взгляд на собственные ногти, как бы желая убедиться, что те по-прежнему находятся на своем законном месте, — что вы хотите получить в обмен на информацию о его местонахождении?
Казалось, приятели только и ждали этого вопроса, потому что Антон тут же принялся перечислять:
— Ну, во-первых, вы снимаете с нас все обвинения в убийствах…
— Это будет нелегко сделать, на вас ведь завели дела по факту совершения преступления, — перебил его полковник.
Майор, казалось, вовсе не заметил этой реплики и продолжал перечислять:
— Во-вторых, меня восстанавливают на прежнем месте работы, хотя я, по понятным причинам, не желаю больше трудиться в вашем отделе, — при этом Антон одарил собеседника испепеляющим взором.
— Тебя никто и не увольнял, — поджав губы, сказал Кудряшов, — а за то, что ты самоустранился, тебе светит лишь строгий выговор.
Лямзин иронично процедил:
— У меня будет больничный. А что касается первого условия, то не мне тебе рассказывать, как закрывают дела, пусть даже и «мокрые». На плечи ментов упадут очередные «висяки», но на твоей премии это никак не отразится.
— Хорошо, — удовлетворенно крякнул полковник, — будем считать, что условно я готов выполнить ваши требования…
— Это еще не все, — подал голос каскадер, — у нас есть и третье условие.
Хрипловато откашлявшись, Родион Семенович с кривой ухмылкой пожал плечами:
— Что-то многовато у вас этих условий, а вот что вы предлагаете, я пока не знаю.
— Дойдем и до этого, — пробормотал Чижов и продолжил: — Нам очень хочется удовлетворить собственное любопытство. Надо же знать, в конце концов, ради чего столько жмуриков? Мы хотим, чтобы ты рассказал нам, в чем ценность этого злополучного металла.
Хлопнув себя по ляжкам, полковник отрицательно покачал головой:
— Об этом не может быть и речи. Я не настолько глуп, чтобы распространяться о делах полностью секретных, доступ к которым имеет лишь узкий круг лиц…
Договорить Кудряшов не смог — слова комком застряли в его горле. Он во все глаза, не отрываясь, смотрел на аккуратный брусок темного металла размером с сигаретную пачку, к которому, с помощью обычного пластыря, была прикреплена осколочная граната.
— Вот твое железо, — довольный произведенным эффектом, вымолвил Иваныч, просунув палец в предохранительное кольцо «лимонки».
Липкий пот обильным потоком струился по широкому лицу полковника. Нельзя сказать, чтобы он безошибочно опознал искомый металл, хотя этот брусок чисто внешне очень походил на видимый им образец. Но тем не менее испытывать судьбу Кудряшову явно не хотелось, в отличие от оппонентов ему было что терять, и он, с трудом ворочая языком, хрипловато прошептал:
— Ос-с-сторож-ж-жне-е, если эт-та штуковина взорвется, то от района — да что от района — от города не останется и следа.
— Почему? — напористо спросил Иваныч, неторопливым, почти отрешенным жестом отгибая усики предохранительного кольца.
— Стоп! — выпалил Кудряшов, — прекрати баловаться с гранатой, и я все расскажу.
Пожав плечами, Ваня опустил брусок на колени. На какой-то миг в комнате повисла звенящая тишина.
А Родион Семенович трясущимися пальцами извлек из внутреннего кармана пиджака чистый носовой платок и промокнул им вспотевшее лицо. Только после этого он заговорил:
— Где вы это нашли?.. А хотя какая теперь разница, — он обреченно махнул рукой и принялся торопливо рассказывать:
— Эксперты в нашей лаборатории после изучения попавшего в руки образца пришли к выводу, что данный металл не имеет аналогов в Периодической системе Менделеева.
Опыты показали, что молекулярная структура этого вещества способна самомоделироваться, вступая в реакцию с любыми материалами. Неважно, органика это или нет.
Кому-то пришло в голову провести эксперимент с изотопами и ураносодержащими боеприпасами, позволив миллиграмму металла вступить с ними в реакцию.
Так вот: нейтронная, водородная, атомная — все эти бомбы просто детский сад по сравнению с этим металлом.
Приятели слушали рассказчика не перебивая. Они отказывались верить в услышанное, и если бы не реакция полковника на манипуляции Иваныча с кольцом гранаты, то они посчитали бы его просто идиотом, откровенно пытающимся запудрить им мозги. Хотя, возможно, какая-то доля истины в его словах есть. А Кудряшов продолжал: — О результатах было доложено на самый верх, и ответ не заставил себя ждать. Политика — тонкая игра, но во все времена решающее слово было не за кабинетными демагогами, а за реальной силой.
Мне приказали возглавить операцию, а я использовал вас, чтобы вы сделали за меня мою же работу. Потом от вас можно было легко избавиться. — Сказав это, полковник на миг смутился, но тут же взял себя в руки, примирительно объяснив: — Ведь что стоит чья-то жизнь — моя ли, ваша ли или еще чья-нибудь в сравнении с возможными результатами.
Воспользовавшись тем, что Кудряшов замолчал, Антон спросил:
— Неужели ты думаешь, что кто-то всерьез мог воспользоваться этим металлом как оружием?
— Вряд ли, — честно признался Родион Семенович. — Тем не менее с его помощью можно превратить весь мир в империю — империю страха.
В комнате повисла гнетущая тишина, и слышно было, как за окнами проезжают автомобили, раздаются шаги редких в этот час прохожих, и никто не осознает опасности, нависшей над привычным укладом жизни.
Да хотя, что может измениться в этой стране, в которой люди устали бояться, а скорее привыкли… Привыкли засыпать и просыпаться с сосущим под ложечкой ужасом.
Кто-то боится остаться голодным, кого-то угнетает страх потерять близкого человека, но мало кто из них задумывается о тотальной катастрофе, а если такие мысли и посещают чью-то голову, то быстро забываются в повседневных, насущных проблемах.
Первым пришел в себя Лямзин:
— Судя по тому, что ты только что рассказал, вопрос контролируется самим Президентом?
— Не думаю, — задумчиво произнес Кудряшов, — вряд ли ему о чем-то доложат, пока не будет конкретных результатов.
И насколько я понимаю, он не одобрит всей кутерьмы, если узнает, какой ценой удалось заполучить этот металл. Скорее всего Президента оградят от подробностей, а может…
— Что может? — уловив неуверенность в тоне собеседника, спросил Чижов.
Наградив каскадера презрительным взглядом, полковник тем не менее закончил свою мысль:
— Может быть, что на меня давят вовсе не президентские круги. Возможно, что ветер дует с другой стороны. На сегодняшний день в политике и руководстве страной осталось много лиц, желающих реставрировать прежний режим и низвергнуть существующий. Хотя это всего лишь мои догадки.
Приятели переглянулись, скрывая за масками суровости ироничные ухмылки, а затем Чижов сказал:
— Ну что ж, спасибо за информацию. Не смеем больше тебя задерживать.
— А металл? — искренне удивился полковник, протягивая руку к Иванычу, чтобы взять у того обмотанный пластырем брусок.
— Ах это, — встрепенулся каскадер, как будто забыв о том, что лежало у него на коленях, — держи…
С этими словами он выдернул кольцо из гранаты и небрежно кинул брусок полковнику.
