Глава 21

Наспех бросая в сумку вещи, девушка с синими глазами ругала себя на чем свет стоит. Она чувствовала себя отвратительно, вспоминая последний разговор с Саввой. «Сволочь! Жестокая, неблагодарная дрянь! Как можно было наговорить человеку такие ужасные слова? И главное, как теперь это исправить?».

Она огляделась вокруг, подумала что бы еще она могла взять, чтобы никогда не возвращаться сюда? Она хотела уйти до того, как придет этот человек. Она не хотела видеть его, она его боялась, и чтобы избежать с ним встречи, нарочно позвонила ему и сказала веселым спокойным голосом, что хочет увидеть его завтра. Он сказал, что будет.

Она-то была уверена, что поступила очень разумно, но вытряхивая вещи из шкафа, подумала, что нечего здесь рассиживаться, нужно торопиться, вдруг ощутила волнение и уже не разбирая, бросала вещи в сумку как попало.

Она сама установила эти правила. Дурацкие правила, из-за которых оказалась в таком ужасном положении. Из-за этих правил теперь приходится лгать, спасаться бегством.

Долгое время она пыталась порвать с прошлым.

Сначала она не могла смириться и всюду искала лицо Грина, его молодость, его легкость. Но ничего не получалось. Вокруг было навалом парней, которые хотели быть с ней. Она была красивой девушкой, молодой женщиной и знала об этом.

Но все это было не то. Все они не выдерживали сравнения. И от этого казались ей жалкими, ничтожными и ни один из них не мог вытеснить из памяти Грина. Она шла с каким-нибудь молодым человеком в кино, в кафе и сравнивала, сравнивала…

Однажды она решила, что ей нужен совсем другой человек. Настолько непохожий на Грина, чтобы мысль о сравнении даже в голову не приходила. И встретила его.

Они познакомились на торговой выставке медицинского оборудования, где фирма, в которой она работала, проводила презентацию своих услуг.

Он подошел к ее стенду, задал несколько вопросов, бросая на нее заинтересованные взгляды. Она ответила ему, улыбнулась немного натянуто.

Его умные глаза светились мягким, добрым светом и улыбка была располагающей.

Они разговорились, и он спросил, не может ли она дать ему номер своего телефона, потому что он хочет пригласить ее на чашку кофе. Он обещал позвонить вечером и улыбнулся ей на прощание.

Но он не позвонил, а дождался закрытия выставки, потому что пошел дождь, и он беспокоился, что она промокнет.

Они посидели в уютном кафе. И девушка подумала, что он нравится ей все больше.

Он был намного старше нее, не старался быть веселым, остроумным. Не старался произвести на нее впечатление. Он был спокойным, даже задумчивым, и ей было удивительно легко вот так сидеть и молчать, потягивая кофе и бросая на него заинтересованные взгляды.

Он был совсем не похож на Грина, и она подумала, что это хорошо. Очень хорошо. Как раз то, что нужно.

Этот человек спросил только есть ли у нее муж или жених. И видя, что на ее лицо набежала тень, сказал, что если она хочет, то может держать это в тайне. Просто ему не хотелось бы, чтобы сюда ворвался какой нибудь ревнивый качок и переломал ему ноги. Говоря так, он улыбнулся, и было видно, что он совсем этого не боится.

Она вздохнула и сказала решительно (все равно об этом пришлось бы рано или поздно сказать), что никто не ворвется, что нет никакого мужа. Вообще-то она была замужем, но ее мужа больше нет. Сейчас она не станет об этом говорить, потому что это слишком больно. Может быть, когда-нибудь… Когда они узнают друг друга получше.

Человек не обиделся, накрыл сочувственно рукой ее ладонь, кивнул соглашаясь.

– Только, чур, уговор. Тогда и ты меня ни о чем не спрашивай. У меня тоже есть личная трагедия. Давай какое-то время будем тайной друг для друга. Не будем бередить старые раны…

Они встретились еще пару раз, говорили на отвлеченные темы, чаще молчали, улыбаясь. И она подумала как-то, что если он захочет ее поцеловать, то она, пожалуй, не будет иметь ничего против. И когда он поцеловал ее в машине, она прислушалась к себе и поняла, что ей было хорошо. Ни хуже чем в прошлой жизни, ни лучше. Просто хорошо. И, не давая ей опомниться, он обнял ее и поцеловал ее еще снова, а потом тихо рассмеялся.

– Боже! Ты хоть знаешь, сколько мне лет?

– А что?

– Я уже не помню, когда обнимал девушку в машине. Наверное, это было лет двадцать назад. Я чувствую себя ошалевшим подростком.

Это была неправда, потому что для ошалевшего подростка он был слишком спокоен.

Он спросил, не могут ли они поехать к ней?

Она покачала головой. Он вздохнул.

– Понимаешь, я тоже не могу привести тебя к себе. Я дал себе слово, что никого не приведу в свой дом. А нам нужно побыть вдвоем, тебе не кажется?

– Да. – согласилась она и добавила неуверенно, – думаю, да.

Он сказал, что нужно снять квартиру. Временно, конечно. Пока они не станут близкими людьми. Спросил, не займется ли она поисками? Ему бы хотелось, что бы эта квартира нравилась в первую очередь ей, чтобы она могла расслабиться, наслаждаться их встречами. Он все оплатит.

И она подыскала квартиру, не слишком заморачиваясь, потому что ей было неважно, где они будут встречаться. Важно, чтобы все началось, потому что она устала быть одна, устала сравнивать, устала чувствовать внутри пустоту.

Они стали встречаться. Не жить вместе, просто видеться несколько раз в неделю, ничего друг у друга не спрашивая. Она знала его имя, фамилию, знала, что у него небольшая строительная фирма, которая занимала у него много времени и что он занятой человек. Она знала, что он замечательно целуется, что он опытен в постели, что у него обаятельная улыбка и приятный, бархатный голос. И больше не знала о нем ничего…

Что она могла сказать Савве об этом человеке?

Он говорил, что она ему нравится. Очень. Может быть, больше всех женщин, что были у него. Она такая красивая, молодая и… загадочная. Говорил, что в ней есть что-то таинственное, и он часто думает о ней, когда они не вместе.

То, что он говорил, казалось немного странным, потому что если вам кто-то нравится, вы неперменно захотите узнать об этом человеке больше. Он ничего не хотел о ней знать. И ничего не говорил о себе.

Девушка с синими глазами решила, что сама создала эти правила и сама же должна их нарушить. Она не верила, что ей грозит опасность, но то, что она живет с человеком, ничего о нем не зная, как сказал Савва, было ненормально.

Однажды, когда они пили на кухне чай, он смотрел на нее, улыбаясь и его глаза светились мягким светом, она сказала, задумчиво помешивая ложечкой чай:

– Знаешь, я была замужем.

Он удивился, что она ни с того ни с сего затеяла этот разговор.

– Знаю, ты говорила.

– Ну вот. Я просто хотела сказать, что любила его. Очень. Он погиб. Авария.

– Понятно. – он вздохнул. Поднялся. Посмотрел на часы. – Знаешь, мне пора бежать. У меня деловая встреча.

Она посмотрела на него изумленно. Он вроде никуда не спешил. Даже собирался остаться на ночь.

– Подожди! – она подошла к нему близко, закинула руки на плечи, заглянула в глаза, которые теперь показались ей холодными. – Тебе неприятно то, что я сказала?

– Да нет, – он пожал плечами. – Просто я не понимаю, зачем ты это говоришь? Мы же вроде договорились…

Девушка посмотрела на него внимательно.

– Ты боишься услышать что-нибудь обо мне или не хочешь, чтобы я расспрашивала о твоей жизни?

– Ни то и ни другое. Мне нравится как все идет. Я, конечно, могу послушать, что там было у тебя, но сам не готов бередить старые раны. Я тебе говорил, у меня все сложно.

– Что сложно?

– Все.

– Ты женат?

– Нет. Теперь нет.

– В разводе?

– Нет.

– Как такое может быть?

– Может. – он упрямо мотнул головой и почему-то избегал ее взгляда. – Иногда такое случается. Тебе должно быть хорошо это известно.

– Я не понимаю…

– Моя жена тоже умерла, ясно? Поэтому я и просил тебя не задавать мне вопросы. Это слишком тяжело.

– Прости меня. Я же не знала! – она почувствовала себя виноватой, но не удержалась и спросила:

– А что же с ней случилось? С твоей женой?

Она думала, что он скажет болезнь или несчастный случай, но услышала:

– Ее убили.

– Господи, какой кошмар!

– Вот именно. – мрачно согласился он.

– Это было давно?

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто хочу знать о тебе хоть что-нибудь.

– Зачем?

– Мне кажется, что так происходит со всеми людьми, которые нравятся друг другу.

– Мы и так нравимся друг другу. – он помолчал, натянул пальто. – А может, мы потому и нравимся, что не

знаем друг о друге ничего, не думала?

– Может быть.

– Ну, пока. – он чмокнул ее в щеку. – Увидимся завтра. Хотя нет, завтра у меня трудный день. Послезавтра. Я буду скучать.

Он ушел, а она осталась одна и стала думать. Пожалуй, он не хотел, чтобы правила изменились. И он не хотел ничего знать о ней. Но еще больше он не хотел говорить о себе.

И девушка стала присматриваться к нему по-внимательнее.

Она не умела узнавать мужчин. У нее был только один человек, но его она не узнавала, просто жила рядом с ним всю жизнь, они росли на глазах друг у друга, дышали одним воздухом, впитывали друг друга.

Она не знала, что значит узнавать человека. Задавать ему вопросы? Какие? Где он живет? Кто его родители? Как-то глупо. Он ведь не на допросе. Тем более, что он явно не хотел, чтобы его расспрашивали.

И она решила просто присмотреться к нему получше. Понаблюдать за ним незаметно, так чтобы он не почувствовал это. Если им суждено быть вместе, все наладится. Он ей нравился. Даже своей закрытостью.

В этом они были немного похожи. Она тоже не хотела никого впускать в свою жизнь, делиться своими мыслями. Только, пожалуй, он был еще более замкнутым. Иногда он думал о чем-то своем, наверное, у него были какие-то проблемы, которые беспокоили его, о которых он не хотел говорить. Иногда он выглядел усталым. Вот он сказал: «Завтра у меня трудный день.» Что это значит? Много работы? Деловые встречи? Что могла означать эта фраза?

В следующий раз, он посмотрел на нее весело, спросил, что с ней такое, почему она такая оживленная и задает так много вопросов. Он сразу почувствовал перемену в ее настроении.

– Послушай, – сказал он, обнимая ее и прижимая к себе. – Не стоит на меня наседать. Со временем ты все обо мне узнаешь. Клянусь. Я сам тебе все расскажу. Но не теперь. Твои вопросы только приведут к тому, что я стану редко бывать здесь, вот и все. Я не угрожаю, тебе, нет. Просто не люблю, когда на меня давят.

Такой уж я человек.

Ей показалось, что он говорит искренне.

Тем более, что после этих слов, он поцеловал ее крепко. А ей всегда нравилось, когда он целовал ее. И она решила оставить его в покое. Придет время, он доверится ей, и она узнает о нем все. И расскажет о себе и пустоте в сердце, которая не проходила, даже когда он целовал ее.

Она ответила на его поцелуй и стала снимать с него пиджак и бросила его на стул, но не рассчитала немного, пиджак упал на пол, из кармана выпал предмет, и покатился к дивану.

Она разомкнула его руки и хотела поднять его.

– Брось. – сказал он и обнял ее крепче.

– Что-то выпало из кармана.

– Черт с ним. – пробормотал он, целуя ее. – Потом подниму.

Но ей стало любопытно. А может быть, это было не любопытство, а желание узнать о нем хоть что-нибудь.

Она высвободилась из кольца его рук, села на корточки, подняла этот предмет.

Это была черная перьевая ручка. Очень солидная и красивая. Дорогая.

Такие ручки есть у бизнесменов, у деловых людей. Статусная вещь.

На ручке красовалась золотистая гравировка: Черных Дмитрий Николаевич.

Такое было имя.

Человека, который смотрел на нее напряженным взглядом, звали иначе. И это показалось ей странным.

– Кто такой Черных? – равнодушно спросила она, разглядывая ручку.

– Так… – он пожал плечами. – Один приятель.

– Почему у тебя его ручка?

– Случайно. Нужно будет вернуть при встрече.

Он говорил спокойно, но ей показалось, что он лжет. Такие вещи не прихватывают случайно с чужого стола. Это вам не китайская шариковая ручка за тридцать рублей. Если случайно прихватил, то после непременно возвращаешь. Если только не ты сам – владелец этой вещицы.

– Можно я пока оставлю ее у себя?

– Зачем?

– Она очень красивая.

– Бери. – его голос прозвучал хрипло.

Она нятянула длинный свитер.

– Что такое?

– У меня не то настроение.

– Значит, ничего не будет?

Она не ответила, прошла на кухню, задумчиво рассматривая ручку, крикнула ему из кухни не хочет ли он чаю.

Он отказался и стал одеваться.

В их отношения закралась подозрительность, и все изменилось.

Он тоже изменился, этот человек, стал более напряженным, менее нежным. Они по-прежнему занимались любовью и ей по-прежнему это нравилось. Но стоило им вылезти из постели, они становились чужими. Она изучала его как бы со стороны, а он присматривался к ней, стараясь уловить ее настроение.

Однажды он не отозвался на свое имя. Просто не ответил, как-будто позвали не его. И она сделал вывод, что у него другое имя и что он по-видимому лжет ей. Она только не понимала, зачем ему это нужно.

И сама не зная для чего, дождавшись момента, когда он что-то искал в своем телефоне, вспомнив о гравировке на ручке, которая ему якобы не принадлежала, подошла к нему сзади, обняла его со спины, сказала нежно:

– Что мы будем делать сегодня, Дима? Проведем весь вечер в постели, как обычно?

Он улыбнулся.

– Ты имеешь что-нибудь против?

Она сразу выпрямилась, отошла от него.

Она ожидала, что он удивится, что его назвали именем Дима, хотя на самом деле его звали иначе. Но он ничего не заметил. А это могло произойти только в одном случае, если именем Дима его звали всю жизнь и значит ручка с гравировкой принадлежала ему, только он почему-то это скрывает.

Ну, хорошо, думала девушка, он ничего не говорит о себе, и представился чужим именем. Это было странно, конечно. И очень неприятно. Но это еще не значило, что он способен на какую-нибудь пакость. У него убили жену. А она знала, что значит потерять любимого человека, она и сама была странной не так давно. В общем, неприятно только, что он по-видимому ей не доверяет, пускает ее в свою постель, но пускать ее в свою жизнь не намерен.

А хотела ли она, чтобы они были вместе?

Так ли уж важно для нее было присутсвие в ее жизни этого мужчины?

Разве отсутупила тоска и одиночество с тех пор, как они стали встречаться?

Пожалуй, нет. Он не стал ей близким человеком, и она подумала, что если бы однажды он не пришел совсем, она бы, наверное, не сильно расстроилась. Если бы Савва не сказал тогда этих слов, про то, что она ничего не знает о человеке, с которым живет, она бы и не стала его узнавать.

Теперь она думала, думала… Думала обо все этом даже на работе, отвечая на звонки, общаясь с коллегами. Ей было о чем подумать. Поэтому она почти пропустила мимо ушей ту фразу, что сказала добродушная, впечатлительная толстушка, любительница «ужасов».

– Ходишь в кино, ходишь. А тут под носом, в родном городе творятся такие ужасы, почище любого фильма.

– А что случилось? – спросила девушка с синими глазами, заранее улыбаясь.

Был обеденный перерыв, они мирно пили чай и болтали о всякой ерунде, перебрасывались ничего не значащими фразами.

– Женщину задушили. Нашли на пустыре. Сорок лет. Совсем молодая. – толстушка вздохнула и отложила местную газету в сторонку.

– Ну-ка, дай! – протянула руку пожилая сотрудница, сидевшая за соседним столом. Взяв в руки газету, стала читать вслух:

– Задушена женщина. Личность установлена. Семидесятого года рождения. Черных Нина Владимировна.

Ведется следствие. Кошмар. – она вернула газету толстушке.

У девушки с синими глазами екнуло сердце, но она еще ничего не поняла. Она только услышала знакомую фамилию.

– Богатых тоже убивают, – вздохнула пожилая сотрудница, принимаясь за чай.

– С чего вы взяли, что она «богатая»? – насмешливо спросила девушка.

– Да вот же, вот! – сотрудница снова потребовала газету. – Супруга Дмитрия Николаевича Черных, владельца стоматологической клиники «Улыбка на все сто». Уж наверное, не последний кусок доедала. А вот поди ж ты…

Девушка выхватила газету, пробежала заметку глазами.

В сводке происшествий говорилось, что убийство произошло в прошлый четверг. И она стала вспоминать, что было в прошлый четверг. Она его не видела. Он сам предупредил ее, что не придет, потому что у него будет тяжелый день.

Если он и есть Черных Дмитрий Николаевич, как написано на гравировке, значит в прошлый четверг у него убили жену. Но ведь это невозможно, потому что он сказал ей об этом задолго до этого ужасного черверга. Не мог же он знать заранее! Если только…

Девушка с синими глазами отмахнулась от этой мысли. Ей стало страшно.

Она решила, что после работы зайдет на квартиру, соберет свои вещи и поедет домой, чтобы никогда больше не видеть его, этого человека с мягким приятным голосом, не видеть его загадочного, усталого лица.

И чтобы не столкнуться с ним случайно, она сама позвонила ему и сказала, что может быть они увидятся завтра, потому что она соскучилась. Она старалась говорить спокойно, даже весело. И, кажется, он поверил.

Он сказал, что тоже скучает по ней, думает о ней постоянно, что, конечно, было неправдой, потому что, если учесть, что было написано в заметке, у него были проблемы поважнее, чем любовные свидания.

Она пришла на квартиру и стала собирать вещи и достала из сумки ручку, которую теперь носила с собой и иногда рассматривала ее задумчиво, вертела в руках, думая о человеке, с которым связалась так необдуманно. Теперь она смотрела на нее и думала, что с ней делать. Оставить здесь? Взять с собой?

Она положила ее на край стола. На черном глянце тускло отсвечивалы золотистые буквы.

Савва. Уж его-то она знала отлично. Слишком долго они знакомы, чтобы в нем оставались какие-то тайны.

Если бы она не наговорила ему этих ужасных слов, она могла бы рассказать ему о своих сомнениях, о своей тревоге, о своем страхе. Но она была в отчаянии, и сказала все это. И теперь жалела о своих словах, может быть даже больше, чем о том, что связалась с этим человеком, который знал, что его жена умрет, задолго до того, как это произошло.

Она знала Савву, знала, что он любит ее, и знала совершенно точно, что он никогда не рассчитывал на взаимность. Он просто любовался ею украдкой и наверное, даже из-за этого его мучили угрызения совести. И, конечно, ему и в голову не приходило, что он может занять место рядом с ней. Для нее он был чистый, ужасно наивный, как ребенок, который живет в собственном мире и постоянно ведет диалог со своим Даром, очевидно таким образом, спасаясь от одиночества. Сказав ему эти ужасные слова, она поступила самым подлым образом, знала, что он придет домой и будет думать и конечно, накрутит себя и вобьет себе в голову, что она права, что он и в самом деле совершил подлость, и если они больше не увидятся, то он будет жить с этим до конца своих дней.

Она позвонила ему, и слушала, как на том конце трубки раздаются гудки. Он не хотел отвечать. Но она знала его слишком хорошо и знала, что он не выдержит и ответит.

И когда он ответил, она, немного волнуясь, отчасти из-за чувства вины, отчасти из-за того, что тревога возрастала с каждой секундой, она стала говорить с ним. И как раз в ту минуту, когда она хотела попросить прощения за сказанные сгоряча слова, ручка входной двери повернулась.

Она бросила торопливо: «Перезвоню. Прости меня…» и еще до того, как мужчина с приятным голосом, вошел в маленькую прихожую, оглядевшись по сторонам сунула ручку между книгами на полке. Она не знала для чего делает это. Просто сделала и все. И сразу успокоилась.

– Привет. – так он сказал с удивлением оглядывая ее большую сумку.

– Привет. – ответила она и кивнула.

Он прошел в комнату, не раздеваясь сел на диван.

– Что ты делаешь? – спросил он улыбаясь и показал рукой на сумку. – Такое ощущение, что ты от меня сбегаешь.

– Просто ухожу. – она пожала плечами, аккуратно закрыла сумку.

– Что-то случилось?

– Просто мне надоело жить с человеком, о котором я ничего не знаю. Мы напоминаем двух совершенно посторонних людей, которые сходятся несколько раз в неделю, занимаются любовью и потом разбегаются до следующего секса. Мне кажется, это немного неприлично.

– С каких пор тебя стали волновать приличия? – он усмехнулся.

– Дело не в этом. Просто я подумала, что если за все это время ни у тебя, ни у меня не возникло желания узнать друг друга получше, может не стоит продолжать?

Он жалобно улыбнулся. Сказал, что она совершенно права. Абсолютно. Он и сам понимает, что это ненормально. Просто он хотел, чтобы она привыкла к нему, привязалась по-сильнее, чтобы не сбежала от него, когда выснится, что у него целая куча недостатков.

Он засмеялся. Она тоже улыбнулась. Но как-то натянуто. Он почувствовал это, и стал серьезным.

– Я думал, что когда занимаюсь с тобой любовью, тебе это о многом говорит. Мне всегда было хорошо с тобой и тебе, надеюсь тоже. Хочешь, я расскажу тебе о себе?

– Нет, – она покачала головой. Знала, что он не скажет ни слова правды.

– Что нет? – он немного разозлился, потому что его слова на нее не действовали.

– Честно говоря, не хочу.

– Ладно. Будь по-твоему. Значит, все кончено?

Он встал, походил по комнате, заложив руки за спину, и когда расстояние между ними сокращалось, ей становилось не по себе.

– Ну, что же! – он развел руками. – Очень жаль. Надеюсь, у тебя не будет проблем с переездом? Нет?

Может, нужна моя помощь? Тоже нет. Знаешь, ты могла бы вернуть мне одну вещь, которую взяла тогда, помнишь?

– Какую вещь? – она напряглась.

– Ручку. С гравировкой.

– Зачем она тебе?

– Просто вчера встретил приятеля, ну… того самого. Он попросил вернуть.

– Как поживает приятель? – насмешливо спросила она, жадно впившись глазами в его лицо.

– Отлично. Просто замечательно поживает. Только расстраивается, что потерял эту ручку. Я сказал, что она у меня, и он ужасно обрадовался, прямо гора с плеч. Нужно вернуть. Я обещал. Ты ее не потеряла? – озабоченно спросил он.

– Нет.

– Ну, вот и хорошо. Дай мне ее, пожалуйста.

– Мне кажется, твоему приятелю сейчас не до сувениров. У него проблемы по-важнее.

– То есть?

– В прошлый четверг у него убили жену. – она сказала это твердо, увернно и немного насмешливо.

– Что за бред? – человек посмотрел на нее внимательно и напряженно. – Откуда ты взяла?

– Из газеты. – она швырнула ему свернутую газету. Он быстро пробежал заметку глазами, сжал губы.

– Странно, что он не сказал тебе при встрече. Ведь не сказал?

– Не сказал. Ну и что? Что с того? Просто верни мне ее и все. – он вдруг стал оглядываться по сторонам, сдвинул со стола журналы, потом взял ее сумочку, вытряхнул все содержимое прямо на стол, не обращая внимания на ее изумленные взгляды. Паспорт, блеск для губ, маленький флакончик духов, носовой платок, ключи от квартиры, куда она собиралась вернуться, кошелек. Кошелек он тоже вывернул. Все это он делал молча, торопливо, не глядя на девушку с синими глазами. Ему было не до нее.

– Где она? – он повернулся к ней лицом. Он был зол и раздражен.

– Поищи еще. – она с издевкой уставилась на него.

– Отдай сама. По-хорошему прошу. – он двинулся к ней и в его словах явственно прозвучала угроза.

– А знаешь, что я думаю? – медленно сказала девушка, не сводя с него синих больших глаз, излучавших негодование. – Я думаю, что никакого приятеля не было. Это твоя ручка. И это твою жену убили в прошлый четверг, Дима. – и вдруг мысль, которую она так старательно избегала с тех пор, как прочитала ту заметку, стала ясной, четкой.

– Ты убил ее.

Человек прищурился, губы сжались в тонкую линию, глаза больше не светились мягким светом. Они излучали ненависть.

– Хватит чушь городить.

– Ты знал, что она умрет, потому что ты сам собирался это сделать. Ты сказал мне, что твоя жена умерла, а ведь она тогда была еще жива. Ты убил ее!

– Замолчи! Я не дам тебе нарушить мой план! – и прежде чем она успела понять, что происходит, он приблизился к ней и резко выбросил кулак ей в лицо…