Но нет, и в предвечной непроглядной Тьме не бывает спокойной жизни. Я услышал голоса – искаженные, абсолютно не дозволяющие понять, с какого расстояния доносятся: с равным успехом говорившие могли находиться в метре от меня и в миллионе парсеков. Такая уж в Египетской Тьме заковыристая акустика.

– Это он? – спросил кто-то у кого-то.

– Вроде бы он, – ответил кто-то кому-то.

Интересное кино… Эти кто-то способны-таки видеть во Тьме? Или же проводят исследования на ощупь? Вопрос был риторическим, ответ меня не интересовал: они сами по себе, а я сам по себе, сижу тут, маленький и незаметный.

И тут же выяснилось, что не все так просто, что слова чужаков имеют ко мне самое прямое отношение… Потому что к моей спине прижалось что-то твердое, обернулось стволом оружия и немедленно начало стрелять…

С внешними ощущениями в Египетской Тьме негусто, зато в качестве компенсации внутренние обостряются в разы, а то и в десятки раз. Я прекрасно чувствовал, как каждая из пуль входит в мое тело, мог описать траекторию каждой… Вернее, каждой из первых четырех – четвертая коснулась позвоночного столба, изменила направление, пошла левее и выше, а затем пробила правое предсердие и глубоко вошла в сердечную мышцу. Возможно, и на этом дело не закончилось, кинетическая энергия у кусочка свинца еще оставалась достаточная, чтобы продолжить разрушительное движение… Но дальнейшего я уже не чувствовал. Я умер.