Глава 19
– Капитан! Ну, какого черта?!
Хмелев, когда Назаров вошел в его кабинет в половине двенадцатого, глянул на него поверх очков и со злостью швырнул на край стола какие-то бумаги.
– Виноват, товарищ полковник, – на всякий случай сказал он. – Проводил беседу с потерпевшей.
– Беседу он проводил! – фыркнул недоверчиво Хмелев и ткнул пальцем в разбросанные на краю стола бумаги. – Пока ты беседуешь, на тебя жалобы снова строчат!
– Кто на этот раз? Опять Горелов?
Протянуть руку и взять бумаги со стола, хотя они лежали довольно близко, Назаров постеснялся.
– Нет, дорогой мой капитан! На этот раз птица посерьезнее! Усов! Господин Усов накатал жалобу на тебя, на меня, а заодно и на весь отдел, включая экспертов! Будто ему нёбушко поцарапали! Тьфу, ты, господи! Присядь, чего столбом торчишь?! – прикрикнул на него Хмелев.
Назаров послушно уселся к столу для заседаний. Осторожно пристроил на нем локти, но сильно облокачиваться не стал. Ножки у старого стола разболтались, и тот покачивался.
– Что вот теперь делать-то, Назаров? Что прикажешь делать?! – Хмелев негодующе подбросил стопку листов. – Ты уедешь, а мне с этим дерьмом что делать прикажешь?!
– А в чем, собственно, дело, Андрей Иванович? Никакого нарушения процедуры не было. Он, как частый гость дома Беликовых, подпадал под подозрение. И чтобы с него их снять, был проведен анализ. Законность процедуры гарантирована!
– Думаешь? – с надеждой поднял на него Хмелев больные глаза.
– Уверен!
– Ладно, тогда вот что… – он сложил бумаги стопочкой и осторожно двинул их указательным пальцем в сторону Назарова. – Тогда сам и отвечай на жалобу. Ты у нас грамотный. Ишь как излагаешь! Сделаешь, капитан? Сочинишь? А я подпишу. А?
– Так точно, товарищ полковник. Будет сделано.
Он сгреб бумаги со стола Хмелева, положил на них локти. Глянул на начальника с обидой.
– Кто же распорядился Илюхина из-под стражи освободить, товарищ полковник?
– Суд, – коротко ответил Хмелев, снова глянув на него поверх очков. – Есть у нас в стране такая инстанция. Слыхал?
– Суд! – фыркнул Назаров. – А в суде председательствует Огнева двоюродная сестра! И мерой пресечения выбрана подписка о невыезде! А если он смоется?! Он же единственный на сегодняшний день подозреваемый, товарищ полковник!
– То, что он спал с матерью своей девушки, еще не делает его подозреваемым в ее убийстве, – возразил Хмелев, деловито ставя свою подпись на каких-то документах.
На Назарова он не смотрел. Хотя в чем-то и не мог с ним не согласиться.
Вадик Илюхин – чертовски ловкая сволочь. Запросто мог куда-нибудь смыться. И ищи его свищи! Ловкая сволочь! И история с Беликовой нехорошая. Грязная история. Кто знает, до чего они там в ее постели добарахтались?! Может, увлеклись настолько, что он ее и убил в порыве извращенной страсти? А потом попросил кого-нибудь все подчистить. Потому и нет его отпечатков на пуговицах постельного белья и на стиральной машине. Назаров эту версию выдвигал как единственно рабочую. И просил Илюхина не отпускать, а дорабатывать его, дожимать. Но…
Но Огнев тут за него так подписывался, так орал, так бил себя кулаком в мощную грудь!.. И даже без намеков, а открыто порекомендовал Хмелеву быть осмотрительнее. И не идти на поводу у всяких залетных москвичей. Угрозой это было или чем еще, Хмелев мог только догадываться. Но осторожность проявил. Ничто не остановит высшее руководство, возжелай оно отправить его на пенсию раньше срока. Без всяческих выплат и почестей. Просто вышвырнут, как мусор из кабинета? И все!
А этот красавчик уедет! И ему будет плевать, как станет доживать свой век старый полковник. А у него уже две жалобы на капитана. Одна от Горелова, вторая от Усова. Третьей еще от Илюхина не хватало! А тому ничего не стоит ее накатать. Тем более что подсказать есть кому, как ее состряпать. Огнев свой толстый зад непросто так рвет за парня. Небось конверты регулярно от мамаши Илюхина получает.
А красавчик уедет!
А за просчеты своих подчиненных кто расплачивается? Правильно! Его прямое начальство. Даже если оно ему и временное!
– Но он не все рассказывает, товарищ полковник. Он где-то врет. Я это чувствую! – Назаров беззвучно выругался, шевеля губами. – Вот удерет, что тогда?!
– Чего это ему удирать-то? – гневно сжал губы Хмелев, беззвучное ругательство Назарова он отлично угадал.
– А то, что вот один свидетель уже удрал! – И палец Сергея ткнул в жалобу Усова. – Будто по делам, будто за границу по делам. Но кто знает, где эта заграница такая и как скоро он оттуда вернется?! Может, он туда на годы уехал!
– В нем особой нужды нет, – твердо отчеканил Хмелев. – Его свидетельские показания яйца выеденного не стоят.
– А Илюхин?!
– Он под подпиской.
– А Горелов?!
– Этот-то что тебе опять дался?! – взвился Хмелев и, пристроив обе ладони на лысине, простонал: – Оставь человека в покое, капитан!
– А не могу. У меня к нему вопросы. Мне его срочно надо допросить.
– Опять?! – Ладони с лысины шлепнулись на стол и звонко защелкали по нему. – Прекрати! Прекрати, капитан! Ни единого отпечатка его нет в доме! Ни одного! Анализ ДНК сделали. Свидетели с рынка все в один голос подтвердили его алиби. Что тебе еще от него нужно?! Все прошлое забыть не можешь? Мстить вернулся?!
– Он мне соврал, – мрачно изрек Назаров. – И не раз соврал, товарищ полковник.
– Да ладно! – Хмелев откинулся тощей спиной на спинку рабочего кресла, глянул на бывшего дайвера с ненавистью. – И в чем же ложь? Доложи по форме!
Назаров послушно встал и даже вытянулся по уставу.
– За год до исчезновения Листова и Рыкова…
Он не успел продолжить, его тут же перебил протяжный стон Хмелева:
– Ты опять? Опять про этих парней? Ты что, помешался, Назаров? Они пропали почти год назад! Головкова ничего не смогла сделать! Ничего! А она была девушкой серьезной, умной. Знала тут почти каждого. Ты-то куда?! И опять, как ты начинаешь? Ты себя слышишь? За год до исчезновения! О чем ты хотел рассказать? О драке магазинной? Да, да, не надо таращить на меня глаза. Я в курсе. Уже доложили, как ты изводишь своими вопросами весь персонал супермаркета! Как по домам сотрудников ходишь. Покоя им не даешь. Драка та случилась за год до их исчезновения. Слышишь меня?! За год! – И Хмелев для убедительности выставил в его сторону указательный палец. – История та мхом поросла, Назаров! Мхом поросла! При чем тут Горелов?
– При том, что он там был, – настырно продолжил Сергей.
– А с ним вместе еще человек пятьдесят, – фыркнул полковник, хватаясь за сердце.
Этот гад вечно доводил его нервную систему до срыва.
– Он разнимал дерущихся парней. Потом провожал пьяного Листова до машины. И назвал адрес водителю, с которым явно был знаком. А мне этого не рассказал.
– Забыл! – выпалил с чувством Хмелев и показал ему уже два пальца. – А с драки той прошло уже почти два года! Он забыл!
– Не мог он забыть, товарищ полковник, – гнул свою линию Назаров.
– Почему?
Он выдохся, все! Он больше не мог терпеть рядом с собой этого упрямца. Хоть в Москву звони и проси их ускорить там процесс восстановления его в должности.
Он ведь не отстанет! Не отстанет от Горелова! Он без конца трогает свой шрам под ключицей. Хмелев заметил. И Огнев тоже. Он будет мстить этому мужику до конца дней своих. Кто знает, в чем причина исчезновения Беликовой?! Кощунственно так думать, но вдруг не без его участия оно произошло? Вернулся тут вершить правосудие над своими обидчиками. Око, как говорится, за око…
– Почему? – встряхнулся Хмелев, отгоняя прочь крамольные мысли.
– Потому что драка произошла не из-за дебоша Листова в магазине.
– А из-за чего? – недоверчиво хмыкнул Хмелев.
– Они подрались из-за женщины. Из-за какой-то Маши.
– И?
– Машу эту никто из близкого окружения парней не знал. Не был с ней знаком. О ней они вообще никому не рассказывали. Почему? Остается вопросом. Возможно, она была замужем. И ее отношения с парнями…
– Это я понял. Горелов-то тут при чем?
– Он знал о причине драки. И усадив Листова в машину, он вернулся в магазин и долго уговаривал Рыкова. И это женское имя не раз было им произнесено. А он мне не рассказал об этом! – с горячностью закончил Назаров.
И тут же подумал, что если сейчас Хмелев снова скажет, что Горелов об этом забыл, то он его точно пошлет. И поедет к Горелову и вытрясет из него всю душу.
– И что? Сам говоришь, что Маша могла быть замужней, – неуверенно промямлил вместо возражения полковник.
– Но Горелов крутится возле одной Маши. И уже давно! Лагутина Мария Петровна, сорока пяти лет от роду и…
– Погоди-ка! – неожиданно оживился Хмелев. – Это какая такая Лагутина Мария Петровна? Не та, у которой сын больной?
– Так точно, товарищ полковник. Но у нее два сына. Два взрослых сына. Один из них инвалид детства. Она торгует на рынке и…
– Да знаю я, где она торгует, – перебил его Хмелев с досадой, нежно пригладил пушок на лысине. – Говоришь, Горелов с ней крутит?
– Не знаю, есть ли у них отношения, но он не отходит от ее прилавка. Так сказали мне на рынке.
– Ну… И что? Мало у нас Маш в городе? Почему эта Маша Лагутина должна быть непременно той самой Машей, из-за которой подрались Листов и Рыков? Ты ведь на это намекаешь?
– Я предполагаю, товарищ полковник, – поправил Назаров. – Тем более что Горелов отирается возле ее прилавка уже давно.
– Как давно?
– Уже больше двух лет точно. Так утверждают очевидцы, – тут же поспешно добавил Сергей. И с горячностью продолжил: – Понимаете, все как-то крутится вокруг одного и того же места. Не могу ухватить!
– Вот именно, что не можешь, – ехидно вставил Хмелев.
– Парни, которых ничто, казалось бы, не связывало, возможно, любили одну и ту же женщину, может даже, имели с ней отношения и потом вдруг бесследно исчезают.
– И что?
– Но это единственное, что их связывало, товарищ полковник. И что их связывало с Гореловым.
– Ты что хочешь сказать, Назаров? Погоди, погоди, угадаю! – Хмелев с фальшивой бравурностью шлепнул в ладоши. – Хочешь сказать, что Горелов убрал соперников?!
– Хочу, товарищ полковник.
– А потом и Беликову?
– Не факт, но исключать такой возможности нельзя. Они контактировали ежедневно. К тому же Лагутины ее соседи. Она могла о чем-то знать или догадаться. И в силу ее скверного характера могла начать…
– Все! Остановись! – приказал Хмелев. И замахал на него руками. – Ладно, допрашивай Горелова, допрашивай. Только будь аккуратнее с людьми, капитан. И не тащи ты его сюда, умоляю! Поговори с ним дома. На рынке. Где угодно! Притащить сюда никогда не поздно.
Назаров смотрел на Хмелева, явно не одобряя его великодушия. Взгляд хмурый. Губы сжал, бумаги в руке комкает. А комкать-то не надо, не надо. От этих бумаг могут быть о-о-очень большие проблемы. Усов – это тебе не Горелов, капитан. Обиделся он! И что? Назаров уедет, а ему тут оставаться! Городок маленький. Все друг друга знают, если не по имени, то в лицо точно. Он людей обидит, а Хмелеву потом в его пенсионную старость с этими обиженными людьми по одним улицам ходить.
И он снова твердо повторил:
– Не тащи его сюда. Понял?
– Так точно, товарищ полковник. – Назаров пошел к двери, но вдруг затормозил.
– Что еще? – насторожился тут же Хмелев.
Инициативный капитан его точно в гроб загонит.
– Андрей Иванович, а вы случайно не знаете, кому принадлежит телефон… – и Сергей продиктовал номер, который был аккуратно и мелко записан на задней крышке папки с делом, которое вела Надя Головкова.
– Позвонил бы и узнал, – буркнул Хмелев.
– Позвонил. Только телефон недействующий.
– Погоди, погоди… На двойку начинается?
– Так точно.
– Так номер уже почти год как не существует. У нас после Нового года все номера поменяли. Теперь с шестерки начинаются. Ты в старом справочнике посмотри.
– Нет ни у кого. Многих спросил, никто не в курсе.
– Дай-ка запишу, спрошу у знающих людей.
Хмелев черкнул цифры в перекидной календарик. И тут же спохватился, завозился обеспокоенно:
– А зачем тебе?
– На задней крышке папки с делом рукой Головковой был записан этот номер.
– Ее рукой? – подозрительно прищурился Хмелев. – Точно ее рукой? Может, папка не новая?
– Новая, я узнавал в канцелярии. Надежда брала у них всегда новые папки.
– Так, так, так… – Хмелев ткнул пальцем в цифры. – И этот номер она нацарапала на задней крышке карандашом?
– Так точно. Вот я и подумал…
– О чем? – сразу разозлился полковник.
Ну раздражал его Назаров, ну так раздражал! Везде-то ему подвох видится. Везде он след видит! Да мало ли что за номер? Мало ли почему она его там записала! Может, телефон любовника какого-нибудь. А черкнула на папке, потому что под рукой оказалась.
А с другой стороны…
Надежда была девушкой аккуратной. И поганить папку с делом телефоном любовника ни за что не стала бы. Записала, скорее всего, именно там, а не на бумаге для заметок, потому что спешила. Или потому, что бумаги той не оказалось на столе. А на папке номер этот записала, потому что отношение к делу может иметь. Но на тот момент сомнения у нее, возможно, были или еще что. Черт его теперь знает! Нади нет. Спросить некого.
– Ладно, узнаю, – проворчал Хмелев, когда Назаров свои сомнения изложил, совпадающие с его точь-в-точь. – Узнаю, позвоню. Кстати, что ты там мне говорил, когда вошел-то?
– Что? – Он уже дверь открыл, чтобы выйти.
– О беседе с потерпевшей. С кем говорил, с Сашей Беликовой?
– Так точно, товарищ полковник. – Назаров стоял одной ногой за дверью.
– И до чего же договорился? – ехидно хмыкнул Хмелев.
Ему тут разведка донесла в лице Огнева Игоря Валентиновича, что у Назарова с женой какие-то проблемы начались. Он вечера проводит вне дома, возвращается пьяным. Она на машине по городу раскатывает с Серегой Иванченко. Он ей цветочки покупал. В кафе на набережной обедом угощал. Они там улыбались!
Доиграются, ребята. Ох доиграются! Это Огнев так предположил, не Хмелев.
– До чего договорились-то, капитан?
– Переехал я к ней, товарищ полковник.
– Опа! – ахнул Хмелев. – Переехал!
И минут пять сидел без движения, рассматривая прямоугольник двери, которую плотно прикрыл за собой Назаров.
Доигрались все же?! Или что?
И Хмелева накрыло очень недобрыми, мерзкими мыслями, от которых ему уже не только желудок сводило, а мозг просто рвало в клочья, и сердце останавливалось.
Ох, как своевременно, получается, Алла Геннадьевна пропала, да? Как вовремя! Стоило Назарову вернуться в город, как она почти тут же исчезает! И как на руку это капитану и дочери потерпевшей. А ведь исчезновению старшей Беликовой предшествовала дикая сцена на рынке. Там она орала на Назарова, оскорбляла. Хмелеву ведь тут же Огнев доложил. И добавил, что у Назарова просто нет шансов, пока эта ведьма жива. Огнев Беликову тоже недолюбливал. Какие-то прошлые дела.
И что получается?
Что подозреваться в исчезновении Беликовой Аллы Геннадьевны с таким же успехом может и капитан? И ее дочка? А что? Вступили в преступный сговор и…
– Чушь, – раздраженно воскликнул Хмелев и гневно откатил авторучку к календарю, на котором записал телефон.
Кстати!
– Алло, Танюша, здравствуй, – промурлыкал он в трубку, набрав номер начальника их телефонной станции. – Дело есть.
– Андрей? – удивленно отозвалась Танюша. – Сколько лет, сколько зим! Думала, и забыл обо мне давно.
Тебя забудешь!
Он чуть зубами не скрипнул, вспомнив, чего стоил ему давний роман с этой лихой бабенкой. Чуть погон тогда не лишился. Она ведь, дура-баба, взяла и с пьяных глаз все рассказала своему мужу. Любовь, мол, у меня с Хмелевым, ухожу от тебя и все такое. А тот…
Ой, лучше не вспоминать! Сразу левая почка ныть начинает. По ней особенно наяривал носок ботинка Танькиного мужа. Хмелев тогда неделю ссал кровью. И на баб смотреть начал только через полгода.
Забудешь ее, как же!
– Танюша, нужна помощь. – Хмелев продиктовал ей номер телефона. – Надо бы узнать, чей это номерок. А? Поможешь? У меня, как на грех, старого справочника телефонного не осталось. Да и не факт, что номер этот там был.
– Щщас… Повиси на трубке…
Он отчетливо услышал грохот отодвигаемого стула, потом стук ее каблучков, даже шелест ее шелкового платья ему почудился. Танюшка просто обожала шелковые наряды. Они шикарно струились вдоль ее стройного тела, просто шикарно.
Хмелеву неожиданно сделалось грустно. Может, и стоило ее тогда от мужа увести? Жили бы сейчас вместе. Он бы баловал ее, любил. Покупал шелковые платья. Любовался ею, когда она надевает их и снимает. Как красиво идет, переступая длинными стройными ногами. Испугался? Отступил? Или свободу свою боялся потерять?
Дурак! Старый, плешивый, больной и никому не нужный дурак!
В телефонной трубке снова зацокали ее каблучки, потом грохот стула, и Танюшка окликнула:
– Ты еще здесь?
– Так точно, моя королева, – зачем-то брякнул Хмелев и даже покраснел, как пацан.
Она-то, может, и королева. А вот он теперь только на роль шута и сгодится подле нее.
– Скажешь тоже! – фыркнула она весело. – Королева! Ты меня когда видел последний раз? Лет пятнадцать назад или больше?
– Да что-то около этого, – он быстро щелкнул на калькуляторе. – Шестнадцать с половиной лет назад, Тань.
– Вот! От королевы, Андрюша, одна спесь и осталась, – призналась она со вздохом. – Голова седая, морщины… Ой, да что перечислять! И сам, поди, не мальчик.
– Так точно, – он погладил свою лысину. – Давно не мальчик. На пенсию вот собираюсь.
– Ладно, пенсионер, – она снова рассмеялась. – Записывай!
Она продиктовала номер.
– Этот номер теперь вместо того, который ты мне назвал.
– И чей он? – Он записал.
– Вообще-то раньше принадлежал заместителю начальника пожарки. Потом вроде у диспетчеров он был. Узнаешь сам…
Они еще пару минут позубоскалили. Затем Танюшка сослалась на занятость и положила трубку. А Хмелев задумался, рассматривая номер телефона.
Зачем Головковой был нужен заместитель начальника пожарной части? Какое отношение это имело к делу, которым она занималась? И снова мысли, очень нехорошие мысли начали его тревожить. И финальной была: и зачем же ему все это надо накануне ухода на пенсию?! Ведь мечталось тихо, мирно уйти, свалив все на Огнева. Он моложе, крепче, наглее, пусть разбирается. А теперь что? Теперь придется ему все взваливать на свои плечи. Ведь если то, о чем он только что думал в тиши своего кабинета, окажется правдой, то не видать ему почестей. Не видать…
