10 мая 1707 года. Остров Сахалин. София-на-Сахалине

Софья, повинуясь природному любопытству, поднялась на смотровую площадку небольшой башенки флюгера. Очень уж новость неожиданная. Конечно, усилиями Петра сюда немало людей захаживало. Почитай, по одной, а то и по три тысячи живых душ каждый год ввозят на поселение. Но то или отдельными кораблями, или небольшими группами по два-три судна. А тут, по словам дежурного наблюдателя, шла целая эскадра. Да что эскадра… флот!

Сестра Государя с трудом поднималась по крутым ступенькам. Без малого пятьдесят лет – уже не тот возраст, когда можно скакать, словно молодая козочка. Тем более с ее здоровьем. Но любопытство распирало невероятно. И оно полностью оправдалось – перед ней раскинулось море, усеянное великим множеством кораблей. Столько она ни разу в своей жизни разом не видела.

– Сколько их? – поинтересовалась Софья у наблюдателя. – Ты уже посчитал?

– Ваша милость, я насчитал сорок три флейта. Эти, пожалуй, голландские, хотя не понимаю, откуда их столько взялось. Плюс семь наших кораблей. Вон там, – он указал рукой, – три шхуны, только большие какие-то. Видно, новые. А вот там, да-да, видите тех гигантов о четырех мачтах? Вот. Я не знаю, что это за корабли. Даже не слышал о подобных. Но судя по флагам на корме, они к Ост-Индской компании не относятся, а значит, полностью наши.

– Изрядно… – покачала головой бывшая царевна, а ныне баронесса Сахалинская. – Пятьдесят вымпелов.

– Ваша милость, – привлек ее внимание наблюдатель.

– Что?

– Обратите внимание. – Он вновь указал рукой. – На головной шхуне малый штандарт царской фамилии.

– Неужели братец?! – ахнула Софья.

– Не думаю… – покачал головой наблюдатель. – Государь ходит под полным штандартом. А малый имеют право нести лишь близкие родственники.

Впрочем, это уже было не важно. Встретить хоть какого-то родича в этой глуши было для Софьи большим счастьем и радостью.

Ее ожидания разрешились только лишь через восемь часов, которые она провела как на иголках. Ведь Владимир Петрович, старший сын Петра, прибывший на головной шхуне, не заходил в порт до тех пор, пока все флейты и барки не займут свое место на рейде. Да, никто в такой обстановке не рискнет нападать на столь громадный флот в виду порта. Однако задачи боевого охранения никто не снимал с контр-адмирала Федора Матвеевича Апраксина. Вот и накручивал круги недалеко от рейда, словно пастушья собака, собирающая свое стадо в теплый хлев…

Владимир вошел в большой зал Софийской городской администрации спокойно и уверенно. Форма генерал-полковника и малый царский штандарт придавали ему уверенности и важности. А Софья же слегка побледнела, узнав в нем сына той самой рыжей простолюдинки, что прибилась к его брату по молодости. Да и как не узнать, коли у Владимира вились кудрявые рыжие волосы, хоть лицом больше брата напоминал.

– Графиня, – вежливо кивнул гость.

– Баронесса, – поправила его Софья.

– Наш Государь за верную службу произвел вас в графское достоинство, как и вашего супруга. Вот бумаги, – Владимир обернулся и взял у кого-то сзади конверт, протянул его Софье. Она же, в свою очередь, побледнела и как-то осунулась. Весьма непростые у нее складывались отношения с братом. Сначала лишил всего, сделав обычной простолюдинкой, а потом стал одаривать. Да неспешно и вдумчиво. Обидно, жутко обидно становиться графиней после статуса царевны. И хотя Софья в целом уже свыклась, но все одно – немного задевало.

– Это большая честь для меня, – медленно произнесла бывшая баронесса спустя почти минуту. Непросто такое пережить. И если с баронским титулом все понятно – его нужно было дать, дабы она смогла занимать важную должность, то с графским достоинством она растерялась. Зачем?

– Не переживай, – улыбнулся Владимир. – Наш Государь очень благодарен тебе за то, что не покладая рук укрепляешь влияние России в этих землях. До него доходят только самые благоприятные отзывы. А потому он считает своим долгом наградить тебя за усилия и верность.

– Благодарю, – кивнула Софья немного неуверенно и покосилась на штандарт.

– За мои успехи в учебе и делах отец наградил и меня, позволив открыто нести малый штандарт царской фамилии, – ответил Владимир, а Софья чуть покачала головой задумчиво. Неспроста все это. Ой, неспроста. Она глянула на своего супруга, тот кивнул, подтверждая догадку. После чего поинтересовалась:

– Полагаю, что такое множество кораблей прибыло не для сопровождения этой грамоты?

– Верно. И если официальная часть приема завершилась, то мы могли бы пройти в ваш кабинет и обо всем поговорить.

– Конечно, – поспешно ответила Софья. Все-таки намек, который сделал ее брат, был слишком прозрачным. А ссориться с человеком, что, весьма вероятно, станет будущим царем, показалось ей глупой затеей. Тем более что лично с ним у нее не было никаких противоречий и былых обид. Так почему бы не быть приветливой с тем, от кого будет зависеть судьба ее детей?

Разговор в кабинете, устроенном секретарем, присланным в свое время Петром, был долгий. На одной стене обширная и довольно точная карта региона, на другой – оперативная картотека. Ну и так далее.

Восточное графство, как по документам проходили земли, занятые Россией на побережье Тихого океана, за семнадцать лет освоения развилось довольно прилично. Столицей и единственным городом была София-на-Сахалине, в которой проживало около восьми тысяч человек, практически поголовно – переселенцы из России или гости из Соединенных провинций. Китайцев, айнов и японцев едва ли сотня набирается. Зато с фортами было все хорошо. По островам Сахалину и Южному, северной части Охотского моря, на Камчатке и Курильских островах имеется сорок три стандартных опорных пункта. Причем семь из них – каменные. А суммарная численность переселенцев из Европейской части России с детьми достигла пятидесяти тысяч. Плюс айнов, принявших православие и ставших под руку Петра, насчитывалось порядка двухсот тысяч.

Спустя две недели. Остров Южный (Хоккайдо). Крепость Мацумаэ

Владимир стоял на квартердеке своей шхуны и с интересом наблюдал за шевелением японцев в своей крепости. Весьма примитивной, однако иной защиты у них не было.

– Федор Матвеевич, – обратился Владимир к контр-адмиралу, – просигналь им, чтобы шевелились быстрее. А то так, глядишь, они вообще притихнут как мышь под веником и постараются переждать.

Бабахнул холостой выстрел, который, видимо, ждали. Потому как не прошло и пяти минут, как от берега отошла небольшая лодка и направилась к шхуне, с которой выстрелили. Причем гребли довольно энергично.

Спустя десять минут на борт поднялся воин в средневековых японских доспехах.

– Этот господин говорит, что нам нельзя пристать к берегу, – перевел пожилой японец, что стоял толмачом при эскадре.

– Опрометчиво, – произнес, усмехнувшись, Владимир. После чего кивнул, и гостю передали скрученный трубочкой лист бумаги, на котором был зафиксирован ультиматум. – Пусть передаст это коменданту крепости или кто у них там самый главный.

– Хай! – ответил гость, и, не прощаясь, полез обратно в лодку.

– Ты думаешь, согласятся?

– Нет, конечно.

– Тогда, может, сразу атакуем?

– И как потом вести переговоры? Нет. Мы должны продемонстрировать японцам, что не только сильны, но и верны своим словам. Если сказали, что открутим голову в три часа пополудни, то именно в это время и учиним расправу. Пускай привыкают.

– Сил у нас маловато.

– Что, думаешь, крепость устоит?

– Нет, что ты? Конечно, нет. Но крепость – это только крепость. Затяжная война с Японией – немного не то, что нам нужно. Ведь так?

– Верно.

– Тогда нужно бить первыми и стараться опережать их. Не давать опомниться.

– Нет, – покачал головой Владимир. – Отец говорил, что в такой ситуации нужно показывать иное. Мы должны разбить противника, но так, чтобы со стороны это выглядело, словно от мух отмахиваемся. А то еще подумают, что нам повезло случайно…

Спустя пару часов с корабля Владимира в небо взвились четыре сигнальные ракеты и флейты, сопровождавшие боевые шхуны, стали спускать шлюпки, дабы высадить десант. Не в город или крепость, а чуть в стороне.

Прошло три дня.

На рассвете второго июня Владимир взглянул в подзорную трубу на крепость и усмехнулся.

– Даже парламентера с отказом послать не желают.

– Боятся, что убьешь. А им сейчас каждый солдат на вес золота.

– Вряд ли. Скорее так проявляют неуважение, – усмехнулся Владимир. – Федор Матвеевич, у вас все готово?

– Да, ваша милость.

– Открывайте огонь, – кивнул Владимир.

И на средневековую крепость обрушился настоящий ад. Новые орудия «Орхидея», калибром сто миллиметров, заряжались с казны и стреляли тяжелыми четырнадцатикилограммовыми снарядами, начиненными тротилом.

Дабы снизить нагрузку на набор, артиллерийские офицеры выбрали тактику беглого огня. Так что на Мацумаэ снаряды обрушивались непрерывно, спокойно и размеренно. Ну как размеренно? При выбранном темпе – два выстрела в минуту, двадцать четыре орудия обрушивали на японцев сорок восемь снарядов каждую минуту с примерно одинаковым интервалом. То есть в районе крепости что-то взрывалось чуть ли не каждую секунду. А полтора килограмма тротила в тяжелой стальной гранате «угощали» весьма и весьма. Так что паника среди защитников началась очень быстро. На первых же минутах.

Не прошло и пяти минут, как Владимир приказал прекратить огонь.

– Все. Теперь отдыхать.

– Отдыхать? – удивился Апраксин.

– Японцы должны отступить и отправить гонца к сегуну. Да такого, чтобы в красках смог описать этот разгром.

– Но…

– Федор Матвеевич, я действую согласно инструкциям, полученным от отца.

– Хорошо, хорошо…

Утром же, ни свет ни заря, Владимира разбудили.

Оказалось, что остатки японских войск, поддержанные горожанами, решили атаковать лагерь русских на берегу. Но их ждали. Ведь как еще могли бы отреагировать люди, чей город фактически уничтожила горстка белых варваров?

Почти пять тысяч шли нестройной толпой на позиции русского батальона, намереваясь растерзать его и скинуть в море. Ровно до того момента, как в густой массе людей взорвалась первая минометная мина. Потом еще, еще, еще… В общем, батальонная батарея шестидесятимиллиметровых минометов «Ель» развила скорострельность в пятнадцать выстрелов в минуту на ствол, обрушив на толпу «гостей» натуральный град.

Взрывы сразу слегка рассеяли японцев, но не сломили их дух, даже несмотря на большие потери. Разве что немного – они перешли с шага на бег, стараясь достигнуть как можно скорее русских. Однако метров с пятисот бегло заговорили винтовки, добавив к постоянным взрывам еще и весьма внушительный «свинцовый дождь», ибо никак иначе японцы не могли объяснить такое количество пуль, летящих в них.

Владимир смотрел на это внимательно и спокойно, можно даже сказать, хладнокровно. Да, толпа разъяренных японцев неслась не на него, а на его людей. Однако…

– Федор Матвеевич, – тихо произнес он, – достанете?

– Отчего же не достать? Конечно.

– Так достаньте. Только наших не зацепите. Сумеете?

– Попробуем, – произнес Апраксин, кивнул артиллерийскому офицеру.

И вот, когда до позиций русских оставалось всего шагов двести – двести пятьдесят, по бегущим японцам ударили корабельные пушки. Куда более мощные, чем шестидесятимиллиметровые минометы. Это их и добило, окончательно сломив… Наступающие войска бросились врассыпную. Впрочем, обстрел никто не прекращал, пока японцы не удрали из зоны поражения.