5 ноября 1704 года. Москва

Элеонора Нойбургская с интересом и даже некоторым волнением выходила из экипажа. Ее карета безнадежно сломалась на подъезде к Киеву, и если бы не расторопность русских властей, то ситуация могла оказаться очень печальной. Конечно, ничто не мешало ей воспользоваться иными каретами посольства… кроме того факта, что они либо тоже сломались, либо оказались в совершенно ужасающем виде.

В Киеве они прождали всего неделю, прежде чем для всего посольства был подан транспорт и они продолжили свой путь уже по шоссе, которое дотянулось до этой глухой окраины русского царства от самой Москвы. Ровная дорога с твердым покрытием и должным уходом в сочетании с рессорами дилижансов давали мягкий ход… и скорость. О да! Никогда прежде она не путешествовала так быстро.

– Ваше императорское величество… – Петр был сама галантность, приветствуя Элеонору.

Их глаза встретились. Два умных и влиятельных человека, давно заочно знакомых, с интересом рассматривали друг друга.

Ключом первого впечатления всегда является внешность. И она в русском царе удивляла, по крайней мере, людей, привыкших к Европе тех лет. Ведь эталоном мужской красоты эпохи являлись изысканные, расфуфыренные женоподобные создания, больше подходящие бару «Голубая устрица», чем мужскому роду. Узкие, нежные ладони. Маленькие ножки с небольшим размером ступни. И кружева… в окружении париков, бантиков и прочих вещей, которые делали муж-чин мужчинами… в представлении среднестатистического европейского аристократа XVII–XVIII веков.

Петр же последние двадцать лет, напротив, стремился преодолеть данную ему от природы конституцию астеника, так неудачно сочетавшуюся с высоким ростом. А потому выглядел очень внушительно. Широкие плечи. Развитая мускулатура мощного, поджарого тела. Плавные, экономные движения, больше подходящие какому-то хищнику, нежели человеку, и взгляд… поразительный взгляд, от которого Элеонора не смогла сразу оторваться.

– …я рад вас приветствовать в моей столице, – продолжил русский царь.

А дальше пошел поток совершенно стандартного этикета. Люди-то подневольные. Пока как ручные обезьянки не напрыгаются перед толпой высокородных зевак, разойтись или делом каким заняться не могут. Неприлично.

Лишь вечером Элеоноре и Петру удалось встретиться «без галстуков» в относительно приватной обстановке.

– Признаться, вы меня заинтриговали, – с загадочной улыбкой произнес царь.

– Чем же?

– Ваш визит. Совершенно очевидно, что вы здесь только потому, что Франция одерживает победу. Но все остальное подернуто пеленой тайны.

– Так уж и тайны?

– Тайны, безусловно, тайны, – серьезно произнес Петр с таким видом, что Элеонора прыснула, не сдержавшись. – Но я все равно хотел бы вас послушать. Мало ли, ситуация изменилась, или мне неизвестны какие-то детали. – Петр отчаянно блефовал, но в этой партии в покер иначе было нельзя.

– Ну что же, извольте, – благосклонно кивнула императрица. – Разгром англо-голландской эскадры в Гибралтарском сражении вызвал сильную обеспокоенность моего супруга. Ведь успеха в кампаниях на Рейне и в Италии нет, а флота, пожалуй, мы лишились.

– Это очевидно, – кивнул Петр.

– Как и то, что объединение Парижа и Мадрида под одной короной приведет к полной гегемонии этой монархии на территории Европы.

– Безусловно. Хотя и весьма недолговечной.

– Вы думаете? – оживилась Элеонора.

– Если говорить начистоту, то Людовик человек небольшого ума, но великих амбиций. Тот факт, что на текущий момент его власть сильна, не говорит ровным счетом ни о чем. Проблемы, которые породили Фронду, никуда не делись. Кроме того, имеются серьезные трудности в организации финансов, совершенно растерзанных на увеселение, роскошь и плохо подготовленные войны. Любой наследник Людовика столкнется с массой очень серьезных проблем.

– Вы полагаете, он не сможет их решить? – задумчиво поинтересовалась Элеонора.

– Нет.

– Возможно. Но нам с вами не легче от того, что этот левиафан задохнется под массой собственного тела.

– Скорее вам, чем мне.

– Да, – улыбнувшись, согласилась Элеонора. – Но потеря Испании станет большой трагедией и опасностью для всей Европы. Никто не знает, как пойдут дела дальше. Возможно, тот человек, что сменит бестолкового наследника Людовика, будет под стать вам, и тогда будет очень много сложностей. Я слышала, что у России есть интересы в Тихом океане. Даже колония основана. Но все пути к ней ведут мимо Франции…

– Я понимаю… – кивнул Петр.

– Поэтому нам с вами нужно объединить усилия.

– Вы хотите, чтобы я выступил со своими полками?

– Это было бы замечательно, но я не тешу себя иллюзиями. Вам сейчас не до войны. Но вы очень сильно помогли моему супругу на севере, разгромив шведов и умиротворив поляков. И мы надеемся на вашу поддержку с османами.

– Раз вы понимаете, что мне не до войны, то… в чем конкретно будет выражаться моя помощь?

– Достаточно просто продемонстрировать намерение. После ваших славных побед под Минском и Брестом османы сильно пересмотрели свое отношение к событиям в Тавриде. И теперь, признаться, они побаиваются войны с вами. Вы сумели их напугать.

– Это очень интересно, продолжайте, – с благожелательным видом кивнул Петр.

– Вам невыгодно усиление османов, и в Стамбуле это отчетливо понимают, так же, как и то, что вы не очень любите воевать. Поэтому я… – Элеонора запнулась.

– Не смущайтесь вы так, – лукаво подмигнул ей Государь. – О том, что вы управляете за спиной мужа, хорошо известно всем, кому это интересно.

– Вот как? И вас это не смущает?

– Отнюдь. Мне не важен пол человека, его происхождение, цвет кожи или еще что подобное. А вот умственные и духовные способности – очень даже. Вы – умная, образованная женщина, с которой приятно иметь дело. Так что не стесняйтесь. Продолжайте.

Элеонора усмехнулась, посмотрев совсем другими глазами на этого «восточного варвара», и продолжила:

– Я хочу предложить вам в жены свою дочь – Марию Анну Жозефину и титул князя Империи.

– Очень лестное предложение, но… вы же понимаете, что предлагаете только то, что выгодно Леопольду. Князь-выборщик – это замечательно, но в сложившихся обстоятельствах это создаст мне много проблем. Как и ваша дочь.

– Неужели вас не прельщает высокородная юная прелестница?

– Если честно, то я вообще побаиваюсь такой крови. Вы слышали про «проклятье королей»?

– Нет, – чуть нахмурившись, ответила Элеонора.

– Чем больше влияние семьи, тем сильнее ее тянет сохранить власть внутри рода. Поэтому правители, как правило, стараются сочетаться браком со своими сестрами, кузинами, племянницами и так далее. Однако Всевышний решил пошутить и сделал так, что с каждым близкородственным браком кровь потомства ухудшается и род вырождается. Появляются уродства, тяжелые болезни и так далее. Именно это и произошло с вашими испанскими родственниками.

– Вы уверены? – совсем нахмурившись и погрустнев, поинтересовалась Элеонора.

– Вы же знаете, что моим наставником был сам апостол Петр. Не думаю, что он стал бы мне врать. Он тогда еще сказал, что для здоровья потомства нужно иметь в пяти коленах разных родителей. Иначе рано или поздно случится беда. Но даже если отбросить его слова и посмотреть на историю родов, то можно легко отметить, что наиболее толковых представителей видно только в самом начале. А чем дальше, тем хуже и хуже… за редкими исключениями. Жадность и гордыня… да-а-а… страшные грехи, за которые расплачиваются наши дети, внуки и правнуки.

– То есть вы считаете, что на Габсбургах лежит «проклятье королей»?

– Да. Поэтому, поверьте, ваша дочь, какой бы замечательной ни была, является для меня больше проблемой, чем подарком.

– Хорошо, – после, наверное, минутной паузы тихо произнесла Элеонора. – Чего вы хотите?

– Сложно сказать. Серьезно. Мне вообще невыгодно вступать в открытые союзы. По крайней мере, сейчас. Земля мне не нужна. Деньги… у вас у самих с ними не все ладно. Война очень прожорливая девица. И кончится она очень не скоро.

– Я понимаю, что вы набиваете цену, но… назовите уже ее.

– Пожалуй, единственное, что меня сейчас может заинтересовать, это строительство шоссе от Киева до Вены и установление между нашими державами единого таможенного пространства.

– Шоссе? Вы серьезно?

– Да. Дорога и форты с постоялыми дворами, магазинами, отделениями почты и прочим.

– Хм. Любопытно. А что вы подразумеваете под единым таможенным пространством?

– Отмена любых таможенных сборов и ограничений при пересечении любых границ купцами. Но только наших, как границ, так и купцов. Ну и, само собой, единый подход для установления внешних таможенных сборов, чтобы не хитрили.

– Необычно все это… – задумчиво нахмурила лоб Элеонора. – В чем подвох?

– Вы будете удивлены, но его нет. Подобный подход позволит очень серьезно ускорить экономическое развитие наших держав. Взаимно. Мне чуть больше, вам чуть меньше, но тоже выгодно.

– И все?

– Полагаю, что мне этого хватит. И если вас плата устраивает, то мы можем перейти к обсуждению приданого.

– Более чем, – усмехнувшись, произнесла Элеонора, поняв, что Петр не может не водить ее за нос даже в такой малости… – Я вас внимательно слушаю.

– Селитра стоит во главе угла. Любого вида и качества. Можно в виде пороха, любой степени поганости, даже подмоченного. Сколько сможете дать – возьму все.

– Подмоченный порох?

– Именно так. Я знаю, как его привести в порядок.

– Значит, то, что вы устроили в Черном море, игра?

– Разумеется. Но это только между нами. Кроме того, чем больше вы дадите мне селитры, тем лучше и для французской кампании. Ведь рано или поздно мой фокус вскроется, а так мы демонстративно оставим в дураках Людовика.

– Я немедленно отпишу супругу о нашей договоренности, – с улыбкой произнесла Элеонора. – Впрочем, вам, дорогой друг, нужно будет определиться с делегацией. Вы же понимаете, что Россия должна прислать пышную процессию и официально попросить руки моей дочери. Приличия нужно соблюдать.

– Разумеется. Но на это нужно время. Месяца два-три. Вы отбудете раньше или дождетесь делегации?

– Если вы не дадите мне скучать, то я бы предпочла подождать.