На спортивных площадках

Да все что угодно может быть тогда, когда всплывет камень…

Индейцы айорео, как мы помним, могли бы жить вечно, но обменяли бессмертие на съестные припасы. По не вполне понятной причине — может быть, из-за беспримерной глупости принятого решения — этот вопрос вернули на доследование в высшую инстанцию, где между ведающим делами айорео их тотемным предком Тапиром и Месяцем завязался спор. Здесь надо понимать, что Тапир, как и положено тотемному предку, был не совсем тапир, а Месяц — не совсем месяц, поскольку оба пребывали в человекоподобных ипостасях.

Тапир исходил из принципа невмешательства и считал, что встревать в судьбу подотчетного ему народа не следует — дескать, пусть делают, что хотят, а Месяц придерживался прямо противоположного мнения. Стороны никак не желали сближать свои позиции и в конце концов устроили судебный поединок — кто победит, тот и прав. К счастью, все обошлось без кровопролития и ограничилось состязаниями в беге, итог которых должен был поставить точку в дискуссии.

Договорились, что если первым до озера добежит Месяц, то умершие айорео будут возрождаться, а если Тапир — то все устроится согласно желанию индейцев и программа «Жизнь в обмен на продовольствие» получит дальнейшее развитие. Тапир схитрил, спрямив путь, и прибыл к финишу первым. Несмотря на очевидное нарушение правила «фэйр-плей», он был признан победителем, поскольку в условиях состязаний не была оговорена длина дистанции, а только конечный пункт.

Жаба и лягушка решали жить или не жить вечно африканскому народу манжа. Смерть, принявшая облик мужчины по имени Фи, объявила (а точнее, объявил), что будет забирать людей в зависимости от исхода соревнования по прыжкам в длину между лягушкой и жабой. Но вот любопытная деталь: не было оглашено, чья именно победа пойдет на пользу людям. Первой прыгнула жаба и свалилась в вырытую Фи яму. Фи быстренько засыпал неудачливое земноводное землей и сказал, что отныне люди будут умирать. Вот если бы первой скакнула лягушка да перепрыгнула бы…

Странно не то, что все случилось именно так, как случилось, а то, что манжа поверили смерти, которая — кто-нибудь сомневается в этом? — играла краплеными картами.

Судьба трех других африканских народов — тсонга, камба и ронга — выяснялась в состязаниях с участием хамелеона. В первом случае его соперником была синеголовая ящерица, во втором — птичка ткачик, а в третьем — крокодил с синей головой.

Демиург народа тсонга проживал по весьма неожиданному адресу — он обосновался не на небе, как большинство его коллег-демиургов, а в болоте и звался запросто Болотным Вождем. И именно из болота он послал к тсонга хамелеона с сообщением, что после смерти они будут воскресать, и синеголовую ящерицу — с сообщением, что они будут разлагаться. Добежит первым хамелеон — быть тсонга бессмертными, а не добежит — значит, не судьба… Хамелеон занял хотя и почетное, но все-таки второе место, и за это ставшие смертными тсонга мстят хамелеонам с беспощадной фантазией: ловят бедолаг и набивают им пасть табаком.

Перед ткачиком у хамелеона, который нес сообщение, что камба уготована вечная жизнь, имелась фора. Он стартовал раньше, и, казалось, успех был ему гарантирован. Но вместо того чтобы спешить к цели, хамелеон принялся закусывать мухами, а представ перед камба, долго не мог выговорить заготовленную фразу. Тем временем ткачик, отправленный ему вдогонку с известием противоположного свойства, несся стрелой. В самую последнюю секунду он опередил хамелеона и объявил племени камба смертный приговор.

Ничуть не лучше показал себя хамелеон и когда пришло время помериться скоростью с синеголовым крокодилом. Правда, наученный печальным опытом, он старательно, ни разу не остановившись по личной надобности, прошел всю дистанцию, но все равно уступил. Синяя крокодилья голова первой пересекла финишный створ, и ронга испили ту же горькую чашу, что и тсонга с камба.

На острове Гуденаф в Меланезии прыгали через овраг, по дну которого текла река, лягушка и креветка. Креветка успешно овраг перепрыгнула, а лягушка зацепилась ногой за куст, свалилась в воду и с воплями «Помогите!» стала тонуть. Такое, конечно, трудно представить, но гуденафская лягушка не умела плавать.

Креветка вместо того, чтобы прийти ей на помощь, произнесла назидательную речь, которая свелась к тому, что, если лягушка утонет, это неминуемо приведет к трагическим последствиям для всего живого на Гуденафе, поскольку, получив одну жертву, смерть войдет во вкус и будет требовать дань еще и еще…

Так оно и случилось. Лягушка утонула, а затем мор поразил живущих на Гуденафе меланезийцев, дотоле бессмертных…

Демиург Обасси послал лягушку и утку к африканскому племени экой со взаимоисключающими вестями. Лягушка должна была сообщить, что экой будут умирать окончательно и бесповоротно, а утка — что их ждет воскресение. Для себя Обасси решил: какой сценарий будет донесен до экой первым, тот и осуществится.

Утка по дороге присела, чтобы угоститься пальмовым маслом, и лягушка, на беду экой, прибыла первой…

Полным издевательством над представителями человеческого рода выглядит забег, в котором решалось, будут или нет жить вечно литовцы. Участников было двое: улитка и ящерица. Бог решил, что если улитка первой придет к финишу, то быть литовцам бессмертными, а уж если не придет, то извините… При таком раскладе литовцам могла помочь только какая-нибудь случайность — ну, скажем, если бы ящерицу прямо на дистанции переехал автомобиль или унес орел, но случайности не произошло.

Кровь стынет в жилах от игры в мяч, которую каждую ночь устраивают, с одной стороны, солнце, принимающее вид обнаженного старика с факелом в руке, и орел-людоед, а с другой— утренняя звезда и небесный койот по имени Шнилемун. Неизменным судьей в этих нешуточных игрищах является луна, а на кону еженощно стоят жизни потенциально бессмертных индейцев чумаш, коренных жителей Калифорнии. Не выдумай во времена оные силы небесные этот безостановочный турнир, чумаши, вне всякого сомнения, жили бы вечно.

Если побеждает сладкая парочка, солнце и его приятель-людоед, то кто-то из чумашей, которых осталось нынче всего несколько сотен, лишается жизни. Одни умершие чумаши идут на пропитание орлу, а другие достаются также любящим человечинку солнцу и двум его дочерям, у которых передники сшиты из живых гремучих змей. Особенно солнце с дочурками любят попить человеческой кровушки.

Правда, когда победа оказывается на стороне утренней звезды и Шнилемуна, то на чумашей сыплются всякие блага. Солнце скрепя сердце открывает небесную дверь, и земля пополняется оленями, гусями, утками, желудями и всем прочим, что составляет пропитание чумашей. Но если вдуматься, это как-то мало утешает…

В три этапа выяснялось, быть или не быть бессмертным африканскому народу яка. Сначала люди послали к демиургу Нзамби красавца хамелеона и уродину жабу с одним и тем же вопросом: не дозволит ли он им воспользоваться лекарством против смерти? Первой пришла к финишу жаба. Нзамби так оскорбился ее видом, что ответил людям отказом.

Позже, однако, он засомневался в справедливости своего приговора и дал яка шанс. Он послал к ним собаку и козу, решив про себя, чью информацию люди услышат первой, так и будет. Коза должна была сообщить, что месяц будет исчезать навсегда, а люди после смерти воскресать, а в сообщении собаки месяц и люди менялись местами. Поскольку коза по дороге решила пощипать травку, собака ее опередила.

Но и на этом в судьбе яка не была поставлена точка. Нзамби устроил еще одно состязание, передоверив решение вопроса заинтересованным сторонам — месяцу и человеку. Месяц, персонифицировавшись в божестве, оседлал лягушку, а человек жабу, и понеслись они по пересеченной местности. Скакуны шли ноздря в ноздрю до тех пор, пока впереди не показалась Долина смерти. Месяц пришпорил лягушку, и та нехорошую долину перепрыгнула, а человек вместе с жабой шлепнулся в самую середину. Итог кардинальным образом сказался на всем народе яка — с тех пор месяц через определенные периоды умирает и возрождается, а человек уж если умирает, то делает это навсегда.

Правда, первочеловек яка Тсоонги попытался избежать смерти и при таком раскладе. Когда посланная божеством смерть в образе чернокожей тетки предстала перед ним, Тсоонги напоил ее пивом и хорошенько накормил. Смерть размякла, поддалась уговорам и забирать первочеловека не стала. Нзамби, узнав об этом, был вне себя от возмущения и наказал смерть лишением телесного состояния, дабы впредь ни еда, ни алкоголь заинтересовать ее не могли в принципе. После этого смерть явилась к Тсоонги невидимой и утащила его без долгих проволочек.

Никак не могли повлиять люди на исход препирательства, которое затеяли две сварливые жены Дваты, сына верховного бога живущего на Филиппинах народа тболи, — Хиу Be и СедекВе. Обе вылепили фигурки первых тболи, причем Хиу Be хотела положить их на луну, дабы тболи всегда оставались бессмертными детьми, а Седек Be — на камень, и тогда тболи стали бы бессмертными взрослыми. Ни одна не желала уступать, спор зашел в тупик, и, как часто бывает в таких случаях, вышло ни то ни сё. Фигурки оказались на банановом листе, и поэтому теперь тболи плодятся столь же урожайно, как и бананы, но, к сожалению, умирают.

Схожим образом определилась судьба бразильских индейцев бороро. Они смиренно стояли в стороне и ждали, пока разберутся между собой начальствующие над ними тотемные предки Камень и Бамбук. Каждый из спорщиков хотел, чтобы подопечный народ во всем походил на него. Жить бы бороро вечно, сумей Камень доказать предпочтительность своего образа жизни, но красноречивый Бамбук выглядел убедительнее, и теперь бороро, подобно бамбуку, весьма плодовиты по части деторождения, но, увы, и близко не дотягивают до камней в вопросе продолжительности жизни.

Вопрос бессмертия племени индейцев сиксика, называющих себя так по цвету мокасин («сиксика» переводится как «черноногие», и это название прижилось в этнографических справочниках), решался с помощью брошенных в воду камня и бизоньего помета. Местное божество постановило: если оба вышеназванных предмета всплывут, то черноногие будут жить вечно. Сначала все вроде бы склонялось в пользу индейцев: уполномоченный божеством старик бросил в воду бизонью лепешку и она всплыла. Но затем старуха бросила камень, и он, к несчастью, утонул…

Полинезийская богиня луны Ина как-то решила продемонстрировать своему сыну Тараури омолаживающий эффект водоема на Раротонга — самом большом острове в архипелаге Кука. Она прыгнула в воду и вынырнула у противоположного берега юной девочкой. Тараури последовал за матерью, но плавал он плохо, тем более под водой, проплыть далеко не сумел и высунул голову над поверхностью где-то посередине. Никакого омоложения с ним не произошло. А нет омоложения — нет и бессмертия.

Ина поняла, что ничего путного из сына не получится. На всякий случай она провела еще один тест, велев Тараури залезть на дерево пуа, с ветвей которого лежала дорога в Нижний мир. Сын должен был сообразить, что следует воспользоваться живой зеленой ветвью, но он выбрал засохшую и тем самым окончательно решил свою судьбу.

Чтобы больше не мучить ни его, ни себя, Ина решила вопрос радикально, приказав Муру и Акаанге, стражам у входа в Нижний мир, убить несчастного, что те с удовольствием и исполнили. Так на Раротонга появилась смерть.

Ныне все полинезийские покойники попадают в огромную печь Аваики, где их хорошенько поджаривают и подают затем на стол богине подземного мира Миру. А научись Тараури как следует плавать, полинезийцы, скорее всего, понятия не имели бы о подобных страстях.

Бессмертие индейцев цимшиан, живущих на северо-западе Канады, было, независимо от их желания, разыграно в своеобразном состязании. Их неразборчивый в связях тотемный предок Ворон совокупился в один день со Скалой и Бузиной, и обе забеременели. Раз уж так вышло, между ними решено было устроить соревнование, кто первая родит. Победительнице посулили звание праматери цимшиан, и ее ребенку, стало быть, не оставалось ничего, как стать первым цимшиан. Имена Скала и Бузина весьма соответствовали свойствам этих милашек, которых если и можно было причислить к женщинам, то с изрядной долей условности.

Бузина опередила соперницу и, таким образом, вошла в историю. Куда делся ребенок Скалы, теперь уже не узнать, и очень жаль: миф утверждает, что цимшиане, родись они не от Бузины, а от Скалы, были бы покрыты твердой чешуей, похожей на ногти. Само по себе это достоинство сомнительное, но чудесная чешуя, опять-таки по сообщению мифа, сделала бы их бессмертными.

Впрочем, сетовать цимшианам на то, что им досталась не та праматерь, теперь уже поздновато, да и, согласитесь, приличные люди праматерей не выбирают.

Трудно переоценить роль, которую в решении вопроса «жизнь или смерть» сыграли солнце и луна.