Глава тридцатая

Мухаммед тем временем тайно готовился к походу на Мекку. На всех путях в Мекку были выставлены заставы, чтобы курайшиты раньше времени ничего не узнали. Несмотря на все эти предосторожности, тайна едва не вышла наружу. В числе последователей Мухаммеда, бежавших из Мекки, был некто Хатеб, семья которого осталась в городе, не имея там ни родственников, ни друзей, которые могли бы заботиться об ее благосостоянии. И вот этот Хатеб задумал снискать для нее благосклонность курайшитов, выдав им план Мухаммеда. Он написал курайшитам письмо и отправил его в Мекку с рабыней по имени Сара. Она была уже в пути, когда Мухаммед узнал об измене. Али с пятью другими всадниками на быстрых конях посланы были в погоню; вскоре они догнали Сару, но, обыскав ее, не нашли ничего. Али, однако, был уверен, что пророк не может ошибиться. Обнажив меч, он поклялся, что снесет женщине голову, если она не отдаст письма. Угроза подействовала — Сана вытащила письмо из волос.

Хатеба обвинили в предательстве. Он оправдывался желанием обеспечить покровительство семейству, которое вынужден был покинуть. Омар хотел снести ему голову, но Мухаммед, вспомнив, что Хатеб храбро сражался при Бадре, простил его.

Вскоре после этого десятитысячное войско мусульман выступило из Медины. Омар, которому поручили руководить движением и назначать места для привалов, скрытно повел воинов горными проходами. Армия дошла, не обнаружив себя, до долины Марр-Аззар, находящейся недалеко от священного города; ночью мусульмане раскинули свои палатки, и Омар в первый раз позволил им зажечь бивачные огни.

Неожиданно в лагере появился дядя Мухаммеда аль-Аб-бас, ушедший с семьей из Мекки, чтобы — как он заявил — стать под знамя пророка. Мухаммед принял его милостиво, хотя и сделал намек на то, что он так долго медлил. «Ты — последний из бежавших, — сказал он, — как я — последний из пророков». Аль-Аббас послал свою семью в Медину, а сам присоединился к войску. Видя, сколь серьезно настроен его племянник, аль-Аббас — в опасении, что курайшиты будут истреблены все до единого, — надеялся убедить их сдаться без боя.

К концу ночи разведчики вели к Омару двух пленных, захваченных недалеко от города. Это были Абу Суфьян и один из его военачальников. Омар при свете бивачного огня узнал Абу Суфьяна и воскликнул: «Хвала Богу, в моих руках такой враг!» Он уже занес саблю, но тут в дело вмешался аль-Аббас, сказал, что участь пленника должен решить сам пророк. При этом он бросился к Мухаммеду; вслед за ним явился и Омар, с криком требуя головы Абу Суфьяна.

Таким образом, от Мухаммеда зависела жизнь человека, изгнавшего его из дома и родного города, преследовавшего его семью и друзей; но, с другой стороны, этот человек был отцом жены Мухаммеда. Подумав, пророк отложил окончательное решение до утра.

На другой день пленника привели к Мухаммеду, и их разговор, при котором присутствовали аль-Аббас и Омар, закончился тем, что Абу Суфьян признал Мухаммеда пророком. Впрочем, не последнюю роль в этом сыграли угрозы Омара, и, следовательно, получило подтверждение правило, что для убеждения упорно неверующих лучшее доказательство — меч!

Обращение в мусульманскую веру помогло Абу Суфьяну добиться приемлемых условий для жителей Мекки, в случае если они изъявят покорность. А чтобы Абу Суфьян мог составить понятие о силе мусульманской армии, был устроен общий смотр, на который каждое арабское племя явилось со своими знаменами и оружием. Абу Суфьян был поражен численностью сторонников Мухаммеда.

«Клянусь, с ним бороться нельзя! — вскричал он, обращаясь к аль-Аббасу. — Действительно, племянник твой обладает великой силой».

«Именно так! — ответил тот. — Вернись же к своему народу, позаботься о его безопасности и предостереги от сопротивления пророку».

Абу Суфьян поспешил в Мекку, где, собрав жителей, сообщил о приближении могучей рати под предводительством Мухаммеда и предложил сдать город. Слова главного противника Мухаммеда возымели действие. Большинство жителей решили покорно встретить пророка при его вступлении в город.

Между тем Мухаммед, не зная, придется ли ему встретить сопротивление, приближаясь к Мекке, позаботился, чтобы основную часть войска с флангов прикрывали специальные отряды. Али командовал отрядом кавалерии, ему было вверено священное знамя, которое надлежало водрузить на горе Хаджун. Все военачальники получили приказ выжидать и ни в коем случае не атаковать первыми — Мухаммед мечтал, чтобы Мекка покорилась его милосердию, а не силе. Правда, всех, кто окажет вооруженное сопротивление, велено было убивать, но зато всем, кто сдастся на милость победителя, даровалась свобода.

Мухаммед в ярко-красном одеянии ехал в арьергарде, восседая на своем любимом верблюде аль-Касве. Громадная масса народа, толпившаяся вокруг него, затрудняла его продвижение. Когда он прибыл на гору Хаджун, где Али водрузил знамя веры, для него раскинули палатку. Мухаммед сошел на землю и сменил свой яркий наряд на черную чалму и одежду богомольца. В этот момент, однако, в долине произошло столкновение: курайшиты обстреляли левое крыло, которым командовал Халид; пылкий воин не стерпел и понесся с мечом на врага, а за ним последовало все войско. Они обратили курайшитов в бегство, ворвались вслед за ними в городские ворота, и только вмешательство Мухаммеда спасло город от страшной резни.

Когда кровопролитие прекратилось, пророк спустился с горы верхом на верблюде и приблизился к воротам, имея по правую руку Абу Бакра, а сзади — Осаму, сына Зайда. При восходе солнца вступил он в ворота своего родного города — не как славный победитель, но в одежде и со смирением богомольца, произнося открытые ему в Медине стихи Корана, в которых предсказывалось это событие. Это было торжество религиозного деятеля, а не воина.

Мухаммед направился прямо к Каабе, где он молился с раннего детства, к тому священному алтарю, который чтили со времен патриархов и который он считал первоначальным храмом единого истинного Бога. Он семь раз обошел вокруг священного здания, как это требовалось религиозным обрядом, соблюдавшимся от древности, и с чувством благоговения каждый раз дотрагивался своим посохом до священного «черного камня». Он бы вошел и в Каабу, но старый охранитель ее Осман ибн Тадха запер дверь. Али вырвал было у него ключи, но Мухаммед велел возвратить их почтенному служителю и так расположил того своей добротой, что Осман сам отворил двери; позже он принял ислам и оставался служить при Каабе до самой смерти.

Войдя внутрь, Мухаммед взялся за очищение священного здания от символов идолопоклонства, которыми оно было наполнено. Все идолы, находившиеся внутри и вокруг него, были низвергнуты и истреблены. Между ними более всех почитался Хабал — идол, привезенный из Сирии; говорили, что в его власти вызывать дождь, и поэтому для жителей безводной пустыни он служил объектом величайшего поклонения. Здесь были также статуи Авраама и Измаила с волшебными стрелами в руках. «Это оскорбляет их память», — сказал Мухаммед. Из уважения к праотцам статуи их были разрушены. В Каабе находились также и картины, изображавшие ангелов в образе красивых женщин. «Ангелы, — сказал с негодованием Мухаммед, — не таковы. Для наслаждения правоверных в раю существуют небесные гурии, но ангелы, духи, подначальные Всевышнему, по природе своей слишком чисты для того, чтобы иметь пол». Поэтому картины эти также были уничтожены.

Из Каабы Мухаммед отправился к святому колодцу Зем-зем, который ангел открыл Агари и Измаилу, когда они изнемогали от жажды. У колодца пророк получил от дяди аль-Аббаса сосуд для питья и совершения омовения. В память этого события он назначил дядю хранителем чаши при колодце — священную должность эту потомки аль-Аббаса наследуют до сих пор.

Окончив религиозные церемонии, Мухаммед расположился на холме Сафа, и жители Мекки, мужчины и женщины, прошли перед ним с клятвой верности. Все это было согласно с откровением Корана, где сказано: «Бог послал своего апостола с указанием ему религии истины, которую он должен возвысить над всеми другими религиями. Воистину, те, которые клянутся в верности ему, клянутся в верности Богу. Рука Божия руководит ими». Но, несмотря на свое торжество, Мухаммед отвергал всякие почести, относящиеся лично к нему. «Почему ты дрожишь? — сказан он человеку, приблизившемуся к нему робкими, нетвердыми шагами. — Чего боишься? Я не царь, а сын курайшитки, которая ела мясо, сушенное на солнце».

Высокомерные некогда начальники курайшитов предстали пред человеком, которого они преследовали, с раболепным видом — жизнь их теперь была в его руках.

«Чего вы ждете от меня?» — спросил он их грозно.

«Милости, о великодушный брат наш! Милости, о сын великодушного рода!»

«Да будет так! — сказал Мухаммед. — Убирайтесь отсюда! Вы свободны!»

Некоторые из его последователей, разделявшие с ним изгнание, предвкушали наслаждение кровавой местью и в разочаровании роптали на его милосердие, но Мухаммед был непоколебим. Правда, он оставил за собой право в течение только этого дня наказать некоторых городских жителей, совершивших преступления, и они были осуждены на изгнание; но даже из них большинство позже было помиловано.

Среди курайшитских женщин, явившихся для принесения ему присяги, он заметил Хенду, жену Абу Суфьяна, когда-то подстрекавшую неверных в Ухудской битве. Она пришла закутанная в покрывало, в надежде остаться неузнанной, но едва Мухаммед устремил на нее взгляд, она пала к его ногам с воплем о милосердии. И великодушное прощение было ею получено.

В числе тех, кому грозило наказание, был убийца Хамзы — эфиоп Вакса. Однако он убежал из Мекки при вступлении в нее войск Мухаммеда, а затем вдруг он явился к пророку и, прежде чем тот узнал его, заявил о своем обращении в ислам. Он был помилован, но прежде его вынудили рассказать все подробности смерти Хамзы. Мухаммед приказал Ваксе никогда больше не показываться ему на глаза. Эфиоп пережил эпоху халифства Омара и был несколько раз наказан в его царствование плетьми за пьянство.

На изгнание был осужден Абдаллах ибн Саад, молодой курайшит, соединивший в себе храбрость воина с замечательным остроумием. Так как он легко владел пером, то Мухаммед употреблял его прежде для письменного изложения откровений Корана. Исполняя эту обязанность, Абдаллах часто переделывал и искажал текст; нашли даже, что он вследствие невнимательности или умышленно иногда изменял его, так что выходила бессмыслица; нередко в кружке товарищей он шутил и острил над своими переделками и поправками, замечая, что если Коран служит доказательством того, что Мухаммед — пророк, то, значит, и он должен быть наполовину пророком. Когда эти вставки и искажения были обнаружены, Абдаллах бежал от гнева пророка в Мекку и снова стал идолопоклонником. При взятии города молочный брат укрыл его в своем доме и держал у себя до тех пор, пока не улеглось волнение, после чего он стал просить пророка о помиловании Абдаллаха. Тут снисходительность Мухаммеда подверглась самому сильному испытанию. Виновный обманул его доверие; надсмеялся над ним; старался зародить сомнение в его апостольском посланничестве и нанес удар по вере в самой ее основе. Несколько времени Мухаммед не прерывал грозного молчания, надеясь, как впоследствии признался, что кто-нибудь из ревностных учеников отсечет преступнику голову. Но так как никто не двинулся, то он согласился на помилование. Абдаллах тотчас произнес символ веры и жил с тех пор как добрый мусульманин. Он был одним из самых ловких наездников своего племени и, когда настал его смертный час, все повторял сотую суру Корана под названием «Скакуны». Может быть, это была одна из сур, которую он исказил.

Акрема ибн Абу Джахль часто обнаруживал смертельную ненависть к пророку, унаследованную от своего отца. При вступлении Мухаммеда в Мекку Акрема вскочил на коня и скрылся через другие ворота, покинув красавицу жену Омм-Хакем, на которой только что женился. Омм-Хакем приняла мусульманскую веру вместе со всеми мекканцами и вскоре узнала, что корабль, на котором ее муж пытался переправиться в Йемен, возвращен бурей в гавань. Она бросилась к Мухаммеду, растрепанная, с распущенными волосами, без покрывала, и пала к его ногам, умоляя простить Акрему. Пророк, тронутый, вероятно, более красотой, чем горем Омм-Хакемы, обещал исполнить ее просьбу. На пристань она явилась как раз в тот момент, когда корабль, на котором находился Акрема, готовился к повторному отплытию. Она уговорила мужа вернуться в Мекку и обратиться в ислам. Они предстали перед пророком вместе. На этот раз, однако, Омм-Хакема тщательно закрылась покрывалом, и видны были одни только черные глаза. Мухаммед утвердил обращение Акремы и щедро одарил молодую чету. Подобно многим другим обращенным мекканцам Акрема позже проявил храбрость в войнах за веру — он принял мученическую смерть, пав в одной из битв.

Все деяния Мухаммеда после взятия Мекки показывают, что сердце его в отношении побежденных мекканцев смягчилось. Ансары, содействовавшие ему в войне, стали опасаться, как бы это не сказалось на их интересах. Однажды после молитвы на холме Сафа Мухаммед долго и пристально глядел на Мекку, а потом сказал: «Воистину ты — наилучший из городов и наиболее любим Аллахом! Если бы мое собственное племя не изгнало меня отсюда, я никогда не покинул бы тебя!» Услыхав эти слова, ансары начали говорить между собою: «Вот, посмотрите, Мухаммед теперь, наверное, покинет Медину!» Пророк обратился к ним с мягкой укоризной: «Нет, — воскликнул он, — вы мне доказали свою верность, и я поклялся жить и умереть с вами. Я был бы недостоин звания служителя Бога и Его пророка, если бы оставил вас!» Он не изменил своему слову и до самой смерти жил в Медине, послужившей ему пристанищем в трудную минуту.

Мухаммед не удовлетворился очищением Каабы и уничтожением идолопоклонства в родном городе; он разослал повсюду вооруженные отряды под командованием верных людей, чтобы уничтожить идолов у племен, населявших соседние селения, и обратить в ислам тамошних жителей.

Из всех этих военных «апостолов» ни один не проявлял такого рвения, как Халид. Прибыв в Наклах, куда сходились идолопоклонники-курайшиты для поклонения своим богам в храме Уззы, он явился в священную рощу, разорил храм и уничтожил идола. Тут, крича и ломая руки, навстречу выбежала страшная старуха, черная, нагая, растрепанная, и Халид одним ударом сабли разрубил ее пополам. Он рассказал об этом Мухаммеду, недоумевая, была это жрица или сам дьявол. «Поистине, — отвечал пророк, — убитая тобою была сама Узза».

Во главе отряда из трехсот пятидесяти человек, часть из которых принадлежали к племени сулеймитов, Халид отправился в соседнюю область Техама. С ним отбыл Абдалрахман, который обратился в ислам одним из самых первых. Пророк велел ему проповедовать мирное и добровольное обращение людей в ислам. На пути в Техаму лежали земли племени джадсимитов, большинство которых уже стали мусульманами. Однако в прежние времена это племя отличалось убийствами и грабежами, и на его совести была смерть дяди Халида и отца Абдалрахмана. Опасаясь мести со стороны Халида, джадсимиты вооружились при приближении его войска.

Халид в глубине души обрадовался, что они вышли ему навстречу в боевом порядке. Он спросил:

«Мусульмане вы или неверные?»

Джадсимиты отвечали нерешительно:

«Мусульмане...»

«Почему же вы встретили нас с оружием?»

«Потому, что у нас есть враги среди соседних племен, которые могут напасть врасплох».

Халид приказал им сойти с лошадей и сложить оружие; некоторые повиновались и были тотчас схвачены и связаны; остальные бежали. Приняв их бегство за признание вины, Халид пустился преследовать их. Он разорил селения джадсимитов и даже умертвил некоторых пленных.

Мухаммед, узнав об этой ничем не вызванной жестокости, поднял руки к небу и призвал Бога в свидетели своей невиновности. Тут же он послал Али с поручением возвратить джадсимитам все отнятое Халидом и выплатить возмещение родственникам убитых. Али честно выполнил приказ пророка: он вызнал о потерях и страданиях каждого потерпевшего и оказал всем полное удовлетворение. Когда все было улажено, Али разделил оставшиеся деньги между джадсимитами и, таким образом, заслужил их благодарную память.

А мстительный Халид заслужил порицание даже тех, кому старался угодить.

«Я отомстил за смерть твоего отца», — сказал он Абдалрахману.

«Ты опозорил веру поступком, достойным идолопоклонника», — возразил с негодованием Абдалрахман.