Глава тринадцатая

Положение Мухаммеда на родине становилось все хуже и хуже. Хадиджа, его первая благодетельница, верный товарищ, делившая с ним одиночество и его исключительное положение, ревностная последовательница его учения, сошла уже в могилу, так же, как и Абу Талиб, когда-то преданный и влиятельный его покровитель. Лишенный его защиты, Мухаммед принужден был скрываться. Люди, гостеприимством которых он пользовался, порой страдали — ибо он навлекал на них преследование.

Десять лет миновало после того, как он впервые возвестил о своей пророческой миссии, — десять долгих, враждебных, тревожных, злосчастных лет. Но он упорствовал и теперь, когда вступил в период жизни, в котором человек охотнее стремится к покою, чтобы воспользоваться плодами прошлого, и, как правило, не рискует подвергаться неприятностям новых проектов. Отказавшись от счастья, богатства и друзей, Мухаммед готов был скорее отказаться от дома и родины, чем от своей веры.

Как только наступило время богомолья, он осмелился еще раз выйти из своего тайного убежища и смешался с толпой, собравшейся со всех частей Аравии. Мухаммед мечтал, чтобы какое-нибудь могущественное племя или жители какого-нибудь значительного города приняли его учение. Но приходившие на поклонение в Каабу люди сторонились обесславленного вероотступника. Они не желали слушать человека, изгнанного из его родного города.

Но однажды, когда Мухаммед проповедовал на холме аль-Акаба, немного севернее Мекки, на него обратили внимание богомольцы-хазрадиты, пришедшие из города Ясриба (Ятриба), позже переименованного в Медину. Изрядную часть населения этого города составляли евреи и еретики-христиане. Богомольцы, о которых идет речь, были арабы из древнего племени хазрадж; они находились в дружеских отношениях с двумя еврейскими племенами, жителями Мекки, — кенидитами и надеритами, претендовавшими на происхождение от священнической линии Аарона. Богомольцы часто слышали от своих еврейских друзей речи об ожидаемом Мессии. Они увлеклись красноречием Мухаммеда и удивились, найдя сходство между его учением и законом евреев; услыхав, что он называет себя пророком, посланным с неба, чтобы восстановить старую веру, они стали говорить между собою: «Наверное, это — обещанный Мессия, о котором мы слышали».

Чем более они задумывались над этим, тем сильнее убеждались в правоте своего суждения и наконец открыто примкнули к новой вере.

Хазрадиты имели очень сильные позиции в Медине, и Мухаммед постарался заручиться их покровительством. Он хотел направиться с ними в Медину, но они сказали, что находятся в смертельной вражде с ауситами, другим сильным родом города, и просили его подождать с приходом, пока они не примирятся. Поэтому Мухаммед остался в Мекке и отправил сопровождать богомольцев Мусаба ибн Омайра, одного из самых ученых и даровитых своих учеников, поручив ему укрепить хазрадитов в новой вере и проповедовать ее другим жителям города. Таким образом, первые семена ислама были посеяны в Медине.

Мусабу пришлось нелегко, ему противодействовали идолопоклонники, и даже жизнь его находилась в опасности, но он действовал настойчиво и мало-помалу приобрел последователей среди жителей города. Между ними были Саад ибн Моаб, вождь ауситов, и Осайд ибн Ходхейр, человек очень влиятельный в городе. Многие из гонимых мекканских мусульман также нашли себе приют в Медине и способствовали распространению новой веры среди ее жителей, так что вскоре трудно было найти семью, в которой бы не было обращенных.

Не сомневаясь теперь в возможности дать Мухаммеду приют, более семидесяти обращенных с Мусабом ибн Омайром во главе отправились вместе с богомольцами в Мекку, чтобы пригласить пророка в свой город. Мухаммед назначил им свидание в полночь на холме аль-Акаба. Аль-Аббас, который подобно умершему Абу Талибу принимал горячее участие в судьбе Мухаммеда, хотя и не разделял его учение, также пошел на это тайное совещание, чтобы защитить пророка, если ему будет грозить опасность. Там он предупредил мединских богомольцев, что открытое принятие новой веры вооружит против них всю Аравию. Но предостережения и просьбы его были напрасны.

Мухаммед потребовал, чтобы они отказались от идолопоклонства и открыто и бесстрашно поклонялись единому истинному Богу. По отношению к себе он поставил условием полное повиновение в счастье и несчастье, а для учеников, которые последуют за ним, просил от мединцев такого же покровительства, какое они оказывают собственным женам и детям. Сам же он брал на себя обязательство быть другом их друзей и врагом их врагов. «Но если мы погибнем за твое дело, — спросили мединцы, — какая нам за это будет награда?» — «Рай!» — отвечал пророк.

Условия были приняты; уполномоченные из Медины, положив свои руки на руки Мухаммеда, поклялись держаться договора. Тогда пророк выбрал из числа их двенадцать человек. Как раз в это время с вершины холма послышался голос, грозивший всем наказанием. Звуки этого голоса среди ночной темноты произвели временное смятение. «Это голос Иблиса, — сказал Мухаммед презрительно. — Он противник Бога, не бойтесь его». Но это был голос, вероятно, курайшитского шпиона, потому что на следующее утро обнаружилось, что курайшиты знают все, что происходило ночью.

За содействие Мухаммеду и его ученикам мединские мусульмане получили название «ансаров», или «помощников».

По окончании священного месяца преследование мусульман продолжилось с еще большим ожесточением, и Мухаммед посоветовал своим сторонникам уехать из города; сам же он медлил и оставался в Мекке с несколькими наиболее ревностными своими последователями.

Неумолимый враг его Абу Суфьян был в это время главой города. Он предложил совету курайшитов придумать какое-нибудь верное средство, которое остановит распространение ислама. Некоторые предлагали изгнать Мухаммеда из города, но на это кто-то возразил, что он может привлечь на свою сторону другие племена или жителей Медины и, вернувшись во главе их, отомстить мекканцам. Другие советовали запереть Мухаммеда в тюрьму на всю жизнь и снабжать пищей до самой смерти, но и тут явилось опасение, что друзья устроят его побег. Все возражения делал какой-то злобный, неизвестный старик, чужеземец из области Неджед, который, по словам мусульманских писателей, был не кто иной, как переодетый дьявол, вдохнувший свой зловредный дух во всех присутствующих. Наконец Абу Джахль заявил, что единственное надежное средство против возрастающего зла — это предать Мухаммеда смерти. С этим все согласились; но, чтобы вина пала на всех и чтобы все противодействовали мести, которая могла возникнуть у родственников жертвы, они решили, что из каждой семьи по одному человеку вонзят свой меч в тело Мухаммеда.

Об этом заговоре упоминается в восьмой суре Корана: «Вспомни, как неверующие составляли против тебя заговор, чтобы наложить оковы, или убить, или изгнать тебя из города; но Бог направил удар на них же; Бог — лучший защитник от злоумышлений врагов».

И действительно, в то время как злоумышленники направлялись к жилищу Мухаммеда, тот уже знал о приближающейся опасности. Предупреждение было приписано, по обыкновению, ангелу Гавриилу, но, вероятно, это было делом какого-нибудь курайшита, не разделявшего кровавых замыслов своих соплеменников. Оно явилось как раз вовремя, чтобы спасти Мухаммеда. Враги его остановились у дверей, но войти не осмеливались. Посмотрев в щель, они разглядели, как им казалось, Мухаммеда, закутанного зеленый плащ и спящего на кровати. Потолковав еще с минуту о том, напасть ли на спящего или подождать, пока он выйдет, они взломали наконец дверь и бросились к кровати. Спавший вскочил, но вместо Мухаммеда перед ними предстал Али. «Где же Мухаммед?» — спросили изумленные и смущенные враги. «Не знаю», — ответил Али и вышел вон, причем никто не решился остановить его. Взбешенные побегом Мухаммеда, курайшиты объявили, что назначают сто верблюдов в награду тому, кто доставит им пророка живого или мертвого.

Существует много рассказов о том, каким путем убежал Мухаммед после того, как преданный Али закутался в его плащ и занял его место на кровати. Самый чудесный из них передает, что Мухаммед тихонько отворил дверь, когда курайшиты стояли перед ней, и, бросив в воздух горсть пыли, настолько ослепил их, что сумел пройти среди них незамеченным. Подтверждение этого находится будто бы в тридцатой суре Корана, где сказано: «Мы напустили на них слепоту, чтобы они не могли видеть».

Наиболее правдоподобный рассказ передает, что он перелез через стену сзади дома и что в этом помог ему слуга, подставив свою спину, которую Мухаммед и использовал в качестве ступеньки.

Он отправился прямо в дом Абу Бакра, и они решили немедленно бежать — причем сначала укрыться в пещере горы Тор, находящейся на расстоянии часа пути от Мекки, и там обождать, пока можно будет безопасно тронуться в Медину; тем временем дети Абу Бакра должны были тайно приносить им пищу. Они вышли из Мекки ночью и шли пешком при свете звезд; на рассвете они достигли подошвы горы Тор и лишь только вступили в пещеру, как услышали приближавшуюся погоню. Абу Бакр задрожал от страха. «Преследователей наших много, — сказал он, — а нас только двое». — «Нет, — возразил Мухаммед, — здесь есть и третий. С нами Бог!» Мусульманские писатели рассказывают о чуде, дорогом для сердца каждого правоверного. В то время, говорят они, когда курайшиты уже приближались к горе, в которой находилась пещера, перед ней вдруг выросла акация, на развесистых ветвях которой голубки свили гнезда и снесли яйца, паук же обвил все дерево паутиной. Когда курайшиты увидали это, они пришли к заключению, что никто не мог недавно войти сюда, и повернули назад, продолжив поиски в другом направлении.

Чудо ли помогло или что другое, но только беглецы три дня скрывались в пещере, и Азама, дочь Абу Бакра, на закате солнца приносила им пищу.

Предполагая, что пыл преследования угас, беглецы отважились на четвертый день выйти и отправиться в Медину на верблюдах, приведенных ночью слугою Абу Бакра.

Избегая главной дороги, по которой обыкновенно следовали караваны, они поехали вдоль берега Красного моря. Не далеко, однако, отъехали они, как их догнал конный отряд под предводительством Сорака ибн Малека. Абу Бакр опять пал духом при виде многочисленных преследователей, но Мухаммеда и тут не покинула уверенность. «Не смущайся, — сказал он, — с нами Аллах!» Сорак был страшный воин, с щетинистыми серо-стального цвета волосами, покрывавшими даже его жилистые руки. Поравнявшись с Мухаммедом, лошадь его встала на дыбы и упала вместе с всадником. Суеверный ум Сорака узрел в этом дурное предзнаменование. Мухаммед же обратился к нему с красноречивою проповедью, которая так подействовала на Сорака, что тот, объятый ужасом, стал умолять о прощении и, повернув назад вместе с отрядом, позволил Мухаммеду спокойно двигаться дальше.

Беглецы продолжали свое путешествие без препятствий, пока не достигли холма Кобы, в двух милях от Медины. Это было любимое место сбора городских жителей. Отсюда город снабжался фруктами: холм и его окрестности были покрыты виноградниками, рощами финиковых пальм и садами, где росли лимоны, апельсины, яблоки, фиги, персики и абрикосы; все это орошалось источниками.

Дойдя до этого плодоносного места, верблюд Мухаммеда опустился на колени и не пожелал идти дальше. Пророк истолковал это в пользу того, чтобы остаться в Кобе и приготовиться для вступления в город. Место, где верблюд преклонил колени, показывается и теперь еще благочестивыми мусульманами; в память этого события здесь выстроена мечеть аль-Таква. Некоторые утверждают, что закладка фундамента произведена была самим пророком. Вблизи этого места демонстрируется также глубокий колодец, у которого под сенью деревьев отдыхал Мухаммед и в который он уронил свое кольцо с печатью. По преданию, кольцо и теперь еще находится там. В Кобе Мухаммед и Абу Бакр пробыли четыре дня в доме аусита Колтум ибн Хадема, и в это время к ним присоединился глава племени сухамитов Борейда ибн аль-Хозейб с семьюдесятью соплеменниками. Все они приняли ислам от Мухаммеда.

Еще один замечательный новообращенный, пришедший к Мухаммеду в эту деревню, — Салман аль-Парси. Про этого Салмана неверующие из города Мекки распустили слух, что он помогал Мухаммеду в составлении его учения. Об этом говорится в шестидесятой суре Корана: «Действительно, идолопоклонники говорят, что человек участвовал в составлении Корана. Но язык этого человека — аджами (персидский), а Коран написан на чисто арабском языке». Говорят, что Салман был уроженцем небольшого города вблизи Испагани. Когда он проходил однажды мимо христианской церкви, его так поразили набожность народа и торжественность богослужения, что он получил отвращение к идолопоклонству, в котором вырос. После этого, бродя по Востоку из города в город, из монастыря в монастырь в поисках веры, он встретился однажды со старым монахом, богатым летами и недугами, который сказал ему, что в Аравии появился пророк, посланный восстановить веру Авраама в ее первоначальной чистоте.

Мекканские мусульмане, нашедшие раньше убежище в Медине, услышав, что Мухаммед находится близко, отправились в Кобу встречать его. Видя, что дорожная одежда Мухаммеда и Абу Бакра забрызгана грязью, они дали им белые плащи, в которых они позже и вступили в Медину. Мухаммед назначил свое торжественное вступление в Медину на пятницу — шестнадцатый день месяца раби.

В этот день утром он собрал всех своих последователей на молитву, после проповеди сел на своего верблюда аль-Касву и направился к городу.

Борейда ибн аль-Хозейб во главе конного отряда из семидесяти человек сопровождал его в качестве телохранителя, а рядом с ним ехал Абу Бакр. «О апостол Божий! — воскликнул Борейда. — Тебе не следует входить в Медину без знамени!» С этими словами он развернул свою чалму, прикрепил конец ее к острию копья и понес как знамя перед пророком.

Город Медина очень красив. Он славится своим чудным местоположением, здоровым климатом, плодородием почвы, роскошью пальм и ароматом.

В недалеком расстоянии от города толпа новообращенных, невзирая на пыль и зной, вышла навстречу Мухаммеду. Многие, никогда не видавшие Мухаммеда, кланялись по ошибке Абу Бакру; но он указал на того, кого следовало приветствовать, и люди разразились восторженными криками.

Таким образом, Мухаммед, выдворенный из родного города, вступил в Медину скорее как торжествующий победитель, чем как изгнанник, ищущий приюта. Он сошел с верблюда у дома хазрадита Абу Айюба, своего дальнего родственника, и был встречен очень гостеприимно. В его распоряжение был отдан весь нижний этаж дома.

Вскоре в Медину явился преданный ему Али, который бежал из Мекки и странствовал пешком, скрываясь днем и выходя на дорогу только ночью из опасения попасть в руки курайшитов. Он пришел истомленный, ноги его были стерты в кровь.

Спустя несколько дней под охраной вольноотпущенника Зайда и Абдаллаха, слуги Абу Бакра, пришли Айша и домочадцы Абу Бакра.

Такова история достопамятной хиджры, или бегства Мухаммеда, то есть переселения пророка в Медину. Это событие послужило началом мусульманского летосчисления, которое начинается в 622 году христианской эры.