Глава одиннадцатая

Прошло три года с тех пор, как Мухаммед поселился с учениками в замке Абу Талиба. Запрет на любые их контакты с остальным племенем все еще действовал. Однако мало-помалу среди курайшитов началось недовольство этим противостоянием, многие хотели завершить дело миром, и Абу Суфьяну пришлось поумерить пыл.

Тут вдруг оказалось, что пергамент в Каабе, на котором был написан запрет, уничтожился и от всего текста остались только заглавные слова: «Во имя Твое, о Всемогущий Бог!» Указ поэтому был признан отмененным, и Мухаммеду с его последователями позволили вернуться в Мекку. Последователи Мухаммеда увидели в этом таинственном уничтожении пергамента новое чудо, между тем как неверующие догадывались, что документ этот, который в сложившихся обстоятельствах перестал быть выгоден Абу Суфьяну, был уничтожен рукою человеческой.

Вскоре после возвращения Мухаммеда в Мекку умер Абу Талиб. Когда час смерти уже приближался, Мухаммед начал уговаривать дядю прочитать символ веры, чтобы, по исламу, обеспечить себе блаженное воскресение. Но в груди умирающего патриарха еще тлела искра гордости. «О сын брата моего, — отвечал он, — если бы я прочел эти слова, курайшиты сказали бы, что я сделал это, убоявшись смерти».

Историк Абульфеда утверждает, что Абу Талиб умер верующим. Аль-Аббас, повествует он, наклонился над изголовьем своего отходящего брата и, заметив движение его губ, приблизил ухо, чтобы уловить последние слова умирающего, и услыхал желанный символ веры. Другие утверждают, что последние слова его были: «Я умираю в вере Абд аль-Мутталиба». Комментаторы постарались примирить эти два рассказа, утверждая, что Абд аль-Мутталиб перед кончиной своей отрекся от идолопоклонства и уверовал в единого Бога.

Едва миновало три дня после смерти Абу Талиба, как умерла Хадиджа, верная и преданная жена Мухаммеда. Ей было шестьдесят пять лет. Мухаммед горько плакал у ее гроба и облекся в траур в память о ней и Абу Талибе, так что год этот назван был годом скорби. Утешением в печали, рассказывает арабский историк Абу Хорейра, послужило Мухаммеду то, что ему явился архангел Гавриил и возвестил, что Хадидже дан в раю серебряный дворец в награду за ее великую веру и услуги, оказанные делу ислама.

Хотя Хадиджа была гораздо старше Мухаммеда и, выходя замуж, уже пережила пору цветущей молодости, когда восточная женщина только и бывает пленительна, и хотя пророк одарен был страстным темпераментом, он все-таки, говорят, оставался верен ей до конца и никогда не пользовался арабским законом, дозволявшим многоженство. Мухаммед избегал вводить в ее дом соперницу, но, когда она сошла в могилу и первый порыв скорби миновал, Мухаммед стал искать утешения в новом браке и разрешил себе многоженство.

Его первый выбор через месяц после смерти Хадиджи пал на дочь верного его последователя Абу Бакра — очаровательную Айшу. Может быть, он желал этой связью еще больше привлечь на свою сторону Абу Бакра, самого храброго и известного человека из числа всех его соплеменников. Айше было, однако, всего только семь лет, и, хотя женщины рано развиваются в жарком климате, все же она была еще слишком молода для брачной жизни. Поэтому Мухаммед и Айша были только помолвлены, свадьба же была отложена на два года, в течение которых пророк заботился, чтобы будущая жена получила образование и воспитание, приличное для арабской девушки высокого звания.

К этой жене, избранной им в самом расцвете ее юности, он чувствовал страстную любовь — Мухаммед любил Айшу больше, чем всех последующих жен. Всем им брачная жизнь была известна раньше, и только Айша пришла к нему чистой и непорочной девственницей.

Но пророк не мог оставаться без необходимого утешения, пока Айша подрастала, и потому взял себе в жены Савду, вдову Сокрана, одного из верных своих последователей. Савда была кормилицей его дочери Фатимы. Утверждают, что, будучи в числе правоверных, бежавших в Абиссинию от преследований со стороны жителей Мекки, она получила таинственное откровение о чести, ожидавшей ее в будущем. Ей приснилось, что Мухаммед склонил к ней на грудь свою голову. Она пересказала сон Сокрану, который объяснил это как предсказание скорой своей смерти и ее брака с пророком.

Был ли предсказан этот брак или нет, но случился он ради простого удобства. Мухаммед никогда не любил Савду той любовью, которую он выказывал другим своим женам. Впоследствии он хотел развестись с ней, но она упросила его оставить за ней только звание его жены, предлагая передавать Айше свое право на брачное ложе, когда очередь будет доходить до нее. Мухаммед согласился на это предложение, и Савда продолжала быть номинальной его женой в течение всей своей жизни.

После смерти Абу Талиба некому было противодействовать и обуздывать неприязнь Абу Суфьяна и Абу Джахля, и вскоре Мухаммед счел дальнейшее пребывание на родине опасным для себя. Он отправился со своим вольноотпущенником Зайдом искать убежища в Таифе — в небольшом городке, находившемся в семидесяти милях от Мекки. Город этот населен был арабами из племени такиф и представлял собой один из самых отрадных уголков Аравии; здесь было много виноградников и садов, где росли персики и сливы, фанаты, смоковницы и финики. Свежие зеленые луга и плодородные поля представляли такую резкую противоположность с бесплодием соседних пустынь, что арабы сочинили басню, будто местечко это составляло раньше часть Сирии, оторванную и занесенную сюда во время потопа.

Мухаммед вошел в таифские ворота, до известной степени полагаясь на покровительство влиятельного дяди своего аль-Аббаса, имевшего здесь свои владения. Но это было худшее место для его убежища, потому что в Таифе царило идолопоклонство. Здесь поклонялись богине аль-Лат, каменное изображение которой было усыпано жемчугом и драгоценными камнями. Жители Таифа верили, что она — живое существо, дочь Бога, и молили ее о заступничестве.

Мухаммед пробыл в Таифе около месяца. Проповеди его ничего не принесли. Не раз его пытались побить камнями. Наконец народ в ярости изгнал его из города, за стенами которого толпа рабов и детей еще долго преследовала его ругательствами.

Изгнанный из Таифа, который он ошибочно считал надежным приютом, и не решаясь открыто вернуться в родной город, Мухаммед оставался в пустыне до тех пор, пока Зайд не нашел ему тайного убежища у друзей своих в Мекке.

Доведенный преследованиями до крайности, Мухаммед имел одно из тех видений, которые, по-видимому, представлялись ему всегда в минуты духовного волнения или когда он находился в уединении и, как можно предположить, бывал в состоянии крайнего умственного возбуждения. По его собственным словам, произошло это после вечерней молитвы в пустынном месте долины Наклах, между Меккой и Таифом. Он читал Коран, слова которого долетели до слуха находившейся вблизи толпы джиннов. Эти духи, одни добрые, другие злые, подлежат, подобно человеку, наградам и наказаниям в будущем. «Слушайте! Слушайте!» — говорили джинны друг другу. Они остановились и внимали чтению Мухаммеда. «Истинно, — сказали они наконец. — Мы слышали дивное поучение, ведущее к истинному пути; отныне мы верим этому».

Это видение несколько примирило Мухаммеда с изгнанием из Таифа, показав ему, что хотя он и учение его и отвергаются людьми, зато духи относятся к нему с благоговением. По крайней мере, такое заключение мы можем вывести из упоминаний об этом в сорок шестой и семьдесят второй сурах Корана. После этого Мухаммед провозгласил, что послан для обращения в истинную веру не только человеческого рода, но и джиннов тоже.