Глава 24
Пророк в своем отечестве
В один из майских дней жители Авонлеи были несколько взволнованы сообщениями, появившимися в шарлоттаунской газете "Дейли энтерпрайз" под заголовком "Новости Авонлеи" и за скромной подписью: «Обозреватель». Молва приписывала авторство сих заметок Чарли Слоану, отчасти потому, что упомянутый Чарли и прежде позволял себе подобные литературные взлеты, а отчасти потому, что одна из «новостей», как казалось, заключала в себе насмешку над Гилбертом Блайтом. Авонлейская молодежь упорно продолжала рассматривать Гилберта и Чарли в качестве соперников, добивающихся благосклонности некоей девицы с серыми глазами и богатым воображением.
Слух, как это обычно бывает, не соответствовал действительности. Заметки были написаны самим Гилбертом, при поддержке и содействии Ани, а дабы отвести возможные подозрения, в одной из них он высмеял себя самого. Только две из этих заметок имеют отношение к нашему повествованию.
"Поговаривают, что еще прежде, чем зацветут маргаритки, в нашем селении состоится пышная свадебная церемония. Недавно поселившийся у нас и пользующийся всеобщим уважением гражданин поведет к алтарю одну из наших наиболее известных и очаровательных дам".
"Мистер Эйбрахам Эндрюс, наш широко известный предсказатель погоды, предупреждает об ужасной буре с громом и молнией, которая разразится 23 мая, ровно в 7 часов вечера, и захватит большую часть территории нашей провинции. Путешествующим рекомендуется в этот день взять с собой зонтики и непромокаемые плащи".
— Дядюшка Эйб действительно предсказал, что этой весной будет буря, — заметил Гилберт, — но как ты думаешь, это правда, что мистер Харрисон ухаживает за Изабеллой Эндрюс?
— О нет, — сказала Аня со смехом. — Я уверена, что он ходит к ним, чтобы поиграть в шашки с мистером Хармоном Эндрюсом. Но миссис Линд уверяет, что Изабелла явно собирается замуж, потому что всю эту весну она в таком хорошем настроении.
Бедный старый дядюшка Эйб был полон негодования: он подозревал, что дерзкий «Обозреватель» желал высмеять его. Но несмотря на то что «пророк» упорно отрицал, будто назначил какую-либо точную дату для своей бури, никто ему не верил.
Жизнь в Авонлее текла спокойно и размеренно. Был проведен день древонасаждения, и каждый «улучшатель» посадил лично или содействовал посадке не менее пяти декоративных деревьев, а так как Общество Друзей Авонлеи насчитывало к этому времени уже сорок членов, то это означало, что в Авонлее прибавилось две сотни молодых деревьев. На красноватых полях зеленели ранние овсы, яблоневые сады простирали свои огромные, усыпанные цветами руки к фермерским домикам, и Снежная Королева нарядилась, словно невеста в ожидании жениха. Ане нравилось спать с открытым окном, чтобы ветерок, напоенный ароматом цветущей вишни, всю ночь овевал ее лицо. Она считала, что это очень поэтично. Марилла считала, что Аня рискует жизнью.
— День Благодарения следовало бы праздновать весной, — сказала однажды вечером Аня Марилле, когда они сидели на ступенях парадного крыльца, прислушиваясь к серебристо-сладкому хору лягушек. — Это было бы гораздо приятнее, чем отмечать его в ноябре, когда все в природе уснуло или мертво. Осенью приходится напоминать себе, что нужно быть благодарным, но в мае человек просто не может не быть благодарным… хотя бы за то, что просто живет. Я чувствую себя точно так, как, должно быть, чувствовала себя Ева в райском саду… прежде чем начались неприятности… Какого цвета трава в долине — зеленая или золотая?.. Мне кажется, Марилла, что такой день, когда расцвели цветы и ветры, обезумев от восторга, не знают, куда им дуть дальше, — такой день почти ничуть не хуже, чем в раю.
Марилла, казалось, была возмущена подобным кощунством и с опаской оглянулась, Чтобы убедиться, что близнецы находятся вне пределов слышимости. Как раз в этот момент они появились из-за угла дома.
— Ужасно приятно пахнет сегодня! — сказал Дэви с восторгом, глубоко втягивая воздух и помахивая тяпкой, которую держал в грязных руках. Он возвращался со своего огорода. Этой весной Марилла, желая направить в полезное русло страсть Дэви к разгребанию грязи и песка, отвела ему и Доре по небольшому участку земли под огород. Оба принялись за работу с усердием, хотя у каждого оно проявлялось по-своему. Дора сажала, полола и поливала аккуратно, систематично и бесстрастно. В результате на ее участке уже зеленели ровные ряды бодрых всходов. Дэви же вкладывал в свой труд больше страсти, чем благоразумия: он копал, полол, разравнивал граблями, поливал и пересаживал с такой энергией, что у его растений не было ни малейших шансов остаться в живых.
— Как дела на огороде, Дэви? — спросила Аня.
— Плоховато, — отвечал Дэви со вздохом. — Не знаю, почему все так медленно растет. Милти Бултер говорит, что я, должно быть, сажал семена в новолуние и отсюда вся беда. Он говорит, что в новолуние нельзя браться за важные дела: сажать семена, резать свинью, стричь волосы и все такое. Это правда, Аня? Я хочу знать.
— Может быть, если бы ты не выдергивал свои растения с корнем каждый день, чтобы посмотреть, как они "поживают на другом конце", они росли бы быстрее, — заметила Марилла язвительно.
— Я выдернул только шесть штук, — возразил Дэви. — Я хотел посмотреть, есть ли червяки на корнях. Милти говорит, что если не луна виновата, так, значит, червяки. Но я нашел только одного. Он был такой большой, жирный, кривой. Я положил его на камень, а потом другим — трах! — и расплющил. Знаете, как он здорово хлюпнул! Я даже пожалел, что там их больше не было… Дора сажала свои семена в тот же день, что и я, а у нее все растет отлично. Значит, это не из-за луны, — заключил он с глубокомысленным видом.
— Марилла, взгляните на ту яблоню! — воскликнула Аня. — Она как живая: грациозно приподняла своими длинными руками розовые юбки и высунула кончик стройной ножки, чтобы заставить нас полюбоваться ею.
— Это золотой ранет, они, всегда приносят много яблок, — сказала Марилла с удовлетворением. — И это дерево согнется под их тяжестью в нынешнем году. Я очень рада… эти яблоки хороши для пирогов.
Но ни Марилле, ни Ане, да и никому другому в Авонлее и соседних деревнях не было суждено печь в тот год яблочные пироги.
Наступило двадцать третье мая — не по сезону жаркий день. Никто не ощутил этого острее, чем Аня и ее маленький улей учеников, изнемогающих от жары над дробями и синтаксисом. С самого утра дул горячий ветер, но после полудня он стих и сменился тягостной неподвижностью. В половине четвертого Аня услышала отдаленный раскат грома. Она сразу же прервала занятия и отпустила детей, чтобы они успели добраться домой до грозы.
Выйдя вместе с ними во двор, она сразу заметила какую-то странную тень и мрак над миром, несмотря на то что солнце по-прежнему ярко сияло на небе. Аннетта Белл судорожно схватила ее за руку:
— О, посмотрите, какая страшная туча!
Аня оглянулась и вскрикнула от ужаса. С северо-запада быстро надвигались клубящиеся массы туч, таких, каких она никогда не видела за всю свою жизнь, — свинцово-черные, с закрученными, обахромленными краями, пугающими своей призрачной серовато-синей белизной. Было что-то неописуемо зловещее в том, как неумолимо заволакивали они ясное синее небо. То и дело их пронзала вспышка молнии, за которой следовал яростный раскат грома. Тучи висели так низко, что, казалось, почти задевали вершины лесистых холмов.
На дороге затарахтели колеса. С холма в открытой телеге, отчаянно погоняя упряжку серых лошадей, мчался мистер Хармон Эндрюс. Он натянул вожжи и резко остановился напротив школы.
— Эй, Аня! Похоже, дядюшка Эйб раз в жизни попал в точку! — крикнул он. — Его буря приближается, хотя чуть раньше времени. Ты когда-нибудь видала такие тучи? Эй, малышня, кому со мной по пути, лезьте на телегу, а остальные — что есть духу на почту, там переждете грозу!
Аня схватила за руки Дэви и Дору и помчалась вниз с холма, по Березовой Дорожки вдоль Долины Фиалок и мимо Плача Ив так быстро, как только позволяли маленькие ножки близнецов. Они добежали до Зеленых Мезонинов в последнюю минуту. В дверях к ним присоединилась Марилла, едва успевшая загнать в сарай уток и кур. Едва лишь все четверо ворвались в кухню, дневной свет исчез, словно унесенный каким-то могучим дыханием. Страшная туча накатила на солнце, и мир окутала темнота, словно мгновенно наступили поздние сумерки. И в тот же миг, одновременно с могучим раскатом грома и ослепительным блеском молнии, посыпался град и скрыл погруженный в полумрак пейзаж за сплошной пеленой белого неистовства.
Сквозь рев бури доносился треск ломающихся веток, глухие удары и резкий звон разбиваемого стекла. За три минуты все стекла в окнах, выходивших на север и запад, были выбиты, и град валил внутрь дома, покрывая пол кусками льда, самый маленький из которых был размером с куриное яйцо. Три четверти часа буря бушевала не утихая, и никто из переживших ее никогда не мог ее забыть. Марилла, впервые в жизни утратившая присутствие духа и охваченная подлинным ужасом, упала на колени возле своего кресла в углу кухни, задыхаясь и рыдая под оглушительные раскаты грома. Аня, бледная как полотно, отодвинула от окна диванчик и села на него, прижав к себе с обеих сторон близнецов. Дэви при первом ударе грома заревел: "Аня, Аня, это Судный день?! Аня, я не хотел быть непослушным!" — а затем спрятал лицо у нее на коленях и лежал так, дрожа всем телом. Дора, очень бледная, но довольно спокойная, сидела безмолвно и неподвижно, крепко держась за Анину руку. Маловероятно, чтобы даже землетрясение смогло бы вывести Дору из душевного равновесия.
Затем, почти так же внезапно, как началась, буря прекратилась. Перестал падать град, гром, гневно бормоча, покатился прочь, на восток, и солнце снова весело засияло над миром, который буря изменила до неузнаваемости за какие-то три четверти часа.
Марилла, дрожа и пошатываясь, поднялась с колен и упала в кресло. Лицо ее было серым и измученным; она, казалось, постарела лет на десять.
— Все ли мы вышли из этого живыми? — спросила она торжественно.
— Разумеется, все, — запищал Дэви радостно, уже совершенно придя в себя. — Я ничуточки не испугался… только сначала. Уж очень это неожиданно свалилось на человека. Я в ту же минуту решил, что не буду драться с Тедди Слоаном в понедельник, как собирался, но теперь, может, и подерусь… Скажи правду, Дора, ты испугалась?
— Да, я немножко испугалась, — сказала Дора сдержанно, — но я крепко держалась за Анину руку и читала молитву, снова и снова.
— Хм, я, пожалуй, тоже прочитал бы молитву, если бы про это вспомнил, — пробормотал Дэви. — Но, — добавил он с торжеством, — видишь, тоже остался цел, как и ты, хоть и не молился.
Аня подала Марилле стакан ее сильнодействующей смородинной настойки — о могучем действии этого напитка Аня имела случай узнать еще в свои ранние годы, — и затем они подошли к двери, где их глазам представилось необычное зрелище.
Далеко и широко расстилался белый ковер из градовых камней, кучи града громоздились на крыльце и под свесами крыши. Вся зелень на полях и в огороде была побита, в саду на деревьях не осталось ни единого цветка и были обломаны даже многие большие ветки и сучья.
— Да тот ли это мир, который был здесь час назад? — спросила ошеломленная Аня.
— Ничего подобного не видывали на острове Принца Эдуарда, — заявила Марилла. — Никогда! Помню, разразилась однажды сильная буря, когда я была еще девочкой, но она не идет ни в какое сравнение с этой! Я думаю, мы еще услышим об ужасных разрушениях!
— Надеюсь, никто из детей не пострадал, — сказала Аня с тревогой. Как выяснилось позднее, надежды ее оправдались, так как дети, жившие далеко от школы, последовали отличному совету мистера Эндрюса и нашли убежище на почте.
— А вон идет Джон-Генри Картер, — сказала Марилла.
Джон-Генри с трудом брел через толстый слой града — на лице его была странная испуганная полуусмешка.
— Вот ужас-то, мисс Касберт! А меня мистер Харрисон послал узнать, все ли у вас целы.
— Все мы живы, — произнесла Марилла Мрачно, — и ни в одну из построек не ударила молния. Надеюсь, у вас то же самое?
— Да, мэм. Не совсем так. У нас молния ударила. Прямо в кухонный дымоход, прошла через трубу, попала в клетку Джинджера, проделала дырку в полу и прошла в подвал! Вот так, мэм.
— А что с Джинджером? Он пострадал? — спросила Аня.
— Да, мэм. Очень пострадал. Его убило.
Позднее Аня пошла выразить соболезнование мистеру Харрисону. Она застала его в кухне: он сидел за столом и дрожащей рукой гладил яркие останки Джинджера.
— Бедный Джинджер больше уж никогда не обзовет тебя, Аня, — сказал мистер Харрисон печально.
Ане никогда не пришло бы в голову, что она может плакать о Джинджере, но теперь слезы сами собой подступили к ее глазам.
— Он был моим единственным другом, Аня… и теперь он мертв. Эх… да… старый я дурак, я так его любил. Я знаю, ты собираешься сказать что-нибудь сочувственное, как только я замолчу… Не надо. А то я заплачу, как дитя. Ну и буря была! Больше никто не будет смеяться над предсказаниями дядюшки Эйба. Похоже, что все бури, которые он предсказывал на своем веку и которые никогда не происходили, обрушились сегодня на нас сразу. Но как он точно угадал день, а?.. Погляди, как у меня тут все вверх дном. Надо поискать доску и заделать эту дырку в полу.
На следующий день жители Авонлеи занимались исключительно тем, что посещали друг друга и сравнивали понесенный ущерб. Дороги были завалены градом, так что проехать на телеге или в экипаже было невозможно и приходилось идти пешком или ехать верхом. Почта пришла с опозданием и принесла недобрые вести со всех уголков провинции: от ударов молнии сгорели дома, убиты и пострадали люди, вся телефонная и телеграфная связь нарушена, на пастбищах погибло много молодняка, а все посевы побиты. Ранним утром дядюшка Эйб с трудом добрался до кузницы и провел там весь день. То был день его торжества, и он насладился им вполне. Было бы несправедливостью утверждать, будто дядюшка Эйб радовался тому, что буря произошла. Но раз уж она была неизбежна, он испытывал удовлетворение от того, что сумел предсказать ее — вдобавок с точностью до дня! Бедняга совсем забыл, что прежде с гневом отрицал, будто установил определенную дату. Что же до небольшой неточности в указании времени ее начала, так стоит ли говорить о таких пустяках!
Когда вечером в Зеленые Мезонины зашел Гилберт, Марилла и Аня прибивали куски клеенки на место разбитых стекол.
— Бог один ведает, когда можно будет достать стекло, — объяснила Марилла. — Мистер Барри ездил сегодня в Кармоди, но там не достать ни куска ни за какие деньги. И Лоусон, и Блэр распродали все свои запасы уже к десяти утра. А в Уайт Сендс сильная была буря?
— Я бы сказал, что да, — кивнул Гилберт. — Она застала меня в школе вместе со всеми детьми, и я думал, некоторые из них с ума сойдут от страха. Трое упали в обморок, у двух девочек была истерика, а Томми Блеветт визжал изо всех сил, не переставая.
— Я только разочек завопил, — заявил Дэви гордо. — А огород мой совсем выбило градом, — продолжал он печально. — Но и Дорин тоже, — добавил он тоном, свидетельствовавшим, что есть бальзам в Галааде.
— А ты слышал новость, Гилберт? — сказала Аня. — Старый дом Леви Бултера сгорел дотла! В него попала молния. Боюсь, я ужасно испорченная, раз могу радоваться этому, когда буря причинила всем такой ущерб. Мистер Бултер говорит, что Общество Друзей Авонлеи вызвало эту бурю с помощью магии исключительно для сноса его развалины.
— Одно бесспорно, — сказал Гилберт, смеясь, — «Обозреватель» создал дядюшке Эйбу репутацию настоящего предсказателя погоды. "Буря дядюшки Эйба" войдет в анналы местной истории. Удивительнейшее совпадение, что все произошло в тот самый день, который мы выбрали в нашей заметке. Пожалуй, я даже чувствую себя виноватым, как будто и в самом деле «наколдовал» эту бурю. Но я рад, что эта старая развалина Бултера снесена. А больше радоваться нечему: из деревцев, которые мы посадили, не уцелело и десятка.
— Не беда, нам просто придется посадить их опять следующей весной, — заметила Аня и философски добавила: — Что хорошо в этом мире, так это то, что здесь обязательно будут еще весны.
