С 1037 г. Русская церковь была организована как епархия Константинопольского патриархата. Хотя некоторые русские выступали против такого положения, оно было в некоторой степени выгодно церкви, делая ее менее зависимой от местных государственного правительства и политики. Под таким углом зрения Русская церковь в киевский период являлась автономной организацией, своего рода государством в государстве; у нее даже были свои «подданные», поскольку определенные категории людей находились под ее исключительной юрисдикцией. В то же время не только в соответствии с византийской теорией «симфонии» между церковью и государством, но и в качестве действующего организма церковь являлась важным фактором в развитии русского государства и народа в целом, а также и русской экономики. В определенной степени церковная администрация, основанная на принципе строгой субординации, послужила моделью для укрепления княжеской администрации, как, например, в Суздальской земле. Церковь способствовала распространению византийского права на Руси и, заинтересованная в защите собственнических прав на дарованные ей земли, способствовала более точному определению понятия собственности. С другой стороны, она внесла некоторые феодальные элементы в русскую социальную организацию, возражая против открытого рабства и поддерживая новую социальную группу – «изгоев», чье положение имело некоторое сходство с крепостными (см. Гл. VI, 8).

Наконец, что не менее важно, церковь через своих руководителей – епископов и настоятелей монастырей – обладала умиротворяющим влиянием на политическую жизнь, имея целью установление мира в межкняжеских раздорах и – особенно в Новгороде – примирение противоборствующих народных партий.

В тот период главой Русской церкви был митрополит Киевский. Как правило, он был греком, которого назначал константинопольский патриарх.

Епископы номинально назначались митрополитом. Фактически же киевский князь, а позднее и князь каждой из земель, где располагалась резиденция епископа, оказывал значительное влияние на назначение епископа. Также и в Новгороде обращались за советом к вечу каждый раз, когда новгородский епископский престол оказывался вакантным. При Владимире на Руси было основано восемь епархий (см. Гл. III, 4). С уменьшением авторитета киевского князя каждый из местных князей стремился к тому, чтобы обосновать епископство в собственном княжестве. Накануне монгольского вторжения на Руси уже было пятнадцать епархий. С 1165 г. епископ Новгорода носил титул архиепископа. Каждый епископ обладал значительной властью над священниками и другим духовенством в своей епархии. Однако приходской священник часто назначался прихожанами, и епископ обычно подтверждал это назначение.

Русское монашество следовало византийскому образцу. На Руси, как и в Византии, не существовало специализации в деятельности монахов, и все монахи образовывали как бы один орден. Что касается их организации, то некоторые из византийских монастырей строились по общинному типу. Братья жили в одном здании, получали от монастыря одежду, питались вместе и трудились под наблюдением настоятеля. В других монастырях каждый монах жил в своей собственной келье.

Первые русские монастыри, очевидно, были именно последнего типа, а общинный устав – такой, как в монастыре Студион в Константинополе, – был впервые введен на Руси в Печерской лавре в Киеве в одиннадцатом веке. Этот монастырь играл важную роль в поддержке христианской морали и образования, и в его стенах была написана первая киевская летопись. Под покровительством князей монастыри быстро распространились по Руси в киевский период, к концу которого их число достигло пятидесяти восьми, к чему нам следует еще прибавить двенадцать женских монастырей. За единственным исключением все мужские и женские монастыри располагались в городах. Это является ярким контрастом по отношению к ситуации, сложившейся в монгольский период (с тринадцатого по пятнадцатый век), во время которого большинство новых монастырей было основано в «пустыне» (то есть в девственных лесах), и, таким образом, им было предназначено сыграть важную роль в колонизации Северной Руси. Что касается церковного права, то епископ являлся верховным судьей в каждой епархии. Все находящиеся в подчинении церкви люди были под его юрисдикцией по всем вопросам судопроизводства. Тяжбы между представителями церкви и мирянами рассматривал смешанный суд епископа и князя или соответственно их чиновников.

Кроме того, были особые случаи, когда даже люди, не являющиеся представителями церкви, подчинялись юрисдикции епископа. К этой категории относились преступления против церкви и религии, семейные конфликты, а также случаи, связанные с моральными провинностями. Списки подобных дел были включены в так называемые «Церковные уставы», большинство из которых известно только в более поздних и неофициальных списках. Мы обнаруживаем в них упоминание о таких преступлениях, как ограбление церкви, срезание крестов (по‐видимому, на кладбищах и на перекрестках), кража одежды с тел усопших, а также то, что современному читателю может показаться значительно меньшим преступлением, – привод в церковь собаки или какого‐то другого животного, и так далее. Что касается семейных конфликтов и преступлений против морали, то в список занесены следующие случаи: ссора между мужем и женой по поводу собственности; избиение родителей детьми (но не наоборот); супружеская измена; изнасилование женщины или девушки (а если монахини, то это требовало самых высоких штрафов); оскорбление, особенно когда женщину называли «шлюхой», и так далее.