Глава 10
Домик Патти

Вечером следующего дня Аня и Присилла решительно шагали по выложенной в елочку кирпичной дорожке через маленький палисадник. Апрельский ветер выводил свои рулады в кронах сосен, и всю рощицу оживляли своим присутствием малиновки — большие, пухлые, дерзкие создания, с самодовольным видом расхаживавшие по тропинкам.

Девушки довольно робко позвонили в дверной колокольчик, и суровая, убеленная сединами горничная впустила их в дом. Входная дверь открывалась прямо в большую гостиную, где у весело потрескивающего в камине огонька сидели две другие женщины, такие же суровые и убеленные сединами. Если не считать того, что одной из них было на вид лет семьдесят, а другой лет пятьдесят, разницы между ними было мало. У каждой были удивительно большие светло-голубые глаза за очками в стальной оправе, на каждой были чепец и серая шаль, каждая вязала на спицах — без спешки и без отдыха, каждая безмятежно покачивалась в кресле-качалке и молча поглядывала на девушек, и возле каждой сидела большая белая фарфоровая собака, вся в круглых зеленых пятнышках, с зеленым носом и зелеными ушами. Эти собаки сразу захватили Анино воображение: казалось, это божества-близнецы, охраняющие Домик Патти.

Несколько минут все молчали. Девушки были слишком взволнованны, чтобы сразу найти подходящие слова, а ни одна из убеленных сединами дам и ни одна из фарфоровых собак были, похоже, не склонны сами начать разговор. Аня окинула взглядом комнату. Что за очаровательная гостиная! Вторая дверь вела из нее прямо в сосновую рощицу, и малиновки дерзко садились на самый порог. На полу были разложены круглые плетеные коврики; такие еще плела в Зеленых Мезонинах Марилла, но во всех других домах, даже авонлейских, их считали старомодными. И, однако, они были здесь, на Споффорд-авеню! И большие, высокие, полированные стоячие часы громко и торжественно тикали в углу. Над камином висели застекленные полки, за дверцами которых блестели забавные фарфоровые фигурки. Стены были увешаны старинными гобеленами и изображениями в виде силуэтов. В одном углу находилась ведущая наверх лестница, и на первом, низко расположенном повороте ее у высокого окна стояла манившая к себе уютная скамья. Все было именно так, как — Аня знала это и прежде — должно было быть.

К этому времени молчание стало слишком томительным, и Присилла слегка подтолкнула Аню локтем, намекая, что необходимо заговорить с хозяйками.

— Мы… мы… узнали из вашего объявления, что этот дом сдается внаем, — негромко начала Аня, обращаясь к старшей из дам, которая, очевидно, и была той самой мисс Патти Споффорд.

— Ах да, — кивнула мисс Патти, — я как раз собиралась снять сегодня это объявление.

— Значит… значит, мы опоздали, — сказала Аня печально. — Вы уже кому-то сдали его?

— Нет, мы решили совсем его не сдавать.

— О, как жаль! — воскликнула Аня, повинуясь внутреннему порыву. — Я так люблю этот домик и надеялась, что мы сможем пожить в нем.

Тут мисс Патти отложила вязанье, сняла очки, протерла их, снова надела и в первый раз взглянула на Аню как на человеческое существо. Вторая дама воспроизвела все эти действия с такой точностью, что ее можно было принять за отражение в зеркале.

— Вы любите его?! — сказала мисс Патти выразительно. — Это действительно значит, что вы его любите? Или вам просто нравится, как он выглядит? В наше время девушки позволяют себе использовать в речи такие преувеличения, что никогда нельзя сказать, что именно они имеют в виду. В дни моей юности этого не было. Тогда девушка не сказала бы, что она любит репу, тем же самым тоном, каким могла бы сказать, что любит свою мать или своего Спасителя.

Анина совесть была чиста.

— Я действительно люблю его, — сказала она мягко. — Я полюбила его с тех пор, как увидела это место в первый раз прошлой осенью. Я и две мои подруги по университету хотели бы в следующем году завести свое хозяйство, вместо того чтобы снова поселиться в пансионе, и поэтому мы ищем небольшой домик, который могли бы снять. Когда я увидела, что ваш дом сдается внаем, я была так рада.

— Если вы любите его, то можете в нем поселиться, — сказала мисс Патти. — Мы с Мерайей сегодня решили, что не будем сдавать его, так как нам не понравился никто из тех людей, которые хотели его снять. Необходимости сдавать его у нас нет. Мы можем позволить себе поехать в Европу и не сдавая его. Конечно, мы хотели бы пополнить наши доходы, но ни за какие сокровища я не согласилась бы передать мой домик в распоряжение таких людей, как те, что приходили посмотреть его. Вы не такая. Я верю, что вы любите его и будете добры к нему. Вы можете поселиться здесь.

— Если… если мы сможем позволить себе платить за него столько, сколько вы хотите, — нерешительно произнесла Аня.

Мисс Патти назвала требуемую сумму. Аня и Присилла переглянулись, и Присилла отрицательно покачала головой,

— Боюсь, такой большой расход нам не по средствам, — сказала Аня, стараясь подавить разочарование. — Понимаете, мы всего лишь студентки, и к тому же бедные.

— Сколько, по вашему мнению, вы могли бы заплатить? — спросила мисс Патти, продолжая вязать.

Аня назвала свою сумму. Мисс Патти кивнула.

— Этого достаточно. Как я уже говорила, нам нет такой уж большой необходимости сдавать дом. Мы небогаты, но на путешествие в Европу нам хватит. Я ни разу в жизни не была в Европе, да никогда и не хотела и не собиралась ехать туда. Но моя племянница, здесь присутствующая, Мерайя Споффорд, захотела съездить. Ну а вы понимаете, что такая юная особа, как Мерайя, не может одна гоняться по свету.

— Да… я… я полагаю, что не может, — пробормотала Аня, видя, что мисс Патти говорит с полной серьезностью.

— Разумеется, не может. И мне придется поехать, чтобы приглядывать за ней. Но я думаю, что путешествие доставит удовольствие и мне. Хоть мне и семьдесят, но я еще не устала от жизни. Я полагаю, что уже давно съездила бы в Европу, если бы мне только пришла в голову такая идея. Мы уезжаем на два года. Или, может быть, на три. Наше отплытие назначено на июнь, и мы передадим вам ключ и оставим все здесь в полном порядке, чтобы вы могли поселиться в доме, как только захотите. Мы уберем лишь некоторые вещи, особенно ценные для нас, но все остальное останется как сейчас.

— А этих фарфоровых собак вы оставите? — спросила Аня нерешительно.

— Вы хотите, чтобы я их оставила?

— Ах, конечно! Они очаровательны.

На лице мисс Патти появилось довольное выражение.

— Я очень дорожу этими собаками, — сказала она с гордостью. — Им больше ста лет, и они сидят по обе стороны от этого камина с тех пор, как мой брат Эрон привез их из Лондона пятьдесят лет назад. Споффорд-авеню была названа в честь моего брата Эрона.

— Он был замечательным человеком, — сказала мисс Мерайя, в первый раз вступив в разговор. — Ах, теперь таких людей не встретишь.

— Он был тебе прекрасным дядей, Мерайя, — подхватила мисс Патти с глубоким чувством. — Хорошо, что ты его не забываешь.

— Я всегда буду помнить его, — торжественно сказала мисс Мерайя. — Я как сейчас вижу его — как он стоит на этом месте перед камином, заложив руки под фалды фрака, и сияет улыбкой.

Мисс Мерайя достала носовой платок и вытерла глаза, но мисс Патти решительно вернулась из сферы чувств в сферу деловых отношений.

— Я оставлю собак здесь, если вы обещаете обращаться с ними осторожно. Их зовут Гог и Магог. Гог смотрит направо, а Магог налево. Да, и еще одно. Вы, надеюсь, не будете возражать, если дом будет по-прежнему носить название Домик Патти?

— Нет, конечно же не будем. Мы считаем, что это одна из его самых привлекательных особенностей.

— Вы весьма здраво мыслите, как я погляжу, — заявила мисс Патти с большим удовлетворением. — Поверите ли? Все, кто приходил с намерением снять дом, спрашивали, можно ли им будет убрать название с ворот на то время, пока они будут здесь жить. Я сказала им без обиняков, что дом сдается вместе с именем. Он был Домиком Патти с тех пор, как мой брат Эрон оставил его мне по завещанию, и Домиком Патти он останется, пока мы с Мерайей живы. А уж потом новый владелец может дать ему любое дурацкое имя по своему вкусу, — заключила мисс Патти таким тоном, как если бы желала сказать: «После нас хоть потоп». — А теперь не хотите ли пройтись по дому и осмотреть его весь, прежде чем мы будем считать, что окончательно договорились?

Осмотр дома привел девушек в еще больший восторг. Кроме просторной гостиной на первом этаже располагались кухня и маленькая спальня. На втором было три комнаты: одна большая и две маленькие. Одна из маленьких, с высокими соснами перед окном, особенно пришлась по душе Ане, и она надеялась, что это будет ее спальня. Здесь были бледно-голубые обои и маленький старомодный туалетный столик с подсвечниками, а у окна, рама которого делила стекло на ромбовидные части, стояла скамья под голубым муслиновым чехлом с оборками — она была бы таким удобным местом и для учебы, и для грез.

— Это так чудесно, что я уверена, скоро мы проснемся и обнаружим, что перед нами было лишь мимолетное ночное видение, — сказала Присилла, когда девушки вышли на улицу.

— Вряд ли мисс Патти и мисс Мерайя «из того материала, из которого делают сны», — засмеялась Аня. — Ты можешь представить их «гоняющимися по свету» — особенно в этих шалях и чепцах?

— Я думаю, они снимут их, перед тем как отправиться в путь, — сказала Присилла, — но вот свое вязанье, я уверена, они будут носить с собой повсюду. Они просто не смогут с ним расстаться, и даже по Вестминстерскому аббатству будут прогуливаться, продолжая вязать. А тем временем мы, Аня, будем жить в Домике Патти. На Споффорд-авеню! Я уже чувствую себя миллионершей.

— А я чувствую себя, словно одна из утренних звезд, поющих от радости, — сказала Аня.

В тот же вечер на Сент-Джон тридцать восемь, еле передвигая ноги, притащилась Фил. Она упала на Анину постель.

— Девочки, дорогие, я до смерти устала и чувствую себя как человек без родины… или без тени? Забыла как. Короче, я упаковывала вещи.

— И, как я полагаю, ты измучена потому, что не знала, какие из них упаковать сначала, а какие потом, или куда их положить, — засмеялась Присилла.

— Так точно. Когда я все как-то впихнула и втиснула и моя квартирная хозяйка и ее горничная сели на крышку чемодана, а я повернула ключик в замке, то вдруг обнаружила, что положила в чемодан, и притом на самое дно, те вещи, которые хотела надеть на заключительное торжественное собрание. Пришлось снова открыть беднягу чемодан, нырнуть в него и шарить в нем целый час, пока не удалось выудить то, что нужно. Я хваталась за что-то на ощупь точно такое, как то, что я искала, и рывком вытаскивала это что-то наверх, но оказывалось, что это что-нибудь совсем не то… Нет, Аня, я не чертыхалась.

— Я этого не говорила.

— Ну, ты выразила это взглядом. Но я признаю, что мысли мои граничили с богохульством. А еще у меня такой насморк, что я не в состоянии делать ничего, кроме как только сопеть, скрипеть и стонать. Как вам нравится такая аллитерация? Королева Анна, скажите что-нибудь, чтобы подбодрить меня.

— Вспомни, что в следующей четверг ты снова будешь в краю Алека и Алонзо, — предложила Аня.

Фил сокрушенно покачала головой.

— Снова аллитерация. Нет, когда у меня насморк, мне не нужны Алек и Алонзо. Но что произошло с вами обеими? Теперь, когда я смотрю на вас внимательно, мне кажется, что вы светитесь изнутри. Да-да, вы прямо-таки сияете! В чем дело?

— Будущей зимой мы будем жить в Домике Патти, — с торжеством сказала Аня. — Жить — обрати внимание, — а не просто столоваться и иметь комнату. Мы сняли его, и с нами поселится Стелла Мэйнард, а ее тетя будет нашей домоправительницей.

Фил вскочила, вытерла нос и упала на колени перед Аней.

— Девочки, девочки, возьмите и меня к себе. О, я буду такой хорошей! Если для меня не найдется комнаты, я буду спать в собачьей конуре в саду — я видела, там есть конура. Только возьмите меня!

— Встань, глупая.

— Не двинусь с колен, пока вы не скажете, что мне можно будет поселиться с вами в следующую зиму.

Аня и Присилла переглянулись. Затем Аня сказала неторопливо:

— Фил, дорогая, мы были бы рады пригласить тебя. Но будем говорить откровенно. Я бедна, Прис бедна, Стелла Мэйнард тоже — наше хозяйство будет очень простым, а стол неизысканным. Если бы ты поселилась с нами, тебе пришлось бы жить так, как мы. А ты богата, об этом говорит та плата, которую ты вносишь за свой пансион.

— Ах, да разве это важно для меня? — с трагическим видом воскликнула Фил. — Лучше обед из зелени там, где вы, чем зажаренный бык в унылом пансионе. Не думайте, будто я состою из одного лишь желудка! Я охотно буду сидеть на хлебе и воде — с чу-уточкой варенья, — если вы возьмете меня к себе.

— И потом, — продолжила Аня, — нам придется самим выполнять значительную часть работы по дому. Тетя Стеллы не сможет одна справиться со всем. Поэтому все мы, как предполагается, будем иметь обязанности. А ты…

— «Не тружусь и не пряду», — закончила за нее Филиппа. — Но я всему научусь. Вам придется только один раз показать мне, что и как делать. А для начала я умею застилать свою собственную постель. И вспомните, что хотя я не умею готовить, я умею владеть собой. Это уже кое-что. И я никогда не жалуюсь на погоду. Это еще больше. О, пожалуйста, прошу вас! Я никогда ничего не хотела так сильно… а этот пол ужасно жесткий.

— Есть еще одно обстоятельство, — сказала Присилла решительно. — Ты, Фил, как известно всему Редмонду, принимаешь у себя гостей почти каждый вечер. В Домике Патти мы не сможем делать этого. Мы решили, что для наших друзей мы будем дома только в пятницу вечером. Если ты поселишься с нами, тебе придется подчиниться этому правилу.

— Неужели вы думаете, что я буду против? Да я очень рада! Я давно знала, что мне следует самой ввести для себя такое правило, но мне недоставало решимости. Когда я смогу переложить всю ответственность за введение этого правила на вас, для меня это будет огромным облегчением… Если вы не позволите мне связать мою судьбу с вашей, я умру от разочарования и буду возвращаться в виде призрака, чтобы преследовать вас. Я поселюсь на самом пороге Домика Патти, и вы не сможете ни войти, ни выйти, не споткнувшись при этом о мой дух.

Аня и Присилла снова обменялись выразительными взглядами.

— Хорошо, — сказала Аня. — Конечно, мы не можем ничего обещать, пока не посоветуемся со Стеллой, но, я думаю, она не будет возражать, а что касается нас, то мы согласны и будем рады тебе.

— Если тебе надоест наша скромная жизнь, ты всегда сможешь покинуть нас, и никто не потребует от тебя никаких объяснений, — добавила Присилла.

Фил вскочила, с восторгом обняла их и, счастливая, убежала.

— Надеюсь, все будет в порядке, — сдержанно сказала Присилла.

— Мы должны постараться, чтобы все было в порядке, — заявила Аня твердо. — Я думаю, что Фил отлично впишется в наше счастливое маленькое семейство.

— Конечно, с Фил приятно поболтать и повеселиться. Да и чем больше нас будет, тем меньше бремя для наших тощих кошельков. Но какой окажется она, когда мы будем жить бок о бок? Порой нужно немало времени, чтобы понять, могут люди жить вместе или нет.

— Ну, что до этого, то всем нам предстоит серьезное испытание. И мы должны вести себя как разумные люди, которые живут сами и дают жить другим. Фил не эгоистична, хотя немного легкомысленна, но я думаю, все мы чудесно поладим в Домике Патти.