Глава третья.
Происхождение Тайной канцелярии

Тайная канцелярия, или Канцелярия тайных розыскных дел, известна с 1718 года, то есть во второй половине царствования Петра Великого. С тех пор это учреждение с небольшим перерывом просуществовало до 1762 года, а потом, переименованное в Тайную экспедицию при Сенате, функционировало вплоть до начала XIX столетия. Когда Тайная канцелярия в середине XVIII века окончательно установилась в предметах своего ведения и способах действия, это было учреждение, имевшее специальным своим назначением преследование так называемых государственных преступлений. Замечательно, что вопреки попыткам к уничтожению этого учреждения оно не только не исчезло, но, наоборот, принимая новые формы, окончательно укрепилось и приобрело большое, хотя и несколько своеобразное, значение в государственном механизме России XVIII столетия. Последняя, решительная, попытка Петра III уничтожить это учреждение тоже не удалась, и Тайная канцелярия возродилась под именем Тайной экспедиции.

Таким образом, Тайная канцелярия не может быть рассматриваема как случайное, малозначительное учреждение Петровского времени. Однако литературы по ее истории, можно сказать, не существует, почему не удивительно, что по вопросу о происхождении ее мы не находим более или менее точных данных, кроме нескольких, случайно брошенных, замечаний в статьях и сочинениях, прямой темой которых служат совсем иные вопросы русской истории. С такими скудными указаниями мы приступили к архивному материалу, стремясь в нем найти данные к решению вопроса о происхождении Тайной канцелярии.

31 января 1718 года, после почти полугодового пребывания за границей, возвратился в Москву П.А. Толстой, а с ним царевич Алексей. Поручение Петра было выполнено блестяще: царевич привезен в Россию. Сейчас же начался «розыск» при ближайшем участии и под непосредственным руководством самого царя. Уже 4 февраля Петром были предложены Алексею «пункты», написанные рукой П.А. Толстого. Из просмотра дел сразу видно, что вся переписка по розыску направлялась по адресу Петра Андреевича Толстого; никаких других адресатов не встречается; причем, видимо, только один Толстой сносился непосредственно с Петром, и все это указывает, что весь розыск был — главным образом, по крайней мере, — в руках именно Петра Андреевича.

Внимательное рассмотрение дел этого розыска укажет еще, что ближайшим помощником в ведении собственно делопроизводства был у Толстого дьяк Тимофей Палехин: большая часть дел была за скрепой этого дьяка; можно, впрочем, еще заметить одно лицо, тоже причастное к розыску. В декабре 1717 года Макаров писал в Москву Андрею Ивановичу Ушакову: «Царское Величество указал к вам отписать, чтобы хоромы Его Величества в Преображенском велели вы немедленно починить, дабы к пришествию Его Величества были совсем готовы». Таким образом, уже перед приездом Петра в Москву там был А.И. Ушаков, имевший в Преображенском, видимо, некоторую власть, потому там и распоряжавшийся; а, как известно, московский розыск шел именно в Преображенском. С другой стороны, дьяк Палехин был взят из канцелярии рекрутных дел, бывшей целиком в ведении Ушакова; оттуда же были взяты и многие другие приказные; указ поручику Потеневу, везшему дела розыска в Петербург, от 20 марта 1718 года был написан рукой А.И. Ушакова; в то же время Ушаков пишет обер-коменданту Бахметьеву о присылке солдат для сопровождения дел по розыску царевича, пересылаемых из Москвы в Петербург. Из всего этого видно, что Ушаков принимал, и близкое вероятно, участие в розыске.

Таким образом, главным лицом при розыске в Москве являлся Толстой, второстепенным — Ушаков; приговоры этого розыска выглядят, например, так: «1718 году марта в 14 день по указу Великого Государя министры, слушав сии выписки, приговорили…» — и затем идет сам приговор; эта форма стереотипно повторяется в приговорах по московскому розыску. Название «министры», в то время, видимо, новое на Руси, ничего определенного не обозначало, да и по подписям можно установить, что состав этих министров был не всегда одинаков: то чьей-то подписи нет, то, наоборот, подписался кто-нибудь лишний; то есть «министры» — довольно неопределенный контингент людей, близких Петру.

3 февраля 1718 года поступил собственноручно писанный указ Петра капитану-поручику Гр. Гр. Скорнякову-Писаре-ву: «Ехать тебе в Суздаль и там в кельях бывшей жены моей и ее фаворитов осмотреть письма, и ежели найдутся подозрительные, по тем письмам, у кого их вынул, взять за арест и привести с собой купно с письмами, оставя караул у ворот».

12 февраля 1718 года Петр написал, тоже собственноручно, следующее письмо Григорию Скорнякову-Писареву: «Мой господин! Письма твои получил, на которые ответствую: бывшую жену мою и кто при ней также и кто ее фавориты, и платье ее привези сюды, а перво разыщи, для чего она не пострижена, и кто тому причина, и какой был указ в монастырь, как ее Семен Языков привез, и кто в то время был, и кто о сем ведает, всех забери и привези с собою». Гр. Скорняков-Писарев точно выполнил поручение: преступники были доставлены в Москву и присоединен был их «розыск» к общему делу о побеге царевича. Петр жил тогда в Москве в Преображенском и сам, видимо, всем руководил.

Итак, к Толстому и Ушакову прибавился еще один «следователь» по тому же делу: капитан-поручик Григорий Григорьевич Скорняков-Писарев. Значит, во главе следствия стоял непосредственно Петр, фактически руководил П.А. Толстой с помощью А.И. Ушакова и при близком участии Гр.Гр. Скорнякова-Писарева, ведавшего собственно «суздальский розыск»; но этот розыск был частью целого. Приговоры ставила неопределенного состава коллегия «министров»; заметим, что ни Толстой, ни Ушаков, ни Скорняков-Писарев в состав этих «министров» не входили.

Мы не знаем, каким образом именно П.А. Толстой стал во главе розыска; до нас не дошло никакого указа, которым бы он поручался Толстому. Но надо заметить, что указ Скорнякову-Писареву дошел до нас совершенно случайно: он находится в книжке, переплетенный с другими указами Петра Писареву; эта книжка была в руках Писарева и только в XIX веке, случайно сохранившаяся, была передана на хранение в Государственный архив. Никаких следов этого указа не сохранилось более нигде (по крайней мере, он нигде не попадается); не сохранись случайно эта книжка, мы не знали бы, каким образом Скорняков-Писарев попал в «суздальский розыск». Есть, значит, основание допустить возможность существования аналогичного указа и в отношении Толстого.

Возвращаясь к указу, данному Скорнякову-Писареву, нельзя не отметить, что «следование» по делу царевича имеет вид нам знакомого поручения доверенному лицу произвести «розыск», но только розыск важный; мы видели, как при исполнении даже и не таких важных розысков при доверенных лицах обычно бывали канцелярии их ведения. Вспомним, как составлялся штат этих канцелярий из дьяков и подьячих, набираемых как бы на время из разных мест; так было и в розыске по делу царевича: «В прошлом 1718 году в феврале месяце взяты в Москве в Преображенское на генеральный двор к тайным розыскным делам из канцелярии рекрутных дел с потешного двора дьяк Тимофей Палехин, из посольского приказу старый подьячий Иван Клишин, из сенатской канцелярии молодой подьячий Иван Григорьев, да для письма из канцелярии ж рекрутных дел молодые подьячие: Григорий Павлов, Тимофей Силин, Иван Остафьев; и из Москвы они при тех делах взяты в Санкт-Петербург и были при оных по окончании тех дел».

18 марта 1718 года Петр выехал в Петербург; следом за ним были пересланы все дела по розыску царевича, а с делами поехали в Петербург и все к тайным делам взятые в Москве подьячие с Палехиным во главе. В середине 20-х чисел марта все было уже в Петербурге; везшему дела поручику Потеневу было велено по приезде «объявить их генералу Ивану Ивановичу Бутурлину» и кому он их «принять прикажет». Таким образом, в Петербурге прибавляется еще один доверенный человек Петра; и с этого времени в розыскном деле царевича следствием заведуют четверо: П.А. Толстой, И.И. Бутурлин, А.И. Ушаков и Г.Г. Скорняков-Писарев; но во главе все-таки стоит, видимо, Толстой: 26 мая Петр посылает к царевичу Толстого и Бутурлина, а 22 июня одному Толстому Петр письмом велит съездить допросить царевича по пунктам, составленным им собственноручно; и опять вся важнейшая переписка по розыску идет на имя П.А. Толстого; Бутурлин остается как-то в тени.

Мы видели, что нет указаний на прямое установление в Москве при розыске какого-либо учреждения по делу царевича Алексея; в Петербурге положение изменилось. Мы приводили стереотипную форму, в которую выливались все приговоры по московскому розыску; в петербургском розыске мы видим также стереотипную форму приговора, но существенно отличную от московской: «1718 году ноября в 19 день, по указу великого государя Правительствующий Сенат, будучи в Санкт-Петербурге в Канцелярии Тайных Розыскных Дел, слушав вышеписанные выписки… приговорили…» А в записной книге Санкт-Петербургской крепости встречаются записи такого рода: «…в 5-ое июня съехались в гарнизон пополуночи в 10 часу в Губернаторский дом, где учреждена Канцелярия Его Государственных Тайных Дел, господа сенаторы и министры». Таким образом, тайное розыскное дело при петербургском розыске уже ведалось в определенном учреждении, в Канцелярии тайных розыскных дел; а Сенат, там заседая, по «выпискам» выносил решения.

В указной книге Тайной канцелярии есть заметка о «министрах»; нетрудно установить, что ими являлись Толстой, Бутурлин, Ушаков и Гр. Скорняков-Писарев, то есть исключительно «следователи» по царевичеву розыску. Просмотр указанной книги за годы, ближайшие к 1718 году, кроме того, ясно свидетельствует, что почти исключительным занятием Тайной канцелярии был розыск по делу царевича. Мы уже видели, что дела по московскому розыску были отправлены со всеми подьячими, при них бывшими, в Петербург, и там старший подьячий Иван Клишин называется Ушаковым в письме к петербургскому генерал-полицмейстеру уже канцеляристом Тайной канцелярии. Весь состав лиц, бывших в Москве при розыске по делу царевича, также становится в Петербурге сотрудниками нового учреждения — Канцелярии тайных розыскных дел.

Возможны два предположения: или название Тайной канцелярии в 1718 году в Петербурге получило то учреждение, которое сформировалось главным образом в Москве около следователей по делу царевича и преимущественно вокруг Толстого; или все дела по московскому розыску, следователи и приказные люди, вошли в Петербурге в состав бывшего там уже учреждения — Тайной канцелярии, как бы заполнив собой это учреждение. Но второе предположение мы должны отбросить, потому что точно знаем: «канцелярия тайных дел начало свое возымела» в 1718 году «в Москве» — об этом ясно сказано в «выписке» Тайной канцелярии, относящейся к 1723 году. Следовательно, силу факта принимает первое предположение — что Тайной канцелярией с момента приблизительно перенесения в Петербург дела царевича Алексея стало называться учреждение, ведавшее это дело еще в Москве.

При рассмотрении московского розыска нам не удалось подметить никакого названия того учреждения, которое вело розыск; однако можно указать на вероятное существование канцелярии ведения П.А. Толстого, главы всего розыска по делу царевича. В записной книге Санкт-Петербургской крепости 28 апреля 1718 года мы имеем следующую запись: «Ордер… о присылке к его превосходительству тайному советнику и кавалеру господину Толстому в канцелярию его ведения подполковника Белоутова…» Позже, в ноябре 1718 года, Макаров писал Толстому: «…понеже дела Василия Филиппова собраны все в канцелярии у вашего превосходительства, того для посылаю при сем вашему превосходительству его Вас. Филиппова письмо, которое он подал Его Царскому Величеству…» Впрочем, все это допускает и иное, вполне возможное, толкование. Генерал-полицеймейстер Девиер в одной бумаге к П.А. Толстому пишет: «…писали мы к вашей милости о матросе Иване Яковлеве, содержащемся в канцелярии ведомства нашего», и очевидно, что Девиер так называет канцелярию полицмейстерских дел, то есть учреждение, очень мало имеющее общего с известными нам майорскими розыскными канцеляриями; к тому же и о Тайной канцелярии однажды дьяк Тормасов в письме к Ушакову в 1719 году пишет: «…в канцелярии ведения вашего». По этим примерам вполне возможно, что и к Тайной канцелярии могли приложить — именно в этом смысле — наименование «ведения Толстого». С другой стороны, в делах Тайной канцелярии сохранилось дело 1715 года, возникшее из жалобы Петру на злоупотребления Кудрявцева при отправке им корабельного леса, причем в жалобе — просьба Петру прислать для расследования «от лица своего» Петра Андреевича Толстого. Кроме того, сохранилось там же челобитье купца Фельтена, который просил императора разрешить ему беспошлинно провезти рейнское вино для торговли им в Петербурге; на прошении — собственноручная разрешительная надпись Петра, и она с копией прошения занесена в указную книгу Тайной канцелярии; нельзя не заметить, что прошение Фельтена было подано в 1718 году, а указ Петра по нему от 24 мая был «за рукою тайного советника Петра Андреевича Толстого», то есть дело шло через Толстого. Наконец, еще позднее, в августе 1718 года, Петр пишет Толстому следующее письмо, занесенное в указную книгу Тайной канцелярии: «Мой господин, понеже явились в краже магазейнов нижепоименованные, того ради, сыскав оных, возьми за караул…» — далее идет перечисление имен. «На том же указе, — прибавлено в указной книге, — при запечатании подписано так: господину тайному советнику Толстому».

Тайной канцелярией расследовалось с начала и до конца дело о «девке Марье Гамонтовой» (Марии Гамильтон), и следствие это протекало в промежуток с 14 марта по 27 ноября 1718 года, то есть оно началось даже до перевоза дела царевича в Петербург, когда названия «Тайная канцелярия» еще не существовало; надо заметить, что дело это совершенно никакого отношения к делу царевича не имело, хотя вела его именно Тайная канцелярия.

Все эти дела, с одной стороны, прочно входят в делопроизводство Тайной канцелярии, но, с другой стороны, появляются прежде, чем Тайная канцелярия приняла свое название. Данные об этих делах ясно указывают, что, во-первых, объединяющим в них является единственно личность Толстого; во-вторых, что попадали они в «ведение» Толстого, будучи лично поручены Толстому царем; в-третьих, что эти поручения, более или менее случайные, имели разнообразный характер. Все эти черты в их характерной совокупности мы встречаем только в одних учреждениях того времени — в майорских розыскных дел канцеляриях «ведения» того или иного от гвардии офицера. Добавим к этому, что майорские канцелярии, специализируясь, получали иногда название «канцелярия розыскных дел» — родственное с названием «канцелярия тайных розыскных дел».

В общем, можно считать доказанной связь и единство Тайной канцелярии с розыскными майорскими канцеляриями. Позволю себе в подтверждение этой мысли привести еще один факт. В 1723 году Сенат указом предписывает «червонные ефимки, которые в Санкт-Петербурге в розыскных канцеляриях, те отдать в рентерею». Указ этот был послан и в Тайную канцелярию, из чего видно, что Сенат считает ее одной из розыскных канцелярий; а в своем определении по этому указу Тайная канцелярия, передавая его содержание, выражает эту мысль еще рельефнее, именно: «Пр. Сенат приказал: червонные ефимки, которые в Санкт-Петербурге в розыскных канцеляриях, в том числе и из Канцелярии Тайных Дел, отдать в рентерею».

Выходит, что на Тайную канцелярию еще долго смотрели, как на канцелярию «ведения», которой можно было поручать какие угодно дела и состав которой всецело зависел от количества и качества имевшихся в данный момент поручений.

Итак, имеющиеся данные дают основание полагать, что Тайная розыскных дел канцелярия появилась в 1718 году, образовавшись из канцелярии ведения П.А. Толстого, которую розыск по делу царевича Алексея превратил в самую могучую из розыскных канцелярий «ведения», сгруппировав в ней столь сильных своим положением асессоров, как Бутурлин, Ушаков, отчасти Гр. Гр. Скорняков-Писарев. Важность поручения сделала важным, значительным самое учреждение.