Песня о Соколе
Впервые напечатано в «Самарской газете», 1895, номер 50, 5 марта под названием «В Черноморье», с подзаголовком «Песня», в серии «Теневые картинки». Рассказ старого Рагима имел подзаголовок: «О соколе и уже». В первое издание (Дороватовского и Чарушникова) «Очерков и рассказов», 1898 года, произведение вошло под названием «Песня о Соколе», подзаголовок «О соколе и уже» был снят. В остальном рассказ подвергся небольшим стилистическим изменениям. В следующем издании «Очерков и рассказов» «Песня о Соколе» была уже изменена не только стилистически. Горький создал новую редакцию «Песни», в которой значительно заострена политическая направленность произведения, усилено революционное звучание образа Сокола. Полностью переработаны последние строфы. Эта редакция 1899 года легла в основу всех последующих публикаций произведения.
«Песня о Соколе» включалась во все собрания сочинений.
Печатается по тексту, подготовленному для собрания сочинений в издании «Книга».
Ввиду важности изменений, которым подверглось произведение, приводим полностью первую редакцию песни «О соколе и уже» по тексту, опубликованному в «Самарской газете»:
«О соколе и уже»
I
Высоко в горы вполз уж и лёг там в сыром ущелье, свернувшись в узел и глядя в море.
Высоко в небе сияло солнце, и горы зноем дышали в небо, и бились волны внизу о камень…
И по ущелью, во тьме и в брызгах, поток стремился навстречу морю, скача чрез камни.
Весь в белой пене, седой и сильный, он резал гору и падал в море, сердито воя.
Вдруг в то ущелье, где уж свернулся, пал с неба сокол с разбитой грудью, в крови на перьях…
С коротким криком он пал на землю и бился грудью в бессильном гневе о твёрдый камень…
Уж испугался, отполз проворно, но скоро понял, что жизни птицы две-три минуты…
Подполз он ближе к разбитой птице и прошипел ей прямо в очи:
— Что, умираешь?
— Да, умираю! — ответил сокол, вздохнув глубоко. — Я славно пожил… Я много прожил… Я храбро бился… И видел небо. Ты не увидишь его так близко… Эх ты, бедняга!
— Ну, что же небо? — пустое место… Как мне там ползать? Мне здесь прекрасно… тепло и сыро!
Так уж ответил свободной птице и усмехнулся в душе над нею за эти бредни.
И так подумал: «Летай иль ползай, конец известен: все в землю лягут, всё прахом будет…»
Но сокол смелый вдруг встрепенулся, привстал немного и по ущелью повёл очами.
Сквозь серый камень вода сочилась, и было душно в ущелье тёмном и пахло гнилью.
И крикнул сокол с тоской и болью, собрав все силы: — О, если б в небо хоть раз подняться!..
А уж подумал; «Должно быть, в небе и в самом деле пожить приятно, коль он так стонет!..»
И предложил он свободной птице: — А ты подвинься на край ущелья и вниз бросайся. Быть может, крылья тебя поднимут и поживёшь ты ещё немного в твоей стихии.
И дрогнул сокол и, слабо крикнув, пошёл к обрыву, скользя когтями по слизи камня.
И подошёл он, расправил крылья, вздохнул всей грудью, сверкнул очами и вниз скатился.
И сам, как камень, скользя по камню, он быстро падал, ломая крылья, теряя перья…
Волна потока его схватила и, кровь омывши, одела в пену, умчала в море.
А волны моря с печальным плеском о камень бились… И трупа птицы не видно было в морском просторе…
II
В ущелье лёжа, уж долго думал о смерти птицы, о страсти к небу.
И вот взглянул он в ту даль, что вечно ласкает очи мечтой о счастье.
— А что он видел, умерший сокол, в пустыне этой без дна и края?
— Зачем такие, как он, умерши, смущают душу своей любовью к полётам в небо? Что им там ясно?
— А я ведь мог бы узнать всё это, взлетевши в небо хоть ненадолго…
Сказал и сделал. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух и узкой лентой блеснул на солнце.
Рождённый ползать — летать не может… Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся…
— Так вот в чём прелесть полётов в небо! Она — в паденье… Смешные птицы!
— Земли не зная, на ней тоскуя, они стремятся высоко в небо и ищут жизни в пустыне знойной.
— Там только пусто. Там много света, но нет там пищи и нет опоры живому телу.
— Зачем же гордость? Зачем укоры? Затем, чтоб ею прикрыть безумство своих желаний?!
— И скрыть за ними свою негодность для дела жизни? Смешные птицы!
— Но не обманут теперь уж больше меня их речи. Я сам всё знаю! Я видел небо.
— Взлетал в него я, его измерил, познал паденье, но не разбился, а только крепче в себя я верю.
— Пусть те, что землю любить не могут, живут обманом… Я знаю правду.
— И их призывам я не поверю. Земли творенье — землёй живу я.
И он свернулся в клубок на камне, гордясь собою.
Блестело море, всё в южном солнце, и с шумом волны о берег бились.
В их тихом шуме звучала песня о смелой птице, любившей небо.
О, смелый сокол! Ты, живший в небе, бескрайнем небе, любимец солнца!
О, смелый сокол, нашедший в море, безмерном море себе могилу!
Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь купаться в небе, свободном небе, где нет помехи размаху крыльев свободной птицы, летящей кверху!..»
notes
